000
ОтложитьЧитал
Безжалостная чуждая наука…
Что будет, если я сейчас решу,
Что у меня совсем не будет внуков?
Вот только бы их страшный хохот стих,
Гуляющий в аллеях зоосада,
Пускай услышит хоть один из них,
Когда я попрошу их всех: «Не надо!»
Напишем повесть, выпустим кино,
В честь вас запустим трассу Пермь – Юпитер.
Всё, что хотите. Но взамен одно:
Не приходите к нам, не приходите.
СТРАНЫ
Многих стран на самом деле не существует,
Их придумали авторы толстых энциклопедий,
Путеводителей, «Сказок народов мира»,
Сочинили и дурят доверчивых иностранцев.
Вот Полина, с детства мечтавшая о Париже
(Нотр-Дам, круассаны, кофе, велосипеды).
Вот Андрей, который однажды уедет в Мюнхен
(Средневековый город, порядок, пиво).
Вот Санёк, уверенный: есть на земле свобода,
До неё лететь и плыть сорок лет не жалко.
И он будет лететь и плыть,
А потом, под старость, всё поймёт
И сдаст билет на круизный лайнер.
И пока Полина стоит посреди Монмартра,
Окруженная француженками в хиджабах,
И пока Андрей рассудительно валит на фиг,
Как ему посоветовал бравый баварский гопник,
Александр Петрович, кряхтя объясняет внукам:
«Есть земля, по которой вечно ковбои скачут,
Есть земля, что достойным дарит свои богатства,
Там танцуют твист молодые миллионеры
И газетчик Джим становится президентом.
Нужно верить, дети. Чужая земля прекрасна.
И не дай вам бог однажды там оказаться».
***
Фейсбук всё видит, но не говорит,
Подкидывая походя рекламу:
Критические дни? Махни на Крит!
Сегодня в хлам? Пора расстаться с хламом!
Поверить бы ему, купить билет,
Со всей этой фигнёй простившись разом.
Но он же спросит через пару лет
«О чём ты только думала, зараза?
Где фоточки, где лайки? Отвечай,
Что нового в твоей дурацкой жизни?»
И всё это как будто невзначай,
Но всё-таки склоняясь к укоризне.
Ему плевать, что ты, мол, устаёшь
И вообще не любишь мемуары.
Пиши, чтобы казалось, ты живёшь
Не сдуру, а быть может, и недаром.
Ведь ты же знаешь: тех, кто не ответит,
На самом деле нет на белом свете.
***
Дима, это Серёжа, он меня любит.
Мне двадцать восемь, я ни во что не верю.
Эта его любовь мне ваще не впёрлась.
Я – завотделом и у меня проекты,
Переговоры, встречи, командировки.
Даже не помню, что там с ним было дальше.
Дима, это Андрей. И он, в общем, тоже.
Нам двадцать два, мы прекраснее всех на свете.
Скоро мы купим студию в Подмосковье
И заведём смешную собаку корги.
Первого сына мы назовём Кириллом.
Я научусь готовить. (Не получилось).
Это Кирилл. И вот здесь всё реально сложно.
Близится выпускной. Институты эти.
Он раздобыл гитару, и мне играет,
Чтобы я не боялась и не ревела.
Я не боюсь. Но реву – так оно спокойней.
Мы никогда не расстанемся. Это ясно.
Это Артур. Понимаешь ли, он отличник.
Он помогает мне не решать задачки.
«Лучше читай, – говорит, – мне совсем не сложно».
Это слегка обидно, но я читаю.
Мама его потом увезла в Канаду.
И Интернета не было никакого.
Дима, смотри, это Коля, он – самый лучший.
Он мне выносит киндеры и конфеты.
Санки зимой даёт. А однажды летом
Поцеловал в подъезде. Щекотно было.
Дима, не смейся, всё это ужасно важно.
Если сейчас я сижу и ногой болтаю,
Жарю омлет, стихи сочиняю, плачу,
Бросила ту работу, нашла другую,
Просто дышу – это, в общем-то, их заслуга.
Дима, скажи им спасибо, они старались.
* * *
А вот теперь иди и делай вид,
Что он полезет за тобой в Аид,
Что от стыда за это всё сгорая,
Он за тобой последует из Рая
В какой-нибудь забытый богом край,
В котором хошь живи, хошь умирай,
Никто особо даже не заметит.
Всё оттого, что вы уже не дети,
А падшие созданья, потому
Давно не интересны никому.
Иди и повторяй вот это всё,
Что он тебя отыщет и спасёт,
Что он теперь с тобой до гроба рядом.
А то, что знаешь ты, нам знать не надо —
Что он вздохнул, сказал: «Какая жесть»
И там остался – яблоко доесть.
***
Алевтина Сергевна втягивает живот,
Надувает губы, плавно плечом поводит.
Алевтина Сергевна взрослая баба вроде,
А туда же вот.
Пал Андреичу наплевать на живот с плечом,
Он не любит, когда они красят и дуют губы.
Он не любит сук, а стареющие суккубы
Пал Андреичу точно уж нипочём.
(Катерина приносит счёт и, забрав бокал,
Замирает у барной стойки с туманным взглядом.
Как он смотрит, как говорит, как ладонь ей сжал…
Как легко с ним рядом).
На изящных шпильках весело семеня,
Алевтина Сергевна думает, чуть не плача:
«Ну и пусть не любит! Квартира, машина, дача…
А любовь ничего не значит! Любовь – с меня».
Пал Андреич везёт её на Охотный Ряд,
Так и так вращая в башке надоевший довод:
«Без того на службе всякое говорят,
Так хоть будет повод».
Ни к чему вспоминать это всё через столько лет.
Дочь вчера родила. Скоро женим второго сына.
Алевтина Сергевна ставит на стол омлет,
Втягивает живот, выпрямляет спину.
* * *
Подумаешь, чудо. Не отвлекайся от дел,
Не подходи, не рассматривай всё вблизи.
Когда ты видишь, как я хожу по воде,
Тебе не нужно знать, что она скользит.
МАРИНА
Хорошо быть древней дрянью,
Тварью с кожей ледяной,
С жутким огненным дыханьем,
Не любимой, не родной,
Вовсе никому не нужной,
Есть сырых людей на ужин,
Ужас наводить и страх
И иметь гнездо в горах.
Чуть сложнее быть Мариной
С тёплой кожей и душой
(для системы эндокринной
Это минус, и большой).
Плюс Марина виновата
В том, чего не знает тварь:
В том, что люди сыроваты,
В том, что на дворе январь,
В том, что холодно и жарко,
В том, что Дима не женат.