Некромант-самоучка, или Форменное безобразие

– Вот так лучше!

– Лучше? – Он схватился за сердце и покачнулся. – Я думал, что хуже седины быть ничего не может. А тут ты чуть не познакомила меня со смертью!

– Но не познакомила же. – Возмущенная, я так и застыла, держа в руках перчатку.

– Но и не предупредила! – парировал он и исчез. Без предупреждения, совершенно неожиданно, ведь ранее он так от меня не уходил.

– Наставник? – тихо позвала я. – Октован?

– Да, ждежь я, – прожужжал подлетевший ко мне шмель. Маленький, полосатый, хорошенький, а голос деловой.

– Жнажит так, для опытов тебе нужжен метаморж, в крайнем жлужае жжж оборожень. В жамом крайнем! – повторил он, акцентируя мое внимание. – На Гера не ражжитывай, пожле вжего перенеженного он не жоглажижя ни на жто.

– А кто согласится, будучи в светлой памяти и крепком здравии? – тихо вздохнула я. – Многоликий сказал, что он все-все на собственной шкуре прочувствовал…

– Вот! – протянул довольный шмель. – Вот ж этого и нажни.

– В смысле с Герберта Дао-дво?

– В жмыжле ж боли! Вже, я полетел. Береги жебя… – прожужжал он и исчез в кроне высоких деревьев.

И я осталась в одиночестве посреди незнакомого сада, правда, в тишине и покое пробыла совсем недолго. На полянку перед кустами цветущего шиповника неожиданно выскочили две здоровые рыси, мощные, хищные, с бронзовым отливом шкур. Принюхиваясь, они обошли по кругу место, где только что стоял ведьмак, и, не найдя никаких его следов, раздраженно обернулись друг к другу.

– Упустили!

Метаморфы! И непонятно, это охрана или жильцы? В любом случае я не горела желанием попадаться им на глаза, мне хватило агрессивного рыжего. Предусмотрительно отступила за дерево и, опустив тяжелую сумочку на траву, затаилась. А действо на фоне колючих кустов набирало обороты.

– Как не упустить, ты же полчаса перевоплощался, – ехидно бросила ему вторая, вернее второй, голос крупного представителя кошачьих также был мужским и не менее сердитым.

– Зато я в силах отличить запах ведьмака от мышки-полевки! – ответил первый.

– Но это не помешало тебе блуждать по саду вместе со мной, – парировал второй.

– Конечно. Я присматривал за тобой. У тебя же страдает не только нюх, но и слух… Вдруг кто подкрадется, зашибет.

– Так ты и зашибал!

– В целях профилактики…

– Даррей, ты забываешься! – вспылил рысь.

Даррей… тот самый Дао-дво?

– Всего лишь забавляюсь, мой слепо-глухо-тупой брат, – произнес первый скороговоркой.

– Чего?

– Вот, что и требовалось доказать, ты непроходимо глуп! – фыркнул остряк, довольный своим экспромтом издевок.

– Что?

– То есть глух… – исправился так называемый Даррей, скрывая за рыком очередной издевательский смешок.

Присмотревшись к окрасу рысей, я поняла, что столкнулась отнюдь не с охранниками дома, а с самими кузенами рыжего, близнецами. Узнать их в ипостасях было не сложно. В то время, пока Эррас Тиши готовил обвинительную речь для меня, я успела рассмотреть не только стены холла и парадной лестницы, но и коридор с портретами древа рода. В основном картины отображали метаморфов в обороте с удивительным бронзовым отливом шкур, чешуй, перьев, а также кожи, жуткое зрелище – лысый кот, но и такой там был. Правда, больше всего мне понравился ягненок, выбивающийся из зеленовато-желтой гаммы своей блестящей серостью. Доверчивый карий взгляд, стальное кружево рун и крохотные, едва наметившиеся рожки. Портрет первой ипостаси, или, как ее еще называют, истинной, у этого сына рода был меньше остальных, но такой милый, что я простояла возле него целых пять минут. И всего на секунду задержалась близ изображения двух ехидных камышовых котов с бронзовым отливом, которые когтями портили обивку приютившего их дивана.

Но, видимо, мое непочтение к кошакам судьба посчитала недостойным, предоставив возможность вторично лицезреть метаморфов знатного рода, и на этот раз вживую. Встрече я была не рада, вот-вот могла состояться нередкая между близнецами драка, и я поспешила скрыться от них еще и за стеной ближайших кустов. К несчастью, ступив в сторону, задела сумку с собственным «скарбом», и она отозвалась жалобным звоном – звуком разбитых надежд на побег.

Рыси синхронно обернулись и напрочь позабыли о важном споре, кто из них помойный кот и слепой доходяга.

– Макфарр, ты посмотри, какая пташка заблудилась в нашем саду, – произнес первый и самый ехидный из братьев, коему меня прочили в фиктивные жены. Он оценивающе прошелся взглядом по моей фигуре и прищелкнул языком. – И в каком платье…

Я удивленно вскинула брови. Платье мое было самым простым – красное в белый горох, перчатки, как без них, белые чулочки и темно-коричневые туфельки на низком каблучке. Ничего примечательного, но он почему-то задержался взглядом на моей груди, плоской – надо заметить.

– Даррей, – хмыкнул второй и сделал шаг ко мне, – ты, прежде чем глазеть на ее ребра, лучше на личико погляди. Узнаешь?

– А как же, – осклабился многоликий, – это же смертоносная девица из Сумеречных по имени…

– Намина! – громкий окрик заставил меня вздрогнуть, а рысей синхронно повернуть голову на приближающийся звук. – Вот ты где! – воодушевленно произнес оказавшийся возле меня рыжий Дао-дво. – А я уже обыскался.

Его рука по-хозяйски огладила мое бедро и собственническим жестом схватила за талию, напугав и без того встревоженную меня.

– Заставила беспокоиться. – Теплые губы коснулись щеки, а затем наглый нос уткнулся в волосы: – Скучала?

А я смотрю на вытянувшиеся лица его кузенов и понимаю, что мое выглядит сейчас точь-в-точь таким же, и я выбиваюсь из навязанной мне роли. И в то же время понимаю, что если хочу от близнецов сбежать, то мне стоит метаморфу подыграть. Сглотнув, накрыла его пальцы своей рукой, прошептала:

– Чуть-чуть.

– А я очень, – выдохнул он в мою макушку. – Пойдем. Нам пора.

И его тон так отличался от жесткого захвата, способного меня не только сдвинуть с места, но и оторвать от земли, что я мстительно вспомнила о своем скарбе и произнесла тонким голоском:

– В таком случае тебе стоит взять мои вещи.

И пока многоликие с недоумением смотрели на рыжего, он взирал на предмет, коего у меня быть в принципе не должно. Раз домой не пустили, то откуда взялась сумочка? А я стремительно вывернулась из объятий Дао-дво и поспешила уйти, вернее – сбежать. Но ни того, ни другого мне не позволили.

– Куда? – Крепкие руки обвили стан.

– К дому, – прошептала чуть слышно.

– Туда не нужно. Нас карета ждет.

К транспорту с четверкой красных птицеподобных коней он доставил меня как нашкодившего ребенка и не дал рассмотреть редчайших крылатых скакунов. Со спины схватил под грудью, к себе прижал и понес, стремительно перемещаясь между кустами. Создалось ощущение, будто бы не я одна хотела скрыться с той поляны и не одной мне неприятна встреча с близнецами старшей ветви рода Дао-дво.

Сзади послышался шорох и недовольный рык, а меня уже затолкнули внутрь кареты и приказали: «Пристегнись». Села, пристегнулась, молча взираю на то, как мой новоявленный жених, захлопнув дверь и задвинув мою сумку на полку, начинает переодеваться. И не стесняется он ни меня, ни хмурого мужчины с явным военным прошлым за спиной, который сидит здесь же и смотрит осуждающе. Седовласый воин в строгом черном костюме был крупным для человека и в то же время теплым. Люди с подобным открытым взглядом куда больше располагают к себе, чем метаморфы с горячечным румянцем на щеках, горящими глазами и десятком быстро зарастающих шрамов на груди и животе.

Вот, сразу видно – жизнью своей не дорожит и ранее вряд ли дорожил, но это ему совсем не мешает орать на меня из-за пары-тройки проклятий.

Перехватив мой недовольный взгляд, третий пассажир хотел отвлечь меня от метаморфа, но добился лишь того, что привлек внимание Дао-дво к себе.

– Леди, не хотите ли вы…?

– Тагаш, ей до леди далеко! – отозвался рыжий бесстыдник, продолжая раздеваться.

– Так же, как и тебе до лорда, – ответила я наглой морде и, встретив гневный карий взгляд, развела руками. – Так уж повелось, что в одних портках лорды на людях не появляются.

– Я знатного рода, – прорычал он сквозь зубы, хотел сказать что-то еще, но промолчал.

– Ты из такой же бедной семьи, – парировала я. На что он ехидно ухмыльнулся и стянул с себя штаны – спасибо, что не с труселями.

– Вряд ли из такой же… Моя сестренка в качестве приданого получит не только барана.

Обидно так стало! А всему виной то, что, обсуждая с мамой возможное замужество, я в шутку упомянула видение из сна, а они всерьез записали в договор нашего серого Гошку с кручеными рогами и отвратительным характером…

– Уж лучше баран в приданом, чем в женихах, – ответила и отвернулась, стараясь сосредоточиться на виде сада и двух рысей, что остались в нем, а не на отражении рыжего в стекле.

– Что ты сказала?

– Ничего нового.

Метаморф, судя по звукам, застегнул черную рубашку и завернул манжеты, чтобы скрепить их запонками. Наверняка, с эмблемой военной академии – самого дорогого заведения в Треде, в котором учиться могут лишь знатные господа… и этот. Карета резко тронулась с места и воспарила над землей, многоликий наконец-то сел, чтобы натянуть брюки, носки, туфли – спрятать, наконец, крайне волосатые ноги.

И мои грустные размышления о том, что я слишком поспешно наградила Дао-дво иммунитетом, развеял голос сидящего напротив мужчины.

– Забыл представиться, я Тагаш Уо… – произнес он, снимая всю ответственность с рыжего.

Хотел еще что-то добавить, но был остановлен решительным:

– Уважаемый человек и мой наставник.

– Не совсем. – На это метаморф фыркнул раздраженно, Уо же тему развивать не стал, учтиво спросил: – Простите, так как мне обращаться к вам?

– Зовите Наминой.

– Очень красивое имя, – улыбнулся воин, – а фамилия?

– Сумеречная. – Будь возможность, я бы, как и положено, протянула ему для пожатия руку, но, будучи крепко пристегнутой к креслу, смогла лишь приветливо улыбнуться.

– Прекрасно. – Свое замечание он сопроводил медленным кивком головы и задал неожиданный вопрос: – А на какой факультет вы хотите пойти и какую выберете специализацию?

С немым изумлением я подалась вперед, полностью проигнорировав рык метаморфа: «Она учиться не будет!» И подумав несколько мгновений, спросила:

– А что там есть?

Мне молча вручили три брошюры для абитуриентов академии.

– Тагаш! – воскликнул Дао-дво.

– После поговорим, – хладнокровно ответил ему Уо, даже не дрогнув от громогласного окрика.

– Ты не понимаешь!

– Понимаю. И вот что скажу, в прошлый раз не послушались вы, теперь не послушаюсь я.

И произнесено это было таким непреклонным голосом, что раздраженный рыжий не сразу нашел слова. Медленно выдохнул, вдохнул и заговорил отстраненным сдержанным тоном:

– Тагаш, ты, может, забыл, но за свой проступок я уже заплатил сполна. И не намерен расплачиваться еще и на играх. – И с тоской перечислил: – Академических, королевских и треклятых имперских.

Треснул кулаком по деревянной обшивке дверцы, прорычал:

– Зная дядю Нубуса и его грифона, я более чем уверен, что девчонку за мной закрепили не просто так. Смертьнесущую в академии заметят быстро, ее обязательно к соревнованиям привлекут, а вместе с ней и меня.

– И что вы предлагаете? – спросил наставник.

– Единственно верный вариант: продержать ее все три года взаперти.

– Эй, я не пленница чтобы меня запирать! – возмутилась я громко, но услышана не была.

Дао-дво со взглядом, полным тяжких дум, продолжил:

– Проклятье! Дядя… – От его повторного удара деревянная панель треснула и заскрипела, а многоликий и не заметил, продолжая сдавленно рычать. – Сдается мне, Даррею заблаговременно подсказали, как сбагрить смертоносную невесту и возложить все заботы о ней на меня. Справлюсь – хорошо, а если пропаду – не жаль.

И столько муки было в голосе, что я не удержалась от сарказма.

– Ой, прямо-таки паршивая овца, что все стадо портит! – В карете наступило напряженное предгрозовое молчание, но я продолжила: – Собственными руками не убить нечестивца, приходится искать чужие. Невесту там… игры… заговоры всякие. – Я повернулась к шумно выдохнувшему рыжему и, оставив без внимания попытку Уо меня остановить, заявила: – Да тебя, сумасброда, просчитать невозможно.

– Что?

– То! Ты ж искатель приключений на место, где хвост!

Седовласый воин криво улыбнулся, подтверждая мое мнение, а медленно звереющий многоликий сквозь сжатые зубы опять протяжно вдохнул. Разозлился.

– И чтоб ты знал, получив от меня отказ, Эррас Тиши не ведал, что наверху приходит в себя «веский довод» в пользу моего согласия. – Укоризненно покачав головой, ухмыльнулась злобно сопящему Дао-дво: – Так что, продолжай надеяться, что ты – фигура вся из себя видная, и дай остальным нормально жить.

Перевела взгляд на его наставника и с почтением обратилась:

– Запишите меня на факультет Темных сил, кафедра Некромантии.

– А спецкурс какой?

– Для имперских смертников… – Окончание я не договорила, а дохрипела, оказавшись в лапах многоликого. Озверевший, он был на грани жизни и смерти, причем моей. Не остановись карета, не постучи в дверцу служитель академии, вполне возможно я бы распрощалась с жизнью по собственной глупости. Но он явился вовремя, и меня брезгливо отбросили на кресло, а после, скривившись, отвернулись к окну.

– Какое счастье, что вы не будете жить вместе, – заметил Уо, который, в попытке отодрать метаморфа от меня, в кровь разбил кулаки о каменную спину подопечного.

Я лишь моргнула и, потирая шею, покосилась в окно, нет, говорить при этом буйном я более не буду. А формулу восстановления для Тагаша чуть позже произнесу.

Глава 4

То бараном назвала, то паршивой овцой! Гадкая малявка!

Герберт не метался по комнате, а просто раскладывал книги по местам, а затем перекладывал из сумок вещи в шкаф, но делал это рвано и резко. Временами весьма резко. Особенно когда вспоминалось, как девчонка фактически нарекла его самодовольным тюфяком и тут же напросилась на курсы смертников. В это мгновение свитер с эмблемой кадета затрещал в сжатых кулаках метаморфа, приобретая восемь дырок под пальцы.

«Порча личного имущества! – ворчливо раздалось над головой по внутрикомнатному эхо-порту. – Кадет Герберт Дао-дво, уплатите владельцу два медяка».

– Сам себе платить не буду, – хмыкнул многоликий и вспомнил, как мелкая деревенщина с задатками некроманта при встретившем их ректоре назвала себя новым кадетом.

Проклятье! Видите ли, ей учиться не воспрещено, а даже наоборот, обязательно. Ведь Эррас Тиши настаивал, чтоб его!

Метаморф двинул ногой стул, тот задел стол, и одна из колб, печально звякнув, почила смертью храбрых, распространяя резкий запах аммиака. Комната быстро наполнилась удушливыми парами.

«Химическая порча воздуха в общежитии, комната 13–23! – фыркнул эхо-порт ехидно: – Кадет Герберт Дао-дво, уплатите хозяину комнаты два медяка».

Гер опять хотел отметить бессмысленность расчетов с самим собой, но вовремя вспомнил, что именно разбил.

– Таррах! – сбросив с пальцев порванный свитер, стремительно распахнул окно. Опять-таки, приложив слишком много силы, а потому стекла створок треснули и со звоном осыпались вниз.

В этот раз окрик ворчливого духа раздался над всей академией:

«Порча имущества академии! Кадет Герберт Дао-дво, уплатите в бухгалтерии тридцать медяков».

– И почему так дорого? – возмутился многоликий.

«Потому что столица! – Глас хранителя академии оборвался тихим звоном, и уже через внутрикомнатный эхо-порт прозвучал приказ декана факультета Темных сил: – Герберт Дао-дво, зайдите ко мне».

Еще не хватало разборок с будущим родственником… И сжимая зубы, метаморф отправился на встречу.

Родная академия, вот уже второй год оберегающая молодого многоликого от планов дяди и грифона, встретила его пустыми коридорами, свистом сквозняков и хлопаньем створок открытых окон. Дух-хранитель сего учебного заведения забавлялся уборкой, и время от времени сверху или сбоку сыпалась пыль, паутина и даже пауки, мелкие и крупные. Стряхнув одного такого с головы, Гер с уважением произнес:

– Почтенный, Нваг-нваг Севой, я так же рад вас видеть, – слукавил без улыбки, узреть хранителя ни один кадет не в силах. – Но позвольте мне пройти в деканат, оставшись чистым.

– Пройти не позволю, – ответили ему, – а пробежать вполне.

– Хотите сказать, что полы сухие и шею я на них не сверну? – хмыкнул многоликий, припоминая прошлые проделки ворчливого духа.

– Нет, разве ты на каникулах не освоил новый оборот? – в тон ему ответил Севой и дунул на представителя младшей ветви рода Дао-дво. – Лети, не отвлекай.

– Уже-уже, простите, что оторвал вас от столь важного дела, – церемониальный поклон и ехидное: – Но хочу заметить, что в третьей галерее, над девятым окном вы оставили пыль.

– А ну кыш отсюда! – хлопнули окна, вздрогнул каменный пол, а метаморфа уж и след простыл.

Приведя себя в порядок в пустой приемной перед дверью, Герберт выдохнул и, постучав три раза, получил позволение и вошел. Серый кабинет с тремя окнами вдоль стены и неизменно загораживающей одно из них темной фигурой и ранее наводил страх на будущих военных королевства, ну а на самого Дао-дво еще и дрожь. С отцом Амиддарии, своей девушки, он лицом к лицу встречался редко, но был бы рад лишиться и этой возможности.

– Вызывали? – Голос не сдержал дрожи, когда при первых его звуках массивная фигура у окна вдруг резко обернулась.

Довар Горран был не в духе. На хищном лице горца-змееволоса сверкнули черные глаза, волосы, обычно заплетенные в тугую косу, змеями обвили мощную шею, плечи под черным мундиром напряглись. Готовый к сражению, он неожиданно мягко спросил:

– Что за чудо ходит по нашим аллеям?

– Какое?

Магистр Горран жестом поманил Дао-дво к окну и указал на парковую дорожку, близ которой треклятая некромантка, скалясь как умалишенная, пыталась сделать колесо. Получалось паршиво. Красное платье со всем его горохом стремилось в перевороте закрыть довольную улыбку, нижние юбки – задраться до пупа, туфельки – остаться среди коряг старого парка, а чулки слететь с худых конечностей. Однако это нисколько ее не заботило, в очередной раз упав на траву из-за задравшейся верхней юбки, она вскакивала, снимала мешающий предмет: обувь, чулки, пояс и пыталась снова.

– Надеюсь, хоть платье она на себе оставит, – улыбнулся горец.

На что Гер с издевкой хмыкнул и ответил на ранее поставленный вопрос:

– А это безобразие… Это новый кадет академии, Намина Сумеречная к вашим услугам. Семнадцать лет, чистокровный человек, простолюдинка, не окончившая ведической школы.

– Имя известно и все прочее также. – Декан факультета Темных сил указал на бумаги о поступлении, что лежали на подоконнике. – Я хотел бы знать статус этого создания.

– Невеста.

– Чья? – Вопрос был закономерен, но задан столь жестко, что многоликий не сразу нашел что ответить.

Магистр, которого Герберт уже не первый месяц считал будущим тестем, удивленно вскинул смоляную бровь и сложил руки на груди. Нахмурился, не услышав должного: «Конечно не моя!», и сухо заметил:

– Приехала она с вами и раньше срока. Значит ли это?..

– Еще не решили! – Уклончивый ответ вряд ли устроил декана, но лучше так, чем лгать. Довар Горран не терпел лжецов и чувствовал их на расстоянии. Кашлянув, метаморф продолжил: – Видите ли, советник моего дяди возлагает на нее большие надежды, но в силу юного возраста не смеет использовать в своих целях.

– Занятно…

– Трагично, – вздохнул метаморф младшей ветви рода Дао-дво и осекся, высказывать свое мнение он был не должен. И желание не дать развития новому витку допроса неожиданно явило выход из двух сложных ситуаций одновременно. – Как вы понимаете, Сумеречная уже мечтает о смерти. Потому и выбрала самый опасный спецкурс.

– Некромант-самоучка хочет уйти за грань? – не поверил магистр. – Вы явно шутите.

– Никак нет. После разговора с Эррасом Тиши смерть стала ее идеей фикс.

Ирония сквозила в каждом слове вновь разозлившегося многоликого, а в голове забилась мысль: «Уж если она лишила его одной из трех жизней, то он, Герберт Дао-дво, вправе в отместку испортить ей хотя бы тридцать третью часть утерянного».

– Интригующе… – молвил горец и улыбнулся, глядя вниз.

– О, да, очень. – Метаморф отвернулся от вида солнечного осеннего дня и резвящейся в нем девчонки.

– Вы не согласны?

– С радостью согласился бы, но не в силах. Видите ли, необходимость оберегать это безобразие от необдуманных поступков род возложил на меня. А потому…

* * *

За три дня обойдя академию вдоль и поперек, поднявшись на ее чердаки и спустившись в подвалы, я поняла, что зря Октован расхваливал сие учебное заведение. Ничем оно от простой ведической школы не отличалось, разве что напыщенной суровостью, которая исходила даже от холодных каменных стен. А так…

Из кухни тут тоже воровали, и привидения средь ночи спать так же не давали, и ремонтники здесь такие же были, прибегали с руганью на вызов, но лишь вредили. И это не голословное заявление: в моей общежитской комнате краны после прихода мастера потекли с удвоенной силой, а по стенам трещины пошли. В общем, бедлам такой, что я во избежание порчи личное имущество не распаковала и Гирби не освободила. Кто знает, вдруг местные каменные горгульи, как и в школе, не брезгуют чужим зверьем.

В общем, забраковав академию, невыспавшаяся и неумытая, я сидела в пустой столовой для кадетов и пыталась позавтракать под пристальным взглядом какого-то мужика с сумрачным видом и волосами, заплетенными в сложную тугую косу. Магистр, судя по нашивке на темном свитере, предпочитал своему завтраку меня и ел поедом. Не первый день, кстати, ел. Его темную фигуру я часто наблюдала в окнах деканата, в коридорах, где я плутала, и даже в парке, куда меня нередко заносило погулять. Собственно, про себя я называла мужика тихо помешанным психом, пока он не проявил решительность и не сел с подносом напротив меня.

– Доброе утро, – поздоровалась я, а он молчит. – Будем знакомы, – зашла с другой стороны: – Я Намина Сумеречная.

И как положено в моей деревне, пальчики в перчатках вытерла и, поднявшись со стула, протянула ему для пожатия руку. А он не двигается, улыбается и молчит. Точнее как сказать, молчит – произнес сам себе: «Интересно…» и продолжает с весельем взирать на меня.

Тридцать секунд я стояла с протянутой рукой и думала, когда же он очнется. Не очнулся, но интерес во взгляде стал еще более выразительным. Сердито плюхнулась на стул, попыталась продолжить завтрак, но очень скоро отказалась от этой идеи и взбунтовалась:

– И чего сидим, чего молчим? Вам что, делать больше нечего? – Возмущение мое было оправдано, от черного немигающего взгляда магистра ни ложка салата не лезла в рот, ни кусок яичницы, ни даже компот с пирогом. У незваного соседа дрогнули уголки губ, но он упрямо продолжал безмолвствовать и смотреть. – Магистр, как вас там… – не ответил, – …вы есть собираетесь? Или намерены просто глазеть и портить мне настроение?

Вот тут произошло чудо, он встрепенулся, выходя из созерцательного забытья, изрек шутливо:

– И никакого почтения: ни к старшим, ни к преподавателям.

– Годы, прожитые впустую, уважения вызывать не должны, – повела я плечом и потянулась к компоту.

– А если не впустую? – заломил неизвестный бровь.

– Ну, сами посудите, у людей, всю жизнь занятых, смотреть без причины привычки нет. А вы смотрите, и не первый раз, и… – хотела сказать еще кое-что, но он меня перебил.

– Вы очень похожи на мою жену.

Стакан выпал из моих рук, звонко соприкоснулся со столом, затем с полом и разбился. Из эхо-порта тут же раздалось: «Порча имущества академии! Кадет… кадет… – Ворчун не знал, как обратиться, в конечном счете заявил: – Девушка, с вас штраф, уплатите в бухгалтерии пять медяков».

– С собой денег нет, запишите на мое имя.

«Но вы не зарегистрированы в базе!» – ответили мне.

– Откройте гостевой счет, – ответила я неизвестному и в волнении спросила у магистра: – На какую жену?

– Бывшую.

Ох, и сразу в столовой посветлело, потеплело, дышать стало легче.

– Хорошо, что на бывшую, а не на будущую, – вздохнула свободнее, за пирог взялась, и уже совсем тихо: – Я бы такого счастья не перенесла.

– Это еще почему?

– Потому что вы хмурый, здоровый, глазеете, – ответила я как на духу и попросила: – Ешьте уже и не перебивайте мне аппетита.

– Вот это молодежь, – раздалось рядом ворчливое, – вот это замашки.

– Под стать академии. – Я откусила лакомство и зажмурилась, смакуя.

– Вы слышите возрожденного духа? – насторожился магистр.

– Конечно, – с трудом прожевала кусок, усмехнулась: – Он постоянно летает тут, ворчит, скабрезничает, иронизирует на пустом месте.

– Но я в списки кадетов вас еще не внес…

– Думаете, это его заткнет? – оживилась я. – Если да, то внесите меня поскорее. А то я за трое суток умаялась его слушать. Весь день ворчит, не замолкая, а когда его друг заявляется ночью, до утра хохочут.

В почти пустой столовой неожиданно наступила гнетущая тишина. Длилась она недолго, но была впечатляющей.

– Нарушаем комендантский час, пускаем посторонних?..

Магистр зловеще прищурился, глядя куда-то в сторону. И под его черным взором в воздухе появился вначале туман, а затем и бестелесный призрак сухонького щуплого старичка с хиленькой бороденкой. Таких в нашем Приграничье почитают, а не подставляют. И я бы слова не сказала, если бы на вопрос: «Нваг-нваг Севой, что скажете в свое оправдание?» – он не заявил:

– Не было такого! Привиделось ей.

– Не привиделось, а послышалось, – поправила я неточную формулировку. – И чтоб не быть голословной, скажу, в прошлую ночь вы упомянули некую Нигбетту.

Призрак зашипел, а мой сосед весьма удивился:

– Правда? И что о ней говорили?

– О ней ничего, а о мужике, что прятался в шкафу, многое.

– Да молчи ты! – шикнул дух, краснея.

– А чего молчать? – возмутилась я. – Вчера же не его наглая дамочка дурила, а какого-то горца-змееволоса.

Сказала, и дурно стало самой, потому что у мужчины, сидящего напротив, из сложной косы вдруг выбился длинный черный локон с призрачной головой змеи.

Милостивый боже, неужели он и есть тот самый?..

– Да-да, – словно бы прочитав мои мысли, простонал дух-хранитель, едва шевеля губами, – именно его и имели в виду.

– А дама, она была бы… – и замолчала на полуслове, потому что в крепко сжатых руках горца начал трескаться деревянный стол. – Или бу…? – опять проявила свой интерес и опять осеклась на полуслове. Потому что руки магистра раскрошили стол и шлепнулись на колени.

– Была бу… – понял меня дух, – а теперь уж вряд ли бу… – Нваг-нваг Севой тоже осекся под черным взглядом змееволоса. А тот как взревет:

– И вы молчали?!

Старичок предпринял попытку сбежать – исчезнуть, но взмахом руки магистр ему не позволил. Надо признать, вид у горца был настолько страшен, что мне даже стало жаль бестелесного духа, и я, подхватив сердитый возглас, тему перевела.

– А действительно, и почему вы молчите?! – С возмущением: «Что?!» призрачный хранитель учебного заведения обернулся ко мне и получил сердитое в лоб: – Что-что! – указала на испорченный стол, спросила: – А где предупреждение? Где требование оплатить в бухгалтерии ущерб, нанесенный имуществу академии?

– Так у него счет открыт на разрушения…

– Да? Тогда откройте мне долгосрочный кредит, и краны в комнате почините, и трещину на потолке… – потребовала я и приказала: – Немедленно!

Это был лучший вариант для вывода духа из подчинения вышестоящему должностному лицу, и старичок, поняв мою уловку, отчаянно взмолился, указав на досадное упущение:

– Но это не в моей компетенции!

– Да? Тогда передайте кому надо, – и, заметив его знак рукой, добавила: – лично.

– Сию секунду! – Счастливый Нваг-нваг Севой исчез, а злой горец остался.

– Куда?! Вернитесь! – взревел магистр, и из его сложной прически выпутались все змеи разом. Он быстро понял, что криком ничего не добиться, и обратил внимание на ускользающую из-за стола меня. – Как вы посмели отдать ему приказ?

– Как гостья, – пролепетала я, подтягивая к себе поднос и кося взглядом на выход. – Вторая брошюра для поступающих, пункт 9.2.1. «О гостях и их возможностях по время визита». Начинается со слов: «В случае опасности вы имеете право на незамедлительную помощь хранителя академии…»

Соскользнула со стула и сделала несколько неуверенных шагов.

– Вы что, – удивился горец, хмуря лоб, – ее наизусть заучили?

– За три дня безделья чего только в голову не придет, – отмахнулась я и, бросив поднос на чистку, сбежала.

И зря сбежала, а также зря пряталась и зря надеялась, что Нваг-нваг Севой не найдет меня за пределами академии в соседнем мрачном лесу… Нашел, поблагодарил за отсрочку разборок с магистром и вызвал в деканат. Это был не простой вызов, оказалось, что мои бумаги наконец-то приняли к рассмотрению и теперь лично со мной желает переговорить декан. Услышав об этом, я устроила забег до своей комнаты, самые быстрое переодевание и укладку волос в прическу, которая добавляла мне хоть немного лет. В противном случае меня ожидало очередное удивление и вопрос: «Деточка, ты что здесь потеряла?» Но вот сейчас, готовая к встрече внутренне и внешне, я уже предвкушала, как подпишу документы на свое зачисление и…

Дверь из пустой приемной в кабинет декана факультета Темных сил была открыта, и я застыла на пороге с занесенной для стука рукой. Потому что там, закрывая среднее из трех окон, стоял он, любитель молчаливо повзирать. Понимаю, странное слово, но очень ему подходящее.

– Милостивый боже… – Мой шепот оторвал змееволоса от созерцания парка. Он резко обернулся.

– Что такое? А, Намина, проходите.

– Ага, сейчас, – ответила я и, выждав несколько секунд, тихо взмолилась: – Только не говорите, что вы декан.

Он и не сказал, об этом объявила неожиданно появившаяся за моей спиной секретарь:

– Декан Горран, к вам абитуриентка Намина Сумеречная, примете?

– Приму. Спасибо, Сули, можете закрыть двери и быть свободны.

С-с-с-у-у-ли?!

Мороз по коже от одного лишь имени, и страшно представить, что она сзади стоит. Зажмурившись, я шагнула из приемной в кабинет, осознанно решив, что живой горец-змееволос лучше ходячего трупа. Все-таки генеральша, в пылу боя прирастившая себе конечности врагов взамен своих потерянных, для меня навеки останется живым мертвецом, собранным в складчину.

Сзади надменно фыркнули, и двери с грохотом захлопнулись, отрезая мне путь к отступлению.

– Не делайте так больше. Вы ее обидели, – пожурил магистр.

– Извините… – прошептала я.

– Извиняться следует не передо мной.

– Ах, да, – и в чистосердечном порыве я вернулась в приемную. – Сули, простите за грубость и прошу меня изви… – не договорила, найдя ее взглядом. – Ой, мама! – и мышкой шмыгнула обратно в кабинет, чуть не сбив декана факультета Темных сил. – М-м-магистр, я потом извинюсь два-а-ажды или трижды, или… – на мгновенье закрыла глаза и честно призналась: – Хотя, говоря по правде… я смогу это сделать только через год, а то и все три. Простите.