000
ОтложитьЧитал
Глава V
29.11.1489 г. Н.Э.
Дом мастера Арката – или Арката-ран, по местному обычаю, – оказался одним из наиболее крупных в поселении, к тому же включающим в себя аж три этажа. Династия Арката, что также следовало отметить, тоже оказалась одной из крупнейших в Ву'Лан, а потому этот дом находился в окружении ещё не менее пятнадцати домов поменьше, принадлежавших разным ответвлениям его рода и образующих свой небольшой квартал.
Как и ожидал Паулюс, приём оказался холодным: ещё на подходе к поселению акари сопровождающей братьев Киракии не раз приходилось объясняться перед встречавшими их вооруженными мужчинами, чтобы те позволили ей и чужакам продолжить путь. На подходе к кварталу рода Арката-ран их встретил целый отряд из хорошо вооруженных юных воинов акари – то были младшие сыновья, племянники и прочие отпрыски рода Арката, устроившие Киракии особо бдительный расспрос. Юный возраст и горячий нрав мешал их рассудительности, они игнорировали попытки Каина что-то сказать – казалось, наибольшие претензии у них вызывала сама Киракия, посмевшая привести в их дом чужаков без спросу. Паулюс мерз.
Положение спас юноша, вскоре подоспевший к окружившей Киракию толпе. Как выяснилось чуть позже, это был Хан, второй по старшинству родной сын Арката, всего двадцати лет от роду. Одно его слово заставило толпу младших родственников выстроиться двумя стройными рядами, словно солдат перед офицером. Киракия встретила его радостной улыбкой. Они быстро и тихо переговорили, после чего Хан отдал приказ немедленно сопроводить чужаков в дом отца как почетных гостей. Отныне братьев сопровождал целый эскорт акари, а Киракия чуть позади следовала за ними рядом с Ханом, весело о чем-то с ним беседуя.
В доме Арката братьев встретили семеро его жён, предложившие Паулюсу свободную комнату с тёплой кроватью близ очага, а также отдельный столик с горячей едой и питьем. Как бы Паулюс ни настаивал на том, что он в порядке и не нуждается в опеке и лечении, переспорить их заботу он не сумел и даже получил в своё распоряжение одного из младших племянников, что должен был носить ему новые порции горячего в комнату и сторожить покой. Скоро, слабость и изнеможение наконец одолели его, и он уснул крепким сном.
Каина же проводили в просторный обеденный зал, где пригласили принять участие в большой семейной трапезе. За большим столом уместились все прибывшие в дом. Каина усадили поближе к выделяющемуся на фоне остальных месту за столом – ближе к месту хозяина дома, по правую от него руку. Место, на котором сидел Каин, как он понимал, обычно принадлежало Хану, который сейчас предпочёл самое неприметное, дальнее место, где сидел бок о бок с Киракией.
Каину казалось странным их общение: они веселились в обществе друг друга, Хан слушал её не менее внимательно, чем она его, не пытался заткнуть или указать на её место, что было необычно для Ву'Лан. В этом клане даже мужья не позволяли своим жёнам такой мягкости и равенства, и, видя, как на них то и дело косятся родственники, Каин понимал, что не он один видит в них некоторую необыкновенность. Он жалел, что не мог их расслышать. Он сидел далековато, легкий гул от переговаривающихся за столом родственников не давал расслышать звуков вдали, а частенько обращающиеся к нему с вопросами молодые акари то и дело отвлекали его внимание. По крайней мере теперь, когда жуткий холод и крупные хлопья снега, гонимые порывистым ветром гор, не мешали его восприятию, Каин мог позволить себе хотя бы разглядеть интересующих его персон.
На самом деле он даже немного надеялся на то, что произведенное на него Киракией впечатление окажется обманчивым. По долгу службы в столице он знал, что излишний интерес или привязанность к кому-либо, кроме своего брата, губительны для человека его стиля жизни, положения, и обязанностей, а потому всегда старался избегать подобных эксцессов. Но сейчас он чувствовал себя загнанным в тупик. Пелена снега сошла, но вместо обманчивого очарования, миража, как надеялся Каин, вместе с ней спали лишь последние сомнения. В теплом свете утреннего солнца и расставленных на столе ламп Киракия завладевала его вниманием ещё проще. Он ненадолго потерял над собой контроль, уставившись в её сторону. Мысленно он понимал, что, должно быть, выглядит по-идиотски и с потрохами выдает свой интерес, которого и вовсе не должно было быть. Призывая себя опомниться, он попытался перевести взор на кого-то другого. Очень кстати рядом с Киракией сидел Хан. Чтобы отвлечься, Каин решил поизучать его.
Это был рослый, крепкий юноша без единой капли лишнего жира; даже самые малые мышцы его тела были отчетливо заметны, а огрубевшая кожа и специфические мозоли на костяшках кулаков и внешней стороне пальцев говорили о способности этих рук вырвать кусок из тела живого существа. Для своего возраста юноша был действительно хорошо выучен и подготовлен, Каин имел достаточно опыта для такой оценки. Красивое лицо с острыми чертами, несколько узковатый разрез глаз, типичная для акари высокогорья слегка смуглая кожа, тёмные волосы, завязанные в широкую косу за затылком, – парень не был обделён красотой. Впрочем, отсутствие видимых боевых шрамов сами акари воспринимали бы скорее как изъян. Каин делал свои выводы: для юноши двадцати лет от роду, воспитанного в бесчеловечно суровых, по меркам жителей равнин, тренировках и испытаниях, у Хана было маловато заметных травм, увечий, хотя бы тех же серьёзных шрамов. Если бы его берегли, у него не было бы таких крепких рук. Значит, этот боец достаточно силён и опасен, чтобы не позволять наносить себе значительного урона; его стоило запомнить, из него вышел бы отличный преторианец в столице. На лице не было никаких отметин, кроме почти заживших шрамов детства, кои смешно было бы брать в расчет: он ещё не мастер. Одет он был в ученическую тунику акари, это составное чёрное облачение скрывало всё тело от ступней до шеи, но обладало множеством длинных и коротких разрезов, благодаря чему при ровной стойке могло сойти за экзотичного вида монашескую рясу, но нисколько не сковывало движений бойца в любой его активности.
Каин подвёл итог: этот Хан, скорее всего, является гордостью своего рода, быть может, даже клана. Достойный сын главы большого, уважаемого в клане рода. Теперь Каину что-то становилось ясным: родным юноши не нравилось то, что он водит компанию с девушкой, позволяющей себе нарушать правила клана, а тем более позволяет ей такое свободное с собой общение. Но семейная иерархия акари оставляла Хана главным в семье после отца и старшего брата, а потому все молчали, лишь изредка бросая косой взгляд.
Каин решил пообщаться с двоими. Но когда он собирался встать из-за стола, с лестницы, ведущей на второй этаж, послышались размеренные шаги, а в столовой воцарилась тишина. Каин замер на табурете. Все взоры были обращены на явившегося наконец главу семьи.
Сразу стало ясно, в кого пошёл старший из встреченных Каином сыновей Арката. Хан был настолько похож на отца, что можно было смело заявить, будто он являлся отражением молодости своего родителя. Сложно было оценить то, сколько Аркату было лет: акари старели весьма своеобразно, сохраняя зрелую внешность, что называется, самого расцвета сил почти всю жизнь, состариваясь лишь под её конец, в последний десяток лет. А потому главе семейства могло быть и тридцать с лишним, и сорок, и пятьдесят, и даже шестьдесят лет от роду. Он носил длинные, собранные в аккуратный хвост волосы, столь же аккуратно стриженную короткую бородку и усы. Одет он был в тунику мастера, что отличалась от ученической, носимой Ханом, только узорчатой расшивкой краёв и большей длиной подола. Но, пожалуй, самой заметной чертой его образа были два длинных симметричных вертикальных шрама на лице. Идя параллельно, они пересекали оба его глаза от самого основания роста волос на голове до уголков губ и были, похоже, аккуратно закрашены чёрной краской, выделявшей их ещё больше. Эти ритуальные шрамы были символом положения, силы и чести – чести носить звание мастера своего клана. Красная лента, плотно перевязанная вокруг глаз мастера, дополнительно сообщала о слепоте своего владельца, который, однако, ориентировался в пространстве на удивление хорошо для незрячего.
– Где второй? – тоном исключительно спокойным и сосредоточенным, отчего-то внушавшим трепет, спросил хозяин дома, неторопливо усаживаясь на своё место.
– Отец, он был одет не по погоде и слег, едва пришел, – почтительным тоном ответил Хан, успевший бесшумно очутиться за спиной Каина. – Мама Ари говорит, что ему нужен длительный отдых. Сейчас в комнате с ним Аджил, он следит за его покоем. Прикажешь его разбудить?
– О'ран нужен посланник из Конклава, живой и здоровый, а не больной и полумертвый чужак, неспособный исполнить свой долг, – так же спокойно, сухо ответил Аркат-ран. – Я не позволю, чтобы важный для О'ран человек умер из-за простого мороза. – Он медленно перевел взор слепых глаз на сына. – Он покинет наш дом здоровым и окрепшим, Хан. Понял? – Хан молча кивнул. – Так и передай матерям.
Хан бесшумным, быстрым шагом направился в другую часть дома. Каин был рад такому повороту: жизнь его брата теперь была в безопасности, кроме того, акари задержат его и не дадут помешать планам.
– Спасибо за вашу помощь, почтенный Аркат-ран, – подал он голос, уважительно обратившись на родном акари языке. – Я обязательно упомяну перед О'ран вашу поддержку.
– Меня не интересует ваша похвальба моей семьи перед О'ран, – всё тем же ровным, невозмутимым, сухим и сильным тоном отсек мастер. В столовой дома всё ещё царила тишина: никто не смел мешать разговору главы семейства, а потому даже трапезу продолжали как можно тише. Каин чувствовал силу духа этого человека почти что физически – лишь долгий опыт общения с акари и обретенный с ним собственный волевой стержень позволяли ему сохранять ледяное спокойствие духа и уверенный тон в его присутствии. – Мы предпочитаем зарабатывать уважение собственными делами, а не чужими словами. – Его слепой взор устремился прямо Каину в глаза. – Меня интересуют два человека из равнинного государства, преодолевших Пустошь, оазисы и горные тропы ради встречи с О'ран. Всего двое. Без охраны. И у одного из них хватает духу не терять самообладания в моём присутствии вот уже более минуты. – Он сделал короткую паузу, проверяя реакцию Каина, невозмутимо выпившего залпом стакан вина. – Какое послание вы несёте для О'ран меня не касается, но я хочу знать, кем являются такие… непростые чужаки.
– Позвольте мне представиться, – ответил Каин, поудобнее усевшись на табурете. – Каин Кустодио Феррер ди Алонья, сенатор Лефконский, – произнес он довольно быстро, но членораздельно и четко, улыбаясь, будто точно зная, что все вышесказанное или никто не запомнит, или не поймет. – Архипретор Высокого Суда, – завершил он.
Именно последний титул, очевидно, произвел на сидевших за столом акари впечатление. Молодые члены семьи, все как один, сию секунду с интересом посмотрели на него, глава же семейства позволил мышцам лица изобразить едва уловимое удивление.
– Архипретор, – повторил Аркат-ран. – Значит, все воины Шен, в том числе и Ву'Лан, давшие клятвы верности преторианца, служат в Конклаве именно под вашим управлением? – Каин молча кивнул в ответ, будто то была какая-то мелочь. Удивительно, но слепой мастер явно «видел» этот кивок – во всяком случае, он очевидно уловил этот жест. – Мой старший сын описывал вас как человека бесстрашного, почти безрассудного, – начал мастер.
Каин почти по-детски беспечно и добро улыбнулся одному из племянников Арката, с особенным интересом разглядывающего его с тех пор, как услышал заветное «архипретор». Он понимал, что эта беседа была проверкой, и, казалось, совершенно не придавал ей значения.
– Еще он описывал вас как человека скрытного, – продолжил мастер спустя пару мгновений. – Рассказывал, что считал вас слишком слабым и безответственным для своей должности. А потом вы спасли ему жизнь. Ему, моему старшему сыну, вы смогли спасти жизнь в бою. Говорил, что в сражении стоит опасаться не вашей руки, но головы. – Мастер внимательно следил за реакцией Каина, который, казалось, слушал занятную историю о ком-то другом, а не о себе. – В последнем своём послании, он сообщал, что с радостью отдал бы за вас жизнь.
– И я бы потерял ценного бойца, – беззаботным тоном ответил Каин. – Кстати, поздравляю вас с рождением внука в столице, Аркат-ран. Смею надеяться, ваш сын будет гордиться им не менее, чем вы – им.
– Значит, это действительно вы, – вдумчиво произнес Аркат.
– У вас были какие-то сомнения?
– Даже живя здесь, в Шен, я наслышан об освобождении Лефконского Собора, – ответил мастер. – И вашем трюке.
– Значит, вы волновались, что перед вами сидит мой двойник, почтенный мастер? – весело засмеялся Каин.
– При всём уважении, что я испытывал к вам заочно, а теперь и наглядно, я бы не простил вам попытки общения с О'ран путём выдачи за себя стороннего лицедея, – пояснил мастер. – Другие кланы сочли бы подобное обращение издевкой.
– Теперь ваши сомнения разрешены?
– Я верю слову своего сына, архипретор, а это значит, что, ведя с вами дела, я не могу быть полностью уверен в чем-либо, кроме вашей верности Конклаву, – сухо ответил мастер. – Конклаву, Каин Феррер, не акари. – Он недолго помолчал. – Пока что мне этого хватит. Я и мой род окажем вам поддержку. Просите.
– Отлично, – довольно сказал Каин. – Сразу после визита к О'ран я хочу, чтобы вы, лично вы, Аркат-ран, и никто более сопроводили меня к O'Ahatera Inkai.
Кто-то из младших членов семьи за столом поперхнулся едой, на лице мастера нервно заиграли мышцы, а успевший вернуться в столовую Хан остолбенел.
– Совершенно невозможно! – почти что разгневанным тоном сорвалось с уст второго по старшинству сына.
Мастер сделал быстрый, короткий жест, велевший сыну замолчать.
– Как архипретор, вы должны в полной мере осознавать, чего просите, – не позволив ни одной эмоции исказить его голос, ответил мастер. – И цену, которую платил всякий, посягавший на Святыню.
– Именно потому я и прошу вас, мастер, вести меня, – невозмутимо ответил Каин, опрокинув очередной стакан местного вина. – И проследить за всем тем, что я намерен сделать.
На мгновение показалось, что Аркат-ран едва сдержал гнев, впрочем, это мимолетное впечатление могло быть лишь игрой света и тени.
– Только с позволения О'ран, – сухо ответил он, вернувшись к трапезе.
Сын мастера, казалось, был шокирован ответом отца, как и все его младшие родственники.
– Разумеется, – откликнулся Каин. – Но я прошу ещё кое-чего – Мастер вновь перевел на чужака взгляд; он казался совершенно невозмутимым. – Насколько мне известно, женщинам закрыт вход в любые части вашего монастыря, кроме кухни. И всё же я прошу, что бы она… – он указал на Киракию, – сопровождала меня всю дорогу к монастырю и к самому О'ран.
Каин не удержался, он снова посмотрел на Киракию в конце стола; та выглядела изумленной, но, услышав о возможности попасть в монастырь, в её глазах заиграл едва заметный огонек желания того, чтобы просьбу Каина удовлетворили.
– Да будет так, – ответил мастер.
Глава VI
29.11.1489 г. Н.Э.
Вдоволь насытившись щедрыми угощениями акари, Каин Феррер воспользовался возможностью передохнуть несколько часов в предоставленной ему комнате на втором этаже. Многое предстояло обдумать в очередной раз. В окно, выходящее во внутренний двор, он мог наблюдать легкий переполох среди родных принявшего его мастера.
Многим акари не верилось, что светловолосый гость их дома и был архипретором Высокого Суда. Даже несмотря на то, что личность эта принадлежала золотой столице Конклава, казавшейся здесь такой далёкой, о нём слышал каждый воин акари, вне зависимости от клана или рода. Они тихо, порой переходя на шёпот, обсуждали свои о нём впечатления и слухи, порой граничащие с абсурдом.
Каин воспринимал долетающие до него из окна небылицы с улыбкой. Его всё ещё донимал образ Киракии, вклинивавшийся в любой мало-мальски стройно выложенный план в его сознании. Возможно, так на него влияло вино. Но вино акари, своеобразное и необычное, как и сам народ, пьянило хоть и надолго, но очень слабо, а Каин выпил не так много. Он попытался отвлечься.
Оценивающе оглядев окружение, он задумчиво хмыкнул: для столь высокогорного поселения домашняя утварь акари выглядела на удивление мастерски изготовленной, с использованием хороших, местами даже редких материалов и инструментов, очевидно далеко опережающих понятие «сподручный». Безусловно, какая-то часть всего этого наверняка была трофеями, добытыми в стычках с другими кланами. Но всё остальное явно было привезено из соседнего Цивиума как дары и плата за право проводить научно-археологические экспедиции в округе Шен, а иногда за особо дорогую плату даже в самих горах.
Дары Цивиума, союзные выплаты Конклава, одна из важнейших торговых точек на континенте, по которой к тому же проходили пути Белой Гильдии, также платившей акари за защиту своих постов, – акари могли бы позволить себе жить весьма и весьма богато. Впрочем, из всего запрашиваемого горцами Шен в качестве платы нельзя было найти чего-то непрактичного, неудобного, в крайнем случае, просто бесполезного. Акари не впечатляла роскошь – лишь качество и надёжность. За сотни, тысячи лет их нрав не менялся. Выгодное положение не превратило воинов в торговцев, что, с другой стороны, было выгодно всем остальным.
Каин призадумался. Ему мир всегда казался интересным, но безумным и нестабильным местом. Всё менялось, всегда. Порой кардинально и стремительно, сметая старые поколения новым жизненным порядком. Что же делало акари особенными? Они были попросту неспособны измениться, или же это был их выбор? В первом случае ему было бы искренне жаль этих людей. Во втором он мог лишь завидовать тем, кто так прочно определился со своим жизненным путём.
Его размышления прервала едва расслышанная беседа, приглушенно доносившаяся из-за закрытой комнатной двери. Двое разговаривали всего в нескольких шагах от неё, видимо стоя у лестницы на первый этаж. Это были Киракия и Хан. Каин прислушался.
Хан волновался, но пытался это скрыть. Еще с той беседы в столовой Каин понимал, что его планы тревожат второго сына Арката и вызывают к нему недоверие. Юноша пытался отговорить Киракию идти за Каином и уступить ему это место, мотивируя свои слова тем, что дерзость Каина может привести к его казни по приказу О'ран и Киракия может попасть под горячую руку вместе с ним. Как бы между прочим, ведь своим присутствием в монастыре она нарушит традиции. Опять.
Девушка, казалось, не слышала этих опасений. Она была в восторге, что сумеет попасть в монастырь, с её слов, без необходимости тайком лезть на второй этаж по стенам или под предлогами помочь женщинам на кухне, помыть полы после занятий мужчин и прочими проникать вовнутрь. Никакие доводы на неё не влияли, она была в нетерпении. Из их беседы Каин узнал, что она сторожит выход гостя из комнаты с самого окончания утреннего завтрака, чтобы как можно скорее отправиться. Удивительное рвение, думал Каин.
Дождавшись окончания этой беседы, он вышел из комнаты, придав себе немного утомлённый вид. Как бы случайно заметив стоящих рядом юношу с девушкой, он добро им улыбнулся. И попросил Киракию приготовиться к отбытию в монастырь на вершине. Та, сделав ему кроткий поклон, бодрым шагом отправилась вниз. Хан несколько секунд смотрел ей вслед.
– Не напомнишь свое имя, воин? – простодушно окликнул его Каин. Он прекрасно помнил имя этого акари.
Юноша посмотрел на него взглядом, в котором виднелась борьба его уважения с недоверием к чужаку.
– Хан, господин архипретор, – приложив сжатую в кулак правую руку к сердцу, ответил юноша с кротким поклоном.
– Хан, – повторил Каин, медленно и неторопливо приближаясь к лестнице вниз, – ты собираешься когда-нибудь отправиться в столицу на службу?
– Собираюсь, господин архипретор. Если смогу пройти Инициацию.
– А она скоро?
– Почти сразу после Турнира Пылающей Крови, господин архипретор. – Юноша говорил исполнительным, но спокойным и гордым тоном. Удивительная сдержанность для акари его возраста, Каин это подметил. – Совсем скоро.
– Отлично. – Каин остановился в шаге от Хана. – Не желаешь пройтись с нами?
– К монастырю? – В глазах юноши появился огонек надежды.
Каин положительно кивнул.
– Хотелось бы пообщаться с вами всеми, но я ограничен во времени, – пояснил Каин. – С твоим отцом и О'ран я вдоволь набеседуюсь с глазу на глаз в монастыре, а вас двоих, – говорил он, давая понять, что имел в виду Хана и Киракию, – я бы с удовольствием послушал по пути туда.
– О чём вы хотите услышать? – с непониманием и подозрением спросил Хан.
Каин беспечно пожал плечами:
– О жизни, о клане. – Каин по-свойски улыбнулся Хану и легонько хлопнул его по плечу. – О любви, – закончил он, ступив на первую ступень к первому этажу. – Собирайся.
Спустившись на первый этаж, Каин попросил не будить своего старшего брата ото сна и быстрым шагом направился к выходу из дома. Преодолев двор полный молодых акари, теперь отдававших ему честь тем же жестом, коим сопровождал своё представление Хан, Каин устремился по недолгой улочке к границе этого малого квартала, где стал дожидаться своих спутников. С толком удовлетворённый аппетит и необычное тёплое вино акари с остринкой не позволяли ему мёрзнуть так быстро, как он мёрз на пути сюда. Он глянул в сторону вершины.
Там, впереди, сквозь первый слой облаков, белоснежной гладью отделявший вершину горы от остального мира, проглядывалась верхушка величественного сооружения – монастыря. Каин много слышал о клановых монастырях, второй по значимости святыни для каждого клана после общей для них всех O'Ahatera Inkai. Слышал, а теперь сможет и увидеть одно из этих строений. На самом деле он никогда не верил красочным описаниям, ведь ради постройки чего-то подобного на вершине горы требовались бы неимоверные усилия. Но теперь, даже ещё не увидав монастырь в полной красе, он потихоньку начинал убеждаться в правдивости всех его описаний.
– Это правда, что вы стали архипретором в восемнадцать лет? – вдруг раздался за спиной Каина уже знакомый голос.
Он обернулся: Киракия стояла в нескольких шагах от него, все так же просто одетая, как бы показалось жителю равнин, не по погоде. Каин заметил изменение в её взгляде: чужак стал ей действительно интересен. Она говорила с ним на общем языке, Каин решил отвечать на нем же:
– Откуда вам в Шен известны такие подробности? – с улыбкой спросил он.
– О вас многие слышали, господин архипретор, – ответила девушка. Каин ощутил легкий прилив досады: как много может поменять один титул и далёкая слава – теперь его звали не «чужак», а «господин». – Как нам может быть безынтересен человек, что заменит для нас нашего О'ран в столице, если мы отправимся на службу? Как может быть безынтересен тот, кому мы принесём Клятвы Преторианца на собственной крови?
– Так ты мечтаешь стать преторианкой? – спросил Каин, посмотрев ей в глаза.
Киракия на мгновение замешкалась.
– Нет, – ответила она. – Я желаю стать мастером Inkai своего клана, но никогда не покидать его пределов без необходимости. Однако наши мужчины частенько упоминали вас в своих разговорах в монастыре, и мне… тоже было интересно.
– Вот как? – Каин весело рассмеялся. – Подслушивать мужские разговоры в монастыре, так еще и клана Ву'Лан, и всё это будучи женщиной! А ты любишь риск, Киракия! – заявил Каин.
Девушка немного покраснела, но, не заметив в тоне или выражении лица Каина упрека, гордо улыбнулась в ответ.
– Так это правда?
– Правда, – подтвердил Каин.
Услышав подтверждение, девушка с ещё большим интересом продолжила:
– Говорят, что вы лично приняли участие в нескольких сражениях бок о бок с подчиненными, а до того лучших из них вызвали на дуэль и сумели одолеть, не убив. – Киракия быстрым оценивающим взглядом прошлась по Каину с ног до головы. – Я думала, что воин вроде вас… будет выглядеть иначе.
– Реальность разочаровывает, верно? – с той же веселой улыбкой спросил Каин. Киракия неловко отмолчалась. – Все эти истории звучат красиво, только когда их рассказывают люди со стороны, Киракия, к тому же они часто приукрашены, – сказал Каин, постепенно сменяя выражение веселья на серьезность. – Я бы никогда не стал так рисковать собой, будь у меня иной выбор.
– Вас кто-то принудил? – удивилась она.
Каин хотел промолчать. Ему было очень удобно и выгодно то, что люди, как правило, его недооценивали. Это давало преимущество. А потому он привык не болтать о своих делах.
– Господин архипретор? – осторожным тоном повторила акари.
Он посмотрел ей в глаза, её взгляд, полный живого интереса к чужаку, казался ему почти по-детски чистым и незамутненным, ему редко приходилось видеть таких людей. Он уже почти выдавил из себя сухую фразу, что закончила бы этот разговор, но память о том, как на неё косились местные, о том, как она была почти что изгоем за столом во время завтрака, ярко вспыхнула в его сознании.
– Девять-десять лет назад Конклав стоял на пороге катастрофы, – начал он, говоря несколько тише, чем обычно. – Наши недопонимания, разногласия с акари всех кланов едва не стоили нам нашего союза, а прознавшие об этом лидеры Цивиума готовились к вторжению в наши земли, – пояснил Каин. – Силы наших святых рыцарей, жрецов и чудес веры не хватило бы в борьбе со столь могущественным, опирающимся на лучшие технологии и механизмы государством. Отряды акари всегда были нашим… козырем.– Говоря это, Каин ни сколь не врал, но вместе с тем заметил, как столь высокая оценка качеств акари вызвала в девушке чувство гордости. У акари было принято любить свой клан, но в случае Киракии казалось, будто похвала её клана или акари в целом дарили ей больше радости, нежели похвала лично её самой. Каин продолжил: – Но в то время акари подчинялись самым разным ветвям церкви и никак не координировались между собой. А порой и вовсе вступали в междоусобные стычки. Всё из-за неграмотного управления со стороны высших церковных чинов или непонимания ими особенностей взаимоотношений между разными кланами. – Говоря это, Каин глядел куда-то в сторону, будто там было окно в описываемые им времена и он явно не испытывал от тех воспоминаний радости. – Кроме того, многие акари и вовсе презирали своих командиров. Им не было дела до чина их командования, если они не испытывали к своим командирам уважения, – Он тяжело вздохнул. – Никто из сенаторов или епископов не хотел этого признавать, но… это был хаос. Отец был занят восстановлением северных регионов после войны и подготовкой к новой, грядущей войне с Цивиумом на востоке. Брат был занят окончанием военной кампании против Триумвирата на северной границе. Действовать пришлось мне. – Каин, словно опомнившись, захотел замолчать, но, вновь посмотрев в лицо Киракии, полностью погруженной в его рассказ, не смог сдержать доброй улыбки. Ради такого внимания с её стороны ему было не жаль ничего. Даже тёмных и неприятных воспоминаний. – Я привык верить лишь своей семье, но их не было рядом. А потому в деле такой важности моего полного доверия заслуживал лишь один человек – я сам. А это значило, что ради решения проблемы с акари я должен овладеть над ними единоличной властью. – Он немного нахмурился, вспоминая последующие события. – Для начала надо было избавиться от всех тех, кто командовал акари в то время. Кто-то из них был скомпрометирован и предан анафеме, кто-то погиб во время первых стычек с Цивиумом, некоторым… пришлось умереть в столице из-за несчастного случая. Командование было потеряно, мне не составило труда свалить вину на диверсантов Цивиума. И пока зелоты переворачивали города вверх дном в поисках шпионов, а церковные сановники боялись занять места погибших командиров и управленцев, акари, как я и предположил, быстро нашли старым командирам замену среди своих наиболее чтимых воинов. Теперь вместо сотен элитных бойцов мне предстояло завоевать уважение лишь чуть более десятка лучших. Кроме того, мне предстояло выучить ваш язык и понять культуру, что-то я почерпнул в библиотеках, но больше из общения с преторианцами. Затем я вызвал их лидеров на дуэль. Это был опрометчивый поступок, теперь я понимаю, насколько сильно мне везло, но, использовав все свои уловки, я выживал. И побеждал! – Он заметил, как к смеси интереса и уважения, с которыми Киракия смотрела на него, теперь добавился легкий восторг. – Акари столицы стало известно мое имя. Затем несколько сражений с Цивиумом при поддержке войск, под командованием моего брата, тоже преуспевшего в своем деле, узы боевого братства со ставшими верными мне акари и… Когда Цивиум отступил, акари отказывались признавать иного командира. Мне было восемнадцать. Отец назначил меня архипретором Высокого Суда и велел не допустить повторения «кризиса акари», как это назвали в столице. Я сделал это, введя новый кодекс и наспех придумав систему управления корпусом преторианцев, который впоследствии не раз поправлял. И, скажу честно, я до сих пор не в восторге от него, – закончил он.
– Почему же?
– В управлении такими структурами не должно быть незаменимых людей, – пояснил Каин. – Потеря любого звена должна быть качественно, но, что не менее важно, быстро восполнена. При существующем кодексе к кандидату на мой пост применяются требования слишком трудоёмкие, чтобы замену можно было сыскать быстро. И…
– Так вы незаменимы для своей страны? – с нетерпением вставила Киракия.
– Незаменимых нет, – помотал головой Каин. – Но я подобрался к этому близко. И это – моё главное преступление перед страной, Киракия.
Он заметил впереди выходящих из дома мастера Арката с сыном. И всё-таки как же они, отец и сын, были похожи. Каин смотрел больше на Хана, чем на его отца. Юношу ждало бы большое будущее в столице. Не будь у Каина здесь иной миссии, он бы хотел с ним побольше пообщаться и выяснить, насколько тот умен. Если юноша сумеет пройти Инициацию и окажется смышленым, то, вероятно, Каин наконец-то нашел себе замену.
– Я вижу, вы готовы продолжить свой путь к монастырю, господин архипретор, – обратился к Каину Аркат-ран на родном языке. Сколь бы ни была иронична эта фраза из уст слепого, сомнений в способности мастера каким-то образом всё вокруг прекрасно видеть не оставалось.
– Полностью готов, – подтвердил Каин. – Но, мастер, я только сейчас об этом подумал… – Мастер молча на него смотрел с невозмутимым выражением лица. – Что, если О'ран в медитации? Или отдыхает? Да, он предупрежден о том, что сегодня его посетит визитёр, но ему ведь неизвестно, в какой момент дня это произойдет. Быть может, вам стоит отправиться вперед и предупредить его, пока я в компании вашей молодёжи нагоню вас в более удобном для меня темпе путешествия?