000
ОтложитьЧитал
Шуберт трудился на два фронта. Официально – в своем конструкторском бюро и тайно – здесь, в секретной лаборатории за чертой окружного центра, куда почти каждый день ездил под видом визитов к руководству КБ. И когда строители положили последний кирпич, в одном из отсеков здания уже находился сто двадцатый экземпляр универсальной машины из нанометаллического думающего материала, способный мыслить и действовать лучше, чем даже сам человек.
– Но ничего хорошего из этого не вышло, – продолжал Икс. – Старик Шуберт как-то признался: машина, способная заменить человека и принести ему счастье, – амбициозная утопия. Одних только денег тут недостаточно.
Нет – роботы уже наладили выпуск смертоносного оружия, и Шуберт рассказывал, что выходило у машин совсем недурно. Но когда три куратора из правительства приехали взглянуть на то, что получилось, роботы отреагировали на незнакомцев неожиданным образом – устроили газовую атаку. В общем, спастись удалось лишь одному из визитеров.
Проект был заморожен, роботов поскорее отключили, здание законсервировали и завалили строительным мусором. Постепенно эта местность стала обрастать другими кучами отходов, расширяться. И уже через каких-то пару лет никто бы не подумал, что где-то там, под слоями праха, расположено подземелье, оснащенное по последнему слову техники, а в нем – отключенные человекоподобные существа, дорогие игрушки человеческих амбиций.
Так прошло двадцать лет. Изрядно постаревший Шуберт продолжал работать в своем КБ. Поколение работников успело смениться. Увлеченность, бескорыстие, энтузиазм, профессионализм постепенно становились для многих пустыми словами, а то, что еще недавно было зазорным и постыдным, – обыденным и даже нормой.
Во многом такое стало возможно из-за самих властей, чьи принципы в ходе длительного контакта с агрессивной средой человеческой поврежденной природы – своей собственной природы, – подверглись коррозии. Элиты деградировали и, по сути, давно отстранились от работы по управлению страной. Имитируя эту работу, они занимались решением своих узких задачек, живя сиюминутным, боясь перемен… Между тем мир на месте не стоял, развивался. Свои условия диктовали реалии нового времени…
В результате бескровного переворота на смену благодушным и расслабленным пришли прагматики с железной хваткой, которые, в отличие от своих предшественников, знали, чего хотят. Новая формация руководителей думала не о высоком общечеловеческом (хотя такое формально еще декларировалось), а о целесообразном, выгодном, приносящем барыши и сверхбарыши; о максимальном для этой цели порабощении человека, переформатировании его в существо, каждое утро которого начиналось бы с одной единственной мысли: как бы не опоздать на работу…
Изобретательные ангажированные технологи день и ночь разрабатывали эффективные средства по превращению человека мыслящего в бездумную машину для производства предметов купли-продажи и доведению действий работника до автоматизма. Кто не вписывался в эту программу, обрекал себя на проблемы. Для тех, кто еще чаял глубины, содержательности, человечности, наступили мрачные времена.
Подспорьем для поставленной сверхзадачи и лучшей управляемости людьми стал механизм, который Священное Писание определило как мерзость запустения души человеческой – процесс расчеловечивания. Для этой инициации в ход шли изощренные методы: подлые провокации, поощрение доносительства, разжигание интриг, нагнетание страха…
Не так уж много времени, оказывается, нужно, чтобы превратить человека творческого, разностороннего, живого в безвольное трусливое существо с обостренным чувством самосохранения. В обществе постепенно воцарились страх, подозрительность, апатия…
Порочное новое в той или иной степени затронуло каждого. Дотянулось своими грязными щупальцами и до Шуберта. Кто-то из его коллег продал конкурентам одну секретную разработку, подложив при этом в стол инженера несколько титульных листов от похищенных документов. Разбирательство ни к чему путному, а главное справедливому, не привело, и скомпрометированного Фрэнка уволили с лишением всех наград, ученых званий и даже пенсии.
Беготня по высоким кабинетам с просьбами разобраться в чудовищной ошибке ничего не изменила. За человека с волчьим билетом никто не замолвил и слова. Знавшие Шуберта и понимавшие, что ученый не способен на низость, предпочли не вмешиваться. Они были рады, что досталось не им. Боясь быть скомпрометированными, люди закрывали глаза на происходящее, говорили себе, что это не их дело, убеждая себя, что дыма без огня не бывает. Над вопросом «кто будет следующим?» кто-то не думал, кто-то думал, но жил одним днем. Потому что так – не так страшно. Потому что перед глазами были бесчисленные примеры с другими людьми, попавшими в такие же жернова до Фрэнка.
Но страх не только порождает апатию, сковывает волю, атрофирует чувства. Он становится причиной трагедий…
Для Шуберта начались черные дни лишений, безработицы, безденежья. Единственным, кто поддержал тогда Фрэнка, была его супруга Маргарет.
О таких говорят – счастливая пара. И это действительно было так. Хотя детей у них не было, отчего оба всю жизнь страдали, – любящие сердца щедро одаривали друг друга нерастраченной нежностью…
С приходом гонений Маргарет, как могла, успокаивала мужа: говорила, что неудачи временны, наступят иные дни, и про талантливого человека еще вспомнят. А тем, кто струсил, отвернулся от ученого, предал его, – потом будет стыдно. Но про Фрэнка почему-то никто не вспоминал, как никто не вспоминал и про других, канувших в Лету. А время ко всей своей жестокости добавило еще одну – самую страшную…
После того как Маргарет нахамили в департаменте социальной поддержки, куда она в очередной раз пришла, чтобы выхлопотать материальную помощь, – прямо в кабинете чиновника несчастная умерла от сердечного приступа. Нашлись лжесвидетели, что чиновника она сама оскорбляла последними словами и вообще была не в себе.
Похоронив своего верного друга, Шуберт оставил свой дом и этот мир. Благо уйти было куда…
Темной безлунной ночью, вооружившись лопатой и фонарем, он отправился туда, куда, кроме него, уже не мог отправиться никто. Последний человек в правительстве, знавший о секретной лаборатории, скончался несколько лет назад. С ума сошел другой ученый, помогавший инженеру разрабатывать гомункулов, в автокатастрофе погиб третий… Шуберт стал единственным хранителем тайны многоуровневого подземелья.
***
Место, где находился вход в лабораторию, Фрэнк когда-то предусмотрительно обозначил длинной арматуриной, которую глубоко вогнал в землю. Ее он не сразу отыскал посреди образовавшейся за эти годы мусорной кучи.
Было темно, лил дождь, сверкала молния. В свете небесного электричества, как одержимый, Шуберт принялся растаскивать наваленный вокруг арматуры хлам. Потом взялся за лопату. Седые волосы, собранные в косичку, хлестали по глазам. Брызги грязи летели на серебро бороды… Под слоем земли звякнул, наконец, металл люка – заветной двери в мир, на который Шуберт возлагал последнюю надежду. Там, внизу, он теперь мог завершить то, что когда-то не позволила цепь непредвиденных случайностей. Но завершить с одной поправкой, о которой ученый думал всё последнее время…
Вентиль легко описал дугу: когда-то ученый собственноручно смазал его солидолом и обмотал толстой пленкой. Металлическая дверь без труда поддалась. В лицо тяжело дышащего инженера ударила темнота.
Ногой Фрэнк нащупал одну ступень лестницы, другую. Погрузившись во мрак, задраил над собой люк (чтобы снаружи никто ничего не заметил, люк он ловко привалил ящиком).
Некогда Шуберт сам продумывал всю эту архитектуру, и теперь старика охватило странное чувство возвращения домой. Уверенно он преодолел все ступени, а ступив на твердую поверхность, прислушался. Фрэнку вдруг показалось, что в темноте он не один.
– Здравствуйте, хозяин, – услышал ученый…
Шуберт от неожиданности чуть не выронил фонарь:
– Кто здесь?
Свет лампы вырвал из мрака человеческую фигуру в черном смокинге с бабочкой. На Шуберта смотрело существо с миролюбивой улыбкой и широко открытыми, как у пятилетнего ребенка, глазами. Это был человекоподобный робот – один из тех, которых ученый собирал своими руками много лет назад.
– Этого не может быть… Назови свой номер.
– Семнадцатый, мой господин…
Алекс Хок не заметил, как заслушавшись, открыл рот. Рассказ Икса был столь фантастичен, что в него с трудом верилось.
– Там, то есть здесь… оставались неотключенные роботы?
– Оказалось, что да… Впрочем, давайте-ка лучше продолжение этой истории перенесем. Вам, мой друг, хорошо бы подкрепиться и отдохнуть.
– Было бы неплохо, – согласился Алекс, – я, признаться, уже еле на ногах стою.
Выглянув за дверь, Ричард позвал Марка.
– Накормите гостя, Марк, помогите подобрать ему что-нибудь из нашего гардероба, и пусть хорошенько выспится. Отдыхайте, господин Хок, у нас еще будет время для беседы.
***
– Ну что, не жалеешь, что познакомился с нашим Мистером Икс? – спросил по дороге Марк у Алекса.
– Думаю, что я твой должник, – пожал ему руку Хок. – В кругах, где я вращаюсь… вращался, всё больше норовят ударить в спину… Здесь я, кажется, понял, что такое надежда…
– Понимаю. Простые вещи доходят до человека самым неожиданным образом. Я многое понял, лишь очутившись здесь. Но не забывай – главное всё-таки результат. Надеюсь, ты разберешься со своими проблемами. А мы тебе поможем. Люди должны помогать друг другу: помогая ближнему, они нередко помогают и себе… А здесь у нас банька…
За разговорами Алекс не заметил, как подошли к очередной двери. Там была сауна, где Алекс смыл с себя грязь и избавился от вонючего тряпья. Здесь же банщик Том предложил ему переодеться.
– Куртки, штаны, ботинки, – с гордостью перечислял ассортимент Том. – Не фраки, конечно. Но мы же бродяги, а не модники. Зато никаких блох и заразы.
– Мы в этом работаем, – уточнил Марк. – Страшные с виду вещицы, но всё вполне гигиенично и удобно.
– Стилизация! – не унимался Том. – Карнавал!
– Когда-то Том служил в театре, но режиссер решил, что его роли лучше отдать молодому новичку… И Том запил.
– Творческий кризис, – поправил артист…
После сауны Алекса ожидал еще один сюрприз. Марк завел его в просторное помещение, где в несколько рядов тянулись застеленные скатертями столы, а за длинной стойкой суетились люди в белоснежных халатах и колпаках.
– Ресторан на свалке! – удивился Алекс.
– Хватай поднос и ложку! – хлопнул дружески его Марк по плечу, – у нас самообслуживание. Эй, Бобби, дай нам чего-нибудь этакого… Бобби бывший повар дорогого ресторана, но после того, как его блюдом отравился губернатор, «травит» своими блюдами нашего брата.
– Не болтай, чего не знаешь, – раздался откуда-то писклявый голос, – меня просто сократили. Со-кра-ти-ли… Могу предложить телячьи медальоны со спаржей, а к ним фруктовый соус.
– Ого, ну и кормят тут у вас, – продолжал удивляться Алекс.
– Извините, онигири с тунцом закончились, – коверкая и без того не самый благозвучный голос, ворчал, выглядывая из-за стойки, толстенький Бобби. – Нужно вместе со всеми на завтрак приходить, а не тогда, когда у меня тут творческий процесс, и Бобби думает, чем бы таким побаловать свалку в обед.
– Вы меня не так поняли, я просто искренне восхищаюсь всем, что здесь вижу, а теперь вот – и меню.
– Ладно, ладно, только подлизываться не надо… Эй, мальчики, положите этим ворчунам, что сказал…
Никогда еще Алекс не ел с таким аппетитом. Разделавшись с мясом и запив его пассито, Хок испытал настоящее блаженство, – словно причастник после долгого поста от капли вина и крошки хлеба.
После позднего завтрака Марк проводил Алекса в свое жилище. Это была небольшая, примерно в двенадцать квадратов, комната. В ней не было ничего лишнего. Стол, стул, кровать. На стене – фотография женщины и двух маленьких детей. Дети весело смеялись и целовали женщину в обе щеки.
– Твои?
– Да, – грустно бросил взгляд на фотографию Марк. – Это моя Клара, а это Люси и Винсент. Сейчас они уже намного старше, но я их помню такими… Поживешь у меня – тебе сейчас одному нельзя…
– Пробовал их найти?
– Сначала – да, но ничего не вышло. Теперь у Клары новая жизнь. Зачем ей муж-неудачник?.. Постелю-ка себе на полу, а ты устраивайся на моей койке. Тебе она нужнее.
Алексу нужно было о многом подумать, но усталость взяла верх, и он тут же уснул. Проснулся от того, что кто-то его тормошил.
– Ал, скорей вставай, нас нашли, надо бежать…
Это был Марк, который то подбегал к Алексу, тормоша его, то лихорадочно хватал из шкафа вещи и набивал ими рюкзак. Через открытую настежь дверь было видно, как по коридору бегают люди.
Алекс сел на кровати. Он понял, что произошло что-то ужасное и нужно куда-то бежать. Но ноги почему-то не слушались – они словно налились свинцом.
– Ал, ты чего? Бежим! – кричал Марк.
– Я не могу.
– Ну, тогда прощай, – махнул Марк рукой и, забросив рюкзак за спину, вылетел из комнаты.
Через дверной проем Алекс вдруг увидел человека, который кричал: «Постой, подожди!»
Алекс вспомнил, где уже видел его, – в переходе на вокзале! Теперь-то он узнает, что хотел ему сказать этот человек. Встав, Алекс направился к незнакомцу. Но тот повернулся и зашагал прочь…
Хок быстро шел за ним по коридору, но не мог нагнать. А в конце коридора неожиданно распахнулась дверь, и из черного проема появился МакКолли.
– Вон он! – кричали рядом с комиссаром полицейские Ник и Сэм. – Теперь не уйдет!
– Иди ко мне, сынок, – поманил пальцем вокзального бродяжку МакКолли. Ни он, ни его люди словно не замечали Алекса. Сбили с ног побирушку и начали дубасить палками. Тот свернулся калачиком и при каждом ударе скулил, как собачонка.
– Не трогайте! – бросился к ним Алекс. – Я вам нужен, а не он.
Но МакКолли и его люди словно не замечали Алекса и продолжали жестокую бойню.
Алекс упал на колени и заплакал.
– Ал, Ал, что с тобой?
Алекс открыл глаза. Это Марк тряс его за плечо.
– Кошмары? Бывает. Вставай, ты проспал целые сутки, пора заняться делом.
Алекс удивился, что спал так долго, и обрадовался тому, что увиденное было сном. О, если бы сном было и всё остальное. Хок с ужасом вспомнил, что с ним произошло…
Он умылся, и оба отправились в ресторан на завтрак.
За столиками уже принимали пищу несколько десятков человек. Люди в рубищах управлялись с ножами и вилками… Всклокоченные волосы, лопаты бород склонялись над блюдами… Никто не удивился новому лицу в сопровождении Марка. Одни уже позавтракали и относили подносы с грязной посудой, другие еще продолжали трапезу – кто дожевывал яичницу с ветчиной, кто неторопливо, за чтением газет, попивал кофе. Наложив с прилавка шведского стола закусок, Марк и Алекс уселись за свободным столиком.
– Тебе, наверно, интересно, чем будут сегодня заниматься все эти «нищеброды», – прервал молчание Марк, намазывая масло на свежую булку. – Объяснять долго. Но поверь, благодаря этим людям наверху еще кто-то верит в справедливость. Как ты смотришь на то, чтобы на одну справедливость сегодня стало больше?
– Если ты таким образом выясняешь, согласен ли я сделать то, что от меня здесь хотят, то у меня выбор невелик, – обводя взглядом посетителей ресторана, пожал плечами Алекс.
– У человека всегда есть выбор. Но сейчас ты должен просто поверить мне на слово – это, если хочешь, небольшое испытание, с которым сталкиваются новички, попавшие на нашу свалку: просто поверь. Убивать и грабить тебе точно не придется.
– Я верю тебе, Марк… Случайностей не бывает, и то, что со мной произошло, убеждает меня в этом. А хуже, чем было, уже не будет. Говори, что делать.
– Просто внимательно слушай и не зевай.
***
Всей своей неизвестностью на холодный мир наваливался новый день. Машина с Марком и Алексом мчалась по оживленной трассе к городской черте. Мимо проплывали дома пригородных хуторов. Их плохо было видно позавчера в темноте, а сегодня – до них рукой подать. Но руку помощи из этих аккуратных домиков никто протягивать Алексу, похоже, не собирался. Там жили люди, которые теперь казались ему обитателями параллельного мира, а за рулем сидел человек, уверявший, что они едут сделать этих людей счастливее. Но каким образом? Это Алексу и предстояло выяснить…
Марк вырулил в тихий дворик старого полуразрушенного дома и заглушил мотор.
– На вот, намажь лицо и руки, – протянул он какой-то тюбик. – Это гарантия твоей неприкосновенности в городе.
Что имел в виду Марк, Алекс понял, когда открутил колпачок и начал втирать крем грязного цвета в кожу: столь отвратительный запах – смеси едкого пота и мочи – вынести человеку сложно.
– Не волнуйся, – не удержался от смеха Марк, – запах – всего лишь иллюзия, грязь – только имитация. Наш химик Джон создал это адское зелье из экзотического растения, которое, кстати, цветет очень красивыми цветами. Думай о них, и тебе будет легче переносить муки. Крем к тому же питательный и полезный.
Через несколько минут двое «грязных» бродяжек уже ковыляли по направлению к центру. Марк катил перед собой небольшую тележку с пустыми бутылками. Встречный люд, затыкая носы, шарахался от этой процессии. Алексу, облаченному в «спецодежду» засаленно-лоснящегося цвета, насколько отвратно было ощущать свой запах, настолько смех распирал его, но по настоянию Марка он сдерживал эмоции.
На пересечении двух небольших улочек Марк остановился и кивнул Алексу в сторону кафе на другой стороне дороги.
– Приехали…
– Решил еще выпить утреннего кофе, Марк?
– Хочу кое-кому помешать это сделать.
– У нас с легкостью получится… Ты зайдешь или я?
– Зайдешь ты. Но когда я тебе скажу.
В этот утренний час посетителей в уличном заведении было немного. За одним столиком беседовали, потягивая кофе, две степенные дамы. За другим развалился полный пожилой человек с газетой. За еще одним сидел мужчина средних лет в фетровой шляпе и пальто с поднятым воротником. Он озирался по сторонам, выискивая кого-то взглядом.
Марк незаметно вынул из внутреннего кармана какой-то снимок и после недолгого его изучения указал головой на мужчину:
– Обрати внимание на этого господина в шляпе. Скоро у него здесь состоится встреча с судьбой.
– Что ты имеешь в виду?
– Смотри… Когда к нему подсядет женщина и они соберутся что-нибудь отведать, не позволь ему этого сделать. Это очень важно – поэтому мы с тобой здесь. Поймешь всё потом. Теперь поглядывай на меня и жди сигнала.
Марк подкатил свою тележку поближе к проезжей части, где после ночного дождя рябилась большая лужина. Выставив на мостовой несколько пустых бутылок и посматривая в сторону кафе, он принялся смывать с бутылок этикетки.
Присев на четвереньки, Алекс любовался работой Марка. У того получалось так, будто он всю жизнь этим занимался.
Прохожие делали вид, что не замечают грязных бродяг, но исправно их обходили. Вдруг Марк резко повернулся к Алексу и кивнул в направлении кафе. В тот же миг Алекс увидел, как к мужчине в шляпе подошла женщина в розовом плаще, с серой косынкой на голове. Глаза ее скрывали темные очки. «Шляпа» привстал, приветствуя «косынку», и жестом предложил место напротив.
Прихрамывая, Алекс перешел дорогу и занял позицию у фонарного столба неподалеку от парочки.
Мужчина у подошедшего официанта заказал кофе. Пока тот ходил за ним, посетители завели негромкий разговор. Алекс не мог разобрать слов. Слышались отдельные – «квартира», «комната», «вид на озеро»…
Но вот кофе принесено. Сделав глоток, дама о чем-то попросила своего визави, и тот устремился к барной стойке. В этот момент Алекс заметил, как женщина, воровато озираясь, что-то бросила в чашку «шляпы». Хок догадался, что – не сахар. Судя по всему, эту чашку он и должен был опрокинуть.
Тем временем «шляпа» уже возвращался с пакетиком рафинада. В момент, когда мужчина опускался в кресло, Алекс, шатаясь, будто пьяный, зацепил рукой его чашку с кофе. Кофе забрызгал плащ женщины. Чашка, упав на кафель, разбилась. «Косынку» словно подбросило.
– Убери свои грязные лапы! – заголосила дама, когда Алекс устремился к ней, чтобы «почистить» испорченную одежду.
– Прошу прощения, – затараторил Алекс, – прошу прощения!
– Возмутительно! Неслыханно! – причитали другие посетили. – Откуда здесь этот тип! Куда смотрит администрация!
К Алексу уже неслись, сдвинув брови, два официанта.
– Вон отсюда, вон! – кричали они, размахивая полотенцами, будто отгоняя мух.
Только спутник дамы не возмущался. Пока обслуживающий персонал рассыпа́лся перед испачканной в извинениях, «шляпа» поспешил удалиться. В той суматохе Алекс даже не заметил – куда.
– Уже ухожу, уже, – сокрушался Хок, покидая кафе. Он хотел побыстрее перебраться на другую сторону дороги, откуда за всем происходящим, улыбаясь, наблюдал Марк. Оба поспешили пропасть из виду. И уже вскоре автомобиль уносил их за городскую черту.
Алексу, конечно же, не терпелось узнать, в каком спектакле он принял участие. Выяснить это ему удалось вечером за ужином.
Начинался выпуск новостей. Повар Бобби добавил громкости, и население свалки притихло перед огромной плазмой на стене.
Главной новостью выпуска стало сообщение о прошедшем судебном процессе над бандой наркоторговцев.
Суд над преступниками, по словам телеведущей, мог и не состояться… Те, кто не хотел этого процесса, расправились почти со всеми свидетелями. Оставался последний. Он-то и дал решающие показания.
– Так это же тот самый, – не удержался Алекс, когда по телевизору показали «шляпу» из кафе…
– Ты наблюдателен, – улыбнулся Марк, несколько раз ударив в ладоши.
К его хлопкам неожиданно присоединились остальные. Люди аплодировали Алексу, встав со своих мест.
– Поздравляю, господин Хок, – услышал Алекс рядом с собой голос Ричарда Икса, который также аплодировал. – С боевым крещением и добро пожаловать в наш сплоченный коллектив. После ужина жду вас у себя…
– Думаю, шеф объяснит тебе некоторые детали произошедшего, – добавил Марк, провожая взглядом удаляющегося Икса. – Хотя ты, наверное, и сам всё понял…
По словам телеведущей, к наркотикам из-за наркодилеров пристрастились сотни молодых людей, многие из которых расстались с жизнью. Но теперь благодаря показаниям последнего свидетеля и отличной работе полиции виновные отправятся за решетку надолго.
***
Ричард Икс работал с какими-то бумагами, когда Алекс, постучав, зашел в его кабинет.
– Простите, что мы вас держали в некотором неведении, – начал Икс, жестом приглашая усаживаться в кресло. – Ваша неосведомленность – наша безопасность. И ваша, кстати, тоже.
– Я всё понимаю и, напротив, благодарен за то, что вы дали мне возможность поучаствовать в стоящем деле. Не думал, что когда-нибудь придется сотрудничать с органами правосудия.
– А органы правосудия тут ни при чем, – улыбнулся Икс. – Ни полиция, ни кто бы то еще со стороны властей не знали, что на последнего, оставшегося в живых, свидетеля готовится покушение.
– Тогда как об этом узнали вы и почему вы делаете работу полиции?
– Хороший вопрос. Особенно второй. Отвечу на него так… Если бы в правительстве знали, что существует некая сила, которая хочет в этом мире справедливости и хочет действенно, то нас, уверяю, давно бы не было. Наше инкогнито – залог успеха… То, что этот свидетель должен был погибнуть, он сам, возможно, никогда не узнает. По крайней мере – не от нас. Не узнают об этом и в правоохранительном ведомстве. Там рапортуют, что их программа защиты свидетелей безупречна… И преступники, подославшие киллера, убеждены, что всё произошло случайно, из-за какого-то неповоротливого пьяного бродяжки: стечение обстоятельств, только и всего… Для нас крайне важно, чтобы так всё и выглядело. Стечение обстоятельств – это, можно сказать, наше кредо.
– Что вы имеете в виду?
– Люди склонны думать, что многое в жизни происходит случайно. Но если кирпич с крыши падает рядом с вами, это еще не означает, что он не должен был угодить на вашу голову. Почему не угодил – прохожему и не нужно знать. Пускай прохожий скажет: «Слава Богу», – и нам будет достаточно.
– Вы хотите сказать, что делаете работу Бога?
– Кто-то когда-то сказал: дело Божие можно исполнять руками своими. Руки Творца тогда возникают, когда есть работа для них.
– А как же закон? На основании какого закона вы действуете?
– Чтобы помогать людям, думать о людях, не нужен отдельный закон… «Не человек для субботы, а суббота для человека», – говорил один мудрец. Причем, не понуждая никого срывать колоски в субботу, – просто срывал сам и объяснял, как мог, свои мотивы. На основании чего действовал этот человек в священный для иудеев Шаббат? На насущные нужды людей он смотрел через призму здравого смысла, любви к людям, заботы о них. Рассуждал по совести, действовал по ситуации. Жизненные ситуации у человека бывают разные. А в деле любви к человеку буквоедства и рамок быть не может.
Однако за эту любовь и другие полезные для человека вещи его объявили опасным преступником, самозванцем, еретиком, бунтарем… И приговорили к смерти… Но, согласитесь, законодатели ведь не призывают к бунту, когда предлагают новые правила, – они лишь хотят усовершенствовать старые, радеют о пользе дела. И мудрец на жизненных примерах демонстрировал несостоятельность древних стереотипов. Он указывал на ветхие места в законе, но чтобы люди сами убедились в их ветхости (а заодно и в своей) и сами же их усовершенствовали (усовершенствовав и себя) – привели, так сказать, в соответствие со здравым смыслом.
Ученики, следовавшие за мудрецом, записывали его советы. К слову, получившийся свод правил, говоря юридическим языком, не имеет обязательной силы – лишь рекомендательный характер. В нем нет четких исчерпывающих формулировок, как в каком-нибудь кодексе. Есть описание поступков главного героя, есть его притчи, которые многим непонятны. Мудрец даже в этом был ненавязчив – понимайте, мол, как хотите, а имеющий уши да услышит, ведь это важно для самого человека.
И простых людей, и правителей он учил, как поступать с другими: по-братски, с уважением, любовью, «так, как вы хотите, чтобы поступали с вами»… Демонстрировал даже, как относиться к власти и закону: любая власть от Бога, а смирение – это, в том числе, подчинение законам мира…
Я не священник, а бывший полицейский (если полицейские бывают бывшими), – и просто рассуждаю как законник. И что же я как законник вижу? Он хотел, чтобы всё было по закону. Он не собирался нарушать закон, перечить властям, не позволял этого делать и другим. Иуде сказал: «Иди и сделай то, что должен сделать». Поспеши – и получишь свой гонорар… Доносить же на злоумышленников, помогать властям – активная гражданская позиция. Сегодня ведь так же?
Ученикам приказал спрятать оружие, когда те попытались отбить своего учителя у пришедших с мечами и кольями за «опасным преступником». «Оставьте, – сказал он, – довольно… Теперь власть тьмы», – словно подчеркивая, что пришедшие за ним действуют с санкции законной власти, где ироды и кесари – всего лишь ее законные представители.