000
ОтложитьЧитал
Сефира окинула его внимательным взглядом, но ответила вполне ожидаемо:
– Это честь для нас, государь. Разделите с нами кров, хлеб и милость Великой Богини. Отдохните с дороги и помолитесь, а сестры напоят ваших лошадей и наполнят походные мешки. Мелья, – Верховная жрица обернулась, и Герика с ужасом поняла, что она обращается к ней, – проводи наших гостей туда, где они могут оставить оружие и смыть дорожную пыль.
Поборов оцепенение, девушка вышла вперед, поклонилась государю, его сопровождающим и жестом предложила им следовать за ней в помещения для постояльцев. Всю дорогу она терялась в догадках: почему Сефира выбрала именно ее? Жрица, связанная обетом молчания, менее всего подходит на роль провожатой. Особенно для почетного гостя, носящего царский венец.
Она провела мужчин в северное крыло обходной галереи, в помещение с выходящими в сад окнами, убранство которого говорило о том, что здесь останавливаются люди высокого положения. Искандер вошел внутрь, огляделся, неторопливо снял плащ и пояс с ножнами. Один из спутников помог царю расстегнуть кожаный доспех. Герика ненадолго вышла, чтобы распорядиться насчет питьевой воды и принадлежностей для умывания, а когда вернулась, быстро что-то написала на дощечке и с легким поклоном протянула её царю.
– «Могу ли я еще чем-нибудь помочь вам, государь?» – прочитал он вслух и усмехнулся, возвращая дощечку жрице: – Благодарю, больше ничего не нужно. Передай своей госпоже, что я хотел бы переговорить с ней сразу после того, как покину святилище.
Герика кивнула, бросила быстрый внимательный взгляд на мужчин и бесшумно удалилась.
Как только девушка вышла, Искандер плотно прикрыл за ней дверь, выждал немного, прислушиваясь к удаляющимся шагам, а потом повернулся к своему рослому спутнику и тихо спросил:
– Ну, что скажешь, Кромхарт?
– Жарко в клятом платке, – поморщился тот и поскреб в затылке. – И дует снизу. Не понимаю, как вы ходите без штанов и в платье. Это же бабская одежда!
Искандер рассмеялся:
– Это не платье, а мужская туника. Я не понимаю другого: как в такую жару ваши причиндалы не спекаются в кожаных штанах, а, Рагнар?
– Провались ты, – дружелюбно отозвался тот, кого звали Рагнаром, и с наслаждением отхлебнул прохладной воды из кувшина. Искандер хотел было сказать ему, что эта вода предназначена не для питья, а для омовения рук, но передумал.
В дверь постучали. Младшие жрицы принесли тазы для умывания, полотенца, корзину со свежими фруктами, большую бутыль разбавленного вина и ушли, многозначительно переглядываясь и хихикая. Но уставшим с дороги воинам было не до заигрываний с девчонками, а царь в их сторону даже не повернул головы. Пока его люди с наслаждением смывали с себя пыль и пот, он подошел и встал у окна, задумчиво глядя на пышно цветущий сад. Подобные мгновения в его жизни были на вес золота – потому что заканчивались быстро, а повторялись редко. Слишком редко.
Мимо окна, что-то негромко напевая, прошла девушка с венком из белых цветов в руках. Она вплетала последние стебельки, поэтому не смотрела по сторонам и не заметила стоящего неподалеку царя. Судя по простой, незатейливо украшенной тунике, это была одна из паломниц; её длинные пепельные волосы спускались до самых бедер. Кажется, она была красива – Искандер не успел разглядеть лицо; впрочем, в шестнадцать-семнадцать лет все девушки прекрасны, словно только что распустившиеся цветы. Но не её красота и юность оставили след в его душе: ему вдруг показалось, что это проходит мимо жизнь, спокойная, беззаботная и счастливая, такая, какой у него давно уже нет и, скорее всего, никогда не будет…
Рядом с царем бесшумно возник его рослый приятель. Несколько мгновений он провожал взглядом девушку, а потом наклонился к его уху и прошептал:
– Это она.
– С чего ты взял? – нахмурился Искандер.
– Пока ты пялился на девчонку, я смотрел на её сандалии. Они расшиты золотом и стоят столько же, сколько моя лошадь.
Какое-то время царь молчал. Потом велел своим спутникам ждать его здесь, накинул плащ и отправился в святилище Тривии.
Не то, чтобы Рагнару Кромхарту слова танарийского государя были не указ, но сидеть и ждать в четырех стенах он счел скучным и утомительным занятием, а потому, вскоре после его ухода, взял и вышел во двор, чтобы побродить по округе и посмотреть, как и что тут устроено. Он никогда раньше не был в храмах, подобных этому, и все, что здесь происходило, вызывало у него любопытство. А любопытство и похоть, как говорил отец, нужно удовлетворять как можно скорее.
– Эй, воин, куда ты? – окликнул его девичий голос, когда он собрался было пройти в южную галерею. – Мужчинам запрещено сюда входить!
Он обернулся. Стоящая перед ним девушка в темно-серой тунике была симпатичной: каштановые волосы, блестящие карие глаза, игривая улыбка.
– Здесь живут непосвященные сестры, – пояснила она. – Ты разве не знал?
Рагнар покачал головой.
– Ты прибыл издалека? Впервые в нашем храме? – Он кивнул, и девушка задумчиво оглядела его. – Хочешь, расскажу, что тут есть интересного?
Он снова кивнул, и юная жрица увлекла его за собой, без устали болтая о том, насколько древний этот храм Тривии, сколько мастеров его строило, сколько в нем помещений и разных святынь. Рагнар слушал её и удивлялся, но не истории храма, а способности южных женщин так долго и много говорить.
– А здесь находится источник, который дает силу мужчинам, – девушка показала ему замшелый фонтан, огороженный от сада полукруглой стеной. – У тебя и так её хоть отбавляй… но все равно попробуй, она хорошо утоляет жажду. – Непосвященная зачерпнула воду глиняной кружкой и протянула её мужчине. Девичья ладонь при этом недвусмысленно скользнула по его руке, но Рагнар сделал вид, что ничего не заметил, и неторопливо сделал пару глотков.
– Послушай, – девушка смущенно взглянула на него из-под ресниц, и щеки её покрылись румянцем. – В храме нас обучают многим вещам, в том числе – как обходиться с мужчиной. Мое время пришло: атикайя сказала, что я могу выбрать, с кем провести ночь. Ты красив и силен… ты мне нравишься. Скажи, ты согласился бы… ну… – она слегка прикусила губу и снова опустила глаза.
Рагнар удивленно приподнял бровь, а потом с явным интересом прошелся взглядом по фигуре девушки. Взгляда ему показалось мало, и он провел ладонью по её обнаженной руке. Кожа нежная, гладкая… а в других местах наверняка еще нежнее и мягче. Он стиснул зубы.
Нет, нельзя. Они пришли сюда не за этим.
Девушка приподнялась на носочки, кончиками пальцев дотронулась до его щеки – не очень уверенно, но ласково. Как же давно его не касалась женская рука… Рагнар огляделся и, поняв, что вокруг никого нет, резким движением притянул к себе девушку и впился губами в её губы. В первый миг она едва не задохнулась, но потом обвила его шею руками и ответила на поцелуй. Похоже, целовалась она впервые, неумело, но увлеченно, и Рагнар подумал: почему бы и нет? Ведь она сама попросила.
Девственнице много не надо: подхватить на руки, прижать к стене, задрать ей тунику и раздвинуть ноги… а потом заткнуть рот поцелуем, чтобы не вздумала кричать. Ничего, потерпит. В конце концов, больно бывает только в первый раз.
Клятая «бабская одежда» оказалась гораздо удобнее, чем штаны: не пришлось ничего снимать… Когда все закончилось, Рагнар, отдышавшись, медленно разжал объятия и поставил девушку на землю. Она вытирала слезы и смотрела на него с возмущением и злостью.
– Ты… ты… – всхлипывала она. – Ты мерзкое животное! Это должно было произойти не здесь и не так!
Он пожал плечами и отряхнул спереди тунику. Интересно, чего она ждала? Что женщинами становятся как-то по-другому? Чего ей наплели эти полоумные жрицы?
Девчонка, с трудом сдерживая рыдания, заковыляла к фонтану, и Рагнар решил, что лучше оставить её одну. Ничего страшного, потом еще не раз вспомнит его добрым словом, когда познает слащавых мягкотелых южан. А ему пора возвращаться… и хорошо, если о том, что здесь произошло, не узнает царь Искандер.
4
Пламя свечей дрожало, и бронзовый лик Тривии то озарялся светом, то погружался в тень. Искандер смотрел на Великую Богиню, и в полумраке ему чудилось, что ответный её взгляд полон сдержанного гнева. Что ж, справедливо. Он это заслужил.
– Я не принес дары, чтобы ты не решила, будто я хочу купить твою милость и снисхождение, – еле слышно проговорил он. – Я сделал то, что сделал, и не горжусь этим. А то, как я вынужден поступить сейчас… Ты же знаешь, у меня нет выбора. Загляни в мою душу, прошу тебя, и не спеши осуждать. Мои силы не бесконечны, но я должен во что бы то ни стало защитить свою землю…
И если бы только свою!
В памяти всплыло его злополучное выступление на последнем консулате правителей, по традиции собиравшемся дважды в год, осенью и весной, в одной из столиц. Тогда венценосных гостей принимал у себя государь Шантии, которого более всего волновали участившиеся набеги северян, пересекавших пролив в самом узком месте, недалеко от истока Первого Зубца, и грабивших прибрежные поселения, поэтому все разговоры велись преимущественно об этом. Да, именно неторопливые светские разговоры за уставленным изысканными угощениями столом, перемежаемые пустыми и праздными тостами – вспомнив подробности, Искандер снова ощутил, как в душе пробуждаются обида и холодная ярость. Этим царственным мужам, спокойным и сытым, не было дела до того, что уже много лет происходило в Танарии. Несмотря на то, что на каждом консулате он пытался рассказать им – и просил о поддержке, потому что их спокойствие и сытость напрямую зависели от того, сколько еще танарийские войска продержатся на границе с Мессой.
Он и в тот раз, выбрав подходящий момент, завел разговор о союзе, о необходимости объединения перед растущей угрозой с дальнего юга и о взаимопомощи – для общего блага. Напомнил о том, что его люди погибают, силы иссякают, а пустынники продолжают расширять свою территорию, вытесняя танарийцев с собственных земель и постепенно продвигаясь к устью Трезубца. Возможность сплавляться вверх по великой реке, чье русло вместе с притоками охватывало весь полуостров, ставило под удар, в первую очередь, Баасийское царство и Синтар – их правители были единственными, кого слова Искандера не оставили равнодушными. Остальные же – государи Зиона, Хемея, Истры, Фарагона и Лодоса – вежливо выслушали его и вернулись к застольным беседам. А кадокийский царь Ангус вообще, похоже, не слушал, что-то вполголоса обсуждая с государем Эфрана.
– Неужели вы не понимаете, – потеряв терпение, Искандер встал со своего места и повысил голос, – что без помощи других государств – вашей помощи! – Танария долго не продержится?! Вспомните Имранское царство, которое находилось южнее Танарии. Где оно сейчас? Где белокаменные стены его столицы, цветущие сады и плодородные земли? Их больше нет. Память о них заросла степными травами, а сады и пашни вытоптаны лошадьми. Мы тоже потеряли часть земель…
– …которых у вас и так слишком много, – хмыкнул государь Фарагона, и прочие согласно закивали. – Танарийскому царству по размеру не уступает только Кадокия, остальные же государства вдвое, а то и втрое меньше. Чем же мы можем помочь?
– К тому же, – подал голос владыка Эфрана, – вы с лихвой возместили свои потери, подмяв под себя Тиррен. Как благородно – воспользоваться тем, что малолетний царевич слишком доверчив и легко попадает под чужое влияние!
– Я не захватывал Тиррен, – Искандер старался, чтобы голос его звучал спокойно и сдержанно, хотя от злости готов был сорваться на крик. – Мы заключили союз, ибо двенадцатилетний мальчишка оказался более дальновидным, чем убеленные сединами мужи, собравшиеся здесь.
– Теперь у вас есть тирренское войско, – усмехнулся царь Лодоса, едва умещавшийся в кресле. И развел в стороны полные, холеные руки: – Что еще вам нужно?
– Похоже, мы обречены из года в год, собираясь здесь, выслушивать его жалобы и нытье, – сказал государь Эфрана, и все засмеялись. – Как будто у нас нет иных забот!
Искандер стиснул край столешницы так, что, будь она деревянной, а не мраморной, отломил бы кусок. Но не ответил на оскорбление и молча сел на место. Ему нестерпимо хотелось уйти и не тратить время на уговоры, но просто так уходить он не собирался. Танарийцы – народ упрямый, не сдававший позиции ни под ливнями стрел, ни под градом упреков. Тем более – видят боги! – упреков несправедливых.
Идея пришла в голову неожиданно и заставила его улыбнуться. Искандер подозвал слугу, разливавшего в чаши вино, и что-то негромко сказал ему на ухо.
Через какое-то время, когда венценосные гости почти забыли о нем, танарийский царь вновь поднялся с места, вышел в центр зала и остановился перед столами, для удобства поставленными полукругом. Когда все замолчали и уставились на него, Искандер обвел высокое собрание взглядом и проговорил:
– Пожалуй, в чем-то вы правы, поэтому жалоб и нытья с моей стороны больше не будет. Лучше я вам один раз и наглядно объясню положение дел, а там уж решайте сами.
Он подозвал слугу, и тот подал ему большую стеклянную бутыль с длинным горлышком, внутри которой, судя по всему, плескалось вино.
– Представьте себе, – Искандер поднял бутыль повыше, – что это – Месса. – Кто-то за столом фыркнул, некоторые переглянулись и растянули губы в сочувственных улыбках. – Горькая, терпкая, пряная Месса. Бескрайние степи, уставленные походными шатрами, горящие костры. Бесчисленные конные отряды пустынников, быстрые и смертоносные, ведомые в бой умным, хитрым и ненасытным правителем, сумевшим объединить их, пусть не в просвещенное государство, а в дикую орду, но зато – сильную, сплоченную, беспощадную… А это – Танария, – он взял у слуги винную пробку и поглубже забил её в горлышко. В зале послышались смешки. – Земля моих предков, волей судьбы расположенная на узком перешейке, омываемом двумя морями. Единственное препятствие между вашими землями, давно не знавшими войн, и бурлящей, обжигающей Мессой.
Искандер хорошенько встряхнул бутыль – раз, другой, третий. А потом снова поднял её, чтобы все увидели, как под давлением потревоженного игристого вина пробка неумолимо начала двигаться по горлышку вверх.
Смех в зале становился громче. Но танарийский царь даже не улыбнулся.
– А теперь я покажу, что случится с вами, если Танария падет.
Искандер наклонил бутыль. Буквально через мгновение пробка с громким хлопком вылетела наружу и опрокинула вазу с фруктами, а следом за ней шипящим фонтаном вырвалось красное вино, яркие капли которого разлетелись во все стороны, окрасив потеками светлые стены, светлый пол и безукоризненно белые одежды тех, кто сидел за столами. После того, как бутыль опустела, члены консулата напоминали сборище жертв кровавой оргии.
Несколько мгновений в зале стояла звенящая тишина. Искандер оглядел застывшие, перекошенные лица венценосных мужей, поставил бутыль на пол и выпрямился.
– Это – всё, – сказал он, развернулся и вышел вон.
Вслед ему понеслись возмущенные вопли, ругательства, проклятия, звон разбитой посуды и крики «Позовите охрану!». Искандер через боковые галереи сразу прошел в конюшни и на безмолвный вопрос своих воинов коротко ответил:
– Возвращаемся.
Он думал, что уезжает ни с чем, но на одной из улиц шантийской столицы его догнал молодой курьер и передал письмо.
– Что-нибудь важное, государь? – полюбопытствовал командир фалангеров, видя, как выражение лица Искандера из мрачного становится удивленным и немного задумчивым.
– Да, – помедлив, ответил царь. – Правитель Синтара впечатлен наглядностью моих объяснений. И готов обсудить условия союзного договора…
Бронзовая улыбка Тривии была печальной. Но – понимающей.
– Вряд ли меня пригласят на следующий консулат, – Искандер усмехнулся. – Впрочем, это уже не важно. Столько всего произошло за последние несколько месяцев… Я потерял одного союзника, но взамен случайно обрел другого. И теперь ему нужна моя помощь.
Он вздохнул, опуская взгляд к подножию статуи. И только сейчас заметил лежащий там свежий венок из белых цветов.
5
Герика дождалась, когда танарийский правитель покинет святилище, и жестами попросила его следовать за ней. Атемис Сефира сказала, что поговорит с ним не в зале, где обычно принимали почетных гостей, и даже не в храмовой библиотеке, где беседовали в узком кругу о делах государственной важности, а в своих покоях, куда крайне редко приглашали посторонних и никогда – мужчин, и где чаще всего говорили о том, что не подлежало разглашению. Мелью одолевало любопытство: какие общие секреты могут быть у Верховной жрицы и государя Танарии? Вот если бы можно было хоть краем уха услышать, о чем они станут говорить! Но, увы, присутствовать при разговоре юной жрице не позволял статус, а подслушивать – совесть.
Сефира уже ждала их – торжественная и, как показалось Герике, напряженная. Но едва девушка повернулась, чтобы уйти и оставить их с Искандером наедине, атемис удивила её еще больше – хотя, казалось бы, больше уже некуда.
– Мелья, – проговорила она и показала на кресло возле дверей: – Останься.
Герика изумленно застыла на месте и едва не нарушила священный обет молчания – так велико было желание спросить, не ослышалась ли она. Но вовремя опомнилась, поклонилась наставнице и послушно опустилась в кресло.
– Государь, – улыбнулась Сефира, стараясь не смотреть в её сторону, – как Верховная жрица Тривии, принявшая всевидящий божественный дух, я догадываюсь, что привело вас сюда… хотя, признаюсь, всё это немного несвоевременно и я подобное не одобряю, но…
– Вы знаете, зачем я здесь? – Теперь и на лице молодого царя отразилось недоумение. – Вот так новость.
– Разумеется, я должна знать все, что касается моих подопечных, – уверенно проговорила атемис. – Как наместница Матери, радеющей о судьбе своих дочерей…
– Царевна Кадокии не служит вашему храму, – перебил её Искандер, и Герика впервые увидела наставницу совершенно растерянной. Сефира непонимающе хлопала глазами, то открывая рот и пытаясь что-то сказать, то вновь беспомощно поджимая губы. И только сейчас до юной жрицы дошло: атемис не знала о вчерашнем приезде Солан. Ни одна из непосвященных, видевших царевну, не сподобилась проболтаться. С одной стороны, хорошо, что девчонки научились держать языки за зубами, с другой – они вместе с Герикой поставили Верховную жрицу в крайне неловкое положение. И наказание за это будет суровым.
– Вы говорите о царевне Солан? – атемис наконец обрела дар речи. – Но она же… её здесь нет.
– Не стоит лгать, – холодно отозвался царь, – особенно в храме Богини возмездия и человеку, который может стать его орудием. Дочь царя Ангуса здесь, мне это точно известно. И я приехал за ней.
Сефира в замешательстве взглянула на притихшую Герику. Испуганные глаза и побледневшее лицо девушки весьма красноречиво ответили на еще не заданный вслух вопрос.
– Это правда, мелья? – Герика виновато кивнула и опустила голову, уже представляя, что сейчас на неё обрушится. Но атемис все еще пыталась понять, что происходит. – Простите, государь, я… Мне не успели сообщить о визите царевны. Клянусь, я не хотела вас обмануть, я лишь подумала… Не важно, – Сефира сделала глубокий вдох, и голос её вновь зазвучал спокойно и уверенно: – Могу я узнать, для чего вам понадобилась девушка?
Искандер помолчал, затем ответил:
– Мне не хотелось бы несколько раз повторять одно и то же. Позовите царевну, и я все объясню.
Верховная жрица пристально посмотрела на него. Потом чуть повернула голову в сторону Герики и, не глядя на нее, велела:
– Приведи сюда Солан.
Мелья вышла из покоев атемис на нетвердых ногах. Сефира никогда не простит ей эту оплошность. Никогда не забудет, что именно из-за Герики она сегодня была уличена во лжи. Неслыханный позор для Верховной жрицы. А Богиня? Девушка уже видела над собой тень занесенного карающего меча. И во всем виновата Солан! Глупая, глупая девчонка! Какие темные ветры погнали её в путь?! В конце концов, могла бы послать письмо с курьером. И для чего, интересно, она понадобилась танарийскому царю? Быть может…
Догадка заставила девушку вздрогнуть.
Ну конечно! Царь Кадокии заключил брачный договор, и теперь правитель Танарии приехал забрать обещанную ему невесту. Что ж, Солан повезло: Искандер молод, красив, судя по всему, неглуп, у него хорошо развитое тело опытного воина. По крайней мере, физического отвращения он не вызывает и, возможно, будет с ней ласков в первую брачную ночь. Не зря же именно его Герика увидела в глубине священной чаши. Да, она была уверена, что это Искандер, потому и отшатнулась в первый момент, увидев его поднимающегося по лестнице. Никогда еще Тривия не являла своих чудес так скоро.
Правда, там был еще один мужчина, но Герика почему-то боялась даже подумать о нем. Хороший подарок судьбы – телохранитель танарийского государя!
Она нашла Солан возле стойла: служанки чистили мерина перед тем, как седлать, а царевна расчесывала его гриву и заплетала в косички.
– Герика! – обрадовалась девушка, увидев подругу. – Ты пришла попрощаться? Паломники из Кадокии отправляются обратно в столицу, и мы едем с ними. Уже скоро.
Мелья покачала головой и взяла в руки дощечку.
«Тебя хочет видеть атемис Сефира, – написала она. – Идём».
– Что произошло? – встревожилась царевна. Отдав гребень служанке, девушка последовала за жрицей. – Верховная недовольна, что я приехала в храм одна? Не думала, что она знает. Я просила сестер не говорить об этом.
«Сефира не знала, – торопливо на ходу писала Герика. – Но в храм прибыл…» – И тут, видимо, от волнения, она слишком сильно нажала на стило. Палочка сломалась, и Герика досадливо поморщилась: писать обломком было невозможно. Солан внимательно наблюдала за ней.
– Кто-то из Кадокии? – тихо спросила она. – Отец узнал обо всем и послал за мной отряд?
Герика мотнула головой и выбросила сломанное стило. Понимая, что жрица не сможет ответить, Солан только вздохнула и прибавила шагу. В покои атемис они обе буквально вбежали… и царевна замерла на пороге. Мужчина, стоявший посреди комнаты, не был знаком ей. Если это не кадокийский курьер и не командир фалангеров, то кто?
Искандер оглядел девушку, остановил взгляд на её сандалиях… и усмехнулся.
– Да устелет Богиня ваш путь лепестками цветов, – вежливо склонила голову Солан, искоса поглядывая на незнакомца. – Атемис, я прошу прощения за то, что скрывала свое появление здесь. Поверьте, у меня были на то причины, и Герика…
– Подойди, дитя, – Верховная жрица, сидевшая на скамье возле окна, указала ей на место рядом с собой. – Сядь и послушай. С тобой хочет поговорить государь Танарии Искандер.
Солан удивленно посмотрела на темноволосого мужчину с такими красивыми и глубокими синими глазами, каких ей еще ни у кого не доводилось видеть. Царь тоже долго разглядывал девушку. Милое, робкое, невинное создание. Совсем не похожее на своего отца.
– Разговор будет не очень приятным, – наконец произнес он. – И мне бы не хотелось, чтобы он закончился плохо.
– Вы меня пугаете, государь, – атемис встретилась взглядом с застывшей возле дверей Герикой и положила ладонь на плечо Солан. – Прошу, выражайтесь яснее.
– Хорошо, – Искандер скрестил руки на груди. – Постараюсь быть кратким. Недавно царь Кадокии пригласил в столицу моих союзников якобы для переговоров, но вместо этого захватил их в плен и приговорил к казни.
– Я… ничего не знаю об этом, – Солан широко раскрытыми глазами смотрела то на мужчину, то на Верховную жрицу, то на Герику, и мелья видела, что она растеряна.
– Разумеется. Юных девушек не посвящают в подобные дела: ваш удел – танцы, игра на флейте и искусство поддержания беседы о погоде. Однако ситуация такова, что этих людей необходимо вызволить из плена, и вам, царевна, придется мне в этом помочь. У вас есть выбор: поехать со мной добровольно, либо я увезу вас силой.
– Государь! – Сефира поднялась и гневно нахмурила брови: – Вы забываете, что находитесь в храме Тривии. Царевна, как и все остальные паломники, сейчас под его защитой, и я не позволю…
– Сядьте, атемис. – Голос царя стал холодным и опасным, как сталь клинка. – Я ценю ваше мужество, но от этого мое решение не изменится. Да, здесь со мной лишь несколько воинов, но остальное войско и отряд союзников находятся неподалеку и по первому же приказу возьмут храм в кольцо. Как долго вы сможете сопротивляться? Ваши жрицы-воительницы умеют сражаться, но их слишком мало. Большинство дочерей Богини – молодые, неопытные девушки, женщины… подумайте, чем это обернется для них.
Сефира молча смотрела на него, и взгляд её был воистину страшен.
– Вы не боитесь навлечь на себя проклятие Тривии, Искандер? – наконец спросила она. – Выходит, всё, что о вас говорят, это правда? Вы не остановитесь ни перед чем? Для вас нет ничего святого?
– Для меня святы узы дружбы и клятвы союзников, – в тон ей ответил он. – И еще – мое слово. Обещаю, что если царевна поедет со мной, ей нечего будет бояться: я позабочусь о том, чтобы девушке не причинили вреда. Отцу нужна дочь. Мне нужны мои люди. Совершим обмен, и на этом всё.
Перед каждым испытанием, готовящим жриц к очередному Посвящению, Сефира любила повторять, что Богиня проверяет их, но не посылает трудностей больше, чем девушка может выдержать. Обычно так и было, но сейчас Герика впервые усомнилась в словах Верховной, ибо молчать она больше не могла. Не могла, и все тут! её распирало от невысказанных фраз – оправданий, объяснений, вопросов и просьб, а сломавшееся стило лишило жрицу единственной возможности принять участие в разговоре.
«Великая Богиня, ну почему люди не могут общаться мысленно?!»
– Царевна, я жду вашего решения, – проговорил Искандер. – Вы едете со мной?
Герика всплеснула руками. Какое решение, у бедной девочки просто нет выбора! Так или иначе, её увезут отсюда, и, разумеется, из двух зол она предпочтет меньшее!
Солан мягко убрала со своего плеча руку атемис и поднялась со скамьи. Девушка старалась говорить спокойно, но все в этой комнате видели, как дрожат её губы.
– То, что вы сказали о моем отце… – она мельком взглянула на царя и тут же опустила глаза. – Он… хороший человек, мудрый правитель, и не мог совершить ничего подобного. Либо это ложь, либо… ваши друзья повели себя недостойно и заслужили наказание.
– Слова любящей дочери, – Искандер усмехнулся. – Иного я и не ждал. Но выяснить, как было дело, мы сможем, только если вы согласитесь поехать на встречу с вашим отцом и моими людьми. Поговорим где-нибудь на нейтральной территории, выслушаем обе стороны и примем разумное решение, в результате которого вы, живая и невредимая, вернетесь домой.
– Хорошо, – чуть помедлив, тихо проговорила она. – Если все будет именно так, то… я согласна.
– Искандер, – подала голос Сефира, – это безумие! Молодая, красивая, невинная девушка – среди сотни здоровых, вооруженных мужчин, соскучившихся по женской ласке! Поверьте моему опыту: вы не успеете отвернуться, как какой-нибудь фалангер…
– Полагаете, я не способен навести порядок в собственном войске? – нахмурился царь. – Танарийские воины – не сборище дикарей, они соблюдают дисциплину и не бросаются на женщин, словно одержимые похотью животные. К тому же я дал слово, что верну царевну отцу в целости и сохранности… конечно, если она не успела утратить целость по дороге сюда.
Он снова усмехнулся, и переполненная возмущением атемис вскочила со скамьи, готовая защищать честь своей подопечной. Но Солан мягко остановила ее. Она не считала себя оскорбленной, а глупые шутки её с детства учили пропускать мимо ушей.
Герика, потеряв терпение, направилась к столу Верховной, порылась в лежащих там пергаментах и со вздохом облегчения вытащила новое стило. А потом что-то быстро написала на дощечке и показала Сефире.
– Мелья считает, что я должна отправить с царевной нескольких жриц-воительниц, – сказала атемис. – Они составят девушке компанию в пути и проследят за тем, чтобы никто не пытался нарушить данное вами обещание.
Герика сдвинула брови и постучала палочкой по дощечке. Но Сефира в ответ покачала головой и перевела взгляд на Искандера:
– Вы согласны?
Танарийский царь пожал плечами и кивнул.
– Разумное решение, – проговорила Верховная, не обращая внимания на безмолвное возмущение Герики. – В таком случае, государь, мне понадобится время, чтобы отобрать жриц, которые будут сопровождать царевну. Солан тоже нужно собраться в дорогу. Да и вам, думаю, ни к чему лишняя шумиха. Когда солнце начнет садиться, паломники покинут храм, и вы сможете спокойно уехать. А пока… мелья, проводи нашего гостя и его спутников в трапезную, пусть они подкрепят силы. И проверь, чтобы младшие жрицы позаботились об их лошадях.
– И вот еще что, – царь повернулся к Сефире. – Не нужно никому посылать вестей. Сейчас это только усложнит дело.
– Но как же государь Ангус узнает, что… – атемис растерялась. – Мне придется сообщить ему, иначе, боюсь, он заподозрит меня в сговоре с вами и его гнев обрушится на наш храм. А в том, что он разгневается, я даже не сомневаюсь, – она многозначительно посмотрела на Солан, и та опустила глаза, но потом вновь подняла их:
– Я могу написать отцу, если позволите. Но не стану ни в чем его обвинять, пока не узнаю правду.
– Об этом мы еще успеем поговорить, царевна. Пока же я буду ждать вас у ворот храма после захода солнца, – Искандер прищурился: – Только не вздумайте меня обмануть.
– Я, как и вы, дала слово, – напомнила ему девушка.
Царь склонил голову в знак того, что разговор окончен, и в сопровождении хмурой и недовольной Герики покинул комнату. Некоторое время царевна молча глядела ему вслед. Она не могла собраться с мыслями: все произошло настолько быстро и неожиданно, что она растерялась и погрузилась в какую-то апатию. Сефира обняла ее, по-матерински прижала к себе, но девушка даже не шевельнулась. Только тихо спросила:
– Думаете, ему можно доверять?
– Не знаю, дитя, – отозвалась Верховная жрица. – Но что нам еще остается?
Узнав от своей госпожи о предстоящем походе, служанки переглянулись и пошли собирать вещи. Похоже, они, в отличие от Солан, ничего не боялись – или просто не понимали всей серьезности происходящего.
Девушка осталась одна возле поседланного мерина. Но ненадолго: прибежала Герика и протянула ей сверху донизу исписанную дощечку.
«Я просила Сефиру отпустить меня с тобой, но она даже не озвучила мою просьбу. Ты дорога мне, как сестра, я люблю тебя и готова в трудную минуту быть рядом. Только скажи – и я покину храм, несмотря на запрет Верховной жрицы, потому что вместе мы справимся с любой бедой».
– Не нужно, Герика, – мягко улыбнулась Солан, возвращая дощечку. – Тебе совсем немного осталось до следующей ступени Посвящения. В храме ты в безопасности. Если царь и правда всего лишь отвезет меня в Кадокию и обменяет на своих людей, то мне ничего не грозит… разве что гнев отца, но это не так страшно. Оставайся. Я справлюсь.