Пьеро

А я так и буду стоять за портьерой, наряженная в дурацкий костюм неврастеника Пьеро и тихо плакать.

Через какое-то время меня, зарёванную, с распухшим носом и красными от слёз глазами найдут и выволокут в середину зала. Антошкина мама – неземной красоты Снегурочка, возьмёт меня за руку и попробует включить в хоровод. Но никто из детей не захочет подать мне руку, потому что я дочь Шапокляк и Бармалея.

Слёзы ещё сильнее катятся по моим щёчкам, но я молчу и только грудная клетка и плечики судорожно вздрагивают, предательски выдавая меня. Я опускаю голову и прячу лицо, потому что реветь – это позор. Так говорит папа. Колпачок моего костюма Пьеро съезжает мне на глаза, от слабости у меня заплетаются ноги и я смешно шлёпаю сандаликами по полу. Дед Мороз, сжалившись надо мной, берёт меня за вторую руку и вот уже хоровод тащит меня, равнодушную ко всему, вокруг ёлки.

Снеговик будет бегать по залу с фотоаппаратом и снимать всех нас на память. И каждую фотографию, с новогодних утренников, где запечатлены в своём счастливом мгновении дети, будет портить только один ребёнок. Маленький Пьеро, в коротких штанишках, синих лаковых сандаликах, курточке с тремя огромными пуговицами и в колпачке, из—под которого выглядывает распухшая пуговка-нос.

– Сашка, иди сюда! – машет мне рукой Антошка. Я подхожу, он хватает меня за длинный пьеровский рукав и тянет вон из зала.