000
ОтложитьЧитал
Внутри МакКолли что-то запикало.
– Твой контроль ограничен. Потому что есть более могучий Контролер, который устраивает всё так, как надо. Только роботу этого не понять… Парни, отнесите этот недоделанный экземпляр в багажник, – кивнул он на гомункула подоспевшим помощникам во главе с Марком. – В лаборатории наши ученые посмотрят, насколько поражены микросхемы несчастной машины, что можно с ней сделать. На худой конец, пойдет на запчасти.
– А что делать с этим? – указал Марк на тело Фуфлона.
– Про труп надо сообщить в полицию. Убийцу пусть ищут те, кто должны этим заниматься… Только могилу настоящего Юджина МакКолли нужно будет отыскать. Пускай священник совершит мессу об упокоении его невинной души.
***
Словно камень свалился с души Хока в тот день. Какое-то неописуемое чувство легкости испытывал он после того, как всё благополучно завершилось и всемогущий комиссар МакКолли, оказавшийся роботом, находился теперь за его спиной, в багажнике мчащегося вдаль автомобиля.
Уже в машине Алекс не удержался, чтобы не задать Иксу несколько вопросов…
– А почему бы вам, Ричард, вот так же не отключить остальных сбежавших роботов? Ведь лишенные памяти существа вместе с их философией опасны для человека. Мне они представляются атомными субмаринами без команды в режиме автономного плавания.
– Видимо, продолжительное экстремальное состояние активирует их резервные возможности. Понимаю вашу обеспокоенность, Алекс. Так же хорошо, как теперь понимаю Фрэнка Шуберта, который с грустью говорил, что машины не заменят людей и на совести изобретателей могут быть страшные события…
Шуберт успел убедиться, что роботы способны не только верой и правдой служить людям, но и погубить их, случись какой-нибудь незначительный сбой. Этот сбой произошел… К несчастью, джин выпущен, и загнать его назад теперь сложно, а может, и невозможно. Но рациональная машина ни в чем не виновата. Виноваты обстоятельства, самообучающая программа в ее нейронных мозгах и сами люди, у которых она училась жизни.
В словах робота, к сожалению, много правды и упрек всем нам. Ибо чему научится совершенная машина у несовершенного человека? А при отсутствии контроля она автоматически будет использовать наши аномалии по своему усмотрению. Усмотрению машины…
Несомненно одно: в погоне за великими открытиями человек должен отдавать себе отчет в том, что создает. А пока люди сами несовершенны, раздираемы пороками и страстями, их сердца поражены равнодушием, лишены любви, – заниматься подобными изысканиями не просто рано, но, возможно, преступно… Это в итоге и понял Фрэнк Шуберт, создавший машину по образу и подобию человека и потерявший по воле и безволию человека свою Маргарет… Но, боюсь, ничего в этом мире в обозримом будущем не изменится… Говорят, добро всегда побеждает зло, только оба эти слова среднего рода, и кто кого побеждает – вопрос вечный, а значит, и борьба эта вечна.
– А как же Бог, который всё видит? Как же справедливость?
– Царства справедливости на земле быть не может по определению. Когда-то была власть тьмы, теперь – власть лжи.
– Они чем-то отличаются?
– По сути – ничем. Разве что временем да местом действия… Но это нормальное состояние для мира, который отнюдь не рай. Помните третье искушение дьявола – «Если ты поклонишься мне, то всё будет твое»? А человек не Бог, человек слаб. И он зачастую делает то, что ему проще, легче, ближе, комфортнее, – поступаясь своими совестью, честью, принципами, идеалами… Он волен в своих решениях, а Создатель в выбор людей не вмешивается… Отсюда вам – и поступки, противоречащие духу справедливости.
Несправедливость в мире, к сожалению, порождают сами люди. Человек в силу своей инфицированной природы – главный ее если не источник, то разносчик точно. И никакие революции не помогут созданию справедливого общества, потому что такие революции – против самого человека, против его природы. Мыслима ли революция против космоса и его безвоздушного пространства? Справедливость в мире победит лишь при одном условии – если она победит в самих людях. Но представить такое – всё равно что представить всеобщее покаяние…
Вы спрашиваете, можно ли отключить остальных роботов? Чик так пультом – и готово. Теоретически – да… Но беда в том, что никто не знает, где и под какими личинами они скрываются. Не думаю, что ходят пешком и пользуются общественным транспортом… Один уж, может, руководит какой-нибудь корпорацией, другой – президент какой-нибудь страны. Совать всем президентам в лицо пультом от телека? Ха-ха…
– А если не в лицо?
– Дальность действия – десять метров, но попробуйте приблизиться. Телохранители вас самого отключат, уже метров этак за триста… А тот выступает каждый день по «ящику» с искусственной улыбкой, обещает зрителям благ и процветания в обмен на любовь и преданность. Сам же презирает этих самых зрителей, как робот МакКолли – нас с вами. А еще, глядишь, начнет массово штамповать себе подобных. И, судя по всему, – уже начал…
– А пульт у вас всё время с собой?
– Под нашим контролем больше сотни машин, с которыми мне и моим специалистам необходимо ежедневно иметь дело, корректировать их действия. У нас нет права на сбои. Мы контролируем роботов, чтобы роботы не контролировали нас. В важности этой работы я сегодня лишний раз убедился.
Алекс смотрел на Ричарда и удивлялся: как человек может брать на себя такую ответственность, быть твердо уверенным в правильности своих действий и при этом не бояться ни смерти, ни злословия со стороны тех, кому неизвестна вся правда…
– Вы ведь до сих пор в розыске, и все убеждены, что вы убили четырех человек. Каково это – жить с клеймом злодея? Может, теперь, когда все пазлы сложились, настало время обо всём рассказать людям?
– Да, теперь бы я без труда доказал свою невиновность. Об этом я мечтал долгие годы… Но как вернуть доброе имя тем, кто этого сделать уже не может? Думаю, есть вещи куда более важные, нежели какие-то условности, включая мое доброе имя. А Бог, как вы заметили, всё видит и так. Главное теперь, чтобы не было новых непоправимых ошибок. А значит, у нас еще много работы… В этом теряющем человеческое лицо мире нужно помогать людям, защищать этот мир от того, чего мир сам может и не видеть. Согласитесь, если существует тайное зло, то должно существовать и тайное добро. Стало быть, и битва между ними должна вестись по иным, невидимым глазу правилам. А всё тайное, как мы знаем, когда-нибудь становится явным. С нашей и вашей помощью, дорогой Алекс…
– А помните, Ричард, вы говорили, что Христос демонстрировал пример смирения, законопослушания. Я подумал: а как же вы, законник, не подчинились тогда решению суда и совершили побег?
– А о чем вы думали, Алекс, когда выпрыгивали из окна здания полиции? За вас думали ваши ноги… А когда вы вступались за того паренька, убегающего от преступников, – вы разве о чем-то думали?.. Да, у человека есть свобода выбора, но бывает так, что на выбор нет времени. О чем думает человек, когда на его глазах на ребенка летит многотонный самосвал? Или когда кто-то в толпе людей размахивает ножом?.. Нередко всё происходит настолько стремительно, что человек, заслонивший грудью другого, потом сам диву дается своему поступку. Если, конечно, останется цел… А пошел бы он на такой шаг, если бы у него в тот момент было время на раздумье? Не знаю…
Говорят, судьбы нет, человек сам выбирает, куда ему идти, – налево или направо. Да – если есть время подумать… Но бывают ситуации, когда всё словно решается за нас. Верно, такие ситуации – и есть некий Промысл. И если уж так происходит, то остается задуматься – для чего? Естественно, я тоже задавал себе этот вопрос…
– И как же вы отвечали?
– И Христос не раз уходил от своих преследователей… Если бы я тогда не совершил побег, то как минимум меня бы не было сейчас на этой свалке. А теперь я здесь. Я счастлив, что могу помогать Тому, Бобби, Таллеру, Мегги, Элизабет, Марку, вам… всем нуждающимся в помощи и защите. Видно, для рук Творца есть работа… Коли уж я избежал смерти, то теперь мне ясно, зачем. А зачем вы, Алекс, оказались здесь?
***
Хока по его просьбе высадили на привокзальной площади. Спустившись в подземный переход, Алекс в который раз начал вглядываться в лица прохожих. В этот час там было, как всегда, людно. Цветочницы бойко торговали цветами, бородатый бард пел свою песню: «Один в поле не воин, если поле чужое…»
Вдруг, Алекс услышал, как где-то неподалеку с грохотом разбилась бутылка. Взгляд машинально метнулся в ту сторону. Из другого конца перехода прямо на него надвигался человек, которого Хок уже раньше видел.
– Постой! – закричал, как сумасшедший, Алекс, бросившись ему навстречу. – Подожди!
Сомнений не было – он бежал к самому себе…
***
Так что не скажи́те, господин Смит, не скажи́те. Никогда не нужно спешить с выводами, – завершил свой рассказ Мартин, разливая по бокалам остатки вина. – Обстоятельства бывают сильнее человека, и от нас порой ничего не зависит.
Я так заслушался Мартина, что даже забыл о том, что не в столице, а в тихом городке на побережье.
– Выходит, Алекс встретил самого себя?
– Скорее, нашел себя. Так выразился он сам… По дороге из Тавреля в Лузин Алекс не помог самому себе. С какой стати? – сказал он тогда… Не проходите мимо просящего! – говорил он мне после того, как всё благополучно завершилось. Возможно, в этом больше нуждается не тот, кто просит, а вы сами. Проявив же малодушие, безразличие, трусость, человек рискует пройти мимо себя самого, а пройдя – потерять. Найти же себя – куда сложнее. Подземных переходов и свалок много, а переход, о котором рассказывал мой знакомый, может быть всего один.
– Фантастика какая-то…
– Но фантастика, как известно, она ведь тоже до поры до времени – фантастика, господин Смит… Взгляните хотя бы на самолеты или космические корабли…
– А что стало потом с Алексом, с его женой Мартой, с их компаньоном Джеком Сименсом?
– Алекс в Таврель уже не вернулся – душещипательного воскрешения из мертвых не произошло. Да в том цинковом гробу никого и не было: робот обманул мошенников… Развода с Мартой Хоку не нужно было – зачем он призракам? Про долю бизнеса уж не знаю, извините… А потом Алекс куда-то вообще пропал. Перед этим он узнал, что Джек Сименс подружился с алкоголем и пропил свою долю. Марта ушла от него к новому совладельцу компании, бывшему, кстати, помощнику Сименса. У того тоже вдруг начались проблемы… В итоге, весь бизнес с молотка ушел к какому-то иностранному господину…
Кто знает, что стало с Мартой и Джеком; надо полагать – ничего хорошего, ведь на чужом несчастье счастье-то не построишь… Они сами себя наказали и кроме сочувствия ничего не вызывают… Да! А Марк ведь нашел свою семью. Мечты, помноженные на труд, всё же дали результат…
Благодетель, к которому Клара тогда ушла с детьми, оказался сутенером. Что вынесла несчастная женщина – ведомо только ей. К счастью, удалось сбежать… Жила с детьми за городом у своей школьной подруги и всё это время молила Бога, чтобы помог найти мужа, с которым так скверно обошлась. Здоровым или больным, богатым или нищим – не важно…
А встретились они совершенно случайно – на привокзальной площади, где Марк в тот день, наблюдая за очередным негодяем, мыл в луже бутылки, а Клара приехала продать немного цветов.
Между ними оставался только пешеходный переход… Узнав в грязном бродяге своего супруга, Клара отшвырнула корзину с алыми шрабами в сторону, не дожидаясь зеленого сигнала светофора, полетела через дорогу и повисла на шее у мужа. Обливаясь слезами, она просила у Марка прощения, не обращая внимания на прохожих, целовала его вонючие руки и лохмотья.
Обескураженный Марк поспешил отвести рыдающую жену подальше от людских глаз, разбросанных по дороге цветов… и, конечно же, всё Кларе простил. Свалку после этого Марк оставил. Всей семьей они куда-то уехали. Сейчас это, уверен, самая счастливая семья на свете…
Впрочем, мне пора, заговорился я с вами, а у нас с супругой еще планы на вечер. Смотрите, какой он чудесный…
Чайки продолжали кричать, волны биться о прибрежные скалы, разноцветные веселые паруса проворных яхт радовали глаз…
– Эй, Томми! Остаёшься за старшего, – крикнул кому-то Мартин, вставая со своего ротангового кресла.
– Хорошо! – обернулся на его голос светловолосый мужчина с садовыми ножницами в руках.
– Бетти, организуй нашему гостю еще бутылочку… Это за счет заведения, господин Смит. Ваш поезд рано утром, – наверное, уже не увидимся. Удачи вам и творческих успехов…
– Мак принесет, я занята, – откуда-то с опозданием отозвалась Бетти. – Мак, ты слышал?
Красивая женщина в парусиновом костюме грациозно прошествовала через дворик в цветущих, аккуратно постриженных розовых кустах и, приподнявшись на носочки, нежно поцеловала Мартина в щеку. Они о чем-то еще пошептались и снова позвали Бетти. Девушка в алом платье выбежала к ним, и все втроем, непринужденно о чем-то разговаривая, скрылись за высокой калиткой дома.
«Хотят прогуляться перед сном, – подумал я. – Сразу видно – счастливые…»
Передо мной, словно из ниоткуда, возник этот Мак с откупоренной бутылкой белого. От неожиданности я даже вздрогнул. Что-то неестественное было в облике этого хорошо сложенного человека. То ли – его глаза, то ли слишком услужлив, то ли слишком бледен для столь жарких краев.
– Благодарю, – кивнул я ему, когда Мак наполнил бокал.
– Рад служить, – расплылся он в неуместной, будто мы в дорогом ресторане, улыбке, – не будет ли еще пожеланий?
Чайки продолжали кричать, волны биться о прибрежные скалы… А из открытого окна на втором этаже дома за всем происходящим безмятежно наблюдал белый бумажный журавлик.
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ru/ по лицензии CC0.