Натали Лан

Девять лет назад

На мне обтягивающая синяя футболка и новые джинсы со стразами, светло-русые волосы заплетены в два колоска. Не самый подходящий наряд для похода в школу, но я не из тех, кто боится выделиться из толпы. Мне нравится видеть себя именно такой: яркой и смелой тринадцатилетней бунтаркой. Перед выходом из дома я натягиваю на себя теплую кофту огненно-красного цвета, капюшон которой расшит блестящими серебристыми пайетками.

Уже на входе в здание школы я ловлю на себе неодобрительные взгляды администрации и проходящих мимо учителей. Официальная форма не введена, и их требования касательно одежды носят скорее рекомендательный характер, но это не мешает им постоянно комментировать наш внешний вид. Но мне все равно.

Я поднимаюсь на второй этаж и спешно бегу по коридору к самому последнему кабинету, где у нас всегда проходит математика. Крис, моя лучшая подруга, непринужденно болтает с другими девчонками. Как только я подхожу к их компании, они поочередно подходят, чтобы поцеловать меня в щеку. С недавних пор мы здороваемся только так – переняли эту манеру у старшеклассниц. Чувствуем себя взрослыми и всемогущими, как и все в этом возрасте.

– Привет, тебе сегодня не нужна моя помощь? – интересуется Артем, сидящий позади меня. – Ну, с домашкой?

– Привет, нет, сама справилась, – я виновато улыбаюсь, – но спасибо, что предложил.

Крис, заметив наш с ним разговор, забавно играет бровями. Ей нравится подначивать, то и дело напоминая, что бедный парень влюблен в меня с начальной школы. Именно по этой причине я стараюсь как можно реже обращаться к нему за помощью. Нужно сократить наше общение до минимума, но это довольно непросто, когда вы учитесь в одном классе, да еще и сидите так близко друг к другу.

Когда урок начинается, меня и еще двоих ребят вызывают к доске. Мы решаем уравнения, от которых всех уже порядком тошнит. Я первая заканчиваю с примером и поднимаю руку.

– Постой здесь, пока остальные не закончат, – просит учитель.

Кивнув, я откладываю мел и пытаюсь отряхнуть ладони. Замечаю, что испачкала футболку и удрученно вздыхаю. Я продолжаю стоять, наблюдая за двумя одноклассниками у доски. Нахмурившись, они сосредоточенно выводят цифры, затем нервно стирают их и записывают другие. Хочу им помочь, но кожей ощущаю внимательный взгляд учителя.

Раздается смешок. Робкий, неловкий и совершенно ребяческий. Я не придаю этому никакого значения, даже когда за ним следует целая серия таких смешков. Они становятся все громче и злораднее. Да что там происходит? Боковым зрением я замечаю, как несколько одноклассников показывают на что-то пальцем. Или на кого-то? На… меня? Я опускаю глаза, судорожно оглядываю одежду, проверяю ее на наличие пятен. Неужели порвала джинсы? Ладонями я стараюсь незаметно прощупать наличие повреждений на одежде, но ничего не нахожу и от этого паникую еще сильнее. Поверить не могу, что они смеются надо мной. Ничего подобного прежде не случалось. Я резко поворачиваюсь, и смешки постепенно стихают. Никто не смотрит, их взгляд устремлен куда угодно, но только не на доску. Да что такое?!

Дрожащим голосом я объясняю учителю решение заданного мне уравнения. Мысли путаются, но мне ставят «отлично» и отправляют на место. Я сажусь на стул и непроизвольно начинаю осматривать себя с новой силой. Чувствую себя так, будто меня прилюдно высмеяли. Но за что? Что со мной не так?

– Ты знаешь, почему все смеялись? – шепотом спрашиваю я у Крис.

– Узнаем на перемене, – она пожимает плечами, продолжая переписывать уравнения с доски в тетрадь.

– Да, узнаем на перемене, – нервно выдыхаю я, ощущая, как по шее стекает струйка пота.

Оставшиеся двадцать пять минут урока похожи на изощренную пытку. Каждый раз, когда откуда-то со стороны раздается смех, я вздрагиваю и судорожно оглядываюсь в страхе поймать на себе чей-то взгляд. Когда наступает перемена, мы все спускаемся на первый этаж, где проходит следующее занятие. Набравшись смелости, я прерываю разговор девчонок о новом фильме с Джонни Деппом.

– Вы не знаете, почему все смеялись, когда мы стояли у доски?

Все непонимающе переглядываются, а потом Анна, сидящая на первом ряду, замявшись, все же признается.

– Из-за тебя.

– Из-за меня? – я снова опускаю взгляд на одежду и обувь. – А что со мной не так?

– Да ничего такого, – она виновато улыбается.

– Говори.

– Просто у тебя новые джинсы и, – она умоляюще смотрит на остальных девочек, – ну, ты же сама видишь.

– Не вижу. Что не так с джинсами? – теперь я окончательно убеждена, что порвала их.

– С ними все нормально, – Крис кладет мне руку на плечо, – успокойся.

– Тогда что?

– Видимо, они тебе не по размеру, – Софи бесцеремонно тычет указательным пальцем меня в живот, и от неожиданности я вскрикиваю. – У тебя тут две смешные складки. С них все и смеялись.

– Но… – я кладу похолодевшую ладонь на живот, не веря услышанному. Никогда прежде мне не намекали на лишний вес. Знаю, что за лето набрала несколько килограммов, но была уверена, что это связано с неизбежным взрослением.

– Да забей, все не так страшно, – заключает Крис.

Я замечаю, что все девчонки неловко косятся в мою сторону. Оказывается, что не обязательно раздеваться, чтобы оголиться. Они чувствуют мое смятение, но вместо поддержки просто переводят тему, оставляя меня наедине с услышанным.

На втором уроке становится хуже. Я не могу усидеть на месте. Мне кажется, что все только и делают, что смотрят на меня.

– Можно выйти? – прошу я, и учитель кивает.

Закрывшись в одной из туалетных кабинок, я поднимаю футболку и втягиваю живот так, чтобы не осталось даже намека на складки. Выдыхаю и понимаю, что в расслабленном состоянии он действительно выпирает. Но я все равно решительно не понимаю, что в этом смешного.

Вернувшись на урок, я прикидываюсь больной и иду в медпункт, где разыгрываю целый спектакль, чтобы меня отпустили с занятий.

Оказавшись дома, стягиваю с себя всю одежду и подхожу к зеркалу. Мое тело меняется, и это неизбежно. Все происходит так, как должно. Убеждаю себя, что все будет в порядке. Я всего лишь взрослею, и в этом нет ничего страшного. Но в ушах с новой силой раздается противный смех. Нужно забыть, просто выкинуть из головы произошедшее сегодня. Завтра об этом никто не вспомнит. В конце концов, это же я. Не стану ведь я предметом насмешек одноклассников? Они не испортят мне жизнь.

Конечно, нет. Я попробую сделать это сама.

1 глава

Я спускаю с поводка Пломбира, и он радостно бежит в покрытую капельками росы ярко-зеленую траву. Утреннее солнце слепит глаза и по-весеннему греет кожу. Май всегда нравился мне больше остальных одиннадцати месяцев. У нас с ним особенно теплые отношения. С его приходом мои будни наполняются насыщенными цветами. Никаких приглушенных оттенков. Сама жизнь обагряется в кричащие, возможно, чересчур пестрые краски. А ведь мои волосы стали фиолетовыми в один из таких майских дней четыре года назад.

– Мальчик, – зову я собаку, – идем домой.

Пломбир, моя обычно послушная самоедская лайка, ложится на спину и принимается кататься по земле.

– Только не это, – я направляюсь к нему, но замираю, заметив ни с чем не сравнимую радость на его белоснежной мордочке. Глаза-бусинки полуприкрыты, с кончика розового языка капает блестящая на солнце слюна. – Балдеешь, значит? Ты же сейчас весь перепачкаешься.

Пломбир и не думает останавливаться. Он с такой страстью отдается этому занятию, что я в какой-то степени даже ему завидую. Завалиться бы сейчас рядом с ним, вдохнуть аромат свежей травы и на одно мимолетное мгновение позабыть обо всех повседневных делах.

– Ну, все, дружок, – я наклоняюсь и снова креплю поводок к ошейнику, – пошли.

Как и ожидалось, шерсть на спине действительно окрасилась в слабый зеленый оттенок. Вот она цена собачьего счастья.

Мы возвращаемся домой и, стараясь не шуметь, идем в ванную. Пломбир нехотя забирается под небольшую струю воды, позволяет обмазать себя собачьим шампунем, а потом терпит, когда я закутываю его в полотенце и уношу в свою комнату. Уголька нигде не видно. Возможно, уснул у Ника с Ясминой. За последние четыре месяца мои животные сильно привязались к ним.

Я не собиралась предлагать им остаться, это вышло само собой. Пока они искали новое жилье, мы успели привыкнуть друг к другу, и наше соседство перестало казаться чем-то безумным. Удивительно, но, несмотря на непохожесть, нам вполне комфортно жить вместе. Они оплачивают часть моих расходов на содержание квартиры, и теперь вместо тридцати статей на заказ в месяц я пишу только пятнадцать. Больше не приходится разрываться между учебой и работой, да еще и появилось свободное время. Решение найти соседей – определенно одно из самых разумных в моей жизни. К тому же они довольно милые. Как минимум раз в неделю благодарят меня за собственные отношения. «Если бы ты не сдала нам комнаты, ничего из этого не случилось бы» – эта фраза регулярно звучит в нашей квартире. Странно, когда тебя выставляют местным купидоном, но приятно знать, что в их безудержном счастье есть моя заслуга. Как говорится, соединяйте сердца других воедино, и однажды ваше собственное наполнится светом.

Я, как обычно, готовлю для нас троих завтрак. Смазываю творожным сыром белый обжаренный с двух сторон хлеб, а сверху кладу дольки авокадо и ломтики лосося. Открываю новую пачку choco pie и достаю остатки печенья oreo, которое обожает Ясмина. Ставлю на стол три кружки с мятным чаем и иду будить поселившихся в моем доме двух сурков.

Ник открывает дверь после пятого стука и с закрытыми глазами шагает в ванную, а я неловко заглядываю в их комнату.

– Уголек здесь? – интересуюсь я и сразу замечаю пропажу, клубком свернувшуюся на животе Ясми. – Вот ты где, изменщик.

– Доброе утро, – соседка с сонной улыбкой на лице гладит кота по его темной пушистой шерсти. Он в ответ издает довольное мурлыканье.

– Хорошо вместе смотритесь.

Ясмина бросает на меня очередной благодарный взгляд.

– Только не начинай, я не выдержу еще одну порцию нескончаемых «спасибо», – я спешно ретируюсь на кухню, про себя надеясь, что однажды мы все-таки перестанем возвращаться к прошлому.

Когда мы только познакомились, Ясмина всеми силами избегала контактов с моими животными. Они напоминали ей о том, что случилось в далеком детстве. Глядя на нее, я чувствовала, что мы похожи. Она тоже знает, что прошлое на самом деле никогда не перестает следовать за нами. Или, может, мы никогда не прекращаем тащить его за собой. Как ту коробку со старыми и памятными вещами, которая хранится в моем шкафу.

Во время завтрака соседи ведут себя подозрительно тихо. Ник быстро расправляется с бутербродами, залпом вливает в себя чай и молча уходит. Ясмина, наоборот, будто тянет время и не желает покидать кухню. Ее отросшие светлые волосы небрежно заплетены в косу. Она наматывает на указательный палец выбившуюся прядку и смотрит на сидящего под столом Пломбира.

Я не из тех, кто вмешивается, да и вряд ли нас троих можно назвать лучшими друзьями. Предпочту остаться в стороне от чужой драмы, чтобы они ненароком не полезли в мою.

– Прости, – Яс поднимается с места, так и не притронувшись к еде, – нет аппетита.

– Ладно, – я беззаботно пожимаю плечами, но внутри уже зреет тревога.

Стоит мне успокоиться и покончить с уборкой кухни, как из комнаты соседей доносятся обрывки громких фраз. Они о чем-то спорят, да еще и на повышенных тонах. На мгновенье кажется, будто я снова в родительском доме и сейчас мне придется выбирать чью-то сторону. Только этого нам и не хватало.

Я выхожу в коридор, но, несмотря на отличную слышимость, не могу уловить суть их разговора.

– Как ты не понимаешь, что это необходимо? – почти кричит Ник.

– Ты обещал мне. Обещал, что будешь рядом, и что я слышу теперь? – судя по дрожащему голосу Ясмина вот-вот заплачет.

– Это невозможно.

– Для меня это слишком, Ник.

– Все это «слишком» только в твоей голове.

– Да пошел ты! – Яс выбегает из комнаты, и я хватаю ее за плечи.

– Что у вас случилось? – я беру ее за руку и веду назад, она даже не пытается сопротивляться.

– Прости, что все это происходит на твоих глазах, Ната, – деловито извиняется Ник, – но у нас тут вроде как первая ссора.

– Это я уже итак поняла. Меня больше интересует, почему это происходит? – я по привычке скрещиваю на груди руки. Ясми в это время сидит на диване, подобрав под себя ноги. Никогда еще не видела ее такой расстроенной.

– Пару недель назад я начал снова посещать компьютерный клуб, где собираются все мои друзья, – Ник несмело поглядывает на Яс. – Оказалось, там открыта вакансия ночного администратора. Меня готовы взять, но проблема в том, что трижды в неделю Ясми придется ночевать в одиночестве.

– Работа есть работа, – я пожимаю плечами, – но если твоя девушка против, то, возможно, стоит поискать другие варианты? И ты уверен, что сможешь совмещать работу с учебой? Или ты решил бросить универ?

– Я со всем справлюсь. Это на неопределенный срок, – он как-то странно исподлобья косится в мою сторону. – И ведь она не будет здесь одна.

– Что ты хочешь этим сказать? – я с недоверием осматриваю соседей. – У меня нет никакого желания быть втянутой в ваши разборки.

– Он хочет, чтобы ты нянчилась со мной, пока его не будет, – заявляет Ясмина.

– Черт! Нянчилась? Серьезно, Ясми? – Ник недовольно качает головой. – Я сказал, что вы можете провести время вместе. Посмотреть фильм, например, или…

– Минуточку, – останавливаю его я, – с чего ты взял, что у меня есть время на фильмы и… что еще там есть в твоем дурацком списке?

– Видишь? – Яс рукой показывает на меня. – Я же говорила, что она не станет.

– Простите, но я ничего не понимаю, – я окончательно запуталась и чувствую неконтролируемое раздражение, – разбирайтесь сами.

Уходя, я замечаю, как Ник подсаживается к Ясми, и как та опускает голову ему на плечо. Этим двоим под силу справиться с чем угодно, и им точно не нужна помощь человека вроде меня.

Девять лет назад

Я выхожу из примерочной с охапкой яркой разноцветной одежды и сбрасываю ее на стоящий неподалеку стол.

– Ничего не понравилось? – недоумевает мама.

– Нет.

– Но почему? – она выуживает желтую водолазку с длинными рукавами. – Может, посмотришь еще разок?

– Нет.

– Не понимаю, – мама растерянно озирается по сторонам, – что не так?

– Все нормально, просто пойдем посмотрим что-то другое, – предлагаю я, стараясь не выдать себя дрожащим голосом.

– Хорошо, идем.

Через час мы выходим из магазина, у меня в руках небольшой пакет с одеждой черного цвета. Мама ласково берет меня за руку, и этот жест пробивает брешь в моей защите. Я останавливаюсь посреди торгового центра и, опустив голову, беззвучно плачу. Неожиданные слезы удивляют нас, и мы обе не знаем, что следует говорить или делать в таком случае.

– Ты уверена, что не хочешь купить что-то еще? – тихо интересуется мама, продолжая крепко держать мою руку. – Что-то другого цвета?

– У нас в школе запрещено носить яркую одежду.

– Да, но когда тебя это останавливало? – она всегда поддерживала мое бунтарство и позволяла самовыражаться, но сейчас ее попытки поднять мне настроение делают только хуже.

– Мам, – сквозь слезы прошу ее я, – мы можем просто поехать домой?

– Да, конечно, – окончательно растерявшись, она непроизвольно выпускает мою руку, и в этот момент я словно навсегда лишаюсь ее поддержки, чувствуя, что отныне буду сама по себе.

***

Если бы мама все-таки спросила, почему я сложила всю старую одежду в холщовый мешок и отнесла его в кладовку, она бы узнала, что ее дочь стала жалкой трусихой.

В то время я вела личный дневник, куда удавалось записать все то, что никогда не будет произнесено вслух. После похода в магазин в нем появилась очередная запись.

***

Дорогой дневник!

Я прочла в журнале, что черное стройнит, но не особо в это верю.

Знаешь, чего я хочу?

Чтобы меня перестали замечать.

Чтобы, когда я иду по школьному коридору, никто не поворачивал голову в мою сторону.

Чтобы они перестали рассматривать меня и мое тело.

Я хочу стать невидимкой. Вот я есть. А вот меня нет.

Черная невзрачная одежда. Никаких вырезов и коротких рукавов.

Я не оставлю им даже малейшего повода смеяться надо мной.

Они забудут о моем существовании, и станет легче.

Потому что сейчас я буквально не могу дышать.

Каждый день в школе – настоящая пытка.

Приходя туда, не могу перестать думать о том, как окажусь дома.

Может, попросить родителей перевести меня на домашнее обучение?

Просто закройте меня в четырех стенах и оставьте в покое.

Это все, чего я хочу.

Похоже, снова пришло сообщение от Артема в ICQ. Потом расскажу, что он хотел.

***

Art33mus: Что делаешь?

N@t@: Ничего.

Art33mus: Уже сделала домашку?

N@t@: Нет. Еще делаю.

Art33mus: Давай помогу.

N@t@: Не надо.

Art33mus: Как хочешь.

N@t@: Пока.

Art33mus: Куда ты?

N@t@: Угадай.

Art33mus: Делать домашку? :D

N@t@: Что смешного?

Art33mus: Ничего. Случайно смайлик поставил.

N@t@: Ясно. Я ушла. Пока.

Art33mus: Пока. Удачи с матешей. Там сложные уравнения. Если нужна будет помощь – пиши. Я тут допоздна.

2 глава

Подперев кулаком подбородок, я слушаю ожесточенные споры Влада и Артема о прочитанной книге. Эта баталия длится уже полчаса и успела наскучить всем присутствующим. Флориан, не выдержав их криков, надевает на голову наушники и сосредотачивается на редактуре нового романа. Мари достает из сумки планшет и включает какое-то приложение для рисования. Юля сидит рядом с ней и завороженно наблюдает за скользящим по поверхности экрана стилусом.

Мне тоже хочется занять чем-то руки и голову, но вместо этого я разглядываю Артема и вспоминаю его ребенком. Тогда его рыжие волосы напоминали огненные вспышки, а сейчас похожи на медь с золотым отливом. Веснушки на бледном лице выделяются не так сильно, как в школьные годы. В детстве я всерьез считала, что эти причудливые оранжевые пятнышки и точки появились на его щеках и носе с небольшой горбинкой после того, как ему в лицо брызнул апельсин.

– Ты себя-то слышишь, придурок? – яростно жестикулируя, орет Влад.

– Могу спросить тебя о том же самом, – Артем так усиленно машет книгой, что, кажется, вот-вот стебанет Влада прямо по его разъяренной физиономии.

– Может, угомонитесь уже, а? – раздраженно спрашивает Юля, но эти двое слишком сосредоточены на бессмысленном споре.

– Серьезно, ребят, завязывайте, – просит их снявший наушники Флориан, – у меня от ваших воплей уже мигрень.

Они все начинают пререкаться и с новой силой обсуждать прочитанную книгу Мэтта Хэйга «Полночная библиотека», а я молчу, слишком сосредоточенная на неожиданно всплывших в голове воспоминаниях.

Факты об Артеме:

1) В начальных классах он носил очки со странной квадратной темной оправой.

2) В тот единственный раз, когда я приходила на его день рождения, он был одет в футболку с Бэтменом.

3) В школьном буфете он всегда покупал два рогалика с повидлом, один из которых неизменно предлагал мне.

4) Когда мы случайно встретились на празднике в центре города, он приветливо помахал мне рукой.

5) В седьмом классе я разбила цветочный горшок в кабинете истории, а он взял всю вину на себя.

Факты обо мне:

1) Я так и не сказала, что ему невероятно подходят те очки.

2) На день рождения я подарила ему футболку с Суперменом, совершенно забыв, что он любит героев вселенной DC.

3) Я ни разу не съела предложенный им рогалик. Даже когда была невероятно голодна.

4) Когда он помахал мне на городском празднике, я сделала вид, что мы не знакомы.

5) Я так и не поблагодарила его за тот случай с цветочным горшком.

Неожиданно я слышу свое имя и прихожу в себя.

– Нат, ты на чьей стороне? – интересуется Влад.

– Я уже давно перестала вас слушать.

– Не понимаю, зачем ты вообще сюда приходишь? – Артем по привычке закатывает глаза. Он делает так всегда, когда речь заходит о моем присутствии в книжном клубе.

На его подобные вопросы у меня всегда один ответ.

– Разумеется, чтобы позлить тебя.

– Фло, может выгоним ее? – с надеждой в голосе обращается он к писателю.

– Если не выскажет свое мнение о книге, так и поступим, – серьезно отвечает Флориан.

Несмотря на то, что ребята прекращают спорить, а атмосфера снова становится располагающей, я не в силах говорить о прочитанной истории.

– Простите, в этот раз пропущу обсуждение, – от моего заявления все заметно напрягаются. За все время существования клуба я ни разу не отказывалась высказывать мнение о книге.

Флориан собирается что-то сказать, но, несколько раз моргнув, одобрительно кивает.

– Ладно.

Я одними губами произношу «спасибо», и он тепло улыбается.

– Выбираем следующую историю, – он просит каждого проголосовать за понравившуюся книгу из списка.

Все единогласно выбирают «Идеальную смерть Мияко Сумиды» Клариссы Гоэнаван и начинают расходиться. Мари – на ночную смену в пекарне, Юля – на свидание с парнем, Флориан – в гости к Лунаре, а вечно враждующие Влад и Артем собираются в ближайшую пиццерию и зовут меня с собой.

– Мне нужно домой, – отказываюсь я.

– Как знаешь, – ребята пожимают плечами и уходят вслед за остальными.

В комнате остаемся только мы с Флорианом. Пока он убирает ноутбук, блокнот и книгу в сумку, я переминаюсь с ноги на ногу, не уверенная, что хочу начать этот разговор.

– Прости, что не высказалась сегодня.

Он поднимает голову и снова улыбается. С тех пор, как он начал встречаться с Лунарой, наши отношения заметно улучшились. Исчезло прежнее напряжение, его взгляд стал более открытым и честным, а я перестала считать его заносчивым засранцем. Теперь мы часто проводим время втроем, и мне невероятно комфортно находиться в их компании.

– Тебе не нужно извиняться. Мы же тут на добровольной основе собираемся, хоть мне и нравится представлять себя вашим надзирателем, – посмеивается Фло.

– Просто хочу, чтобы ты знал: мне есть, что сказать об этой книге. Очень много всего, – я развожу в стороны руки, – и меня буквально разрывает от эмоций.

– Значит, – он отодвигает стул и вновь удобно устраивается за столом, – тебе нужно высказаться.

– Да, – облегченно выдохнув, я плюхаюсь на свое место, – ты прав.

– «Полночная библиотека»… – подталкивает он меня к началу рассказа.

– Во время чтения я постоянно думала о себе. О собственной жизни, об упущенных возможностях, понимаешь?

– Думаю, так было у всех, – он проводит ладонью по взбунтовавшимся кудрявым волосам.

– Я не смогла при остальных ребятах говорить о том, что отняла у меня булимия. Бессчетное число встреч, свиданий, поездок и вечеринок. Я давно перестала сожалеть обо всем этом, но книга…

– Что-то перещелкнула?

– Да-да, – я энергично киваю, – словно она нашла какой-то тайный переключатель в моей голове, и разом вернула меня в то ужасное состояние.

– Это признак хорошей литературы. Когда книга вот так запросто может вывернуть наизнанку душу.

– Да, но я бы предпочла, чтобы они так не умели.

– Лу как-то сказала, что книги – хищные создания, – Флориан снова поднимается и продолжает собирать сумку.

– Какое точное описание, – горько хмыкнув, я тоже встаю, – передавай ей «привет».

– Обязательно, – он кивает.

В тот момент, когда я собираюсь открыть дверь, она распахивается, и на пороге появляется Артем.

– Ты же ушел в пиццерию, – нервно замечаю я, про себя надеясь, что он не стоял все это время в коридоре и не слушал наш с Фло разговор.

– Да, ушел, но потом вспомнил, что забыл очки, – он рукой указывает на стол, где лежит футляр.

– А… понятно, – я пропускаю его внутрь, а сама выхожу в коридор, напоследок бросив, – всем пока!

Несмотря на то, что я практически бегу в сторону остановки, Артему удается меня догнать.

– Подожди! – кричит он мне в спину. – Ната, стой!

Я не прекращаю быстро идти. Снова, как тогда в школьные годы, делаю вид, что мы не знакомы, ведь в каком-то смысле так и есть.

Он хватает меня за руку и вынуждает остановиться.

– Булимия? – тихо выдыхает он. Его глаза болотного цвета скользят по моему телу так, словно на нем есть ответы на все вопросы.

– Отпусти, – я смотрю на руку, которой он меня держит, – и перестань так смотреть.

– Да что с тобой такое? – он отступает, но продолжает рассматривать меня.

– Пожалуйста, хватит, – его взгляд становится таким, каким я его просто не вынесу.

– Когда? – строго спрашивает он, и мне впервые становится не по себе от его тона. – Когда у тебя началась булимия?

– Мне поставили диагноз в десятом классе.

– Но ведь в десятом классе мы с тобой… – он не заканчивает фразу, но я точно знаю, что в этот момент проносится у него перед глазами.

– После этого, – от воспоминаний сердце раненой птицей трепещет в груди. – Я все лето проходила лечение.

– А в выпускном классе все наладилось?

– Нет, так быстро это не лечится, – я качаю головой, не желая посвящать его в подробности. – Мне нужно домой.

– Но почему? – вымученно произносит он.

– Ясмина написала, что они хотят со мной о чем-то поговорить.

– Почему это произошло?

– Перестань, – резко одергиваю я его, – никогда не задавай мне таких вопросов. Никогда, слышишь?

– Слышу, – Артем смотрит себе под ноги.

– Мне пора, – медленно кивнув, я ухожу, думая о том, что даже спустя столько лет мне все еще по привычке хочется его обнять.