000
ОтложитьЧитал
– Как же, ничего такого не было? – Аристарховна указала директору на обгоревший обрывок нити. – Может и пряжа загорелась сама собой? Ты мне Иваныч, давай, их тут не выгораживай. Иль уже посулили тебе чего, пока я по всему музею гонялась за воровкой с метлой? А ты и рад-радёхонек, он слюни-то, как распустил…
– Ты чего, такое городишь, – директор покраснел и принялся суетливо озираться. Видно, стало неловко перед нами. – Хоть бы людей постеснялась, что ли. А ничего, что следить за тем, чтобы здесь всё исправно работало и был порядок – это моя обязанность? Да, признаю, с возгоранием произошла неувязочка. И отсутствие веретена, тоже подтверждаю. Ну, и что мне прикажешь делать из-за этих мелочей? Вызывать пожарную команду и следственно-розыскную группу?
Аристарховна подбоченилась и приблизилась к нему вплотную. Настолько близко, что почти нос к носу. Она пристально посмотрела ему в глаза, и пригрозила ему костлявым пальцем.
– Ой темнишь, ты чего-то, Геннадий Иваныч. Ой, темнишь… Чую, как из кожи вон лезешь, чтобы выгородить иностранца. На счёт пожарных, – это ты, конечно, прав. Чего их вызывать, коль мы и сами справились. А вот по поводу полиции, можно было бы и подумать. Подельница твоего иностранца, как есть, настоящая воровка. И я это не выдумываю. Вон, у меня и свидетели есть.
Она указала на нас, и мы в подтверждение закивали. Что говорило о том, что алиби иностранки было под большим сомнением.
– Галина Аристарховна. Голубушка ты, моя. Ну, давай, не будем раздувать международный скандал из-за какого-то веретена. Ведь им, только дай повод. Тут же налетят газетчики, репортёры… Всё переврут, исковеркают, перевернут с ног на голову. Пропечатают в прессе, затаскают по телевизионным ток-шоу. И в любом случае сделают нас с тобой крайними. Ну, скажи мне, по совести, оно тебе надо?
Аристарховна призадумалась. А может, Иваныч-то и прав. С одной стороны, не хотелось бы спускать всё на тормозах. И стоило бы проучить этих мошенников. А с другой стороны, не хотелось бы привлекать к Веретену Судьбы излишнего внимания. Из такой затеи не выйдет ничего хорошего. Огласка может только навредить магическому артефакту. Вот тебе и дилемма. И как тут быть? Как правильно поступить? Судя по всему, как всегда – всё придется делать без посторонней помощи, своими силами.
– Тут ты прав, Геннадий Иваныч. Соглашусь с тобой. Излишняя шумиха нашему музею ни к чему. А что, прикажешь делать с этими? – она указала на иностранца с мальчиками. – Вот так просто, взять их и отпустить?
– Ну, а что ты ещё с ними можешь сделать? – хлопнул себя по ляжкам и развёл руками директор музея. – Повесить на шею табличку «ВОРЫ» и прогнать по всем улицам нашего города? Отпустить, конечно. И чем скорее, тем лучше. А за веретено своё не переживай. Сегодня же Андрюшку нашего попрошу. К завтрашнему дню, он тебе выточит новое веретено. Вот увидишь, будет даже, лучше прежнего.
– Ладно. Леший с тобой. Поступай, как знаешь, – Аристарховна поняла, что хочет она того или нет, за неё уже давно всё решили. – Только лысому своему передай, чтобы больше в наш музей, ни он, ни его краля, ни ногой. Ежели кого из них здесь увижу, так отхожу метлой, что потом ни один костоправ не поможет. Проще, сразу – на холодец.
– Ну вот и ладненько. Договорились, – Геннадий Иванович сразу повеселел и потёр ладони от удовольствия. – Сердечная ты женщина, Аристарховна. Прям, души в тебе не чаю. Была бы годков на сорок помоложе, ей богу бы, женился.
Старуха сплюнула в сердцах и чертыхнулась. Тоже мне, женишок выискался. Тьфу…Не ожидала она от директора такой срамоты. Опираясь на метлу, Аристарховна указала чёрному коту следовать за ней и выпроводила нас к выходу. Расположившись в небольшом закутке, мы принялись обсуждать, что будем делать дальше.
Мимо нас прошёл директор музея, оживлённо о чём-то беседуя с иностранцем. При этом, он бурно жестикулировал и возбужденно что-то объяснял. Надеюсь, речь шла не о том, что сними сделает Аристарховна, если снова их здесь увидит. И уж тем более, не о рецептах холодца…
Крылатый вестник
Когда они вышли из музея, барон заметил, что их прокатная машина стоит на прежнем месте. Значит Гертруда не уехала. Или у неё не было возможности ей воспользоваться, или в этом не было особой необходимости. Вероятно, она покинула здание, и теперь затаилась где-нибудь поблизости. Не стоит пока торопиться с отбытием. Нужно немного подождать.
Директор музея, не рискнул оставлять гостей без своего присмотра. Хорошо зная Аристарховну, он решил сопроводить их до самого выхода. Выйдя вместе с Людвигом и ребятами на крыльцо Геннадий Иванович ощутил, как обманчива и переменчива осенняя погода. Если из окон музея казалось, что на улице солнечный погожий день, то выйдя за дверь, он почувствовал, гонимый с реки неприятный холодный ветер, который пригнал с собой сырость и прохладу. Поёжившись, он втянул шею в плечи, поднял воротник и засунул поглубже руки в карманы брюк. Но это не помогло – усиливающийся ветер, настойчиво выдувал из-под пиджака остатки тепла и безжалостно трепал его причёску.
Но не смотря на неудобства, Геннадий Иванович не спешил распрощаться с иностранцем, чтобы поскорей уйти в тепло обратно. Он терпеливо сносил испытание непогодой – и гадал, как ему поделикатнее намекнуть барону о том, что тому не мешало бы его отблагодарить за оказанную услугу. Людвиг это прекрасно понимал, но намеренно тянул время, и делал вид, что не замечает его недвусмысленных намёков. Не то чтобы ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как тот унижается перед ним – нет… Как потомственному аристократу, ему не однократно приходилось сталкиваться с разными человеческими пороками – в том числе и с алчностью. И по его мнению, было бы справедливо подержать этого человека в не очень комфортных для него условиях. Пусть немного помёрзнет, и таким образом, до конца отработает свой гонорар, за не совсем законную услугу. Хочет денег – значит, пускай терпит.
– Какая замечательная осенняя погода, – сказал барон, скрывая иронию, и делая вид, что наслаждается видом на реку и на противоположный берег. – Как я вам завидую, что вам посчастливилось жить в таком живописном месте.
– Д-да… уж.. Насчёт замечательной погоды, позвольте с вами не согласиться, – холод пробирал Геннадия Ивановича до дрожи. – А вот по поводу живописного места, это вы прямо в точку. Я порой и сам себе завидую.
– Голубчик, от чего же вы так себя не бережете? Вы только посмотрите на себя, вы же весь трясётесь, – барон изобразил удивление, словно только заметил, как его собеседник ёжится от холода и громко шмыгает носом. – Я приветствую вашу любовь к красивым видам. Но ей богу, нельзя так жертвовать своим драгоценным здоровьем ради красоты. Скорей поторопитесь в тепло. Не то, вы простудитесь и заболеете.
– Пожалуй, вы правы, – согласился с ним Геннадий Иванович поникшим голосом. Он с сожалением был вынужден признать, что ему ничего не удастся заполучить от этого важного господина. – Действительно, нужно идти, пока окончательно не околел.
Одной рукой он придерживал полы воротника, а вторую протянул для рукопожатия.
– До свидания. Рад был нашему знакомству, – под натянутой улыбкой, он, как смог замаскировал обиду, и тут вспомнил про предупреждение Аристарховны. – Приезжайте к нам ещё. Будем очень вам рады. Сможете по достоинству оценить наше гостеприимство.
– Спасибо, уважаемый Геннадий Иванович, – ответил взаимным рукопожатием барон. – Нам у вас здесь очень понравилось. Когда будем в следующий раз в России, обязательно к вам заедем. И будем рекомендовать ваш музей всем своим знакомым.
Они распрощались. Удручённый Геннадий Иванович потянулся к ручке входной двери, но тут, услышал из-за спины окрик барона:
– Геннадий Иванович, дорогой. Ещё один маленький вопрос. Вы уж простите, что вас задерживаю.
Тот, скукожившись от пронизывающего верта, нехотя повернулся. Теперь, на его осунувшемся лице не осталось и следа от былых приветливых эмоций. Он едва удержался, чтобы не нахамить, и не выплеснуть на барона изрядную порцию своего негодования. Но сдержался… Геннадий Иванович, считал себя интеллигентным человеком. И поэтому, подавив в себе раздражение, ровным голосом сказал:
– Чем могу быть полезен? Слушаю вас внимательно…
– Геннадий Иванович, мне право неловко. Но, я хотел бы принести извинения за доставленные вам неудобства, по поводу этого недоразумения с вашей сотрудницей. Уж не знаю, в чем она нас подозревает, но мы не сделали ничего плохого. Вы хороший человек, и поступили по отношению к нам благородно. Не позволили нас оскорбить и защитили от незаслуженной расправы. В знак признательности, я бы хотел сделать небольшое пожертвование для вашего музея. Не сочтите за труд – примите… Это от чистого сердца. Если не возьмёте, вы меня обидите.
Людвиг извлек из недр дорогого костюма пухлое портмоне. Вынул из него несколько пятитысячных купюр и протянул директору. Тот сразу повеселел, суетливо огляделся по сторонам – не наблюдает ли за ними кто-нибудь ненароком – и быстрым, ловким движением спрятал деньги во внутренний карман.
– Ну, что вы, господин Людовик…
– Людвиг, – поправил его барон.
– Да, Людвиг… Извините. Перепутал, от избытка чувств… Что вы, господин, Людвиг. Это было лишним. А-а-апчхи.. Извините. Я и без того, завсегда рад помочь хорошим людям. А-а-апчхи… Но, если вы так настаиваете. К тому же – чтобы вас не обидеть… Я возьму эти деньги. А-а-апчхи… В смысле, наш музей с благодарностью примет от вас это пожертвование.
– Вот и замечательно, – похлопал его по плечу барон. – Я рад, что мы с вами друг друга поняли. А теперь поспешите. Мне кажется, вы уже изрядно простудились. Попейте горячего чая с мёдом и с малиной. Говорят – это очень помогает. И извинитесь от моего имени перед этой старушкой. Пусть не держит на меня зла…
– Всенепременно, – пообещал Геннадий Иванович и поспешил в музей. – Будьте уверены. Всё сделаю в лучшем виде.
А сам подумал – сейчас, разбежался, что мне жить что ли надоело… Уж лучше к быкам на корриду в красных труселях, чем к этой карге на поклон. С быками, остаться целым и невредимым шансов намного больше. А при одном только упоминании об иностранце, она из меня отбивную сделает, и отдаст на съедение своему коту. Нет уж… Обойдёмся без извинений.
Чтобы укрыться от непогоды, барон с близнецами направились к автомобилю. Людвиг нащупал в кармане брелок с ключами, нажал на кнопку и двери разблокировались. Дав указание Жану и Жаку сесть в салон, чтобы лишний раз обращать на себя внимание преследователей, которые до сих пор не вышли из музея, он посмотрел на волков. Для проводников в автомобиле места были не предусмотрены, а оставлять их на улице – это всё равно, что размахивать перед недругами белым флагом. Нужно было перебазироваться на другое место. Скрыться от посторонних глаз и там уже дождаться появления Гертруды. Кстати – он посмотрел на часы – неплохо было бы ей уже и объявиться…
Людвиг включил зажигание, и спустя пару минут, когда двигатель прогрелся, плавно съехал с парковки и повел автомобиль вдоль набережной. Проехав несколько сотен метров, он обнаружил, что главная дорога поворачивает налево, по направлению к центру провинциального городка. Но ему туда ехать не было никакой надобности. Нужно было остановиться в каком-нибудь неприметном месте, чтобы связаться с Гертрудой и выяснить, куда за ней подъехать. Он не стал поворачивать, а поехал прямо – по немноголюдной улочке с одноэтажными домиками огороженными дощатыми заборами. Проехав её до кона, он не нашел подходящего места для парковки, свернул в сторону на разбитую грунтовую дорогу и поехал по направлению к реке. Среди полуразрушенных производственных зданий, барон приметил пустырь у заброшенной старой фабрики. Вот там-то он и остановил автомобиль. По всем условиям, это место его устраивало.
Вряд ли, кому-нибудь взбредёт в голову в непогожий осенний день сюда отправиться на прогулку. Унылый вид производственных построек не способствует поднятию настроения. Даже бездомным бродягам здесь было нечем поживиться. Всё что могло иметь хоть какую-нибудь ценность, отсюда было растащено много лет назад.
Не заглушая двигателя, чтобы не остужать салон, Людвиг отстегнул ремень безопасности и посмотрел в зеркало заднего вида. Жан и Жак откинулись на сиденье и дремали. Ребята изрядно вымотались за долгий день, и оказавшись в уютном тепле, погрузились в приятную истому и отключились. Но Людвигу было не до сна. Помимо того, чтобы наладить связь с Гертрудой, у него оставалось ещё одно незаконченное дело. Он вышел на продуваемый со всех сторон пустырь, и осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы не потревожить спящих мальчиков.
Сопровождавшие машину волки, остановились неподалеку, и устроили себе лежбище под густыми плетями могучей ивы. Заметив вышедшего барона, они навострили уши и поднялись. Он подал им знак, чтобы те не беспокоились. Рольф и Ральф потоптались немного, внимательно принюхиваясь к холодному воздуху, гонимому с реки, но затем, убедившись, что никаких указаний не последует, снова улеглись. Свернулись калачиками, но при этом, о сне даже не помышляли. Они продолжали нести караульную службу и наблюдали за машиной, обеспечивая покой и безопасность своих друзей.
Барон завернул за автомобиль и неспешным шагом направился в сторону берега реки. Через пару сотен шагов он остановился. Огляделся по сторонам. Убедился, что за ним никто не наблюдает. Запрокинул голову к небу и расправил руки. Он издал несколько странных горловых звуков, похожих на птичий клекот. Подождал немного… И повторил эти странные звуки снова. А затем, услышал в закатном небе ответный позывной…
Среди серых туч промелькнул силуэт и описал над бароном широкий круг. А затем, начал плавно снижаться по спирали. Чем ниже он опускался, тем чётче становились его очертания, напоминающие по форме усечённый мальтийский крест. Широкие крылья с растопыренными перьями, подобными лезвиям ножей, крепкая шея с изогнутым острым клювом, и разветвленный хвост. Небывалых размеров птица спикировала вниз и приземлилась перед бароном. Людвиг почти услышал, как мощные лапы взрыхлили речную гальку, но этого не произошло. Орёл-гарпия был проводником, а потому, не имел плотного тела. Он завершил приземление, похлопав размашистыми крыльями, а затем сложил их и замер в царственной осанке.
– Приветствую тебя, мой друг, – барон раскинул руки, изобразив объятия. – Признаюсь, мне тебя не хватало.
– И я приветствую тебя, Людвиг, – ответил Рудра. – Я тоже, по тебе скучал.
– Хочу поблагодарить тебя за помощь, – это был один из тех редких случаев, когда барон не скупился на признание чужих заслуг. – Ты был прав. Мы нашли её. Она работает здесь в городском музее.
– Рад, что смог оказаться вам полезным. Хотя, не скрою, раздобыть сведения о Бабе Яге, даже в Навилэнде оказалось не так-то просто. Времена изменились. Ходоки между мирами, стали забредать к ней всё реже, и в обращении за помощью отпала надобность. Люди из деревень переселились в города. Стали практичнее и перестали верить в сказки. Дети сами теперь не ходят в лес. Не собирают ни грибов, ни ягод. Больше сидят по домам и играют в компьютерные игры. Вот Яге и пришлось на время сменить специализацию. Здесь она нашла себе хоть какое-то применение. А про Веретено Судьбы, это правда? Оно действительно у неё? Или, точнее уже у вас. Раз ты меня благодаришь…
– Да. Всё верно… Веретено Судьбы существует. Нам удалось его добыть. Сейчас оно у Гертруды. Она должна была уже появиться или хотя бы дать о себе знать. Но, раз этого не случилось, полагаю, что что-то пошло не так. Это меня начинает беспокоить.
– Думаешь, её могли перехватить? – Рудра отклонил корпус назад, покрутил головой, поочерёдно – то правым, то левым глазом рассматривая барона.
– Это вряд ли, – задумчиво ответил Людвиг. – Те, кто могли ей помешать, остались с Бабой Ягой в музее. Если бы им удалось отобрать у Гертруды Веретено, старуха так сильно не сокрушалась бы…
– Возможно ты прав, – согласился орёл. – Тогда нужно искать другую причину её отсутствия.
– Придётся, – погрузившись в раздумья, барон погладил подбородок. – Только есть одна загвоздка – на поиски причины её исчезновения потребуется время… А у меня его, почти что нет. Орден ждёт от нас скорейших результатов. Сегодня, мы должны отчитаться перед монсеньором об удачно выполненной операции. А через три дня доставить могущественный артефакт в Магистрату.
Рудра следил за бароном, и видел, что тот не на шутку озабочен. За долгие годы, он хорошо изучил его характер, и мог безошибочно определить в каком тот настроении. Рудра знал, что барон перед тем, как что-нибудь сделать, тщательно взвешивает всевозможные варианты и продумывает каждый шаг. А когда принимает решение действовать – просчитывает ситуацию на несколько ходов вперёд. Судя по беспокойству, сейчас ему не хватало сведений – для того, чтобы не ошибиться, нельзя оставлять незаполненными пробелы. Он нуждался в услуге. Но его аристократическая гордость, не позволяла ему обратиться за помощью напрямую. Именно это качество Людвига, всегда так нравилось Рудре, и он ценил его за то, что барон никогда не перекладывал свою тяжёлую ношу на сильные крылья орла – и никогда не пытался его использовать.
– Здесь ты прав. Мы не можем нарушить обязательств перед Орденом, – Рудра подёрнул плечами и расправил сложенные крылья. – Если у нас осталось мало времени, значит нужно поспешить. Полагаю – ты знаешь, что нужно делать… А я, в свою очередь, готов тебе в этом помочь. Вижу, тебе не с руки меня просить… Но, тем не менее, у тебя ко мне есть просьба… Иначе, ты бы меня не вызвал. Что ты хочешь мне поручить? Выкладывай…
– Хорошо, мой друг. Я рад, что ты готов помочь. Надеюсь, то, о чём я попрошу, не будет для тебя слишком сложным. В нашем Мире, я сам разберусь со своими проблемами. Но для полной ясности мне необходимо знать, что замышляют наши противники, на той стороне реальности, в Навилэнде.
– Ты думаешь, что они попытаются что-то предпринять на другой стороне?
– Уверен, – сказал барон тоном, лишенным каких-либо сомнений. – Рано или поздно, но им придётся это сделать. У меня есть подозрения, что Гертруде в целях самозащиты, пришлось воспользоваться порталом, и перейти в другое измерение. Если мои догадки подтвердятся – то, они непременно отправятся туда её искать. Но мы должны их опередить. И нужно найти Гертруду раньше них, во что бы то ни стало.
– Может быть, ты и прав, – согласился с его доводами орёл-гарпия. – Если это так – то, на их месте, я так бы и поступил. Первое место, куда они могут отправиться, это избушка Бабы Яги. Я слетаю туда и всё разведаю. А когда что-либо узнаю, сразу дам тебе знать. И тогда, ты сумеешь опередить их и найти Гертруду. А пока, не спеши докладывать в Орден о случившемся. Занимайся своими делами и жди хороших новостей.
Избушка на курьих ножках.
– Они поди считают, что нас перехитрили. Обставили всё чин-чинарем, и теперь Веретено Судьбы у них в кармане, – возмутилась Аристарховна, потрясая костлявым кулаком. – Рано радуются… Они видать, ещё не поняли, с кем связались…
– Ну они-то ладно… Злодей, они и в Африке, злодеи. – сказала Надежда. – От таких всего можно ожидать. Но, как им удалось склонить на свою сторону директора вашего музея? Мне до сих пор не понятно, почему он вас не поддержал. Он, что – с ними заодно?
– Наш директор? – озадачилась бабуля. – Вадим Анатолич? А причём тут он? И с чего вы взяли, что он с ними заодно?
– Какой Вадим Анатольевич? – не поняла Надежда. – Я имею ввиду Геннадия Ивановича. Это же он спустил всё на тормозах и позволил им беспрепятственно уйти…
– А-а-а, вы про этого пройдоху, – догадалась старуха и смачно сплюнула. – Этот прыщ, с нашим директором и рядом не стоял. Был бы здесь Вадим Анатольевич, он бы не допустил такого разгильдяйства. Живо вывел бы этих проходимцев на чистую воду.
– А кто такой, тогда этот Геннадий Иванович? – уточнила Анна.
– Иваныч, это его заместитель по хозчасти, – пояснила нам Аристарховна. – Одним словом – завхоз. Непутёвый и зело корыстолюбивый человек. Пускает всем пыль в глаза – делает вид, что он тут пуп земли. А сам, только и делает – что тащит всё, что плохо лежит. Ох, и ушлый жучара, я вам доложу… Считает, что никто ничего не замечает, и никогда его не поймает. Но это всё, до поры до времени… Отольются ещё ему кошкины слёзы.
– А почему он тогда распорядился здесь сам. Ведь вы же сказали, что послали кого-то за директором? – возмутилась Ляля.
– Ну, судя по всему – потому, что Настёна не застала его на месте. Чего с неё возьмёшь… Переволновалась девка. Вот и обратилась, дурёха, к первому мужику, что подвернулся ей навстречу. А тот и рад, представившемуся случаю. Хитёр бобёр. Своего никогда не упустит. Договорился поди с чужестранцем, замять всё за жирненькие отступные. Подумаешь – какое-то там веретено. От старухи не убудет. Уболтаю её, мол, как-нибудь… А себе на карман барыш. И всё шито-крыто…
– С ним всё понятно. Припрём его к стенке. Не открутится, – решительно заявила Анна. – Но сейчас нельзя терять время. Нужно скорее пускаться в погоню за воровкой.
– А ты знаешь, где её искать? – озадачила её Аристарховна. – Вот – то-то и оно… Здесь, мы точно ничего не выясним. Стало быть, нам надобно отправляться на поиски Веретена на ту сторону, чтобы выяснить, куда переместилась эта самозванка. А уж потом и идти по её следу.
– И как же мы это выясним? – спросила я. – Вернёмся на то же самое место, откуда она сбежала и точно так же откроем портал, и пустимся за ней в погоню?
Аристарховна посмотрела на меня с интересом, как будто только что увидела говорящего муравья.
– Смелая девочка, – произнесла она с иронией. – Да только, наивная и не в меру самонадеянная. Поступать так, как ты предлагаешь – очень рискованно. Никто не знает, что там за место, и насколько там может быть опасно. Пока не выясним, незачем туда соваться.
– Тогда, нам нужно немедленно это выяснить, – заявила Нина. – Наверняка, вы знаете, как это сделать.
– О, ещё одна умница, – умилилась старушка. – И где вы их только берёте?
– Нас не берут. Мы не какие-то там товары в магазине… – вступилась за Нину Геля. – И между прочим – мы начинающие волшебницы.
– Вижу… Вижу, что вы не из магазина, – отшутилась Аристарховна. – Хотя, до волшебниц, вам тоже ещё далековато. Чтобы стать волшебницами, нужно немало потрудиться. Так что, не стоит пока, задаваться раньше времени…
– Ну, а всё-таки… – вернулась к главному вопросу Анна. – С чего предлагаете начать?
– Как я уже сказала, для начала, надобно перебраться на ту сторону, – ответила ей старуха. – Но, не незнамо куда – а, ко мне в избушку. Там уже обстоятельно покумекаем, и всё решим. И если вы так решительно настроены – то, милости прошу. А ежели нет – то прямо на этом месте и распрощаемся. Ну так, как?..
Мы переглянулись и решили.
– Мы готовы, – ответила за всех Ляля. – Принято. Единогласно.
Аристарховна указала нам место не полу, которое находилось в центре зала, и попросила нас всех туда встать и придвинуться друг к дружке, как можно плотней. Стало немного тесно. Но она пообещала, что это ненадолго…
– Я же сказала, чтобы встали все. А ты чего, расселся? – обратилась она к Антрациту. – А-ну, живо давай сюда. Или ждёшь особого приглашения?
Зная суровый нрав старухи, кот не стал испытывать её терпения, и незамедлительно пристроился к нашей компании. Вениамин потеснился и смерил его оценивающим взглядом. Он прикинул в уме – а, не составит ли этот (как его там – Антрацит) ему конкуренцию? Считая себя самым ярким, единственным в своём роде и неповторимым – он не хотел, чтобы кто-то ещё претендовал на это место. К счастью, новый участник нашей группы оказался чересчур серьёзен. Он немного дичился и держался от нас особняком. Заметив это, Вениамин сразу успокоился, расправил усы и удовлетворённо замурчал.
Поначалу, мы все приняли Антрацита за обычного кота. И были уверены, что он не видит и не чует наших проводников. Но вскоре поняли, что это было опрометчивое суждение. Усевшись напротив Вениамина с Милицей, огромный чёрный котяра вздыбил шерсть и выпучил на них глаза. Он был явно взволнован и напряжён. Хотя соблюдал дистанцию и никого не провоцировал на драку. Полагаю, он вёл себя так потому – потому что не привык к разношёрстным и многолюдным компаниям. И ощущал себя среди незнакомой публики некомфортно и не знал, как себя вести.
Антрацит задрал голову и посмотрел на птиц. Марго с Анфисой почувствовали угрозу и украдкой переглянулись. На всякий случай они перебрались по нашим плечам на противоположный край. Угадав причину их беспокойства, кот опустил глаза и демонстративно отвернулся. Антрацит решил не шокировать их излишним вниманием, и дал понять, что как еда они его не интересуют. Ворона с совой с облегчением выдохнули и успокоились. По их мнению, кот с такой бандитской наружностью, таких, как они, мог поедать на завтрак пачками. И чем дальше они будут от него держаться, тем будут чувствовать себя более безопасно.
Что касается Марфы и Серпантины… – то, они к Антрациту отнеслись весьма спокойно. Черепаха мирно дремала в Нинином рюкзаке, и скорее всего даже не подозревала о том, что наши ряды пополнились новым участником. А змея примостилась на шее у Надежды, и взирала на все это с безмятежным спокойствием, – если не сказать, с равнодушием. В силу своей многоопытности и мудрости, её было трудно чем-нибудь удивить.
В общем, теперь мы все были в сборе и были готовы к перемещению. Аристарховна поднесла указательный палец к губам, дала нам понять, чтобы мы все умолкли и выглянула в коридор. Осмотрелась по сторонам – нет ли поблизости никого из посторонних… Убедилась, что всё нормально и вернулась обратно в зал.
Мы стояли по средине, сгрудившись как овечки в стаде. Старуха присоединилась к нам и очертила вокруг нас метлой границу. Потом, обрисовала такой же круг, над нашими головами. Обе окружности замерцали зеленовато-жёлтым цветом. От каждой из них, навстречу к противоположной устремились лучи. Ближе к центру они соединились… И слились в единое изумрудное сияние. Мы оказались внутри цилиндрической капсулы, отрезанными от внешнего мира энергетическими потоками.
Неожиданно я почувствовала, как пространство в капсуле уплотнилось. Нас хорошенько тряхнуло и все ощутили нарастающую вибрацию. Стало трудно дышать, по коже пробежала волна мурашек. Волосы наэлектризовались и распушились. Открытые участки кожи стало покалывать, и я испытала лёгкий зуд. Изумрудное свечение стенок стало усиливаться, и вскоре стало настолько ярким, что нам пришлось зажмурить глаза, чтобы не ослепнуть. А потом наша капсула заходила ходуном. Её так бросало из стороны в сторону, что я подумала, что началось землетрясение. Нас буквально оторвало от пола, и мы устремились ввысь. Раздался глухой хлопок, и мы вылетели из музея, как ракета. Я даже успела заметить, как наша капсула прошла сквозь стены. Удивительно, что мы при этом ничего не разрушили. Музей, как стоял, так и остался стоять на прежнем месте. Даже крышу не повредили… заметила я, когда мы погрузились в облака.
А затем всё померкло, и мы погрузились в темноту. Полёт стабилизировался, и капсула начала вращаться по часовой стрелке. Постепенно её обороты стали нарастать… Мы принялись вращаться быстрее. А затем, ещё быстрее. Потом, быстрее… Быстрее… быстрее… и ещё бырстрееееее…. Нас кидало от стенки к стенке, как в центрифуге. Мы летели в пространстве быстрее пули. Сквозь мерцающие изумрудным сиянием стенки, пытаться что-либо разглядеть не имело смысла. Мир – а может быть и Миры, которые были сейчас снаружи, слились в единое неразличимое месиво, и представлялись нам скопищем разных цветов и запахов. Мы не видели их, но догадывались об их существовании, по сверкающим вспышкам и сполохам шаровых молний.
Временами, мне казалось, что мы падаем в бесконечную пропасть. А потом, наоборот, стремительно набирали высоту, как реактивный истребитель. В общем, было здорово… Не важно, что при этом ничего не было видно. Но зато мы чувствовали себя, как на американских горках. При резких сменах курса наши наставницы истошно верещали… А мы с девчонками, напротив, хохотали и улюлюкали… Даже жалко, что наше путешествие оказалось таким непродолжительным. Не успели мы войти во вкус, как наш цилиндр прорезался сквозь облака и завис над лесной поляной…
Аристарховна что-то пробормотала себе под нос – видно, корректировала курс снижения капсулы, выбирая место для посадки. А затем ударила черенком метлы по невидимому полу. Напряжение в капсуле спало, а вместе с ним прекратился зуд и электрическое покалывание. Волосы перестали пушиться и обрели свой прежний вид. Сразу стало легче дышать, и мы заметили, как наш цилиндр начал плавно снижаться, пока не приземлились окончательно.
Как только дно капсулы коснулось земной тверди, её стенки вспыхнули ярко зелёным пламенем, и растворились в пространстве, напоминая о себе затухающими искрами. Ощутив свободу, мы тут же высыпали из стесняющего нас круга. Я сделала глубокий вдох, и от насыщенного лесного воздуха у меня чуть не закружилась голова. В этом дивном лесу пахло хвоей, грибами и влажной свежестью. Я буквально пила этот воздух и не могла им надышаться.
Сквозь высокие верхушки елей было заметно, что на лес опускались сумерки. Но пока было еще не так темно, и пользуясь случаем, я решила осмотреться. За всё время, это был мой третий визит в Навий Мир. И от каждого из них я испытывала разные ощущения. Вот и сейчас, оказавшись в дремучем лесу, я поймала себя на мысли, что не смотря на его дремучесть, мне совсем не страшно. Даже напротив, в окружении этих с высоченных сосен и исполинских елей, я почувствовала себя под их защитой. Словно они были готовы укрыть меня от любой опасности и если нужно, приютить под своими ветвями и проявить заботу.
Повернувшись ко всем остальным, я едва не обомлела от удивления. Пока я была погружена в свои мысли, они уже во всю делились впечатлениями об избушке. И я скажу вам – им было, что обсудить… Избушка-то оказалась не простой – а, настоящей избушкой на курьих ножках. Если вы думаете, что знаете, о чём идёт речь – то, вы глубоко заблуждаетесь. Вы судите по картинкам, которые видели в книжках. Ну, и что… Я тоже их видела. Так вот, заявляю вам прямо, что там они не такие – убогие, дряхлые и зловещие… А эта, наоборот – нарядная и красивая. Даже курьи ножки у неё совсем не страшные. Не избушка, а загородный шикарный дом, внушительных размеров. Если бы было можно, я и сама бы в таком жила. Сложена ладно – ну прямо, брёвнышко к брёвнышку. И все брёвна ровные – калиброванные… Отшлифованы гладко – нет ни единой трещинки. Окна вымыты до кристаллического блеска… Рамы выкрашены белой краской. Вокруг них резные наличники. На верхнем ярусе, огороженная перилами мансарда. И везде висят цветочницы с пестрыми разноцветными цветами. Крыша крыта керамической терракотовой черепицей. Все пластиночки на ней подогнаны – чешуйка к чешуйке. У крыльца и по краям крыши висят фонарики. Курьи ножки чистенькие, с розовой кожей, и аккуратным ухоженным педикюром. Только, разве что коготочки не покрашены красным лаком. И на мой взгляд это правильно – а то, был бы перебор…