000
ОтложитьЧитал
«– Не бросай меня, – протянула она.
– Ты сама бросила свою жизнь в омут алкоголизма, – заметил я. – Я долго терпел, но всему есть предел.
– За пределом бывает беспредел, и, если ты любишь меня, протяни мне руку помощи.
– Если бы не любил, разве смог бы жить рядом с тобой в интервалах от бутылки до бутылки?
– Я же существую в интервалах между твоим бизнесом и твоими фотомоделями.
– Ты посмотри на себя. Твоя блузка надета наизнанку! И ты смеешь приходить ко мне в таком виде? Иди к другому, к тому, кто трахал тебя!
– Я не такая. Половой акт для меня – не просто физическое отправление. Он, действительно, попытался овладеть мной, но я сопротивлялась. Я была пьяна, и ему удалось уложить меня в постель. Но как только он приблизился ко мне, я превратилась в разъяренную кошку, расцарапала ему лицо. Он взбесился и ударил меня. – Я схватила блузку и выбежала на улицу. Там было темно, поэтому я и надела ее на левую сторону. Ты веришь мне?
– Хотел бы верить, но… Почему ты не лечишься?
– Если бы ты действительно любил меня, если бы тебя волновала моя болезнь, ты сам нашел бы доктора. Но ты никого не любишь, кроме себя. Поэтому и вообразил, что где-то за семью морями живет женщина, к которой обращены твои лучшие чувства…
Я подумал, что Рита отчасти права. Я эгоист. Она волнует меня. Может быть, это и есть та реальная любовь, от которой я так долго отказывался. Если бы это было не так, разве стал бы я терпеть возле себя это непредсказуемое существо? Отдать ей часть самого себя? Возможно ли это для меня? Но жизнь проходит. Не за горами ее вторая половина. И кто-то должен быть рядом. Кроме нее мне не нужен никто…»
Лицо Риты покрывается красными пятнами.
– Если я не выполню задание, меня ликвидируют. А если я сделаю это… Им не нужны лишние свидетели. Раз они решились на это, ставка в игре высока. Что же делать? Рассказать все Иосифу? Тогда убьют нас обоих.
Дрожащими руками она берет поднос и неуверенной походкой направляется в кабинет. Иосиф с открытой улыбкой на лице делает шаг ей навстречу и протягивает руку к бокалу.
– Чем ты так взволнована?
– Просто я так долго мечтала об этом.
– О чем же?
– О том, что ты, наконец, захочешь побыть со мной вдвоем.
– Годы жизни многое меняют, Рита. Я сегодня впервые подумал о том, что пора покончить со своей холостяцкой жизнью. Ты отлично поладила с Мишей. У нас может быть семья.
Рита застывает на месте, лихорадочно обдумывая, что сказать. Иосиф подносит бокал к губам.
– Я хочу сделать первый глоток из твоего бокала, – срывающимся голосом произносит она.
«Неловкое» движение, и смертоносные брызги вместе с осколками стекла падают на паркет.
– Второго глотка быть не могло, – со слезами в голосе говорит Рита.
Иосиф удивленно смотрит на нее.
– Я вызову Хулио, он уберет стекло.
– Не делай этого.
– Что это значит? – Брови Иосифа удивленно поднимаются вверх.
– Сейчас, сейчас, – бормочет Рита. – Я все объясню. В бокале смертельный яд.
– Ты хочешь меня отравить?
– Я получила приказ.
– Не вижу в этом логики, – со смехом произносит Иосиф. – Ты могла бы сделать это после свадьбы.
– Я не шучу, Иосиф. – Надеюсь, ты не хочешь, чтобы в качестве доказательства я приготовила питье для твоей собаки.
Йосиф погладил лоснящуюся спину лежащего у его ног коричневого добермана.
– Если ты отравишь мою собаку, тогда я точно не женюсь на тебе.
– Мое настоящее имя Римма. – Рита быстро заговорила на русском. – В картотеке КГБ я значусь под кличкой «агент Марго».
– Я не знал, что ты говоришь по-русски. – В голосе Иосифа появились первые нотки сомнения.
– У меня нет времени на изложение своей автобиографии. Только в двух словах. Отец – старый чекист. Погиб в гражданскую. В годы войны – разведовательно-диверсионная школа. Первое задание на территории Польши. Переброска в Штаты. Задание – стать любовницей бизнесмена Иосифа Черняка.
– Поздравляю с успешным выполнением второго задания. А третье?
– Я не выполнила ни второго, ни третьего задания. Меня отстранили от операции в связи с тем… в связи с тем, что я призналась, что действительно люблю тебя. Тогда я и начала пить.
– И после того, как тебе потребовался почти год на то, чтобы меня разлюбить, тебе поручили ликвидацию объекта. Но какова цель?
– Я не разлюбила тебя, Йосиф. Они поставили на мне крест. Думаю, что меня уничтожили бы сразу по выполнению задания. О цели мне ничего не сообщили. Уверена, что за этим стоит какая-то большая игра. Сегодня вечером я встречалась с агентом…
– Агентом 001?
– Да, с самим резидентом. Он руководит операцией. Миша случайно увидел нас. Он может подтвердить.
– Я должен с ним поговорить, жди меня здесь.
Йосиф вернулся через пять минут. Он был бледен.
– Когда ты должна доложить о выполнении задания?
– В течение трех вечеров я должна приходить в условленное место и докладывать об обстановке.
– Хорошо, завтра доложишь, что операция откладывается в связи с тем, что я пригласил тебя на прогулку на яхте. Ты не можешь отравить меня там. Тогда на тебя сразу же падет подозрение.
– Но что мы будем делать?
– Выйдем в море. С собой возьмем только капитана и двух матросов. Это верные мне люди. В десяти милях от берега пересядем на катер…
– Им потребуется немного времени для того, чтобы обнаружить наш след.
– В нашем распоряжении будет не менее двух суток. За это время что-нибудь придумаем. У меня есть идея…
* * *
Таксист подвез их к небольшому дому на окраине Лос-Анджелеса. Грузный мужчина лет пятидесяти в форме полицейского встретил их с непроницаемым выражением лица.
– Случилось что-нибудь непредвиденное? – Я еще ничего не успел подготовить.
– Первоначальный план отменяется. – Я рассчитываю на тебя, Джек. Речь идет о жизни и смерти. Дело рискованное, но я дорого заплачу за поддержку. Хватит до конца жизни. Тебя все равно собирались отправить на пенсию после того, как ты провалил это дело с кокаином.
– Что нужно?
– Срочно два свежих трупа мужчины и женщины. Похожих на меня и Риту по конституции… И труп мальчика…
* * *
Изя садился в машину, когда под ноги бросился мальчик с пачкой свежих газет.
– Извини, малыш, мне некогда. – Он всучил газетчику доллар.
– Мистер, вам просили передать это.
Мальчик протянул небольшой конверт. Изя сунул его в карман…
На 73-ей улице пробка растянулась на километр. Она была вызвана столкновением роскошного «Роллс-ройса», принадлежавшего известному нефтяному магнату, на встречу с которым ехал Изя, и полицейской машины. Каждый водитель считал свои долгом притормозить у оцепления и взглянуть на редкую аварию.
Изя нервно поглядывал на часы. Встреча, которой он так долго добивался, грозила сорваться. И тут он вспомнил о письме. Оно было, по меньшей мере, странного содержания:
«Мише угрожает смертельная опасность. Не удивляйся ничему. Подтверди все, о чем тебя попросят. Я буду жив, но нам придется исчезнуть на неопределенное время. Будь крайне осторожен с новыми людьми в твоем окружении. Береги себя. Письмо уничтожь по прочтении. Верь мне. Так надо… Йосиф»
Изя набирал номер информационной службы, собирающей сведения о всякого рода ЧП, когда к машине подошел полицейский.
– Мистер Вайнштейн?
– Да, это я. А в чем дело?
Полицейский протянул Изе свежий номер «Нью-Йорк Таймс».
Внимательно пронаблюдав за выражением Изиного лица, спросил:
– Так вы ничего не знаете? Спортивный самолет с тремя пассажирами на борту столкнулся в воздухе с «пикапом» в районе Лос-Анджелеса. Пока обнаружены только останки мужчины и женщины. При нем были документы на имя Йосифа Черняка. Состояние здоровья мистера и миссис Черняк не позволяет им принять участие в опознании. Мы рассчитываем на вас.
Рука Изи непроизвольно потянулась к карману, в котором лежало письмо. Но он вовремя отдернул ее и несколько театральным жестом схватился за сердце.
– Вы знаете какие-нибудь особые приметы на теле пострадавшего? – спросил полицейский.
– Нет никаких особых примет. Хотя, постойте… Йосиф носил на правой руке золотой перстень. Не представляет никакой ценности. Просто памятный подарок от девушки…
– На каком пальце?
– Последнее время на мизинце. Перстень стал ему мал, но он не хотел с ним расставаться…
– Вы узнаете его?
– Разумеется…
– Тела пострадавших уже доставлены в Нью-Йорк.
* * *
Лица обоих трупов мужчины и женщины были забинтованы.
– Там ничего не осталось, – сказал хирург, производивший вскрытие. Цела только рука.
Он откинул простыню. Хирург не мог видеть, как разгладилось сжатое напряжением лицо Изи, не услышал он и вздох облегчения, вырвавшийся из его груди…
* * *
Трое пассажиров, проследовавших на борт самолета авиакомпании «Эйр-Канада» ничем не привлекали к себе внимания. Почтенный бизнесмен польского происхождения, его жена Маргарет и сын Михаил имели вид благополучной семьи, отправлявшейся в увеселительную поездку.
Молодая леди, лица которой почти не возможно было разглядеть под длинной обесцвеченной челкой, показывала сидевшему у нее на коленях сыну альбом с видами Канады.
– Я давно мечтал побывать в тех местах, – заметил Иосиф и потерся кончиком носа о Ритину щеку. – Река Маккензи – это такая глухомань. Там можно затеряться на год. И одновременно заняться пушной торговлей, судостроением…
* * *
С документами на имя мистера и миссис Валецки Иосиф и Рита вместе с Мишей нашли временное пристанище в поселении торговцев на реке Маккензи. Здесь все походили друг на друга, мало отличаясь по внешнему виду от кочевников средневековья. Здесь у всех было сомнительное прошлое.
На этой реке создавали свой первоначальные капитал многие будущие представители большого бизнеса. На этой реке действовали законы Севера. До нее не могли добраться щупальца агентов КГБ.
* * *
Эту историю Михаил рассказал Андрею ровно месяц тому назад и предложил ему написать книгу в соавторстве. У Андрея Дизеля отличная память на даты. Спросите его врасплох, что произошло, например, две недели тому назад, и он точно скажет, что в этот день его сосед Михаил Валецки неожиданно уехал неизвестно куда, оставив Андрею коротенькую записку:
«Андрей, не удивляйся, не застав меня дома. – Я уехал и, по-видимому, надолго. Кажется, мне повезло: получил наследство. Если не вернусь, поступай с моими вещами, как хочешь.
Сердечно твой, Михаил»
Листок для записки вырван из какой-то записной книжки, как видно впопыхах, но такой записной книжки – с золотистым обрезом, у Михаила не было. И почему он не взял с собой чемоданы с вещами?
Глава 2. Охотник за сенсацией
В последние дни записка Михаила так и лезла сама в руки Андрея. Обычно у него в комнате был идеальный порядок. Все всегда лежало на своих местах. Но эта бумажка ежеминутно попадалась на глаза, как извещение о чем-то загадочном. И только сегодня он понял, что тут что-то есть. Ведь биография Михаила так необычна! Андрей поймал себя на мысли, что уже думает о Михаиле как об участнике какого-то секретного эксперимента. По совести говоря, ему очень хотелось, чтобы это было именно так. Тогда он, наконец-то, поймает свою удачу. Он уже видит себя в просторах гостиных, огромных залов, где кинозвезды внимательно слушают его, ослепляя блеском улыбок и сверканием драгоценностей. Он остроумен и оригинален – он знает, как себя вести в такой обстановке.
В тот день, когда Майкл рассказал ему историю своей жизни, Андрей подумал, что приятель многое выдумал и просто хочет подтолкнуть его к написанию сценария. На успешном сценарии можно было бы неплохо заработать, но Андрея остановило то, что у него могли бы возникнуть неприятности с КГБ.
Сегодня Андрей Дизель проснулся поздно: вчера он долго сидел в редакции за обработкой корреспонденции. Вчера ему не везло: город как будто решил отдохнуть от новостей и не произвел ничего яркого.
Открыв глаза, Андрей Дизель потянулся за пультом: по первым звукам с экрана он мог предугадывать, какой будет день и какие плоды он сможет сорвать. Ничего достойного внимания: военный институт космических исследований произвел запуск ракеты… Хотя, постой, сообщается, что ракета «Феномен» оснащена новейшим суперустройством для проведения важного биологического эксперимента в космосе, который, возможно, перевернет наши представления о возможностях человека. Какого эксперимента? И при чем тут возможности человека? Ведь на борту нет космонавта! Он как сердцем чувствовал, что пахнет паленым.
Диктор продолжал еще что-то говорить, но Андрею было уже не до него. Андрею некогда его слушать, хотя и интересно. Надо мчаться в редакцию, а оттуда к светилам научного мира. Надо хотя бы собрать высказывания… Как жаль, что Михаил исчез так некстати! Он всегда был в курсе космических новостей. Стой, Андрей, надо все обдумать. Надо вспомнить, что он говорил тогда, месяц тому назад, в ресторане? Что он готов принять участие в опасном эксперименте… Михаил, мечтавший о полетах, исчез, никого не предупредив, бросив работу, вещи, даже белье! Исчез, не оставив следа! Предположим, что намерение Михаила выросло до определенного решения. Люди, которые не откажутся от его предложения, конечно, найдутся, особенно в военном ведомстве, как раз и запустившем сегодня ракету. А где же записка?
Возбуждение Андрея нарастало. Догадка блеснула молнией. Где же эта чертова записка? Ах, да, вот же она. Но в ней нет ничего особенного. Как бы не так! Андрея Дизеля не проведешь! Бумажка для записки вырвана из записной книжки с золотым обрезом, видимо, второпях. Листок с золотой каймой… У Михаила не было такой книжки. Ясно, что он писал на чужой бумаге. Кто-то зашел за ним, и они вместе уехали. Если бы он заранее готовился к отъезду, то взял бы чемодан, чистые рубашки. Но он не взял ничего… Постой, через несколько дней после того, как Михаил исчез, ему пришло письмо.
Андрей поймал себя на мысли, что он уже думает о Михаиле как об участнике этого эксперимента, хотя о наличии космонавта на борту ничего сказано не было. Но Андрею очень хотелось, чтобы там был Михаил. Тогда в его руках будет сенсационный материал. Правда, это еще надо доказать или хотя бы чуточку подтвердить.
От кого пришло Михаилу письмо, уже не заставшее его дома? Вот это письмо. Оно лежит в ящике стола, куда его и сунул второпях Андрей. Он тогда не обратил внимания, что это за письмо – мало ли кто может писать Михаилу. Михаил прочтет его, когда вернется.
Андрей взял в руки широкий конверт. Обратный адрес как символическая надпись сразу бросился в глаза:
«Профессор А. Шварцберг, обсерватория Маунт-Тауэр, главный корпус, 85-Z. Отдел межпланетных проблем…»
У Андрея перехватило дыхание. Этот конверт – ключ к успеху. Что бы ни было написано в письме – это точка отсчета журналистского расследования о тайных экспериментах с участием людей, которые проводит Пентагон.
Письмо нужно прочесть. Ведь все равно Михаил не узнает о том, что Андрей распечатал конверт и подсмотрел тайну его переписки. Что Михаил имеет какую-то связь с астрономическими организациями – факт: вот письмо к нему известного профессора Шварцберга. Если Михаил написал именно такое заявление, о котором он говорил тогда Андрею, то каким образом была исполнена его просьба? Конечно только так, как это произошло, то есть ему посоветовали создать у окружающих впечатление, что он уехал по каким-то своим делам. Но в таком случае, зачем же это письмо, пришедшее уже после его исчезновения? Тот, кто писал, по-видимому, не знал, что Михаил уже исчез.
Но Андрей не вскрывает конверт. Он медлит. Он хочет спокойно все взвесить, он боится разочарования. Еще бы, в лихорадке можно, пожалуй, желаемое принять за действительное. Почему письмо пришло уже после исчезновения Михаила? Тот, кто писал, по-видимому, не знал об этом. Истинный ученый не пошлет человека на смерть, даже если испытуемый выражает добровольное согласие рисковать своей жизнью…
Андрей Дизель разорвал конверт. Письмо было напечатано крупным шрифтом на белой офисной бумаге.
«Дорогой Михаил, извините, что несколько задержался с ответом. Обдумывал Ваше предложение. Боюсь, что лично я мало чем могу быть Вам полезен. Но есть люди, которые безусловно заинтересуются Вашей идеей. Поэтому хотел бы побеседовать с Вами лично. Приезжайте, и Вы будете приняты немедленно, как только назовете свое имя.
Но позвольте предупредить Вас: не обращайтесь с этим предложением в другие организации!
Искренне Ваш Альберт Шварцберг»
Симпатичное лицо Андрея скривилось в горькой усмешке. Он чувствовал себя мелким репортеришкой желтой прессы, который в погоне за сенсацией дал волю своему воображению. А он так надеялся, что счастливый случай, как бурный водоворот, засосет его в гущу событий. Где-то там в недосягаемой высоте летит эта чертова ракета. Может, на ней и нет никаких подопытных кроликов. А приборы, пусть и новейшие, не станут сенсацией для читателей его газеты.
Андрей вышел на улицу. Ясный солнечный день угловатыми изломами пробивался между тупыми скалами небоскребов. Андрей поднял голову и зажмурился – голубая извилистая молния неба ослепила глаза. Где-то там, в звездной бесконечности летит ракета, а ему придется плыть в этих мутных водах реки-улицы, ожидая, пока какой-нибудь бурный водоворот не поднимет его на вершину событий.
* * *
Главный редактор газеты «Калейдоскоп» Юджин Кислов, или как его называли за глаза сотрудники газеты – дядя Кис, сидел за столом, специально сделанном по его рисунку. Стол напоминал огромную подкову счастья. Дядя Кис восседал в центре этого стола и беспрестанно поворачивался на своем стуле в разные стороны, хватая, перебрасывая, перечеркивая и снова перетасовывая бесчисленные листы бумаги. В углах комнаты стояли всевозможные скульптуры и статуэтки различных стилей – от античного до самого современного. В зависимости от мнения редактора о том или ином посетителе, из этого набора на стол спешно ставились соответствующие предметы, призванные создавать настроение. Посетители говорили, что кабинет Юджина Кислова действительно напоминает калейдоскоп.
Дядя Кис встретил Андрея сердитым восклицанием:
– Где ты шляешься по ночам, что вечно опаздываешь?
– Работал дома до двух часов ночи, потом спал. Странно, что вы думаете, что я таскаюсь по барам.
– Ну, и дурак! Имеешь такую внешность и сидишь дома! Эй, да ты и в самом деле пьян – где твой галстук?
Андрей растерянно потрогал руками расстегнутый воротник. Этого с ним никогда не было – он всегда старался использовать свои внешние данные на все сто. В одежде, прическе и обуви не упускал никаких мелочей…
– Ты, приятель, все проспал. Осталась одна бульварная труха.
– Есть одна задумка. Что вы скажете о профессоре Шварцберге?
Дядя Кис удивленно поднял свои пушистые брови.
– Астроном с мировой известностью, почти круглосуточно находится в обсерватории.
– Уж он-то должен быть в курсе событий. – Я имею в виду эту ракету.
– Какого черта она тебе сдалась? Этот профессор, конечно, личность интересная. Но он всех репортеров в шею гонит. Не мы одни пытались к нему подъехать.
– Я поеду к профессору Шварцбергу и поговорю с ним. Нутром чувствую, что с этой ракетой что-то связано. Вам нужно иметь интервью, и я его получу. Ну, я пошел…
Дядя Кис с довольным видом потер ладони и весело посмотрел ему вслед…
* * *
Андрей подошел к зеркалу и внимательно оглядел себя. Его придирчивый взгляд не нашел никаких дефектов. Все было на месте, симметрично и элегантно. Андрей почувствовал новый прилив сил.
– В доме профессора Шварцберга живет девушка: его дочь или внучка. Точно не знает никто. Надо попытаться действовать через нее…
Он, Андрей, всегда безошибочно угадывал перспективы своих успехов у женщин – если умело использовать первое положительное впечатление, то можно добиться всего. Важно иметь первую зацепку, маленький крючок, а уж если он зацепится, добыча будет в руках. Обычно Андрей терял интерес к своему объекту, если зацепиться не удавалось с первой же попытки. Каждая его победа над самыми известными женщинами была восхитительна своей замечательной простотой.
* * *
– Однако… у старого профессора очень привлекательная дочь. Глаза выразительные, фигурка… в общем, хороша, – подумал Андрей.
Девушка, которую звали Тэсс, оказалась разговорчивой. Андрей улыбнулся ей самой ослепительной из своих улыбок.
– Вы, вероятно, считаете меня представителем прессы. Если так, то вы ошибаетесь. – Я не имею к журналистам и газетчикам никакого отношения. – Я просто… человек, любитель этой самой астрономии и хотел бы поговорить с профессором по очень важному делу. Не надеялся добиться приема через секретаря и потому очень прошу, если вас это не затруднит, позвонить профессору.
Девушка явно колебалась.
– Я, право, не знаю, что делать. Отец бывает очень не доволен… Профессор почти постоянно находится в обсерватории. Сегодня его спрашивают очень многие представители прессы, но, как вам известно, он не принимает никого. Если он занят интересной работой, то вообще ни с кем не разговаривает. Даже домой не приезжает…
– Мне необходимо поговорить с профессором Шварцбергом по очень важному делу. Вы можете не беспокоиться, профессор не будет на вас в обиде, если вы сообщите ему обо мне. Вам достаточно назвать мое имя. Извините, что не представился сразу. Меня зовут Михаил Валецки.
– Михаил Валецки? Имя действительно знакомое. Отец что-то рассказывал о вас. Пожалуй, я позвоню ему…
Тэсс вышла. Оставшись один, Андрей прошелся по комнате, удовлетворенно потирая руки. Есть все основания быть довольным собой. Андрей почувствовал новый прилив сил, и ему захотелось еще поговорить с этой милой девушкой. Но… хватит, дело есть дело. А к этой девушке он еще когда-нибудь вернется.
Тэсс вышла к нему сильно взволнованная.
– Мистер Валецки, отец ждет вас, – девушка почему-то перевела дыхание. – Он хочет видеть вас скорее.
– Благодарю вас, мисс Шварцберг, – Андрей чуть было не бросился бежать, но девушка, как видно, хотела еще что-то сказать, и он остановился.
– Вместе с отцом я приглашаю вас бывать в нашем доме. Вы можете приходить к нам запросто, без приглашения.
Андрей счел нужным улыбнуться и скромно опустить глаза.
* * *
Обсерватория Маунт-Тауэр, 1985.
В вестибюле административного здания обсерватории, возле гардероба сидели несколько известных Андрею репортеров других газет. У них был вид растерянных новичков – у лестницы наверх стоял высокомерный швейцар, и было ясно, что пробиться через его гранитное равнодушие ко всему окружающему абсолютно невозможно. Разве что удастся перехватить Шварцберга, когда, по окончании своих дел, он пойдет куда-нибудь.
Репортеры иронически усмехнулись, когда Андрей направился к швейцару.
– Прошу доложить профессору Шварцбергу, что к нему хочет пройти Михаил Валецки. Профессор меня ждет.
– Мистер Валецки?! – Швейцар вдруг сделался ниже ростом и чрезвычайно приветлив. – Профессор просил пригласить вас к нему, как только вы появитесь. Проходите, пожалуйста. Он ждет вас в своем кабинете за библиотекой. Как подниметесь по лестнице – прямо по коридору последняя дверь.
Андрей оглянулся на своих коллег. Вскочив с мест, они остановились в остолбенении. Удивление их было прямо-таки забавно. Андрей задорно подмигнул им и медленно, с достоинством поднялся наверх.
Профессор Шварцберг встретил Андрея радостным восклицанием:
– Михаил! Тэсс только что звонила о вас. Так вот вы какой! Вы отлично выглядите. Не смущайтесь. Проходите сюда, к окну. Отсюда замечательный вид. Садитесь вот в это кресло.
Андрей быстро окинул взглядом кабинет – ничего особенного. Много книг, на столе – бумаги, письма. Сбоку от стола окно с видом действительно восхитительным: башня с огромным куполом, за ней провал горы и внизу, между деревьями, густая синева океана. На этом фоне седой профессор выглядел картинно, и Андрей невольно потянулся в карман за фотоаппаратом, но вовремя спохватился. Смущенно опустился в кресло.
– Как себя вести? Задавать злободневные вопросы не следует – профессор поймет, что я самозванец. Но говорить что надо.
– Я так взволнован последними событиями, – начал Андрей.
Мысли обрываются, не хватает слов. Надо бы блеснуть хотя бы школьными знаниями астрономии, но подготовиться он не успел…
Однако профессор, кажется, не замечал его замешательства.
– Да, я изучаю Вселенную десятки лет и не перестаю удивляться. Она непостижима в своей бесконечности. Вы поднимаетесь по этой бесконечной лестнице, вы можете бежать по ней, но все равно почти не продвигаетесь вперед. Однако, как и во всем, есть критическая ступень. Перешагнув ее, человек прорвется в эту саму бесконечность. Все дело только в том, что он не научился еще использовать дарованный ему инструмент – свой мозг.
– Это очень интересно, профессор, но… я хотел бы поговорить с вами о другом. Я не очень-то разбираюсь в вопросах теории. По профессии я летчик и больше интересуюсь полетами, как вы уже знаете. Я имею в виду ракету «Феномен», запущенную нашими военными.
– Да, я консультировал их через своего ученика. Но это загадочное новейшее устройство, о котором трубят газетчики, для меня сюрприз. Что за робот? Я теряюсь в догадках. Однако вы примете участие в эксперименте. Я добьюсь этого. Но полетите вы не так, как вы просите: не на верную смерть, не подопытным животным, а человеком с именем и вполне заслуженной славой.
– Вот оно как, – подумал Андрей, – значит, до последнего момента профессор ничего не знал об этой штуке, хотя был осведомлен обо все остальном. С какой целью надо было это скрывать? Неужели все-таки Михаил в ракете, и речь идет об опасном биологическом эксперименте? Тогда понятно, почему военные скрыли это от профессора.
Андрей снова ухватился за эту мысль, сулящую долгожданную сенсацию. В таком случае он должен пойти на все, чтобы докопаться до истины. Теперь Андрей Дизель знает, как вести себя с профессором. Смущения и робости как не бывало. Он поднялся с кресла и резко, отчеканивая каждое слово, произнес:
– Господин профессор, я не Михаил!
– А кто же вы? – неподдельно удивился профессор.
– Кто я такой, сейчас не имеет значения. Сейчас важно то, что Михаила нет на планете Земля!
– Вы говорите какую-то чепуху, молодой человек.
– Профессор Шварцберг! Вы меня отлично понимаете! – голос Андрея возбужденно звенел. – Михаил – жив и в эту минуту находится на ракете «Феномен».
– Что? Что вы говорите? – прошептал профессор, испуганно глядя на Андрея.
– Я знаю все! Я знаю о том, что вы получили письмо от Михаила, предлагающего себя в жертву в качестве подопытного кролика. Где это письмо? Кому вы его передали? Вы меня слышите?
Но профессор его не слышал. Худенький старичок сжался в комочек в большом кожаном кресле, обхватив голову бледными старческими руками.
– Неужели он это сделал?! Он убил Михаила!
– Кто он?
Профессор открыл ящик стола и достал письмо.
– Это копия письма Михаила. К счастью, я догадался сделать ее.
Андрей быстро пробежал глазами написанное знакомым почерком письмо:
«Дорогой Альберт,
– Я согласен на любые условия. – Я готов принять участие в любом, самом опасном эксперименте в Космосе, даже если не будет никаких гарантий возвращения обратно.
Даже именем своим жертвую. Согласен на то, чтобы мой полет остался неизвестным, если это будет необходимо. Объяснить свое исчезновение перед знакомыми, которых, кстати, очень мало, не составит труда.
Уверяю Вас, что я пройду самую придирчивую медицинскую комиссию без замечаний – я оставил службу в авиации по причинам, не относящимся к состоянию моего здоровья.
Готов улететь с Земли в любую минуту. Готов вообще исчезнуть с лица Земли на время или навсегда.
Сердечно ваш, Михаил Валецки»
– Так кому вы передали письмо Михаила? – спросил Андрей.
– Полковнику Роберту Асинуге, – немного поколебавшись, ответил профессор Шварцберг.
– Вы можете ввести меня в курс дела?
– В данной ситуации я просто обязан сделать это. Я знал Роберта Асинугу с того времени, когда Бобби еще учился в университете. Он был сыном состоятельного отца, который хотел видеть его дипломатом или военным. Но еще в детстве мать внушила Бобу мысль о том, что он человек особенный, необычайно одаренный и призван удивить мир каким-нибудь великим открытием. Влияние матери было сильнее, и Бобби решил стать ученым. Известность ученого была лишь частью того, к чему стремился Роберт Асинуго. Бобби всегда был сдержан, ни с кем не ссорился и умел нравиться даже тем, кого сам ненавидел и в ком, однако, нуждался или чувствовал возможную полезность в будущем. Он всегда был приветлив, умел ладить с людьми. Бывало даже и так, что он убирал соперников со своей дороги, но всегда с помощью кого-нибудь другого. И чем далее, тем больше он убеждался в том, что в конце концов расстанется с астрономией и будет работать в государственном аппарате.
Вскоре Бобби понял, что я являюсь наиболее подходящим для него научным руководителем. В силу своего характера я не мог, как другие, держать лишь под своей шляпой многочисленные идеи, которые то и дело рождались в моей голове. Эта особенность моего характера могла пригодиться Роберту Асинуге. Он был способен подхватить чужую оригинальную мысль и придать ей нужную форму.
Бобби знал, что я не считал его достаточно одаренным для самостоятельной работы. И все же он сумел добиться моего расположения, и по окончании университета я взял его в свою обсерваторию. Он подхватывал мои идеи, опубликовал несколько трудов. Но потом наши пути разошлись. Роберт Асинуго стал военным. Я все еще был нужен ему, когда он сталкивался с трудностями в своей работе. От меня он получал простые решения казалось бы неразрешимых задач.
Последний раз мы виделись недели две назад. Я сам пригласил его, так как у меня была для него новость. Я имею в виду письмо Михаила. Тогда я не подумал о том, как опасно дать это письмо в руки Бобби. Он был поражен и сказал, что науке нужны такие сумасшедшие чудаки. После этого разговор у нас не вязался. Роберт вдруг сказал, что заехал на несколько минут и очень торопится. Я видел в окно, как он садился в машину. Бобби весело насвистывал и был доволен чем-то. Теперь я понимаю: он был доволен тем, что я снова дал ему идею. Я дал ему страшную идею, сам того не желая. Ради своих военных целей они способны на все.
– Но у нас нет доказательств того, что жизнь Михаила подвергается смертельной опасности, что над ним проводят некие запредельные опыты.
– Я хорошо знаю полковника Роберта Асинуго. И моего знания достаточно, чтобы я приветствовал любое печатное слово о ваших догадках…
Профессор Шварцберг внезапно умолк.
– Что с вами? Вам плохо?
– Вы так и не представились. Кто вы? Может быть, вы из того же ведомства…
– Обо мне не беспокойтесь. Я репортер газеты «Калейдоскоп». Мое имя Андрей Дизель. Можете проверить: я живу в той же квартире, где жил Михаил Валецки. Недавно Михаил исчез, оставив странную записку, что он уезжает к каким-то родственникам. Разрешите мне взять письмо.