Пролог
– Артур Сергеевич Вы что хотите?
Он усмехается и нагло откидывается в кресле.
– Чтобы вы стали моей женщиной! Я многого прошу! Вы красивая! С вами в свет выйти не стыдно! Спесивая правда, но спесь я с тебя быстро собью, девочка!
Девочка… Его глаза на секунду зажигаются дикой страстью, а у меня все внутри сжимается. Не стыдно… Девочка… Спесь с меня собьешь… Ну что ж постарайся…
Я резко встаю и залазаю на стол, скидываю поочередно туфли начиная перед ним танцевать в этот момент закрывая глаза, зная что на меня смотрит весь зал элитного ресторана… Сейчас я покажу вам любимый главный врач, как со мной не стыдно… Еще, как покажу…
Глава 1
– Инна! Инна! Инна девочка моя!
Я с трудом открыла глаза. Боль такая во всем теле. Лицо болит сильно, все болит. До жути все тело. Ничего не помню. Только ослепительный свет фар.
– Инна малышка моя!
– Я прошу вас, сюда нельзя, это реанимация!
– Мама! – одними губами шепчу я. – Мама!
А дальше проваливаюсь в сон где где-то вдали почему-то на берегу моря стоит Валентина и машет мне рукой.
– Не бросай Юлю! Пожалуйста, не бросай!
Я закрываю глаза. Валя…
****
– Как ваша машина вылетела на встречку?
Я подняла глаза. Большие голубые глаза смотрели на меня в упор. Молодой следователь, красивый интересный мужчина смотрит на меня в упор.
– Перед аварией водитель фуры видел, как вы потянулись за телефоном!
Я молчала. А ведь так и было. Я потянулась за телефоном. Телефон… В горле встал ком, а в носу защипало. Так страшно.
– Звонили из больницы! – тихо произнесла я. – Там мой брат в тяжелом состоянии!
Он вздохнул.
– Я кстати не представился Николай Иванович Мелентьев!
Я машинально киваю, а ком в горле лишь сильнее становится.
– Примите мои соболезнования, мне очень жаль что ваша родственница…
Я отворачиваюсь. Поверить что Вали больше нет я не могу. Мне так больно. Я ведь даже не знаю, как Юле в глаза смотреть буду. Врачи и мне прогнозов хороших не ставят. Вижу я все хуже и хуже. Болит затылок. Какие-то планы не видно в дальнейшем.
– Выздоравливайте, Инна Андреевна! – Николай Иванович встает, продолжая разглядывать меня, а я закусываю губу.
Я даже поверить не могу что Вали больше нет и возможно по моей вине. Не могу. Юлька, как же это все…
Я осторожно собрала хвост наверх чувствуя, как дико болит затылок. Рука легла на живот. В глазах защипало. Кто бы это был мальчик или девочка? Кто? Хотя какая разница. Ребенок у меня один это Сашка и других уже по прогнозам врачей коллег не будет, да я и не хочу. Ни мужчин ни детей. Только я и Сашка. Племянник или племянница и Юлька. Юлька не выходила из моих мыслей вообще. Подошла к окну и прижалась лбом к стеклу. Холодные красивые узоры, как и у меня в душе. Вспоминала его… Ведь даже ни разу не позвонил, а я ведь носила его ребенка, я потеряла его ребенка и беременна его ребенком.
В глазах застыли слезы. Опять ты меня обманул Гаврилюк…
– Здравствуйте, Инна Андреевна!
От неожиданности я вздрагиваю и резко оборачиваюсь. Позади меня с огромным букетом роскошных белых роз во всем черном идеальной черной рубашке которая так обжигает красивый спортивный торс и таким же черным брюкам с перевязанным золотым ремнем стоит наш новый главный врач.
– Здравствуйте! – тихо произношу я чувствуя, как внутри все сжимается.
Так смотрит. Такой взгляд высокомерный. Прекрасно! Это же протеже Никиты Маратовича и его отца. Сглатываю. Нет его больше. Он в Москве. Ему там хорошо. Рядом с ним любимая Олеся. А у меня… У меня никого. Женя я попросила не пускать, да и не хотела его поддержки, она была мне не нужна. Ко мне нельзя, только сейчас сегодня перевели в палату, до этого в реанимации лежала.
– Как вы чувствуете себя?
Красивые, но такие высокомерные глаза Воскресенского скользят по мне.
– Спасибо! Уже лучше!
Воскресенский закрывает за собой дверь и подходит ко мне ближе. Меня всю трясет.
– Голова не болит? Я переживаю за вас, Инна Андреевна, очень!
Он внезапно притягивает меня к себе, а его ладонь ложится мне на затылок. На секунду я прикрываю глаза, но тут же отшатываюсь. Что он себе вообще позволяет…
****
– Что вы делаете?
– Простите! Просто хотел проверить, нет ли выпуклости! Я же невролог, вы забыли?
– Мы не успели так близко познакомиться! – тихо произношу я.
Артур Сергеевич присаживается на стул разглядывая меня полностью, а мне от его взгляда не по себе становится.
– Присаживайтесь, давайте я помогу! Хотя вам прилечь надо!
Он быстро встает, обнимает меня за плечи и подводит меня к кровати. Сердце бешено стучит, я пристально смотрю ему в глаза. Неожиданно его пальцы зарываются мне в волосы, а я сглатываю. Что происходит вообще…
– Ты такая красивая! Я тебе слово даю, этого водителя я разорву! Валентина будет отомщена! С тобой все хорошо будет, девочка…
Я отшатываясь все еще не понимая что происходит, а в этот момент дверь палаты распахивается и на пороге стоит Евгений… Твою же… Его пакет падает и по полу катятся несколько апельсинов. Апельсины. Только их для полного счастья мне не хватало. Только их.
Глава 2
– Инна?
Прижимаюсь к стене. Женя заходит в палату, апельсины собирает. Только его тут не хватало. Он таким жалким кажется по сравнению с высоким широкоплечим Воскресенским. Воскресенский с усмешкой смотрит на него, сверху вниз. Конечно он знает про Кристину и моего мужа. Да что там он новый главный врач. Все знают. И он не исключение.
– Оооо Евгений Владиславович! Какие важные люди и без охраны!
Женя ставит пакет с фруктами и второй с продуктами на стулья, а у меня внутри все сжимается.
– Артур Сергеевич, а что вы в палате моей жены делаете?
Рождественский округляет глаза. В них читается ирония. Да во всем нем читается ирония по отношению к моему мужу.
– Евгений Владиславович, Инна Андреевна мой лучший врач! Наша заведующая! Такая красивая, хорошая… Как ее не навестить! Мы ее все очень сильно любим и никому не дадим в обиду никогда! Вы зачем нашего самого красивого и лучшего врача обижаете?
Он усмехается, а муж внезапно сжимает кулаки.
– Вас точно не должны волновать наши семейные отношения! Тем более кто кого обижает?
Воскресенский усмехнулся.
– Я прошу прощения, Евгений Владиславович, а у вас они есть эти отношения? Вроде вы нашу Кристину обрюхатили!
У меня темнеет в глазах. Так понятно. Конфликта не избежать. Да впрочем, уже ничего не избежать, все знают, абсолютно все что Кристина беременна. Наверное, я узнала самая последняя. Я.
– Это вас не касается!
– Еще, как касается! Инна Андреевна нравится мне! Или тебе идиоту в голову прийти не может, что нельзя жене изменять с молодыми свиристелками и твоя жена красивая женщина и нравиться может?
Евгений меняется в лице. Теперь точно конец.
****
– Вы что себе позволяете, Артур Сергеевич? Без пяти минут главный врач, а уже в мою семью лезете!!!!
– Семью?
Артур картинно изогнул красивую любовь. Он вообще был красивым, очень красивым мужчиной, даже красивее Гаврилюка. Гаврилюк… При воспоминании о нем у меня в глазах потемнело. Дышать стало тяжело. Я скучала, безумно скучала по нему.
– Что здесь происходит? Я прошу прощения!
Глаза поднимаю и в палату заходит молодой мужчина. Лицо можно назвать красивым если бы не шрамы на нем, либо операция, либо огонь, я сразу понимаю это. Задерживаю на нем взгляд, но поймав в ответ его взгляд пронзительно голубых серьезных глаз с изумрудно серым отливом, очень красивый оттенок, тут же отворачиваюсь. Что это за бестактность. Я же сама медик.
– Я пришел к своей жене, а наш главный врач уже уходит! – хорохорился Евгений выходя вперед.
Воскресенский рассмеялся громко и хрипло. Так высокомерно, что от неожиданности я растерялась.
– Конечно, Евгений Владиславович, все, как вы скажете! Вы же настоящий мужчина, самец!!!!!
Лицо Евгения покрывается красными пятнами, а Воскресенский в упор смотрит на меня.
– Я завтра зайду Инна Андреевна, берегите себя! Самая красивая и лучшая врач!
Когда он выходит, я поднимаю глаза и вновь сталкиваюсь взглядом со своим врачом. Молодой, а такой серьезный.
– Простите Евгений Владиславович, но и вам пора! Вашей жене нельзя нервничать от слова совсем! Инна Андреевна очень слаба, надеюсь вы меня услышали!
Я с благодарностью смотрела на него. Господи спасибо ему, как он понял что я ни на минуту ни на секунду больше не хочу оставаться с Женей, ни за что. Он давно все зачеркнул. У него Кристина и новая семья, а мы больше для него никто. Никто и все тут.
****
– Интересная картина! Муж и любовник! – мрачно подытожил врач смотря в мою историю болезни, когда из палаты вышел Женя.
– Это не мой любовник! – тихо произнесла я чувствуя, как меня задели эти слова про любовника.
– Я не знаю кто он вам, но выглядит интересно!
Столько стали в голосе.
– Инна Андреевна голова не болит?
Подходит ко мне, достает молоточек и опускается подле, а я не понимаю откуда такая дрожь по телу.
Почему так плакать хочется.
– Нет не болит! – все также еле слышно произношу я, а внутри все сжимается лишь сильнее.
– Меня зовут Артем Глебович! Я ваш врач! Инна Андреевна любое отклонение от нормы вы мне говорите серьезно что происходит!
Я киваю, а он встает и тянется к моему затылку. Чувствую запах его парфюма, резкий и такой сильный.
– Завтра еще раз сделаем МРТ! Не нравится мне кое-что!
Он пристально смотрит мне в глаза, а мне от его взгляда становится не по себе. У меня все сжимается. Я отшатываюсь, а он Артем продолжает смотреть мне в глаза.
– Вы пожалуйста берегите себя, Инна Андреевна! И если у вас также будут дрожать руки, то я запрещу вашим мужчинам вас навещать!
Я сглатываю, а он не отрывая от меня взгляда идет к двери.
– Спокойной ночи, Инна Андреевна! Скоро Новый Год, вы должны поправиться до него! Ваша мама звонила, она переживает!
Я опускаю глаза. Сердце почему-то бешено стучит. Что-то знакомое, что-то дикое и непонятное заставляет меня посмотреть на него. Такое чувство, что я его знаю, только вот откуда…
– Доброй ночи, Инна Андреевна!
Выходит, а я устало ложусь на кровать. Устала, я очень от всего устала…
Глава 3
Я читала книгу, когда резко почувствовала боль в затылке. Может зря я я читаю? Сама, как медик понимаю, что делаю неправильно. Пытаюсь сфокусировать свои мысли, думать о ком угодно кроме предсмертных глаз Валентины, о ее словах, что она мне все расскажет. О Юле.
Юля… Простит ли она меня. Николай Иванович сказал это не моя вина, но в глубине души я чувствую, я до отчаяния чувствую, что это моя вина. Как мне теперь смотреть на Лену. Как смотреть ей в глаза. Я не знаю. Руки дрожат. Встаю и чувствую, как голова начинает кружится еще сильнее. Хочу рыдать. Господи, как я могла попасть в такую аварию, а если бы что то случилось то Сашка бы сиротой осталась. Чувствую, как внутри все бешено дрожит. Я больше не могу, в глазах почему-то темнеет. Цветные мушки перед глазами, а потом резкая темнота. В ужасе закрываю ладонями глаза и падаю на кровать. Я ничего не вижу, зрение словно покидает меня. Тяну руку и нажимаю на тревожную кнопку. Господи, как мне плохо… Как плохо… Что это? Что с моим зрением? Что?
****
Я смотрю на свет. Господи, как болит голова…
– Завтра Артем Глебович все решит, вы должны срочно попасть на МРТ!
– Артем Глебович лучший доктор, конечно он все решит!
От меня не укрывается каким тоном это произносит высокая и очень худенькая медсестра. Короткие черные волосы, большие карие глаза, идеально тонкие черты лица, пухлые губы. Красавица и видно влюблена в него. Глаза аж горят.
– Анжела, подготовь очки пожалуйста Инне Андреевне! – холодно произносит офтальмолог.
Я сажусь в кресло и вздыхаю. Вижу, как Анжела смотрит на меня. Почему-то в ее красивых таких больших глазах скользит какая то странная ненависть. Интересно здесь то я откуда уже успела нажить врагов…
Открыла глаза я с утра от чьего-то пристального взгляда. Резко села. На стуле передо мной сидел Артем Глебович. От его взгляда мурашки по коже прошлись. Какой-то взгляд у него слишком серьезный.
– Олеся Владимировна сказала мне о ночном происшествии! Что произошло с вами! Через пару часов мы делаем МРТ! Сейчас вам поставит Анжела капельницу!
Я киваю, а он неожиданно протягивает мне руку и крепко сжимает мое запястье. Руки такие.
– Простите! Я просто переволновался за вас!
Дверь палаты распахивается и заходит Анжела. Ее глаза сияют ненавистью.
– Вы звали Артем Глебович? – спрашивает она, а я слышу, как дрожит ее голос.
– Да, Анжела поставьте капельницу Инне Андреевне и пожалуйста осторожнее! Она у нас дама миниатюрная!
Лицо Анжелы покрывается красными пятнами, а Артем Глебович встает.
– Через пару часов я зайду за вами, отдыхайте, Инна Андреевна!
Я киваю, и чувствую с какой ненавистью смотрит на меня Анжела. Кажется мои приключения только начинаются.
****
– А у вас вроде муж есть! И любовник! Вся больница судачит, как они в вашей палате столкнулись, Инна Андреевна!
Я вздрагиваю уловив неприкрытый сарказм в ее тоне.
– Знаете ли мне нравится, Анжела собирать коллекцию властных интересных мужчин вокруг себя! Люблю врачей, военных, мужчин в полицейской форме! Мужчин с выправкой! Мне нравится так сказать!
Анжела краснеет, а я улыбаюсь и закрываю глаза. Еще я буду оправдываться перед этой наглой малолеткой, только этого мне не хватало.
Она выходит громко хлопнув дверью, перед этим резко оборачивается. Вижу, как пульсирует тоненькая синяя жилка на ее шее.
– А вы знаете, что у него любимая девушка есть, молодая и красивая! И не слепая с серьезными травмами для жизни!
Она выбегает дверью об косяк шарахнув, а я сглатываю. В этом девочка права. Слепая… Это страшно. Это такой страшный приговор слепота жить в черном цвете. Я даже думать не хочу об этом. Не ослепну. Ни за что я не ослепну.
– Инна Андреевна вы готовы?
Я не заметила, как уснула. Когда пришла в себя рядом стоял Артем Глебович. Красавцем его было сложно назвать, да он был красивым, но такой жесткой брутальной красотой, как и Гаврилюк. При воспоминании о нем внутри все сжимается… Воскресенский интересно рассказал ему? Он хоть знает что погибла Валентина? В каком состоянии я… А я ведь была беременна его ребенком, а он в очередной раз свою Олесю выбрал, свою красивую яркую Олесю, на которую так в школе смотрел, а я… Я была полненькая. Маленькая. Помню, как они все смотрели на яркую эффектную Олесю, куда мне с моим жиром и по детской пухлостью было до красавицы. Первой красавицы школы.
Телефон внезапно резко оживает. Я вздрагиваю. Ладони становятся влажными. Господи. Это он. Он. Гаврилюк.
– Простите я на минуту! – забывая обо всем шепчу я и подхватив телефон выбегаю из палаты видя странный взгляд Артема Глебовича.
В этот момент мне все равно что подумает он. Что подумает кто. Мне плевать на нормы морали, на всех, на общественное место. Мне плевать.
– Алло!
– Инна привет! Прости я только сегодня узнал про Валю и… Боже, как ты? Как ты моя девочка?
Моя девочка… Как это звучит…
– Держусь что-то со зрением! Сейчас на МРТ иду! – тихо отвечаю, а у самой сердце в груди колотится.
Так быстро. Я не могу, я не хочу чтобы это заканчивалось. Я скучаю по нему. Сильно скучала до безумия. Все внутри дрожит. Руки дрожат. Я больше правда не могу. Я должна это сказать, я должна рассказать ему.
– Я потеряла нашего ребенка, Никита!
Он молчит, а по моим щекам катятся слезы. Ну почему он молчит, почему… Почему… Я же люблю его и он знает об этом. Он прекрасно знает, как сильно я люблю его.
– Милый ты идешь?
Внутри все замирает. Это сопрано. Ее голос. Ее.
– Прости, Инна! – тихо произносит Гаврилюк. – Ты выздоравливай! Это мой номер если что-то надо, ты звони! Обязательно! Я все похороны все на себя возьму, ты держись, Инна и выздоравливай! Пожалуйста! А этих ублюдков кто Даньку тронул я кстати нашел, знай это! Данька отомщен!
В трубку летят гудки, а я прижимаюсь к стене и по ней съезжаю… Милый ты идешь? Милый… Как мне жить дальше… Как… Скажите мне как…
– С вами все хорошо?
Поднимаю глаза и сталкиваюсь с удивительными глазами Артема Глебовича. Конечно со мной все хорошо. Со мной все просто прекрасно и он даже не представляет, как… Даже не представляет…