Девушка, которая искала чужую тень

Глава 3

12 июня

Лисбет Саландер не сводила с него глаз. С него, натренированного великана с дубинкой, баллончиком перцового спрея и рацией на поясе. Альвар умер бы от стыда, окажись эта девушка сильнее его. Но она знала его уязвимые места – те же, что и у всех мужчин. Вдобавок ко всему он стыдился, и это тоже можно было использовать против него. Сначала она его ударит, а потом надавит на него как следует. Альвар Ульсен должен получить по заслугам. Именно поэтому она так пристально смотрит ему в глаза. И еще на живот… Хотя нет, живот в данном случае неподходящее место для удара. Твердый, как доска. Впрочем, главное – выждать момент. Альвар издал странный звук – не то глубокий вздох, не то приглушенный возглас удивления. Тело его обмякло, как в трансе, и тогда – на выдохе – она ударила его в солнечное сплетение. Два профессиональных точечных удара. Потом прищурилась, остановив взгляд на уровне его плеча – совсем как учил ее тренер по боксу, – и в последний раз выбросила вперед руку.

Все получилось, Лисбет поняла это сразу. Плечевая кость вышла из сустава. Тело Альвара неестественно изогнулось, но он продолжал стоять, тяжело дыша. Хотя, судя по всему, держался на ногах из последних сил. Это продолжалось пару секунд. Потом Альвар сдался и, описав плечом дугу, рухнул на пол с глухим стуком. Лисбет шагнула к нему, внимательно следя за его руками.

– Тихо, – велела она.

Последнее было излишне. При всем своем желании Альвар не мог издать ни звука. Он задыхался. В плече пульсировала боль. В глаза бил свет лампы.

– Уберешь руки с пояса – бить больше не буду, – раздался над ухом голос Саландер.

Она взяла у него IQ-тест. Снаружи послышались голоса. Может, где-то включили телевизор или коллеги вышли в коридор, он так и не понял. Глаза застилал туман. Альвар не знал, звать ли ему на помощь или, несмотря ни на что, попробовать самому собраться с силами. Думать тоже было нелегко. Голова гудела от боли. Перед глазами стояло лицо Саландер. Пальцы инстинктивно нащупывали на поясе кнопку тревоги, но нажать ее Альвару помешал новый удар в живот, после которого тело буквально запылало от боли, и он скорчился на полу в позе эмбриона.

– Это была неудачная идея, – снова послышался шепот Саландер. – Видишь ли, я не желаю тебе зла. Я знаю, в детстве ты был героем. Спас жизнь мамочке или что-то в этом роде. Но сейчас ты по уши в дерьме. Ты сдал Фарию Кази, а мне это не нравится. Я всего лишь хотела предупредить тебя.

На это Альвару ответить было нечего.

– Девушка хлебнула достаточно, – продолжала Саландер. – Ты должен положить этому конец. – Альвар кивнул, сам не зная зачем. – Прекрасно, – возвысила голос Саландер. – Кажется, мы поладим. Ты читал обо мне в газетах? – Альвар снова кивнул и убрал с пояса руки. – Ну, тогда ты знаешь, что я ни перед чем не отступаю. Но мы ведь можем договориться, ты и я.

– О чем? – прохрипел Альвар.

– Я помогу тебе навести здесь порядок и прослежу, чтобы Бенито и ее приспешницы не приближались больше к Фарие Кази, а ты… ты одолжишь мне компьютер с Интернетом.

– Ни за что. Ты… – Альвар задохнулся, проглотив конец фразы, – ты напала на меня… Это выйдет тебе боком.

– А ты по уши в дерьме, – отозвалась Саландер. – Над заключенными издеваются, а ты пальцем не хочешь пошевелить. Знаешь, какой скандал я могу раздуть из всего этого? Администрация тюрьмы подпала под власть маленького Муссолини!

– Но…

– Никаких «но». Я хочу помочь тебе с этим разобраться. Но для начала ты предоставишь в мое распоряжение компьютер.

– Это невозможно. – Альвар все еще силился напустить на себя грозный вид. – По всему коридору установлены камеры слежения. Тебя застукают.

– В таком случае нас застукают вместе, – поправила его Саландер. – И этот вариант вполне меня устраивает.

Тут Альвар вспомнил Микаэля Блумквиста. За пару недель, проведенных в тюрьме, журналист навещал Саландер два или три раза. Уж этот-то не упустит возможности лишний раз поковыряться в чужом грязном белье. И что теперь делать? Альвар плохо соображал. Он не мог оценить, насколько реальна ее угроза. Может ли все связанное с Бенито просочиться за тюремные стены и попасть на страницы газет?

Альвар повел плечом и прохрипел, сам толком не понимая, что имеет в виду:

– Я ничего не могу гарантировать.

– Я тоже, – подхватила Саландер. – Стало быть, мы на равных. Поднимайся.

– Мы попадемся на глаза кому-нибудь из администрации… Обязательно.

– Сделаем вид, что у нас с тобой занятия. Что ни говори, идея с тестом была не такой плохой.

Альвар поднялся. Все поплыло перед глазами. Лампа на потолке завертелась, оставляя за собой светящийся, как у кометы, хвост.

– Погоди… – прохрипел Альвар.

Саландер поддерживала его со спины. Потом поправила ему волосы, словно хотела хоть немного привести в порядок, и… снова ударила. На этот раз не так сильно. На мгновение Альвару стало страшно, а потом он почувствовал, что плечо встало на место и боль отпустила.

– Идем, – снова послышался голос Саландер.

Альвар мог бы позвать на помощь – для этого достаточно было нажать кнопку на поясе. Он мог бы пустить в ход дубинку или перцовый спрей. Но вместо этого покорно побрел за Саландер. Он вышел за ней, словно ничего не произошло. Открыл дверь в административный отсек при помощи персонального кода и приложил чиповый ключ. За дверями они нос к носу столкнулись с Харриет, коллегой Ульсена. Скользкая особа. Альвар так и не смог понять, на чьей она стороне, Бенито или закона. Вероятно, на обеих одновременно – точнее, на той, которая на данный момент может предложить ей больше.

– Привет, – Альвар растянул губы в улыбке.

Волосы Харриет были стянуты в «хвост», мышцы лица оставались неподвижны. Время, когда Альвар считал ее привлекательной женщиной, давно миновало.

– Вы куда?

И Альвар, будь он хоть трижды шефом, ничего не посмел ей возразить.

– Мы хотели… мы думали… – В голове крутилась придуманная Саландер отговорка насчет занятий, но теперь Ульсен почему-то был уверен, что она не сработает. – Позвонить адвокату Саландер, – нашелся наконец он.

Альвар почувствовал, как над ним собирается гроза. Лицо его побледнело, взгляд снова затуманился. Больше всего на свете ему хотелось свернуться калачиком на полу и позвать на помощь. Однако вместо этого он вдруг приосанился и тоном, не терпящим возражений, выпалил:

– Адвокат улетает в Джакарту рано утром.

Альвар сам недоумевал, откуда взялась эта Джакарта. Но, во всяком случае, это было нечто конкретное и вполне правдоподобное.

– О’кей, понимаю, – ответила Харриет тоном, уже более подходящим подчиненной, кивнула и пошла дальше. Но Ульсен и Саландер продолжили путь не раньше, чем она окончательно скрылась из виду.

* * *

Здесь была запретная зона. Никто из заключенных не смел переступить порог кабинета Ульсена, тем более сделать звонок с его телефона. Ребята из центра наблюдения, конечно, зафиксировали их перемещение в административный отсек. В любой момент можно было ждать визитеров. Странно, что до сих пор никто не забил тревогу. Альвар беспокойно теребил ремень. Он невольно восхищался Саландер. Интересно, что ей понадобилось в Интернете?

Ульсен отпер дверь, пропуская ее вперед, и в следующую секунду покраснел как рак. Взгляд его упал на фотографии мамы на доске объявлений. Огромные и яркие, они бросались в глаза больше, чем снимки Вильды, и лишний раз подтверждали, что прозвище «маменькин сынок» коллеги дали Альвару не без оснований.

Давно было пора убрать эти снимки куда подальше. Равно как и написать заявление об отставке. Тем не менее Альвар стоял здесь, посредине собственного кабинета во Флудберге, рядом с Лисбет Саландер, которая не сводила с него темного, пронизывающего взгляда.

– Есть проблема, – начала она.

– Что за проблема?

– Ты.

– Какие проблемы у тебя могут быть со мной?

– Если я выставлю тебя в коридор, ты забьешь тревогу. А если оставлю здесь, ты увидишь, чем я буду заниматься, а это еще хуже.

– Ты собираешься сделать что-то противозаконное?

– Возможно.

И пока Альвар рассеянно молчал, не зная, что на это ответить, Саландер ударила его в солнечное сплетение, – вот уже третий или четвертый раз. Альвар согнулся, с трудом глотая воздух и мысленно приготовившись к худшему. Однако, вопреки ожиданиям, Саландер подскочила к нему, сорвала ремень и молниеносным движением бросила его на стол. Альвар выпрямился, чего бы это ему ни стоило. Глаза его засверкали гневом. Казалось, еще немного – и они вцепятся друг другу в глотки.

Но тут Саландер обезоружила его еще раз, неожиданно повернувшись к доске объявлений:

– Это твоя мама, которую ты спас?

Альвар не отвечал, как будто все еще выжидал момент на нее наброситься.

– Это твоя мама? – повторила Лисбет.

Он кивнул.

– Она умерла?

– Да.

– Но все еще много значит для тебя.

– Да.

– Тогда ты должен понять. Мне нужна кое-какая информация, и ты поможешь мне ее получить.

– С какой стати?

– Ну… видишь ли… мы с тобой и без того слишком далеко зашли. И потом, взамен я обещаю тебе помочь справиться с Бенито.

– Она ни перед чем не остановится.

– Я тоже.

Альвар кивнул. Он действительно позволил ситуации зайти слишком далеко. Лгал, блефовал, наконец, впустил Саландер сюда. Больше терять нечего, и, когда она спросила его пароль для входа в систему, Альвар выдал его сразу. Как зачарованный, он следил за ее бегающими по клавиатуре пальцами. Страницы на мониторе сменяли одна другую с быстротой молнии. Уппсала… Академическая больница… снова университет… Со стороны это походило на бездумное пролистывание, но время от времени пальцы Саландер зависали над клавишами, а взгляд скользил по строчкам на экране… «Медицинский… институт… генетика…» – мелькнуло перед глазами Альвара. Внезапно экран погас, и комната погрузилась в темноту. Саландер молчала, тяжело дыша, как пианист перед исполнением сложной пьесы.

Потом ее пальцы снова забегали. На черном поле монитора замелькали белые колонки цифр. Они продолжали появляться и исчезать и после того, как Лисбет убрала руки с клавиатуры. Нескончаемые знаки, пароли, коды… Альвар разбирал только отдельные английские слова: connecting data base, search… responsе…^[6] Наконец тревожное «Bypassing security»…^[7] Пальцы Саландер снова зависли над столом.

– Черт! – выругалась она.

На экране высветилась плашка:

ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН

Саландер попробовала еще раз, потом еще… По монитору побежали разноцветные волны, а потом высветилась новая плашка, на этот раз зелеными буквами:

ДОСТУП РАЗРЕШЕН

Дальше началось нечто такое, что Альвар перестал верить своим глазам. Саландер словно нырнула в кроличью нору и оказалась в параллельной кибервселенной, в эпохе задолго до изобретения Интернета.

На мониторе замелькали сканы каких-то старых документов, с длинными рядами имен и фамилий, отпечатанных на машинке или выписанных от руки. Попадались и листки с какими-то расчетами, и таблицы, по-видимому, с результатами каких-то исследований. Несколько раз мелькнул штемпель: «Секретно». Среди прочих Альвар разглядел имя «Лисбет Саландер». Словно некое выпущенное из компьютера змеевидное чудовище рылось в бумагах под темными сводами секретного архива.

Альвар все еще не понимал, чего она хочет, но догадывался, что ее попытка потерпела неудачу. Это читалось в самом положении ее тела, в глухом бормотании. Когда, после четырех с половиной часов беспрерывных поисков, Лисбет наконец сдалась, у Альвара вырвался вздох облегчения. Ему хотелось в туалет. Ему срочно нужно было вернуться домой, сменить тетю, которая присматривала за Вильдой, лечь в постель и послать всех ко всем чертям.

Но Лисбет велела ему закрыть пасть и не двигаться. Ей оставалось сделать кое-что еще. Монитор погас, пальцы Саландер снова застучали по клавишам. Альвар ужаснулся, разгадав ее намерение. На этот раз Саландер хотела проникнуть в компьютерную сеть тюремной администрации.

– Хватит, – не выдержал Альвар.

– Тебе, кажется, не нравится наш директор? – ехидно усмехнулась Саландер.

– Теперь это не важно.

– Успокойся.

В следующую секунду глазам Альвара предстало нечто такое, чего он предпочел бы никогда не видеть: она взломала электронную почту директора тюрьмы. Пока Саландер читала переписку Рикарда Фагера, Альвар молчал. И вовсе не потому, что поддался на ее шантаж. Он как завороженный следил за ее руками. Казалось, машина стала частью ее тела. Саландер управлялась с ней настолько виртуозно, что Альвар и мысли не мог допустить, что ее атака откроется. На мгновение экран снова стал черно-белым, а потом высветилась знакомая плашка:

ДОСТУП РАЗРЕШЕН

Куда это, черт возьми!

Альвар увидел на экране погруженный в темноту коридор «Подразделения повышенной безопасности». Саландер словно прокручивала на экране пленку, поминутно останавливая, удаляя куски, монтируя. Альвар прикрыл глаза. Часы показывали без восьми минут два. В этот момент Саландер встала, пробормотала «спасибо», и Альвар, ни слова не говоря, поднялся, чтобы проводить ее в камеру. Прощаясь, он пожелал ей спокойной ночи, а сам поехал домой, где долго не мог уснуть. Лишь под утро ему удалось ненадолго забыться сном, в котором он видел Бенито и ее кинжалы.

Глава 4

17–18 июня

Пятница была ее днем. Каждую пятницу Микаэль Блумквист навещал Лисбет Саландер. Он всегда ждал этого дня, особенно теперь, когда наконец смирился со случившимся. На это потребовалось время. Судебное преследование Лисбет возмутило Блумквиста, а приговор привел его в бешенство. Первые дни после суда он не выходил из редакции. Но потом, видя, что сама Лисбет не придает всему этому большого значения, попытался взглянуть на ситуацию ее глазами. Лисбет было все равно, где заниматься квантовой физикой и посещать тренажерный зал. Вероятно, в ее представлении тюрьма была не более чем приключением, возможностью приобрести новый жизненный опыт, не оставляя учебы. В этом отношении она отличалась от остальных. Лисбет принимала жизнь такой, какая она есть, и только посмеивалась над переживаниями Блумквиста, особенно после ее перевода во Флудбергу.

Уж очень Микаэлю не нравилась эта Флудберга. А кому она нравилась – единственная в стране женская колония первого уровня безопасности? Лисбет угодила туда только по милости Ингемара Энерота – главы тюремного ведомства Швеции, уверявшего, что более безопасного места для нее сейчас не найти. Решение было принято после того, как СЭПО^[8] и французская разведка ДГСЕ вышли на информацию о том, что Лисбет угрожает опасность, исходящая якобы от сестры Камиллы и ее сообщников в России. Не исключено, что так оно и было. Во всяком случае, Лисбет против перевода во Флудбергу не возражала. Теперь же, когда до освобождения оставалось всего ничего, протестовать тем более не имело смысла. В конце концов, все получилось не так плохо. В прошлую пятницу Лисбет выглядела как никогда жизнерадостной и полной сил. Да и тюремная пища была намного здоровее той дряни, которой она пичкала себя на воле.

В поезде на Эребру Микаэль просматривал летний номер «Миллениума», который намеревался отправить в печать в ближайший понедельник. Снаружи вот уже который день лил дождь. Разверзлись хляби небесные, вопреки прогнозам синоптиков, обещавшим необыкновенно жаркое лето. Микаэль мечтал об отдыхе и своем доме в Сандхамне. Он устал. Их последнее расследование касалось группировки внутри американской разведки АНБ^[9], которая сотрудничала с криминальными силами в России и торговала конфиденциальной бизнес-информацией по всему миру. Оно вернуло «Миллениуму» былую славу и упрочило их финансовое положение.

Но успех, как это часто бывает, оказался чреват новыми заботами: назрела необходимость в разработке цифровой версии. Этому можно было бы только радоваться – какие уважающие себя СМИ обходятся сегодня без этого? Однако времени катастрофически не хватало. Кроме того, обновления сайта и дискуссии о стратегии издания в социальных СМИ отвлекали Блумквиста от дела. Он затеял несколько многообещающих расследований, но ни одно так и не смог довести до конца. То, что девушка, давшая наводку в деле об АНБ, угодила в тюрьму, также совсем не облегчало его положения. Микаэль чувствовал себя виноватым. И сейчас, любуясь пейзажами из окна поезда на Эребру, он хотел одного: покоя.

Дама в соседнем кресле, время от времени прерывавшая его размышления разными вопросами, поинтересовалась, куда он едет. Микаэль отвечал уклончиво. Как и все любознательные попутчики, она действовала из лучших побуждений. Тем не менее Блумквист был счастлив от нее отделаться, когда поезд наконец остановился в Эребру.

Блумквист подхватил ноутбук и, проклиная дождь, поспешил к автобусу. Как ни парадоксально, станции вблизи Флудберги не было, хотя тюрьма стояла у самой железной дороги. Поэтому Микаэлю предстояло трястись еще минут сорок в салоне старой «Скании» без кондиционера.

Часы показывали без двадцати шесть, когда впереди показалась серая бетонная стена. Она вздымалась посреди равнины подобно гигантской волне, в любой момент готовой обрушиться, сокрушая все на своем пути. За ней из тумана проступали очертания хвойного леса. Никаких зданий поблизости не просматривалось. Железная дорога подходила к стене так близко, что места между ними едва хватало для парковки одного-единственного автомобиля.

Микаэль вошел в стальные ворота. Мобильник и ключи надлежало оставить в камере хранения в пункте охраны. Далее предстояла процедура осмотра: коротко остриженный парень лет тридцати не церемонясь ощупал Блумквиста покрытыми татуировками руками. Далее появилась наркособака – симпатичный черный лабрадор. Блумквист усмехнулся: неужели они действительно подозревают, что он привез в тюрьму «дурь»? Наконец другой парень – несколько выше ростом и не в пример вежливее первого – повел Микаэля по бесконечным гулким коридорам. Заблокированные двери на их пути открывались сами собой, точнее, стараниями сотрудников из центра охраны, наблюдавшими за их передвижениями при помощи вмонтированных в потолки камер слежения.

У дверей отдела свиданий снова пришлось подождать – Блумквист так и не понял почему. Чутье подсказывало ему: что-то здесь не так. И появление Альвара Ульсена лишь подтвердило его подозрения.

На лбу начальника охраны блестели капли пота. Он заметно нервничал и тысячу раз извинился перед Блумквистом, прежде чем пропустил в комнату в самом конце коридора. Лисбет появилась в застиранной тюремной одежде. Обычно она вставала при появлении Блумквиста, но на этот раз осталась сидеть. Вся ее поза выражала напряжение, голова была повернута в сторону, словно Лисбет избегала смотреть ему в глаза. Теперь уже окончательно стало ясно: что-то произошло. На вопросы Блумквиста Саландер отвечала односложно и все время скользила взглядом мимо него.

– Что-нибудь случилось? – наконец не выдержал Микаэль.

– Можно сказать и так, – ответила она.

Лицо Блумквиста расслабилось: начало, по крайней мере, было положено.

– Не хочешь рассказать мне, в чем дело?

Она не хотела.

– Не здесь и не сейчас.

Потом повисла пауза. За зарешеченным окном лил дождь. Блумквист отрешенно смотрел на прислоненный к стене старый матрас.

– Мне есть о чем беспокоиться? – задал он следующий вопрос.

– Возможно, – снова улыбнулась Лисбет, хотя Блумквисту эта шутка крайне не понравилась.

Тем не менее этот ответ его успокоил. Блумквист коротко рассмеялся и спросил, может ли он чем-нибудь ей помочь.

– Возможно, – повторила Лисбет после долгой паузы, и этот ответ еще больше напугал его: она никогда не просила о помощи без крайней необходимости.

– Отлично. Я готов сделать все, о чем ты попросишь. Почти все, – поправился он, улыбаясь.

– Почти? – Она впервые подняла на него глаза.

– Все в пределах дозволенного законом, – кивнул Блумквист. – Будет печально, если мы окажемся здесь оба.

– Ты окажешься в тюрьме для мужчин, Микаэль, – грустно заметила Лисбет.

– Думаешь, не смогу добиться перевода во Флудбергу, при моем-то шарме? – И сразу посерьезнел: – Ну, выкладывай, что случилось?

– Я просматривала кое-какие старые списки, – ответила она. – В них еще значится один парень, Лео Маннхеймер… Что-то мне там не нравится…

– Лео Маннхеймер? – переспросил Блумквист.

– Именно, тридцати шести лет. «Погугли» – и сразу найдешь его в Сети.

– Хорошо, поищу, – с готовностью кивнул Блумквист. – И что мне делать дальше?

Лисбет повела глазами вокруг себя, словно призывая Микаэля поискать что-то, спрятанное в комнате свиданий. Потом остановила на нем отсутствующий взгляд:

– Честно говоря, я не знаю.

– Не знаешь? И я должен тебе поверить?

– Насколько это возможно.

– Насколько это возможно? – раздраженно повторил Микаэль. – Ну, хорошо, допустим, ты не знаешь. Но ты предлагаешь мне навести о нем справки. Что же он такого сделал? Или это так, собрать информацию?

– Ты, конечно же, знаешь инвестиционный фонд, где он работает. В общем, я полагаю, небольшое независимое расследование будет кстати.

– Ты полагаешь… – повторил Блумквист. – Но этого мало. Ты должна дать мне что-нибудь еще… О каких списках вообще идет речь?

– О поименных списках, – одними губами проговорила Лисбет.

Это прозвучало настолько глупо, что Блумквист невольно задался вопросом, не дурачит ли она его. Он уже собирался перевести разговор на другие темы и расспросить ее о жизни, как обычно это делал во время свиданий, когда Лисбет вдруг повернулась к охраннику и объявила, что хочет немедленно вернуться в камеру.

– Ты шутишь? – удивился Микаэль.

– Нисколько, – ответила она.

Блумквист хотел было возмутиться, напомнить, сколько он потратил времени на дорогу сюда и сколько еще потратит на дорогу обратно, объяснить, что мог бы найти себе занятие повеселее в пятницу вечером. Но все было бесполезно, поэтому он тоже поднялся и, обнимая Саландер, по-отечески велел ей беречь себя.

– Постараюсь, – усмехнулась она, и то, что Лисбет не утратила способности иронизировать, снова придало ему силы.

Блумквист следил за тем, как она удалялась в сопровождении начальника охраны. Ему не нравилась эта ее мягкая, исполненная непоколебимой решимости поступь. Тем не менее и он безропотно дал увести себя в противоположенном направлении, получил в пункте охраны ключи и мобильник и взял такси до станции Эребру. В поезде, вместо того чтобы наводить справки об этом Лео Маннхеймере, бездумно пролистывал детектив какого-то Питера Мэя^[10]. Вероятно, из чувства протеста.

* * *

Альвар Ульсен радовался, что свидание с Блумквистом так быстро закончилось. Он опасался, что Лисбет начнет рассказывать журналисту о Бенито и беспорядках в «Подразделении Б», но за те несколько минут, пока они виделись, она едва ли успела затронуть эту тему. В остальном поводов для оптимизма было мало. Упорные попытки Альвара добиться перевода Бенито в другое место успеха не имели. Несмотря на то что коллеги в один голос защищали ее перед тюремной администрацией и утверждали, что держать Бенито в «Зоне повышенного контроля» в дальнейшем нет никакой необходимости.

Безумие с Саландер продолжалось. Теперь она вела себя тише, но Альвар не сомневался: она выжидает. Саландер установила ему срок – пять дней, в течение которых он должен был уладить вопрос с Фарией Кази. В противном случае она грозила вмешаться сама. Неприкрытый шантаж с ее стороны, но отпущенные пять дней истекали, а Альвар ни на йоту не продвинулся в своих начинаниях.

Между тем обстановка в «Подразделении Б» угрожающе накалялась. Похоже, Бенито готовилась к бою. Она создавала новые альянсы и принимала необыкновенно много посетителей, от которых, должно быть, получала какую-то нужную ей информацию. Преследования Фарии Кази заметно ужесточились. Правда, Лисбет оставалась начеку и всегда была готова прийти на помощь, но это только раздражало Бенито. Альвар собственными ушами слышал, что «гангстерша» сказала Саландер в спортзале: «Кази – моя. Никто не помешает мне поставить на место черномазую шлюшку».

Лисбет сжала зубы и уставилась в пол. Альвар так и не понял, дожидалась ли она окончания пятидневного срока или осознавала свое бессилие. Второе представлялось более вероятным. Ведь при всей своей напористости противопоставить Бенито ей было нечего. Что могло остановить приговоренную к пожизненному заключению безжалостную «гангстершу»? Не менее беспощадны были и три «гориллы», чьи фигуры вечно маячили за ее спиной, – Тина, Грета и Жозефин. Альвар не исключал самого страшного исхода и с ужасом ожидал того момента, когда в руке Бенито блеснет сталь.

Разумеется, время от времени его коллеги проверяли камеру Бенито с металлоискателями. Но Альвар боялся, что этого недостаточно. Приспешницы «гангстерши» так и шныряли по тюремным коридорам, пряча что-то в руках. Были ли это наркотики, или кинжалы, или виной всему было его растревоженное воображение, сказать трудно. Альвар словно балансировал над пропастью. Его нисколько не утешало, что еще до перевода во Флудбергу жизнь Саландер была под угрозой. Каждый раз, когда раздавался сигнал тревоги или загоралась кнопка радиокоммутатора, у него холодело в желудке. Альвар пытался убедить Саландер не покидать камеру, но она оставалась глуха к его предупреждениям. А идти против ее воли у него не хватало характера. Как, впрочем, и ни на что другое.

Альвар терзался чувством вины и беспокоился за ее жизнь. Помимо всего прочего, он стал слишком много работать, что не шло на пользу его отношениям с тетей и Вильдой. Сейчас Альвар сидел в своем кабинете, весь потный. В административном отсеке кондиционеры работали плохо, поэтому стояла страшная духота. Он чувствовал, что силы его на исходе, и ждал только одного: звонка от директора тюрьмы Рикарда Фагера с сообщением о переводе Бенито. Но никто не звонил, хотя Альвар впервые без обиняков поведал начальству, как в действительности обстоят дела в «Подразделении Б». Одно из двух: либо Фагера подкупили, либо он был еще большим идиотом, чем предполагал Альвар.

Был вечер пятницы, и, после того как камеры были заперты, он ушел к себе и попытался собраться с мыслями. Однако спустя несколько минут его уединение нарушила Саландер, которой снова понадобился компьютер. Альвар привел ее к себе и на этот раз решился спросить, что же такое она ищет. Ответом ему был все тот же непроницаемый взгляд. Альвар вернулся домой поздно ночью, смертельно усталый, с как никогда острым ощущением надвигающейся катастрофы.

* * *

В субботу утром на Бельмансгатан Микаэль Блумквист, как всегда, знакомился с прессой. На этот раз «Дагенс нюхетер» он читал в бумажном варианте, а «Гуардиан», «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и «Нью-йоркер» – с монитора «Айпэда». Микаэль пил эспрессо и капучино, ел мюсли с йогуртом и бутерброды с сыром и паштетом. Торопиться было некуда, очередной номер «Миллениума» уже отдан в корректуру. О Лео Маннхеймере Блумквист вспомнил не раньше чем через час или два и сразу же принялся за поиски в Интернете.

Имя Маннхеймера время от времени всплывало на страницах изданий из мира бизнеса. Доктор экономики из Высшей школы предпринимательства в Стокгольме, он возглавлял отдел аналитики проектного фонда Альфреда Эгрена – организации, с которой Блумквист и в самом деле был знаком не понаслышке, здесь Лисбет угадала верно. Современный управляющий инвестиционного фонда для богачей. Его демократичный стиль, насколько было известно Микаэлю, плохо вязался с напыщенным обликом генерального директора этой организации Ивара Эгрена. Лео Маннхеймер был подвижный, худощавый мужчина с живыми голубыми глазами, волнистой шевелюрой и несколько женственными, полными губами. Он, конечно, тоже был богат, но не чрезмерно. Согласно последним декларациям, его состояние оценивалось в восемьдесят три миллиона крон. Неплохо, но более чем скромно в сравнении с первыми акулами бизнеса.

Однако самое интересное было не это. Четыре года назад Лео стал героем одного из репортажей в «Дагенс нюхетер» за необыкновенно высокий коэффициент интеллекта. «Уже в детстве Маннхеймер продемонстрировал впечатляющий показатель IQ, – писал журналист, – и тем привлек к себе всеобщее внимание». Примечательно также, что сам Маннхеймер показал себя в этом интервью скромником. «Коэффициент IQ ничего не значит, – возразил он журналисту. – Геринг тоже демонстрировал высокий интеллект».

Далее следовали рассуждения о важности эмпатии и сострадания, которые нельзя определить никакими тестами, и указывалось на то, что измерять способности человека в цифрах – профанация, граничащая с жульничеством. По крайней мере, он не выглядел мошенником. С другой стороны, мошенники, как никто, умеют изображать из себя святых. Микаэля не убеждали даже гигантские суммы, которые Маннхеймер тратил на благотворительность. И Лисбет, по-видимому, заинтересовалась этим типом неспроста. Хотя как сказать… Речь идет о независимом расследовании; следовательно, первым делом надлежит выбросить из головы любые предубеждения. Но откуда это отчаяние в глазах Лисбет?

Блумквист рассеянно глядел на воды залива Риддарфьёрден. Дождь к тому времени уже закончился. В просвете между туч синело небо, обещая погожее утро. Микаэль подумывал уже было послать этого Лео куда подальше, по крайней мере до понедельника, а самому прогуляться до ближайшей кофейни, выпить чашечку капучино, почитать детектив. Субботний вечер после сдачи номера – лучшее время недели, часы, когда Микаэль действительно чувствовал себя свободным. С другой стороны, он обещал, а значит, не имеет права поддаваться лени.

Лисбет не только помогла «Миллениуму» обрести статус и славу. Она спасла жизнь ребенку и разоблачила преступную группировку международного масштаба. Кто же виноват, что главный прокурор Рикард Экстрём оказался идиотом? И теперь, пока Микаэль Блумквист купается в лучах славы, его маленькая героиня сидит в кутузке. Поэтому Микаэль без промедления принялся за поиски сведений о Лео Маннхеймере, как просила его Саландер. Поначалу ничего особенно примечательного обнаружить не удавалось, кроме того факта, что одно время они с Лео Маннхеймером занимались одним и тем же делом – хакерскими атаками на систему финансовой безопасности в Брюсселе. Но в конце концов в это была вовлечена добрая половина журналистов Швеции и почти весь финансовый рынок. Так что удивительным это совпадение назвать было нельзя. И все-таки…

Об этом он разговаривал с Лисбет. Тогда она занималась своими финансами в республике Гибралтар. Дело было девятого апреля, незадолго до ее отправки в тюрьму, и Лисбет вела себя на удивление спокойно. Тогда Микаэль посчитал, что она не хочет отравлять последние часы свободы плохими новостями, даже если они касались хакерских атак. Но ведь, если рассудить здраво, это не могло ее не встревожить. Что, если Лисбет уже тогда что-то от него скрывала?