000
ОтложитьЧитал
Эволюция насмарку,
А Марину – сразу в ад.
***
Знаешь, сколько я стою? Тебе и не снилось столько.
Но никто не даёт за меня этих сраных денег.
Только ночью придёт волчок уволочь из койки.
Но не каждую ночь. С воскресенья на понедельник.
А потом просыпаешься в волчьем логове ночью,
Говоришь: «Прости, Серега, мне на работу».
А сама между прочим идти никуда не хочешь.
Но и с ним в лесу сидеть неохота что-то.
А потом продираешься через овраг с крапивой,
Повторяя как заклинанье; «Ещё раз чтобы!»
Волки хлещут в кустах малины дрянное пиво.
Вот и вся любовь – ни до лампочки, ни до гроба.
Знаешь, сколько мне стоит вот эта вот безнадёга?
То ли жизни, то ли и вовсе – второго лета.
Не расплатишься, в смысле. Не подходи, не трогай.
Вот придёт волчок и утащит за мною следом.
***
Да что ты понимаешь в пустоте,
Которая с тобою постоянно,
Когда у всех на стыке душ и тел
Такие же зияющие раны?
Туда бросают кто чего достал.
Любовницы, айфоны, ипотеки –
Мы бесконечно повторяем некий
Таинственный и древний ритуал.
Но что ты понимаешь в пустоте,
Считающий её своим изъяном?
Как хорошо живётся обезьянам!
И ты бы обезьяной быть хотел.
Но вопреки бессмысленным мечтам
Внутри тебя лежит открытый космос.
Ты смотришь недоверчиво и косо,
И я в который раз сгораю там.
ПРЯТКИ
Психотерапевт идёт вздыхая,
Видит только краешек асфальта.
Вроде бы неделя неплохая,
Просто поддувает из гештальта.
Так-то он открытый, проактивный,
Вскормленный любовью безусловной.
(До чего же это всё противно.
Этим все болеют поголовно).
Мерчендайзер бегает по кругу,
Расставляет банки и бутылки.
Только почему-то сводит руку
И жужжит тупая боль в затылке.
Так-то по диплому он филолог,
И внутри филолог, и снаружи.
Он читает Блока между полок,
Понимая, что могло быть хуже.
Старший маркетолог громко плачет.
У него причины вовсе нету.
В это нужно верить, а иначе…
Это просто тьма перед рассветом.
Так-то всё в порядке, всё в порядке!
Мимо жизнь на цыпочках проходит.
Это мы. Мы с ней играем в прятки
И пока выигрываем вроде.
ДРУЖБА
У Таньки подросток-сын и всё время сумки,
У Аньки – карьера в банке и ипотека.
Когда я встречаюсь с ними на остановке,
То делаю вид, что совсем не училась в школе.
10-го «Б» никогда не случалось с нами,
Никто не прогуливал химию с физкультурой.
Знакомые лица – мало ли их бывает?
И Танька глаза отводит, и Анька смотрит
В экран смартфона с утроенным интересом.
Как хорошо, что мы не такие дуры,
Чтобы кричать друг-другу: «А помнишь, помнишь?»
Всё, что я знаю про банки и ипотеки,
Всё, что я знаю про подростковый возраст,
Я прочитала Вконтакте. Мы типа дружим.
Не удалять же. Там ничего. Там можно.
***
Теперь, когда вход в Нижний мир стал доступен всем,
Мы больше не соблюдаем простейших правил.
Дряхлый паромщик курит на переправе.
Плот отплывает вечером, ровно в семь.
Можно не ждать и отправиться самому,
Нет никаких запретов, пути открыты.
И ни к чему это латаное корыто,
Если всё делать чётко и по уму.
Речка у переправы не широка.
Тёмные воды примут тебя радушно.
После придётся встать под горячий душ, но
Будешь там раньше старого дурака.
Можно и вовсе ноги не замочив,
Дело решить. Достаточно лишь монеты.
То, что вы здесь называете Интернетом,
Раньше иначе звал равнодушный миф.
Способ неважен, главное – выйти прочь.
Там тебя кто-то встретит под крики чаек.
Только паромщик за это не отвечает,
И он ничем не сможет тебе помочь.
***
Рептилоид Егорыч хмуро глядит туда,
Где рассветная полоса разрезает тучи.
Не прилетят. Ни совести, ни стыда.
Оставляет окно открытым на всякий случай.
Говорили, мол, спецзадание, мол, хотят
К госнаграде представить. И не краснели, гады.
Собираться на службу нужно. Не прилетят.
Ну и хрен бы с ними, тварями, и не надо.
Шифрограммы не принимают пятнадцать лет.
Объяснили, что опасаются перехвата.
Подстаканник вздрагивает на столе.
В темноте кулак отливает зеленоватым.
Тут и сам-то где ложь, где правда не разберёшь.
Он со дна кастрюли сдирает остатки каши.
РЕН ТВ талдычит, мы выиграли. А то ж.
Заливают не хуже наших.
***
Под городом был зарыт трёхголовый ящер,
Вкруг города был закопан гигантский змей.
Раньше такое делать случалось чаще.
А по-другому город построй сумей.
Крепость надёжней держится, если хрупкий
Девичий замурован в стене скелет.
Были князья, способные на поступки,
Вот и стоит наш город без счёту лет.
Бегает малышня вдоль дороги скопом,
Грозно ревёт, дымит молодой завод.
Где-то у главных ворот паренёк закопан,
Оберегает их от грунтовых вод.
Что ты воротишь нос: «негуманно», «дико»?
Думать об этом не хочешь, ну так забудь.
Ты сюда ехал – разве не слышал криков
Тех, кто тебе прокладывал этот путь?
Всё – от дорог железных (тут не до шутки),
До интернетов ваших – стоит на том,
Что ты сейчас назвал пережитком жутким,
Вспомнишь ещё об этом, поймёшь потом.
Жертвы приносят равно Земле и Небу,
Принят подарок – радуйся до поры.
Жалко собачек было, но только где бы
Нам удалось другие найти дары?
Космос огромный, холодно в нём, сыночек.
Примет собачку, может, не тронет нас…
Кто бы нас спас от этой бескрайней ночи?
Мы бы его послушали в этот раз.
ОНИ
За нашим чёрным лесом их белый город.
Ничего страшнее ты не увидишь. Что ж,
Не спасут клыки и когти, не скроют норы.
Все туда уходят. Скоро и ты уйдёшь.
Над нашим синим морем их алый парус.
Их босые дети смеются на берегу.
Мне не снять сетей, но я всё-таки постараюсь