Глава 1
Женя
Как там у классиков? «Ночь, улица, фонарь, аптека».
У меня сейчас было примерно так же. Только вместо ночи – поздний зимний вечер. Вместо улицы – опустевший офис лучшего в городе юридического бюро. А вместо фонаря и аптеки – двухметровый амбал в белой рубашке, который смотрел так, словно взглядом складки на моей одежде разутюживал. Сквозь строгий костюм сразу на нижнем белье!
Горячо! До поджимающихся на ногах пальцев.
Дико! До мурашек, бегающих по спине.
Пугающе до чертиков!
А эти руки его… С длинными пальцами, вязью татуировок, начинавшихся от запястий и прячущихся под закатанными рукавами.
Так и хотелось спросить: «А вы точно адвокат? Тот самый…» Но я молчала. Пытаясь побороть ком в горле, смотрела в льдистые глаза. Тряслась как кролик перед удавом. И надеялась, что все само как-то разрешится.
Совсем не так я представляла себе эту встречу. Наивно верила, что все пройдет примерно как на собеседовании. Поздороваюсь. Попрошу помочь подруге и ее мужу. Получу «да» или «нет» и буду свободна.
Во всяком случае, Валя именно так все описывала.
– Он, конечно, мудак, но умный! – уверяла она, поглаживая свежий гипс на правой ноге. – В Москве нет никого лучше. Только этот адвокат может нам помочь.
– Ты так говоришь, будто он не юрист, а врач редкой специализации. Нейрохирург какой-нибудь, – не верила я.
– Женька, этот гад круче любого нейрохирурга! Он моего босса в прошлом году после взятки смог вытащить. А в деле, между прочим, уцепиться не за что было! Свидетели, купюры… меченые, – стала загибать пальцы Валя, – записи с видеокамер и чистосердечное признание урода из министерства. Крышка! На десять лет небо в клеточку! А Бояринов вытащил! Дело развалил так, что следователь звездочки лишился, а прокурор в запой ушел. Зверь мужик!
– Ну и как я этого вашего зверя упрашивать буду? – С каждой секундой разговора идея Вали идти в юридическое бюро нравилась мне все меньше. – Он ведь и Коле твоему, и тебе уже отказал.
– Ну ты… – Глаза подруги забегали. – Сориентируешься на месте. Бояринов мужчина привлекательный, яркий. Говорят, красивым девушкам не отказывает. А ты ж у нас как с обложки. Только без глянца.
– Ты так говоришь, словно я переспать с ним должна.
Передернуло, стоило лишь подумать об этом. Чуть не расплескав чай, я поднялась со стула и обхватила себя руками.
– Жень… да ты что?
Валя попыталась изобразить кота из «Шрека». Округлила глаза, поджала губы. Но, как сказал бы Станиславский: «Не верю!»
– Валя, даже не упрашивай!
От одной только мысли, что кто-то чужой будет меня лапать, тряхнуло как от удара в двести двадцать. До мужа никто не лапал. Во время брака только Лёня прикасался. А после развода я уже год сама приближаться ни к кому не хотела.
– Женёк, да я ж одно имела в виду! Что Бояринов не только умный, но и красивый. Ну, мало ли, понравится тебе… – Подтянув к себе костыли, Валя поднялась. – Нам ведь без его помощи совсем жопа. Коля сядет надолго. У него ситуация, как у моего босса: «всё плохо». Трое детей на мне окажутся. Я бы и сама сходила, еще раз попросила. Тем более что секретарша на прием уже записала. Но ты же видишь… Гололед чертов!
Подруга сделала два шага по кухне и с мученическим видом вернулась на стул.
– Нужно просто попросить?
Голову мне нужно было открутить за собственную доброту, но ничего не могла с собой поделать.
– Да, скажи, что ты от нас. Глазками похлопай. Поулыбайся ему немного. А что за дело, Бояринов и сам знает. Столько людей за нас просило! Точно не забыл.
– Хорошо, но если скажет «нет», то это нет.
– Ну конечно! Уж тебя точно винить никто не будет.
– И никаких уговоров или… – Я еще раз вздрогнула. – Или прочего.
– Ты так говоришь, словно я сутенерша. – Валя надула губы, будто обиделась, но, как и с котом из «Шрека», получилось не очень правдоподобно.
Наверное, если бы не проблемы на работе, дома и страх за Валю, я бы обратила внимание на этот ее последний взгляд. За десять лет знакомства мы уже на лбу друг у друга научились читать мысли. Но неприятности и усталость сыграли против меня.
Отбросив опасения, я сказала: «Согласна».
На следующий вечер к назначенному времени упаковала себя в самый строгий костюм, какой смогла найти в своем скудном гардеробе.
И сейчас стояла в дорогом просторном кабинете. Сгорала живьем от взгляда. И упорно пыталась проглотить ком в горле, чтобы начать хоть что-то рассказывать.
– Для уговоров прислали?..
Словно насытился простым рассматриванием, Бояринов поднялся из-за стола и в несколько шагов приблизился ко мне.
Огромный, как шкаф с антресолью. Раскаленный так сильно, что жар ощущался на расстоянии.
– От Николая Кравцова и его жены.
Я нервно облизала губы. И, стараясь дышать ровно, уставилась в отворот рубашки на загорелую ключицу.
– Красивая. – Тихий бархатный голос словно мочку уха лизнул. Умело. До дрожи.
– Спасибо…
Мои голосовые связки заклинило от неожиданности. В голове вспыхнул знак «Опасность».
– Презент, значит, – прозвучало в полной тишине с пугающей усмешкой.
– Что? – только и успела произнести я. Но ничего уточнить или возмутиться уже не смогла.
Лишь жадно потянула носом воздух. И в следующую секунду сильные ладони, как пушинку, подхватили меня под попу. Смяли ее.
Наглый язык раздвинул губы и толкнулся в рот, одновременно затыкая и трахая.
А между ног вжалось что-то твердое, горячее и большое настолько, что я задергалась в панике. Заелозила… превращая свою кошмарную ситуацию в настоящую катастрофу.
* * *
Это была какая-то чудовищная ошибка. Недоразумение размера XXL.
Часть моего мозга отчаянно пыталась понять, как такое могло произойти. Как вообще можно вот так нападать на женщин?! Она, как жертва кораблекрушения в открытом море, готова была схватиться за любое оправдание.
Но другая часть, гораздо большая, тормозила весь мыслительный процесс.
Вместо того чтобы сконцентрироваться, она выпала в осадок от скольжения нахального языка во рту – влажных требовательных толчков. До самых гланд! Засияла от жестких ладоней на ягодицах, которые месили попу, словно тесто на пирожки. Полностью отключилась от ритмичных, настойчивых движений мужских бедер.
Этот гад своим членом словно искры высекал! Толкался между ног и одновременно катал меня огромными лапищами по всей длине агрегата. Вверх-вниз. Вверх-вниз…
Натирал себя любимого моей промежностью, будто решил отполировать до блеска.
И пахал как адский перфоратор.
Без остановок.
Без даже намека на усталость.
Будто не чувствовал моего веса.
Так горячо и жестко, что, казалось, брюки вот-вот задымятся и пеплом осыплются на пол.
От шока я совсем не знала, что делать. Никакой опыт семейной жизни не спасал. Никакие знания из книг и фильмов не приходили на ум.
Как жертва изощренной пытки, я жадно хватала воздух, когда гад вынимал из меня свой язык. Пыталась бить по груди. Отчаянно брыкалась.
И глухо, жалобно поскуливала, когда мужской язык снова оказывался у меня во рту, а твердые ладони звонко шлепали по попе, будто я не отбиться пыталась, а радостно подмахивала этому мерзавцу.
Умереть со стыда хотелось… Вот прямо здесь! У этой стеночки. В этих объятиях, больше похожих за захват.
Отключиться. И не чувствовать, как уже влажный шов на брюках грубо впивается в промежность. Натирает сквозь белье нежную кожу.
Как предательски ноет грудь. А соски в тонком кружевном бюстгальтере царапают ткань рубашки. Остро. До звезд перед глазами.
Как внизу живота все полыхает… закручивается в тугие спирали. Сжимается. И до ломоты во всем теле требует заполненности.
Глубоко.
Быстро.
На ту самую длину, что трется сейчас о влажные складки.
Это было полное падение. Аффект. Позор, которого я никогда не испытывала в своей жизни.
Мысленно еще боролась. Вспоминала, что я взрослая независимая женщина. Напоминала себе всякие слова вроде «гордость», «стыд» и «совесть». Хныкала от отчаяния.
А тело…
Ему было плевать на возмущенные переговоры тараканов в моей голове. На то, что я в незнакомом месте с мужчиной, которого первый раз вижу. И вообще пришла не за тем.
Телу было хорошо! Так жарко и остро, как никогда не было с мужем. Как не думала, что вообще бывает.
Оно с каждой секундой все сильнее предавало меня. Бесстыдно. Грязно. Подло.
Как кострище, которое слишком долго ждало, что его наконец подожгут, тело пылало и требовало еще больше этой непривычной ласки.
Пугало своей отзывчивостью и покорностью.
– Охуенная… Сладкая… – Будто одной ласки мне мало, чудовище добивало гордость еще и бархатным шепотом.
– Крышу от тебя сносит, – не прекращая натирать промежность, порыкивал Бояринов мне в шею.
– Горячая малышка. – Вылизывая языком ушную раковину, этот гад окончательно плавил мозг.
– Затрахаю тебя, – уверенно грозился, укладывая меня спиной на что-то твердое.
Дальше был какой-то пробел в сознании. Чистый лист.
Я помнила, как лопатки скользили по стене, а соски вжимались в твердую мужскую грудь. Помнила темное небо за окном и огни в соседнем бизнес-центре.
А потом вдруг оказалась без брюк, в расстегнутой рубашке на массивном письменном столе. И вместо окна перед глазами покачивался потолок.
– Пару раз здесь, а потом переберемся на диванчик, – на непонятном языке произнес склонившийся надо мной монстр. – Надеюсь, до утра у тебя никаких планов?
Горячая рука легла на грудь, стискивая. А язык мазнул по шее вдоль вены.
От этих слов и движений по всему телу мурашки забегали. Табунами. Как дрессированные. Туда-сюда.
Каждое нервное окончание вспыхнуло ярким факелом.
А потом я услышала тихий вжик молнии…
Шипящий, сквозь зубы выдох, словно мой насильник ощущал нечеловеческие страдания…
И следом увидела в зеркале сбоку эпическую картину.
Женщину, ужасно похожую на меня. Только с горящими глазами и искусанными губами. Полуголого мужчину. Мускулистого, плечистого. Со сложным узором татуировок на сильных руках. Без рубашки и со спущенными штанами.
Почувствовала, как что-то тяжелое, внушительное и бархатное опустилось на бедро. И кончики чужих пальцев прочертили горячие линии от пупка вниз.
Последнее, будто ведро ледяной воды, в одну секунду привело меня в сознание.
«Что?»
«Как?»
«Женя, твою мать…» – пронеслось в голове, и жгучее желание сменилось шоком.
Морок исчез.
Все чакры, которые раскрылись за несколько минут эротической пытки, резко схлопнулись.
От стыда вспыхнули щеки, шея и, наверное, каждый сантиметр кожи.
А паника придала столько силы, что хватило и на то, чтобы оттолкнуть от себя тяжеленное чудовище. И на то, чтобы, под громкий рев «Куда?!», схватить штаны и пулей вылететь из кабинета.
Глава 2
Паша
Я, конечно, знал, что бабы бывают с придурью. Бог не уберег от встреч и с такими.
Но чтобы кто-то сбегал от меня в разгар веселья… Со спущенными трусами и одеждой в охапку…
Глаза на лоб лезли.
Уши дымились от ахера.
Рожу перекосило как от удара в челюсть с замахом. А в паху все ныло так, словно меня кастрировали тупым ножом и без наркоза.
С минуту глазам поверить не мог. Как идиот пялился на дверь и хрипел от боли. Чуть без штанов не ринулся в коридор догонять свой придурочный презент и трахать, где поймаю.
Душу б вытряс из этой девки. Буквально! Загнал бы по самое не балуйся и учил… Долго, качественно, пока извилины в хорошенькой голове на место не встали бы.
Не жалея собственного здоровья, объяснял бы этой дуре, что хорошие девочки не спрыгивают с члена в самый ответственный момент!
Не бросают вот так, в полной боевой готовности, когда яйца готовы лопнуть и от боли даже вдохнуть не получается!
Не динамят, после того как отстонали три акта в вертикальной прелюдии!
Камасутра легкой разминкой показалась бы в сравнении с тем, что я бы девке устроил. Только вот грозить было некому.
Свинтил мой презент. Раскочегарил и по славной женской традиции «Возбудим и не дадим» уцокал в закат.
Как такая херня вообще была возможна, в голове не укладывалось.
Между ушей словно кто-то стоп-кран сорвал.
Я четко понимал, что накрыло одинаково обоих. Помнил, каким влажным был мой подарочек, как сладко постанывал… протяжно, глухо, словно там, внутри, уже вакуум образовался и нужно срочно спасти, заполнить.
Глазищи девки помнил. Зеленые, шальные. Омуты настоящие! Затягивали с головой и вырубали на хрен.
Губы ее. Пухлые, сочные. От одного вида их хотелось опустить девку на колени. Заставить раскрыть сладкий ротик и вставить член. Без подготовки сразу до горла.
Чтобы видеть, как эти губы обхватывают ствол. Как нежные половинки скользят по коже… Хоть немного спустить пар перед тем, как нормально трахать начну.
Конфетка, а не презент. Красивая, стройная. С изгибами правильными. Словно под мои руки заточенными. С проклятыми веснушками, от которых улыбка по роже сама расплывалась.
Не девочка, а женщина. Не люкс, а скорее эксклюзив. Свежая. Без продажного блеска в глазах и пошлых тряпок. В глухом костюмчике, как училка. Робкая. Будто до меня этот фрукт вообще никто не пробовал.
Так и хотелось позвонить Кравцовым и сказать, что удружили.
Не планировал ведь я браться за то дело. Времени и желания не было. Без Кравцовых между Москвой и проклятым Гамбургом, в котором партнер решил открыть филиал, разрывался.
Секретаршу чуть не уволил, когда она эту встречу назначила. Кравцову чуть на хер не послал, когда услышал в трубке ее блеяние про девочку, что от них «просить придет», и «спасите-помогите» четыре раза.
Кто ж предупреждал, что придет такая?!
Кто ж знал, что я забуду про свои собственные табу на платных девок и живые подарки?!
Кто ж представить мог, что эта феечка заведет до отключки за несколько секунд? Нутро вывернет своими стонами и взглядами сумасшедшими. Потечет на меня, как кошка в марте. Даст потрогать все охрененные выпуклости и впадины.
Но больше ничего не даст!
Не готовила меня к такому сучка-судьба.
Не обламывали, словно я бездушная машина для траха, которую можно выключить в любой момент.
Как пацан чуть не разревелся, когда ширинку застегивал. Больно. Хоть в скорую звони и проси, чтобы медсестричек посимпатичнее прислали.
Еле до лифта дошел, думал, чокнусь. В ушах стреляло. Каждый шаг ударом по яйцам отдавался. Каждый метр казался марафонской дистанцией.
Ноги передвигал как инвалид. Пока до ресторана на первом этаже добрался, несколько раз себя в покойники записал и эпитафию придумал.
Только когда пакет со льдом у бармена за дурные деньги выкупил, стало немного легче.
Я прижал свою покупку прямо к ширинке, как к ожогу. Второй раз за вечер чуть не расплакался. Теперь уже от облегчения! А потом так, с пакетом, и поковылял, будто кавалерист после суток на коне.
Вначале, хромая и шипя, по лестнице к парковке. Потом, звеня ледяными кубиками, метров пятьдесят по паркингу.
И только уже в машине меня окончательно отпустило.
В штанах наступила антарктическая зима. С сосульками и инеем. Слезы высохли. И все живое наконец, скукожившись, опало.
Смотреть на такое превращение было больно. Ощущать – обидно. А думать, как я дошел до подобной жизни, позорно.
Пока домой доехал, сто раз успел проклясть себя за то, что связался с Кравцовыми. Чуял ведь заранее, что не нужно мне это.
Едва переступив порог квартиры, сразу же послал секретарше письмо, чтобы утром гнала эту Валентину лесом.
«Что бы ни предлагали, на хер!» – для пущей убедительности завершил я ценное указание.
Ужин еле впихнул в себя. Уснул только в три ночи. Не знал, на какой бок лечь, чтобы отмороженного не потревожить.
А утром на работе… стоило влить в себя литр кофе, проораться на подчиненных, как снова переклинило.
Будто знала, что секретарша пошлет, Кравцова позвонила мне напрямую. Вопила что-то на женском истерическом про «свою несчастную девочку» и про «как вы так могли».
Херню какую-то несла, да еще и костерила, словно вчера это не мне инвалидность светила, а ее глазастому презенту.
Ныла снова о судьбе своего мужа. Нереально было разобрать смысл без переводчика.
Икала. Всхлипывала.
Так и нарывалась.
Но когда в конце уже спокойным голосом спросила: «Ну, так вы поможете?» – вместо того чтобы отказать, я вполне осознанно и четко рявкнул:
– Да!
* * *
Женя
Правду говорят, что в экстремальной ситуации тело, особенно женское, способно на чудо.
Что такое бег с препятствиями, я знала только теоретически – видела по телевизору. Но жизнь заставила – и понеслась сама! Петляя между рабочими столами, натягивая второпях брюки и застегивая пуговицы рубашки.
Бежала с такой скоростью, как ни в институте, ни в школе не бегала! Хоть в олимпийскую сборную заявку подавай!
В лифт я влетела почти нормальным человеком. Остались лишь каша в голове и непривычная сырость в трусах, а еще руки тряслись, как у алкоголика наутро после попойки.
Телефон дважды чуть на пол не уронила, пока доставала из сумочки. А потом еще раз – когда набирала номер Вали.
Судя по быстрому ответу, подруга ждала моего звонка.
– Ну как, он согласился?! – взволнованно крикнула она.
– Он… Он… – Я все еще не отдышалась, так что говорить было сложно. – Этот твой Бояринов… Этот адвокат… Он на меня так набросился… Еле ноги унесла.
Про насилие я, конечно, приврала. Собственные позорные стоны до сих пор, будто эхо, гремели в ушах. Но я не готова была делиться некоторыми деталями своего морального падения. Даже с Валей!
– Ээ… а ты случайно кабинетом не ошиблась? Может, это кто-то из подчиненных тебя встретил и не так понял? – В голосе подруги послышалась настороженность.
– Нет здесь никаких подчиненных. – Радуясь тому, что в лифте больше никого, я съехала по холодной панели вниз и обхватила колени свободной рукой. – Эти юристы, похоже, единственные люди в стране, которые соблюдают Трудовой кодекс. У них только босс перерабат-тывает…
На последнем слове я нервно икнула. А в голове вспыхнул образ адвоката с широкой грудью, мускулистыми руками и еще одной выдающейся запчастью, которая так и рвалась поработать. Распухла от потребности в трудовом подвиге!
– Валь, только честно, что ты ему сказала? Как вообще преподнесла мой визит?
– Да я, собственно, ничего такого и не говорила. Секретарше сообщила, что ногу сломала и вместо меня придет другой человек. – Подруга откашлялась. – Ну, чтобы тебя из офиса не выперли. Мало ли какие у них там правила!
– И никаких презентов не обещала? Или чего-то подобного? – Я закусила губу.
– Смеешься?! У меня все деньги на адвоката уйдут. Кредит, наверное, брать придется. Не до презентов. А что?
– Этот твой Бояринов… Он… Он меня за проститутку принял. За презент!
– Да что ты говоришь?!
– Набросился прямо у двери и начал… – В том, что произошло, даже признаваться было сложно.
– Что начал?
– Лапать меня.
– А ты абсолютно уверена? Может, он это… просто обнял слишком крепко! Ты ж у нас год без мужской ласки. Совсем забыла, что это такое. Вдруг неправильно поняла?
– Валя!
Я чуть не задохнулась от возмущения. Каждый клочок кожи, к которому прикасался Бояринов, еще горел, словно этот гад не просто трогал, а сразу клеймо ставил, метил меня своими пальцами.
Какие тут объятия?! С бывшим мужем секс скромнее был, чем приветствие с этим чертовым бульдозером.
– Всё! Всё! Бояринов тебя лапал. Признаю. – Валя сдалась практически без спора.
Случай был редкий, но меня так трясло, что вышло не до радости.
– Мне… Ик! Никогда… Ик! В жизни… Ик! Так стыдно… Ик! Не было. – Отходняк накрывал все сильнее. Теперь я икала уже после каждого слова.
– Блин… Если бы я только знала, что все так получится…
– Я даже сказать… Ик! Ничего не успела… Ик! Ни имя, ни зачем пришла.
– Родная моя… Женечка… Ой, зря я послала тебя на эту встречу. Ох, да лучше бы я сама покостыляла. Уж дошла бы. Как-нибудь.
Словно это не меня, а ее сейчас нахально раскатали по рабочему столу, Валя заойкала, заохала. В трубке послышались ругательства и всхлипы.
Только когда я подумала, что пора успокаивать подругу, она снова заговорила:
– Я тогда завтра на предварительное слушание одна поеду. Все равно Бояринов за дело не возьмется, а тебе, наверное, здание суда теперь противно будет видеть.
– Валь…
Лифт уже остановился, но я не спешила выходить. Смотрела перед собой на пост охраны, на машины за окном. Безумно хотелось сказать подруге, что она права. После тесного общения с одним юристом мне сейчас даже на его коллег смотреть не хотелось.
Однако совесть, будто решила отработать за предыдущий провал, включилась на полную катушку.
– И как ты справишься на костылях? – тоскливо протянула я.
– Ну… как-нибудь. – Валя всхлипнула.
– Ты же на них даже стоять нормально не можешь.
– Не маленькая. Научусь. – Подруга всхлипнула еще раз. Громче. – А тебе хоть с работы отпрашиваться не придется.
– Да ну ее, эту работу!
Впечатлений за вечер мне хватило с лихвой, так что нового директора своей школы и вспоминать не стоило.
– Мне все равно теперь. Без Бояринова дело не выиграть. Осталось лишь попрощаться с Колей, а для этого я костьми лягу, но доберусь.
На последней фразе голос подруги зазвучал совсем грустно. Она словно прямо сейчас готова была проститься на несколько лет с любимым мужем и начать собирать передачи.
– Я завтра приеду.
Охранник уже косился в мою сторону, поэтому тянуть с ответом было некуда.
– Ой, а тебе точно нетрудно? – Валя снова переключилась на свою волну «Забота FM».
– Нет, всё нормально. – Я пригладила растрепанные волосы, на всякий случай оглянулась в сторону лестницы и уверенно промаршировала мимо ресепшен. – Утром буду у тебя, как и договаривались. Жди!