Академия теневых заклинаний

Я неловко скривила губы, жалея, что не могу купить им крутые новенькие гаджеты – или, на худой конец, подержанные. У меня самой не было ни сотового телефона, ни компьютера – я просто не могла их себе позволить. Поэтому, если требовался интернет, мы пользовались компьютерами в библиотеке или в средней школе. То же самое касалось и социальных сетей, которых, к слову, у меня даже не имелось. Но это было неважно, все равно у меня не осталось друзей, с кем можно общаться.

– Однажды я выйду замуж за этого парня, – заявила Сэм. – И он станет твоим зятем. – С этими словами она вздернула нос и посмотрела на брата свысока. Мол, только попробуй что-нибудь сказать.

– Можешь выйти за него замуж хоть завтра, тогда твоя комната достанется мне. – Билли ухмыльнулся и стащил со стола яблоко.

– Скорее всего, он переедет сюда, и тогда ты вообще лишишься комнаты, – поддразнила я его.

Сэм злобно уставилась на брата, сильно прищурив глаза, отчего те превратились в две щелочки. Некоторое время они стояли молча, словно две оценивающие друг друга кошки, а потом сорвались с места и выскочили из дома. Билли несся впереди, Сэм бежала следом, крича, что он придурок.

– Следите за языком! – крикнула я им вдогонку, хотя и не ждала, что они прислушаются к моему замечанию. Мама пыталась воспитывать нас послушными детьми, не ругающимися и не повышающими голоса, и хотела бы, чтобы я взяла ее роль на себя.

Вот только справлялась я с ней отвратительно. Впрочем, и она не лучше – я тому доказательство.

Как только на меня вновь обрушилась реальность, улыбка сползла с моего лица. Я привалилась к кухонной стойке. Надо решать проблемы по мере их поступления. Ужин. Мне необходимо приготовить ужин. Покупной еды у нас всегда было немного, зато имелся домашний скот и навыки в садоводстве. Месяц назад мы зарубили одну из наших старых коров, Аннабель, и теперь ее мясо лежало в морозилке, а значит, питались мы лучше, чем многие живущие за чертой бедности.

Все то время, пока готовила ужин, я продолжала обдумывать различные варианты того, что мне делать дальше.

– Пап? – позвала я, когда помешала на сковороде мясо в подливке. Близнецы занимались своими обязанностями по хозяйству, так что было самое время поговорить с ним наедине. Может, осталась единственная возможность, прежде чем он, согласно своему режиму, рано отойдет ко сну.

– Да, Уайлд? – откликнулся отец хриплым голосом. Я прекрасно понимала, что он прилег вздремнуть – еще одна его повседневная привычка, – но разговор больше не мог ждать.

Я сняла мясо с огня, быстро вымыла руки и взяла кухонное полотенце, чтобы вытереть их. Теребя ткань и наматывая ее на кулаки, направилась в гостиную, расположенную в передней части дома.

Отец полулежал в кресле с откидной спинкой, под его ногами покоился валик, а голову подпирала подушка.

– Я как раз собирался вставать, – пробормотал он, прикрыв глаза, но с места не сдвинулся. Эту ложь он произносил так часто, что мы давно стали делать вид, будто так оно и есть.

Сглотнув, я кивнула. Черт, это оказалось даже сложнее, чем я думала.

– Хочешь меня задушить? – Отец поднял дрожащий палец и указал им на кухонное полотенце, которое я растянула в руках.

– Нет, подожду, пока ты окажешься ко мне спиной. Так проще. – В подтверждение своей шутки я усмехнулась, но улыбка не отразилась в моих глазах. Сделав глубокий вдох, я перешла к сути дела. – Послушай, я тут думала о Томми. Думала о той стипендии…

– Нет, мы не будем это обсуждать, – отрезал он.

– Нам придется, – мягко настояла я. Смерть Томми принесла боль не только ему одному, поэтому я старалась не слишком на него давить. – Папа, я знаю, что тебе не хочется, но мы обязаны. Я уже не ребенок. – Меня охватило желание взять его за руку, но я передумала. Не потому что мне было все равно, а потому что я ощущала в его фигуре напряжение. Он не хотел рассказывать мне о произошедшем.

– Почему именно сейчас? – нахмурился он. – Почему ты говоришь, что мы обязаны?

– Ты доверяешь мне? Расскажи, что случилось с Томми, какую роль в этом сыграла стипендия.

Казалось, его лицо побледнело, но он быстро взял себя в руки.

– Мне нельзя об этом говорить, Уайлд. Не только потому, что мне не хочется вновь это переживать. – Папа потер ладонью лицо и только спустя минуту снова заговорил: – Ладно, я расскажу тебе все, что могу. – Он с усилием сглотнул, исходящее от него напряжение в считаные секунды переросло из сдерживаемого страха в боль. – Я не должен был его отпускать, – прошептал он, звучащая в его голосе скорбь пронзила меня стрелой. Он закрыл глаза. – Твоя мать была права с самого начала, да упокоит Господь ее душу. Я был ослеплен гордыней и надеждой. Это было худшее решение, какое я когда-либо принимал. Я верил, что он будет в безопасности. Что именно он победит систему.

Мое сердце чаще забилось. Папа знал об угрожающей Томми опасности?

– Он… он получил деньги за то, что отправился туда? – спросила я, желая удостовериться. – А еще часы и несколько… подвесок?

– Эти деньги не стоили его жизни. Они не стоили его смерти. Все дело в тщеславии, Уайлд. Моему мальчику предложили то, о чем я мог только мечтать… и я хотел прочувствовать это через него. – Папины темные глаза с мольбой смотрели на меня в тусклом свете комнаты. – Я хотел, чтобы он добился большего, чем его сломленный старик. Большего, чем этот изувеченный мешок с костями. Я все гадал, станет ли он таким же, как его мать. Будет ли обладать подобной силой. Она ведь была поистине грандиозна. Как жаль, что ей пришлось от всего отказаться из-за слухов о проклятии. Из-за глупостей…

Поджав губы, он разочарованно покачал головой.

– Но все это время она была права. Если б только я послушался ее. Если б исполнил данное ей обещание, Томас был бы в безопасности. Он был бы сейчас с нами, здесь, живой и невредимый.

Я глядела на отца, разинув рот, ощущала всю глубину его слов, как если бы стояла на вершине айсберга и недоумевала, сколько же всего скрывается под водой. И пусть он сообщил мне больше, чем когда-либо рассказывал, по большей части его речь была абсолютно лишена здравого смысла.

– А что, если придет еще один конверт? – тихо поинтересовалась я, уже зная, что он скажет.

Или, во всяком случае, думая, что знаю. Потому что ответ отца меня удивил.

– Я жду этого до сих пор, – решительным тоном заявил он. – Твоя мама с самого первого дня почувствовала в тебе силу, Уайлд. С первого твоего крика. С тех пор твоя сила только расцвела. Она развивалась не волнообразно, как у остальных. А росла и крепла. Больше всего твоей маме хотелось спрятать тебя. И она пыталась это сделать. Одна мамина подруга с помощью ее крови скрыла заклинанием это место. Но после ее гибели магия крови рассеялась. Как только они пришли за Томми, я понял, что следующей будешь ты. Лишь вопрос времени, когда это произойдет.

Магия крови. Заклинания. Сила. От его слов у меня по телу пробежала дрожь, я ощутила страх и… волнение. Только теперь до меня дошло значение его слов.

В этот момент я наверняка походила на большого окуня, широко разевающего от удивления рот.

– Я? Обладаю силой? – ошарашенно проговорила я. Мама часто рассказывала нам перед сном разные истории про магию, но все они были не более чем сказками. Неужели из-за болезни отец повредился умом?

Он не обратил внимания на мой вопрос.

– Кто-то приходил с конвертом?

– Да, но…

Папа медленно покачал головой.

– Нет, Уайлд. Никаких но. Мы не будем с ним говорить. Ты сама видела, что произошло с Томми. Это слишком опасно. Томми был их мишенью, а ты – еще большая, чем он. Твоя мать покинула то место ради нашей безопасности. И ты будешь избегать его по той же причине.

У меня никак не укладывалось в голове все сказанное им. Его признание было из тех, что способны перевернуть все твои представления о мире. Череда вопросов выстраивалась у меня в голове, словно отряд игрушечных солдатиков. Что за место покинула мама? Речь об академии, где учился Томми? Почему там было опасно?

– Но… – начала я.

– Нет, Уайлд, это решенный вопрос. – С этими словами папа прибавил громкость на телевизоре, тем самым прекращая разговор. – Верни им деньги. Все вещи, до единой. Они не получат еще одного моего ребенка. Ни за что!

Отец устремил взгляд в экран. Некоторое время я смотрела на него, а потом развернулась и как в тумане поплелась на кухню. В голове роилось множество мыслей. Что значит моя сила продолжала расти? Отец имел в виду физическую силу? Безусловно, я была гораздо сильнее обычной девчонки своего возраста, но всегда связывала это со своей непростой жизнью и необходимостью иметь дело с крупными животными. Девушке, чтобы работать на ферме наравне с мужчинами, нельзя было обойтись без определенного запаса сил.

Но как все это было связано со стипендией колледжа, включающей пачку денег, модные часы и подвески? И почему мы с Томми стали мишенями? Мишенями для чего?

Для меня происходящее казалось лишено всякого смысла, включая визит странного парня с бакенбардами, который каким-то образом проник на нашу территорию. Не говоря уже о том, что конверт предназначался вовсе не мне. Что бы там ни думал отец, он явно ошибался на этот счет. Кроме, конечно, одного: ему следовало сказать Томми нет, когда тот собирался уехать.

Внезапно мне стало понятно, откуда взялось то чувство вины, которое я все эти годы замечала в отце. Мама знала, что Томми сделают предложение из этого колледжа, а потому взяла с папы обещание не соглашаться на него. Вот только отца сбили с толку воодушевление и желание прожить другую жизнь за счет Томми.

И все же мне не давала покоя одна мысль: почему конверт получила не я, если, по заверениям отца, так была им нужна? Они почему-то проигнорировали меня.

«Как жаль, что ты решила отказаться от учебы. У тебя врожденный дар».

Так мне сказал тот мужчина с бакендардами, как будто я сама решила пренебречь обучением. Словно уже отказалась от приглашения. Но с другой стороны… отец спросил, не приходил ли кто-то с конвертом. Ведь так?

Я отогнала прочь эту мысль. Прошлое уже не имело значения. Важно было лишь то, что конверт прислали Билли, который еще совсем мальчишка.

И тут меня осенило: ведь Сэм, как и я, тоже ничего не получила. Что бы там папа ни говорил, моя первая мысль оказалась верной: этот колледж, чем бы он ни являлся на самом деле, охотился на молодых людей нашей семьи. Он стремился их истребить.

Но все по порядку. Для начала мне следовало выяснить, что собой представляет это заведение.

Глава 3

Через два часа, после того как я, подав ужин, с трудом скормила близнецам овощи, меня ждала спасительная тишина моей комнаты. Я тихонько прошмыгнула в нее и закрыла за собой дверь. Желтый сверток по-прежнему лежал в шкафу, там, где я его и оставила. Достав конверт, я бесцеремонно высыпала его содержимое на кровать. Первыми выпали пять фигурок-подвесок, которые что-то мне напоминали, но я никак не могла понять что. Фигурки были крохотными, размером чуть больше четвертака, но при этом объемными. Нож, могильная плита, отпечаток ноги, маленькая ветвь и пустая монетка. Я покрутила их между пальцев, а потом бросила обратно на кровать. Никаких догадок.

Тогда я решила заглянуть в серебристый конверт. Если где и могли находиться нужные мне ответы, так это там, в этом я была уверена.

Быстрым движением ножа я вскрыла конверт и вынула карточку из плотной бумаги с резными краями. Как только моей кожи коснулась поверхность открытки, по моим пальцам пробежала слабая вибрация. В полном замешательстве я смотрела, как тисненые буквы сами по себе начали проявляться на кремовом картоне: они кружили, плясали и складывались в слова.

– Что за чертовщина?

Я поднесла карточку к свету и наклонилась к ней ближе, но при внимательном рассмотрении оказалось, что слова стоят неподвижно. Должно быть, из-за папиных россказней о магии у меня разыгралось воображение. Когда мой взгляд заскользил по строчкам, пот выступил на лбу и заструился по лицу, одна капелька упала на бумагу, рядом со словами, которые я была бы не в силах стереть из памяти. Слова, хуже которых не могла вообразить.

«Билли Джонсон!

Вы приглашены пройти Отборочные испытания.

Запомните, это не вы выбираете Академию.

А Академия выбирает вас.

Просьба явиться по указанному ниже адресу в течение сорока восьми часов,

в противном случае ваша семья умрет.

Время пошло».

Некоторое время я ошеломленно смотрела на слова, намного дольше, чем требовалось, учитывая последнюю строчку, а потом встряхнула карточку в надежде, что буквы перестроятся в более приятные предложения. Разумеется, ничего не произошло. Мое зрение меня и раньше уже обманывало.

Я перевернула записку, поискала на обратной стороне телефон службы поддержки или надпись о первоапрельской шутке. Был конец июля, но вдруг кто-то уже начал устраивать розыгрыши? Однако ничего не обнаружила, лишь белое пространство бумаги.

Тогда я пригляделась к указанному в приглашении адресу. Где-то в северной части Нью-Йорка.

«Кристал Лейк Уайлд Форест, Роско, Нью-Йорк».

Написанные чернилами слова сверкали блестками, словно письмо с угрозой моей семье было творческой поделкой маленькой девочки.

Да и послание казалось полной нелепицей. Что за колледж мог запугиваниями заставить учеников к ним приехать, пройти там обучение? В каком мире такое возможно?

Тот колледж, который замалчивает смерть своих студентов.

Я стиснула зубы: до меня наконец стал доходить смысл сообщения. Я практически ощущала скрывающееся за тиснеными буквами твердое намерение: ты приедешь, несмотря ни на что, но если нам придется применить силу, твоя семья умрет.

Я бросила взгляд на смарт-часы, лежащие на кровати, их экран оставался непроницаемо-черным. Они даже прислали свой хронометр. Какая забота.

Если бы Томми достались часы, я непременно их увидела. Он бы весь лопался от гордости и обязательно их носил. К тому же он не мог получить подобное приглашение – невозможно светиться от радости, потому что тебя приняли в колледж, угрожая при этом твоей семье.

Я права?

Однако учитывая, сколько скелетов повываливалось из шкафов в последнее время, я уже не была ни в чем уверена. Так что пора как следует надавить на отца и узнать всю историю.

Я быстро, но бесшумно, чтобы близнецы не выскочили из своих комнат, сбежала по лестнице. Вошла в гостиную и тихонько потрясла дремлющего отца за плечо. По всей видимости, он даже не потрудился перебраться в постель. Как обычно.

– Пап.

– М-м-м? – Его глаза распахнулись, взгляд не сразу сфокусировался на карточке, находящейся в метре от его лица. – Что это?

– Пап, в конверте, полученном Томми из колледжа, было такое приглашение? – спросила я.

– В конверте… что? – Он протер глаза и попытался сесть.

Я взмахнула карточкой, привлекая его внимание к блестящей открытке.

– Томми получал что-нибудь подобное? – повторила я.

Папа насупил брови, его сонливость как рукой сняло, а взгляд скользил по строчкам.

– Что… Нет. Томас ничего такого не получал. Только сообщение об отборочных испытаниях, но точно не угрозу. Значит, вот как теперь у них делаются дела? Должно быть, они отстранили от дел все старинные роды. Семейство Хеликсов никогда бы не потерпело подобного. Постой-ка… это? – Отец взял у меня карточку, отвел ее от лица, чтобы лучше видеть. – Здесь указано имя Билли. Этого не может быть. – У него затряслась рука, когда он поднял на меня взгляд, в глазах застыл страх.

– Да. – Я забрала у него помятое приглашение. – Конверт пришел не мне. А Билли.

– Но… – Отец с трудом опустил нижнюю часть кресла, чтобы нормально сесть. – Билли еще учится в средней школе. Он не готов идти в колледж.

Я еле сдержалась, подавив желание смять карточку в руке.

– Знаю. И он никуда не поедет. Папа, что это за место? Это вообще законно? Ты должен мне все рассказать. Мы обязаны придумать, как их остановить.

Отец со вздохом потер висок узловатым пальцем.

– Боже милостивый, неужели это происходит? Только не опять. – Он протянул мне пустой стакан. – Принеси-ка еще эликсира, Уайлд, – тихо попросил он.

Поскольку в наших обстоятельствах денег на виски не хватало, отец был вынужден довольствоваться самогоном, который любил называть «эликсиром». У нас хранились две бутылки: их мне подарили соседи за то, что я изловила волка-одиночку, который терроризировал наш скот. Отец редко его пил, только на Рождество или по особым случаям – или же тогда, когда жизнь и боль становились особо невыносимыми.

– Конечно, пап, – сказала я и сжала зубы, не желая поддаваться отчаянию. Последние несколько лет всеми делами на ферме заправляла я. И пока что у меня неплохо получалось удерживать нашу семью на плаву… во всяком случае, мы еще не потонули. Поэтому я знала, мы обязательно найдем выход из этой ситуации, чего бы нам это ни стоило. Билли не закончит жизнь так, как Томми.

Когда я вошла на кухню, мое внимание привлекло что-то желтое – на кухонном столе меня ждал второй конверт.

– Вот же дрянь… – Я умолкла, и по моей спине пробежал холодок.

Он снова был здесь – тот мужчина с дурацкими бакенбардами. Или кто-то другой. Все это время мы находились дома, занимались своими делами, и никто из нас не заметил постороннего. Будто он какой-то призрак!

– Билли! Сэм! – позвала я. Конечно, было маловероятно, но я все же тешила себя слабой надеждой, что ошибаюсь. Что это они принесли конверт домой из летней школы.

Не дождавшись, пока близнецы откликнутся или выглянут из своих комнат, я рванула к задней двери и распахнула ее настежь. Наверняка тот человек все еще где-то здесь, хотя я не слишком-то надеялась его обнаружить.

Первые сумерки только опускались на раскинувшиеся в стороне от дома поля, но уже плотно окутывали коровник. Густую вечернюю тишину нарушило глухое мычание, гаснущий день вибрировал от стрекота сверчков. Обычно я очень любила это время, но теперь всю его прелесть нарушил незваный гость. Безмятежность этого часа пропитала опасность.

Я включила на крыльце свет и подбежала к краю потрескавшейся бетонной дорожки. Прищурившись, всмотрелась в сгущающуюся темноту и в сумерках сумела разглядеть четкий отпечаток ботинка на влажной земле. Единственный след, как будто он специально оставил его, чтобы сообщить мне о своем присутствии… прежде чем снова исчезнуть.

– Что такое? – Из дома на темный двор выбежала Сэм. Я обернулась к ней: руки уперты в бока, брови удивленно изогнуты. – Что случилось?

Следом за ней показался нахмуренный Билли.

– В чем дело?

Резко развернувшись, я зашагала к ним.

– Вы слышали, чтобы кто-нибудь входил?

Близнецы в замешательстве огляделись по сторонам, дерзкий настрой Сэм быстро испарился.

– Куда? – спросила она, когда я быстро прошла мимо нее. – Ты имеешь в виду, в дом?

Значит нет.

– Закройте дверь, – гаркнула я, из-за тревоги став резче обычного. – И заприте. На все замки.

– Что происходит? – спросил Билли, вбежавший в дом следом за Сэм. Не дожидаясь ответа, он задвинул засов и заблокировал дверную ручку.

– Все повторяется. – Отец неровной походкой приблизился к двери на кухню и, чтобы устоять на ногах, уперся крупным кулаком в дверной косяк. Поспешив к нему на помощь, Сэм скользнула под другую его руку. Он встретился со мной взглядом. – Уайлд, мы не можем его отпустить. Они убьют его. Томас был лучшим в классе: если уж он не справился, то Билли и подавно не сможет.

– Я? – Билли указал на себя. – Что я такого натворил? Клянусь, это был не я!

– Кому-то совесть покоя не дает, – пробормотала Сэм. В ответ брат зыркнул на нее.

– Постой, – вскинула я руку. – Не гони лошадей. Никто Билли никуда не заберет. Сэм, Билли, отправляйтесь в постель.

Билли замотал головой.

– Если дело во мне, я имею полное право…

Я взглядом заставила его замолчать.

– Дело не в тебе. А во мне. А теперь быстро наверх. Оба. Ложитесь спать. Поговорим об этом завтра.

Близнецы не спешили уходить, поскольку, как и я, прекрасно знали, что в этом доме ничего не обсуждается. Я указала пальцем на лестницу.

– Идите сейчас же. Дайте мне поговорить с отцом. Мы все уладим.

Они принялись что-то обиженно ворчать себе под нос, но хватило одного строгого папиного слова, чтобы отправить их наверх. Я дождалась, пока двери их комнат хлопнут, схватила второй желтый конверт и надорвала его. Внутри оказалась пачка бумаг. Пять символов невообразимо ярких цветов, украшающих верх страницы, соответствовали тем подвескам, что лежали в первом конверте. Я просмотрела текст, хотя папа уже пересказал мне его содержимое.

– Это школа для исключительных людей, – невнятно проговорил он. Потянулся и схватился за спинку стула. Я взяла его за руку, ощутив в нем прежнюю, пусть и едва уловимую, силу. Стиснув его ладонь, помогла ему опуститься на стул. Затем продолжила изучать дополнительные пункты, пока он рассказывал дальше: – Лишь привилегированные люди могут учиться там, Уайлд. И эти привилегии касаются не денег, а дара. Магического дара.

Я уставилась на него как баран на новые ворота – в полнейшем недоумении.

– Повтори, что ты сказал?

Но он, похоже, меня не слышал.

– Я тоже, как и все в моей семье, получил приглашение, но… – Его голова поникла. – У меня не было того, что они искали. Я был полным нулем. Магическим ничто… должен был обладать хоть чем-то, но нет.

– Магическое… ничто, – повторила я. Мы снова вернулись к бессмысленным словам.

– А вот твоя мама… Она была выдающейся, – продолжал он обрушивать на меня поток информации. – Талантливая. Такая же красивая, как ты, с длинными темными волосами и янтарно-золотистыми глазами. На любом балу она становилась королевой. И, конечно же, как и Томас, была лучшей в классе. Я не смог обучаться в академии вместе с ней – не прошел испытания, – но всегда оставался рядом и поддерживал ее. Стал работать на ферме. – Он выставил вперед ладони. – Твоя мама не часто об этом говорила, но из академии она ушла из-за какого-то семейного проклятия. Навсегда отказалась от мира магии и хотела, чтобы ее дети тоже держались от него подальше. – Он покачал головой. – Так должна поступить ты. Так должен был поступить Томас. Но я отпустил его. Это моя вина…

У папы слегка заплетался язык. Интересно, сколько самогона он выпил? В любом случае он точно верил в то, что говорил. Все эти фантастические идеи казались ему реальными. По крайней мере сейчас, когда алкоголь затуманил его разум.

– Он сам хотел уехать, – возразила я, ловя каждое папино слово, пытаясь осмыслить все, вникнуть в суть. Затем положила руку на его исхудавшее плечо. – Он бы все равно настоял и добился своего. Он бы считал, что поступает правильно. Деньги, хорошее образование с перспективой хорошей работы – ты бы не смог его остановить. Никто из нас не смог, даже если бы мы знали, чем это закончится.

Хотя у Рори, возможно, получилось бы, внезапно подумала я. Томми не раз обращался к нему за советом и всегда прислушивался.

Отец тяжело вздохнул и потер шею.

– Наверное, ты права. – Он помолчал и покачал головой. – Я-то думал, они с тем соседским мальчишкой смогут присматривать друг за другом, как это бывало в детстве.

На меня, оглушая, обрушился новый поток сведений.

– Постой, ты сейчас говоришь про Рори?

Папа покачнулся.

– Когда-то мы с Пэм Уилсон отлично ладили. Они с твоей мамой были не разлей вода. Некоторое время вместе учились в школе. А потом твоя мама умерла, и тот мерзкий кретин, ее муж, сильно запил. Он всегда был неприятным типом. Я просил Пэм уйти от него, обещал помочь, но что я мог сделать? А потом в городе появилась Эмилия. Они с твоей мамой тоже дружили…

– Пап. – Я склонилась к нему и коснулась его руки, пытаясь вырвать из воспоминаний прошлого. В памяти всплыло, как наши с Рори мамы вместе сидели за кухонным столом с бокалами хереса и смеялись, но это было очень давно, когда мама была еще молода, полна жизни, а папа не измучен болезнью. – Что там насчет Рори? Он тоже отправился в тот колледж?

– Паршивый ублюдок разбил мне губу, помнишь? – Папа провел ладонью по лицу. – Я никогда не видел такой скорости.

Он говорил о Баке, отце Рори. Обычно тому даже повода не требовалось, чтобы поразмахивать кулаками. Вот только я спрашивала про сына Бака. По всей видимости, в папином сознании началась путаница в хронологии событий и людях. Сейчас у меня не было ни времени, ни особой причины во всем этом разбираться. От Рори мне приходила пара открыток из Невады – то есть он находился в противоположном конце страны от школы, где учился Томми. К тому же Рори никогда мне не врал. Единственная клятва, которую мы дали друг другу, – всегда говорить правду.

Я тяжело плюхнулась на стул напротив отца, моя рука соскользнула с его плеча. В его словах чувствовалась искренность, а еще – действие алкоголя. Трудно было понять, где заканчивается реальность и начинается фантазия. Тем более после такого количества выпитого самогона.

– Я так понимаю, это договор? – Я пролистала пачку бумаг и тут же нашла ответ на свой вопрос. Вся информация, вплоть до мельчайших деталей, содержалась в последнем разделе.

Если Билли прибудет на испытания, все деньги из приветственного набора останутся у него; если он получит место в академии, сможет претендовать на финансовую помощь. Все мы обязаны хранить молчание: если кто-то из нас обмолвится хоть словом, поплатится жизнью. И уже в самом низу шла приписка: «В случае если АБИТУРИЕНТ не явится на Отборочные испытания, это будет считаться нарушением договора, и семья АБИТУРИЕНТА будет уничтожена».

– Бессмыслица какая-то, – тихо проговорила я, перечитывая пункты договора. – Сначала они пишут, если Билли прибудет на испытания. А из слов ниже становится ясно, что у него даже нет выбора.

Я отшвырнула договор, страницы разлетелись в разные стороны.

– Они не могут никого заставить. Это незаконно. Ощущение, будто это мафия, а не школа для… привилегированных. – Я покачала головой. – Он никуда не поедет. И они не заставят его это сделать. В конце концов, он еще несовершеннолетний. Завтра же позвоню в полицию и подам на них заявление о запугивании. А деньги верну им обратно. – Я всплеснула руками, во мне бушевала ярость. – Если они считают, будто могут угрожать нам, заставлять плясать под их дудку, то сильно ошибаются.

Отец сплел пальцы рук, уставившись на листы договора тяжелым, обеспокоенным взглядом.

– Я уже пытался звонить в полицию после смерти твоего брата. Пытался найти того, кто мог бы провести надлежащее расследование. – Он с трудом сглотнул. – Надо было сразу догадаться. Эти люди, люди магии, следуют собственным законам. И собственным принципам. Они не придерживаются известного нам свода правил, Уайлд, им этого не требуется. У них есть определенные договоренности с некоторыми влиятельными мировыми лидерами. С тех пор как я был частью этого мира, прошли годы, но ничего не изменилось.

И снова это слово. Магия. Произнесено с полной серьезностью, будто происходящее не походило на детскую сказку, написанную кем-то с больным воображением.

Пока что у меня не укладывалось в голове, и я даже не собиралась пытаться. Я провела ладонью по лицу.

– Итак… что ты предлагаешь? Какие у нас есть варианты?

– Не знаю. Наверное, нам лучше бежать. Забрать деньги и постараться найти того, кто сможет нас спрятать.

По его словам, эти люди – академия для… одаренных, – не задумываясь, убьют нас ради желаемого. А в данный момент они желали заполучить Билли.

Моего младшего брата с ямочками на щеках и непослушными кудрями, мальчишку, которого я в детстве баюкала перед сном, когда мама была слишком занята. Я была немногим старше него, но он… мой, и я обязана его защищать. Так же, как и Сэм.

Я ощутила бессилие. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой старой и одинокой, и впервые за долгое время мне отчаянно захотелось вернуться к маме. Положить голову ей на плечо, вдыхать запах тальковой пудры и сирени, присущий только ей. Чувствовать вокруг себя ее руки и знать, что она все уладит.

И тут я услышала ее голос, словно из далекого прошлого, но прозвучавший столь отчетливо, как если бы она прошептала мне на ухо: «Иди на риск, который больше никто не осмелится на себя взять. Ты рождена для этого, моя дорогая».

Слова отца разрушили этот момент:

– Я был уверен, что следующей станешь ты, – сказал он. – Боялся, что придется привязывать тебя к стулу, чтобы ты никуда не делась. В отличие от Томаса ты не отличаешься здравым смыслом. Но вот Билли? – Он взглянул на меня: его лицо лишилось тех жизненных сил и лихой привлекательности, которые излучали его фотографии на каминной полке. – Билли ведь еще ребенок. И у него нет необходимого инстинкта выживания. Только не он.

– Пап, я тебе уже сказала, Билли никуда не поедет. – Я знала, что мне нужно делать, план быстро сформировался в моей голове. Я сумею пройти испытание. Благодаря долгим годам подготовки.

«Уайлд, моя дикая, бесшабашная девчонка. Следуй за ветром, – говорила мама. – Ведь ветер и бесшабашность всегда идут вместе, рука об руку».

От прилива чувств у меня защипало глаза, но я сумела сдержать слезы.

– И привязывать меня к стулу нет смысла. Если они ожидают увидеть в своих рядах парня, тогда мне придется сделать стрижку и раздобыть спортивный бюстгальтер. Вместо Билли они получат волка в овечьей шкуре. Посмотрим, как им это понравится.