Пьеро

А вот дальше начнётся мой персональный ежегодный детский ад. В зале, вновь освещённым огромной старинной люстрой, вместо Снегурки появится Шапокляк. Отвратительная, злая старушенция, в фетровой шляпе цвета плесени, с потрёпанным ридикюлем, из которого выглядывают велюровая крыска Лариска и рогатка.

Шапокляк – это моя мама. И это знают все дети.

Гадкая старушка будет носиться вокруг ёлки, внезапно вплотную подлетать к детям и, заглядывая им в лицо, визжать омерзительным голосом: «Что, потеряли свою Снегурочку?! Маленькие растяпы! А ты куда, старый Дед, смотрел? Где твоя внучка?». Дети будут в ужасе шарахаться от неё в сторону, некоторые даже начнут плакать от ужаса перед слишком активной Шапокляк. Я тоже буду плакать, стоя за пыльной портьерой. От стыда. Потому что у всех родители, как родители, а у меня…

Шапокляк будет хвастаться, что это она похитила всеми обожаемую Снегурку, дети будут выкрикивать какие—то ругательства в её адрес, грозить ей, а я буду терять сознание от стыда за маму.

Потом, конечно же, вся эта праздничная публика с помощью доброго увальня Снеговика – Катиного папы и дюжины Снежинок – это мамы остальных ребят, найдут выход и выручат Снегурку из плена, спасая, тем самым, репутацию Деда Мороза.

Добрые персонажи пройдут через интриги Шапокляк и Бармалея – это мой папа, и справедливость восторжествует. Моих папу и маму, одетых в ужасные костюмы, ребята, улюлюкая, прогонят со своего праздника, те, напоследок, пообещают им ещё вернуться и с позором, втянув голову в плечи, удалятся.