000
ОтложитьЧитал
Тайна Матрёшки
– Ты уверен, что мы здесь, что-то найдём? – спросила Гертруда у Людвига, когда он остановил машину на парковочной площадке. – У нас не так много времени на поиски – а Орден требует результатов.
– Не беспокойся, – заверил её барон и сверил данные в навигаторе. – Рудра сказал – что если нам нужна Баба Яга, то искать её следует именно здесь. У меня нет причин, ему не верить.
И вот они здесь – перед бревенчатым комплексом музея ремесел и народного творчества. Чтобы сюда добраться, им пришлось преодолеть сотни верст на прокатном автомобиле. Музейный комплекс, объединяющий в себе несколько ладно срубленных теремов, располагался посреди живописного места – на берегу широкой реки, в центре тихого, доселе им не известного провинциального города. Барон и представить себе не мог – что где-то далеко, в неизвестной русской глубинке, он натолкнётся на такое чудо. Отправляясь сюда, Людвиг ожидал увидеть какое-нибудь ветхое здание, напоминающее сельский клуб. По крайней мере, так выглядело большинство краеведческих музеев, в небольших городах, в которых ему довелось побывать. А вместо этого – они подъехали к уникальному сооружению, являющему собой полноценный фрагмент древнерусского городища во всей своей красе. Со стройными, крепкими теремами, возвышающимися на ними дозорными башнями, дворовыми постройками и просторным крытым гульбищем. И во всём этом ощущался дух русской старины – от искусной резьбы на наличниках окошек, до вырубленных коньков на крышах, и подпираемых их фигуристых балясин. Оказавшись здесь, у барона сложилось приятное впечатление – что он окунулся в глубину веков – и попал на княжеское подворье или в усадьбу знатного боярина. На секунду он даже представил себе – как перед ним распахиваются двери, и на крылечко выходят красны девицы в широких сарафанах, и в кокошниках. Они с почтением отвешивают ему поясной поклон, и по исконной русской традиции, привечают дорогого заморского гостя хлебом солью…
Мечты – есть мечты. Но, сыт ими не будешь. Сейчас ему предстояло сосредоточиться на делах и выработать правильную стратегию по нахождению и изъятию артефакта.
– Чтобы ты знал, – сказала Гертруда и отстегнула ремень безопасности. – Сегодня утром я разговаривала монсеньором Жозефом. Он сказал – что мы должны предоставить ему нечто существенное в течение суток. Если в своём отчёте перед Магистратом он не сможет доложить о том, что мы напали на след – и выяснили, где находится артефакт – то, тогда, велика вероятность того, что Малый Совет отправит сюда своих специалистов. А ты понимаешь – что соглядатаи и конкуренты нам ни к чему.
– Они что, нам не доверяют? – усмехнулся барон с иронией. – Или думают, что у других, дело пойдёт быстрее?
Он посмотрел в зеркало заднего вида, на сидевших за их спинами близнецов – для того, чтобы убедиться, что они их не слышат. Жан и Жак прижались к окну и глазели на то, как на газоне резвятся волки. В их наушниках гремела музыка, и было заметно, что в данный момент до барона с Гертрудой им нет никакого дела. Ральф и Рольф, кувыркающиеся в палой листве, интересовали их намного больше. Может, оно и к лучшему – подумал барон. Соваться во внутренние дрязги, им пока рановато. Для начала -пусть, немного освоятся и пооботрутся – а если с них выйдет толк, – тогда уже, посмотрим…
– Наша преданность Ордену, ни у кого не вызывает сомнений, – Гертруда откинула солнцезащитный щиток, и глядя в зеркало, принялась поводить помаду. – Но тут затронут вопрос внутренней политики. В Малом Совете, очень болезненно отнеслись, к удачам монсеньора. В особенности, к тому, что на него обратил внимание сам Магистр – и теперь во всём ему покровительствует. Если мы справимся с порученным Магистратом заданием, то он учтёт заслуги Жозефа перед Орденом, и переведёт его в Верховный Совет. Если это произойдет – то, недоброжелатели монсеньора задушатся на своих орденских цепях от зависти. Они пойдут на всё, чтобы этого не допустить. Члены Малого Совета только и ждут того, чтобы монсеньор Жозеф, сделал неверный шаг или оступился. Любая его неудача, будет им только на руку.
– Поэтому, им нужен предлог, чтобы направить сюда своего человека. – сделал вывод из её слов, барон. – От этого Орден ничего не потеряет – за исключением дополнительных накладных расходов. Но зато, при этом удвоятся его шансы на успех.
– Ты очень проницателен, как всегда. Твоё чутьё, тебя не подводит, – улыбнулась ему Гертруда, но её улыбка выглядела натянутой. – Кто добудет Ордену артефакт – тот и получит заслуженную награду. А будет это Жозеф, или кто-то другой из Малого Совета… – Ордену это не принципиально. Главное – это цель. А цель, как у нас говорят – «оправдывает средства». Мы ведём с недоброжелателями гибридную войну. А на войне – все средства хороши.
– Ладно. Не стоит списывать нас со счетов раньше времени, – успокоил её барон, хотя ему тоже не нравилось, когда, кто-то лез в его дела. – Вот увидишь – сегодня мы найдём эту Бабу Ягу, и через неё, получим то, что нам требуется. Так что, пусть монсеньор Жозеф не переживает. Ему будет, о чём отчитаться перед Магистратом.
Он пощёлкал пальцами, чтобы привлечь внимание мальчиков.
– Так, снимаем наушники – и выходим из машины…
Когда они вышли, Рольф и Ральф уже были тут-как-тут. Оглянувшись по сторонам, и убедившись – что их никто не видит, мальчики потрепали проводников по холкам. Волкам это понравилось, и они завихляли задами от удовольствия
– Ну, хватит уже, – барон посмотрел на них укоризненно и осуждающе покачал головой. – Тоже мне… Матёрые волки – а, ведёте себя, как беспородные дворняги.
Хищникам не понравилось такое оскорбительное сравнение, и они недовольно зарычали. Но почувствовав на загривках ладони мальчиков, тут же успокоились. Им не нужно было объяснять, что барон – считался главным в этой стае. А потому, – его слово, как и слово вожака – это закон. И даже, если тебе это не нравится – ты будешь вынужден подчиниться и отнестись к нему с уважением. Потому что – таковы законы стаи. А Рольф и Ральф их свято чтили, поскольку были волками. Следовательно – то, что они подчинились и было самым главным аргументом, в том, – что они не дворняги… Как-то это всё сложно и чересчур заумно. Но их это не касается. Пусть над этим ломают головы другие умники. А их дело – получать чёткие распоряжения и неукоснительно их исполнять. Это даже удобно – от лишних мыслей, голова не пухнет.
– Сегодня вам предстоит закрепить свои навыки на практике, – сказал барон и по-отечески приобнял Жана и Жака. – Экскурсия по музею – это только для прикрытия. Смотрите по сторонам. Обращайте внимание на любую мелочь. Наша цель, распознать из сотрудников музея Бабу Ягу. И ели она попадётся вам на глаза – ведите себя естественно – но незамедлительно мне об этом сообщите. Или подайте знак, если я или Гертруда, будем рядом.
– Милорд, а у неё должны быть, какие-нибудь особые приметы? – поинтересовался у Людвига Жан.
– Или что-то такое особенное, что может нам подсказать, что это именно она, – дополнил его фразу Жак.
– А вот это, нам с вами и предстоит в скором времени выяснить, – ответил близнецам барон. – Если кто-то из вас, распознает её раньше остальных – пусть ничего не предпринимает. Мы сами с Гертрудой разберёмся, что дальше делать. Сами никуда не суйтесь. Иначе всё испортите.
Приобретя билеты в кассе, они прошли в музей. Кроме них посетителей в залах оказалось совсем немного. Возможно, это было вызвано тем, что в связи с окончанием сезона отпусков, основной поток туристов значительно сократился. И теперь, оживлённо и людно здесь будет лишь к началу следующего лета. Если не считать нескольких праздничных дней и выходных.
Экспозиционные залы музея были распределены по секторам. Каждый зал представляет собой площадку с экспонатами, посвящёнными определённому виду творчества, и связанных с ним ремесел. В соответствии с ними, на стендах были представлены инструменты и специальное оборудование. И конечно – изделия, которые были сделаны при помощи этих инструментов. В общем, для ребятишек, таких как Жан и Жак – ничего особенного. Музей – как музей. Они видали и поинтересней… Но, очень скоро это обманчивое представление сменилось на неподдельное любопытство. А вызвано оно было тем, что помимо представленных здесь экспонатов, можно было вживую увидеть, как настоящие мастера творят рукотворные чудеса, и прямо в залах музея, демонстрируют свои умения. Им удалось сохранить секреты древних умений и технологий, и донести их до наших времён. И как оказалось – тут было чему удивиться… а, при желании – даже, и поучиться.
Пока Людвиг с Гертрудой беседовали со смотрительницей музея и слушали её наставления о том, в какой последовательности лучше осмотреть музей – Жан и Жак, оставили их позади, и направились в зал, посвященный искусству плетения из лозы.
В самом центе зала, за широким столом сидела женщина-мастерица. Благодаря своему наряду – льняной рубахе с цветастой вышивкой и расшитой бисером жилетки – она смотрелась среди поделок очень уместно и колоритно. Всё пространство вокруг неё было буквально заставлено разнообразными изделиями, сплетёнными из лыка и лозы. И чего тут только не было – лапти, высокие и причудливые картузы с козырьками, корзины, лукошки различных размеров и форм – круглые, продолговатые, вытянутые, пузатые… – даже была корзина с широким ободком, похожая на перевёрнутую шляпу. Рядом с искусницей стоял плетёный короб с откидной крышкой, в котором, с её слов – в старину хранили хлеб и прочую выпечку – баранки, бублики, пироги и сдобные булочки с маком и марципаном. А самым большим из изделий, оказалась высокая корзина, похожая на ведро, из которой торчали длинные ивовые прутья. Женщина с деловитым видом доставала их и сосредоточено резала острым ножом на равные прутки, делая заготовки для будущих изделий.
– Ты что-нибудь в ней заметил, из того, о чём говорил барон? – спросил Жак у брата.
Тот внимательно всмотрелся в женщину и отрицательно замотал головой. Чтобы убедиться в том, что он ничего не упустил – он вопросительно посмотрел на Ральфа – тот перекинулся взглядом с Рольфом – после чего выяснилось, что проводники были того же мнения – в этом зале Бабой Ягой даже и не пахло.
Тогда ребята направились дальше по узкому бревенчатому коридору, и перешли в следующий зал.
– Вот это, я понимаю, – Жан ткнул локтем брата и выразил восхищение. – Ты только посмотри вокруг – ну прямо, как живые…
– Ага, – согласился с ним Жак. – Вот, у кого золотые руки…
По сравнению, с предыдущим – этот зал был посвящён искусству резьбы по дереву. И нужно признать, что ребятам он понравился гораздо больше. Столы и полки буквально ломились от разнообразных резных фигурок, которые выглядели как живые, благодаря кропотливой работе мастера. Умелый резчик, так ловко орудовал стамеской и резцами – что, наблюдая за его работой мальчики позабыли обо всём на свете. Глядя на то, как он из неодушевлённой заготовки вырезает фигурку орла – они невольно ощутили себя соучастниками создателя. А когда из-под его резца, отвалился последний завиток кучерявой стружки, Жан и Жак обомлели – они не могли поверить своим глазам. Из рук мастера, на них смотрела гордая птица, с широко расправленными крыльями. А когда он собрался очистить её от древесной пыли, им показалось, что орёл сейчас оживёт, захлопает крыльями и взлетит… Выпорхнет в окно, и поднимется ввысь на встречу облакам. А затем, устремится на волю в поисках своих собратьев.
И такое ощущение относилось не к нему оному. Другие фигурки тоже выглядели не менее совершенными. Жан и Жак не успевали сосредоточить взгляд ни на одной из них. Потому, как он тут же – с первой переходил на вторую. И скользил уже по четвёртой, минуя третью… И так, словно загнанный заяц, скакал в лабиринте искусно вырезанных поделок – и гонимый мальчишеским любопытством, петлял между ними и не мог никак остановиться.
– Смотри, – указал Жак на мастера, который отложил орла в сторону и потянулся за новой заготовкой. – Вот, к примеру – взял он брусок. С виду – обычная деревяшка. Крутит его – так и сяк… присматривается, примеряется. Как ты думаешь, что он задумал из неё сделать?
– Что задумал? – Жан попытался себе представить. – Что задумал… Откуда мне знать, что ему в голову взбредёт?
– А, по-моему – это будет солдатик.
– Как ты узнал?
– А у него, на деревяшке нарисованы контуром линии. Точно тебе говорю – солдатик.
– А если, нет, – засомневался Жан.
– А если, да, – настаивал на своём Жак.
– Давай, поспорим.
– Давай.
– А, на что?
Жак прикинул в уме и предложил:
– Да, хотя бы на то, кто проспорит, тот до конца поездки, в номере будет застилать кровати.
– Идет, – согласился Жан. – По рукам.
– По рукам, – самодовольно усмехнулся Жак. – А теперь, пойдём к нему и спросим…
Они подошли поближе и робко поздоровались. Мастер – ещё молодой парень, лет так примерно, двадцати пяти, в национальной косоворотке – отложил заготовку, пригладил пятернёй непокорный чуб, и приветливо улыбнулся.
– И вам, здравия, добры молодцы, – ребятам понравилось его обращение, так их никто ещё не называл. – Что, резьбой по дереву интересуетесь?
– Да, – ответил Жак. – Скажите, пожалуйста, а что вы будете делать из этого кусочка дерева. Мы с братом, заключили пари. И нам интересно, кто из нас, угадает правильно.
– Интересно-интересно… – парня позабавил серьёзный настрой Жака, особенно – интонация – то, как это было сказано. – И какие, в связи с этим, у вас появились идеи?
– Я сказал, что это будет, солдатик, – ответил Жак, и указал на угадываемые контуры на заготовке.
– А ты, как думаешь? – обратился мастер к Жану.
– А я, не знаю, – честно признался Жан. – Но, уж – точно, не солдатик.
– В таком случае, ребятки, у вас ничья, – рассудил их парень и разложил перед ними семь липовых брусков разного размера. Самый большой – сантиметров тридцать в высоту. Остальные, пропорционально поменьше. Они были расположены в порядке убывания. – Это будет, не солдатик – и не «я не знаю», – он стряхнул с листа бумаги стружку и положил перед ними рабочий эскиз. – Из этих заготовок я сделаю матрёшку.
– Наверное, вы хотели сказать «матрёшки» – а не «матрёшку»! – поправил его Жан, показывая на несколько изображений на рисунке. – Их же тут нарисовано, семь. Или вы из семи нарисованных, будете делать, только одну?
– Да, ребятки… – мастер посмотрел на них с сочувствием. – Куда катится этот мир. Вы что, не видели никогда матрёшек?
– Нет, не видели, – признался Жак. – Ну и что. Что в этом такого?
– Что такого, – парень даже немного расстроился. – Да, в этой забавной игрушке, сокрыта вся непостижимая суть природы человека. Надо же. Куда только смотрят ваши родители? Матрёшка – это же, наше всё. Основа всех основ, так сказать…
– У нас нет родителей, – спокойно заявил ему Жан. Но, прозвучало это как-то буднично и обыденно. Без укора и без грусти в голосе.
– Так вы, что, детдомовские? – уже более серьёзным тоном, поинтересовался мастер.
Ребята переглянулись. Им было не знакомо это слово. Они посмотрели на Рольфа и Ральфа. Те в ответ замотали мордами. Подобного изречения они тоже, никогда на слышали.
– У нас есть опекун, – сообщил Жак молодому мастеру. – И он о нас заботится. Благодаря его великодушию и щедрости, мы живем в достатке и ни в чём не испытываем нужды.
– Лучше, расскажите нам, про матрёшку, – Жан не любил обсуждать свою жизнь с незнакомыми людьми, и поэтому решил поскорее сменить тему. – Если это так важно, как вы говорите – то, чего же в ней такого особенного?
– Ну хорошо, – согласился парень. – Так уж и быть – если вам это и вправду интересно – тогда смотрите и вникайте…
Он достал с верхней полки пузатую лакированную фигурку с расписными узорами и личиком улыбчивой краснощёкой девицы. Неожиданно, к удивлению близнецов – парень с натугой отвернул верхний край, и разъединил её на две половинки. Они внимательно следили за его движениями, словно за пассами фокусника на ярморочной площади. Только вместо кроличьих ушей, торчащих из волшебного цилиндра – внутри нижней половинки матрёшки оказалась ещё одна фигура – точно такой же румяной девицы в завязанном платке. Мастер вынул её и проделал с ней то же самое. Таким образом, он раскрывал и выставлял на стол в ряд остальные пустотелые фигурки. Так, в конечном итоге их и оказалось – семь – как и лежащих на его верстаке заготовок. Мастер взял в руки самую маленькую (она была последней) и протянул её близнецам.
– Матрешка – это наглядный пример, как устроена природа человека, – пояснил он, указывая на выставленных в ряд матрёшек. – Эта, самая маленькая – символизирует наше плотное физическое тело в мире Яви. Она, красного цвета и связана с Истоком – центром, от которого всё начинается. Исток – он, как начало большой реки. С него всё начинается. И именно он позволяет нам черпать силы от Земли. Это то тело, каким мы привыкли себя ощущать в природе.
Затем, он указал на следующую матрёшку, которая была побольше.
– Эта, оранжевая – символизирует Жарье тело. От слова «жар» – окружающий нас огонь. Это тело несколько больше, чем физическое. И привычным зрением, его уже не увидеть. Жарье тело связано с Зародом и наполняет человека природной силой и энергией Огня. От него зависит наше самочувствие и здоровье.
Мастер указал на следующую и пояснил:
– Эта жёлтая – характеризует Навье тело. Чтобы вам было понятно – от слова Навь, происходит слово – космонавт. По-другому, его можно назвать, Звёздным телом. Оно – ещё больше предыдущего. И символизирует наши чувства, эмоции, желания.
Затем он взял следующую.
– Эта матрёшка – символизирует Клубье тело. Похоже на слово «клубок». Ну, вы, наверное, знаете – это такой шарик из шерстяных ниток. Бабушки вяжут из них свитера, шарфики, варежки, носочки… Так вот, цвет у этой оболочки – зелёный. Она отвечает за наши мысли и нашу память. От неё зависит наше здравомыслие и то, насколько развита наша интуиция.
За зелёной матрешкой стояла кукла ещё побольше.
– Голубая – это Причинное тело человека. В этом теле формируется его судьба. От него зависит всё, что будет происходить с человеком в процессе его жизненного пути. Где и при каких обстоятельствах, он должен будет родиться – кем станет в дальнейшем, когда вырастет – и что ему будет уготовано его судьбой – везенье во всём или суровые испытания.
Он указал на следующую.
– Эта, синяя – олицетворяет тело Сознания. Оно состоит из чистейшей и идеальной энергии. Синяя оболочка взаимосвязана с Душей. Она указывает ей пути к познанию законов Вселенной.
Он рассказывал, а мальчики слушали и вникали. Даже волки отнеслись к его рассказу с интересом. В силу того, что их родиной был Навий Мир, многое из того, о чем говорил мастер им было знакомо. Но, вот так – наглядно и доступно уместить сокровенную тайну мироздания в семь деревянных кукол… это было действительно – очень тонко и очень мудро.
– Наконец-то мы и дошли, до последней матрёшки. И как вы видите – она самая большая. Её цвет фиолетовый и она связана с высшим проявлением всего живущего – с его Духом. Во всех религиях мира, её называют Богом. И если, первая – самая маленькая, была связана с Истоком – то эта – самая большая, связана с Родником. Именно в ней и находятся все матрёшки. Она питает их, и распределяет между ними все энергии. Вот вам – и матрёшка… – мастер принялся раскрывать и укладывать куколок обратно, одну в одну. – Понятно теперь, ребята, какую великую тайну скрывает в себе эта незатейливая игрушка?
– Понятно, – ответили они почти хором.
– Вот, то-то и оно…
– Спасибо вам, – сказал Жан. – Было очень познавательно.
Они попрощались с мастером, и поспешили дальше. История про матрёшку оказалась весьма познавательной, но она не привело их к цели. Время шло, а задача ещё так и оставалась не выполненной. Безусловно, раз они здесь то, барон и Гертруда все равно, во что бы то ни было добьются своего. Но было бы здорово, если бы Жану и Жаку повезло, и они бы нашли Бабу Ягу первыми. Они не теряли надежды и возобновили поиски. Им очень хотелось порадовать барона.
Мастер-класс
– Так, заходим, девочки… заходим… – Анна придержала дверь и пропустила нас вперёд. – Ненужно толпиться перед кассой. Встаньте пока, здесь в сторонке.
Мы с девчонками отошли, куда нам было указано и стали ждать в то время, как Анна пошла покупать билеты.
– Будьте добры. Три взрослых, и три детских, – сказала она, доставая из сумочки пластиковую карту.
– Хорошо, что на нас не нужно тратиться на билеты, – усмехнулся Вениамин. – А то, представляю себе глаза кассирши, когда бы она услышала: «Три взрослых, три детских, два птичьих, два на кота и лису и ещё один для змеи. А для них, кстати – предусмотрены льготные тарифы»?
– Уф… Вениамин… К чему, эти пустые разговоры? – запыхтела на него Анфиса, тараща глаза и вращая головой. – Уф… Уф… Не надоело тебе ещё изображать из себя Арлекина? У девочек впереди познавательная экскурсия – а ты, как всегда – всё превращаешь в балаган.
Она вспорхнула с перил и пересела к Ляле на плечо. Правда вскоре об этом пожалела. Так, как убедилась, что выбор нового места оказался не совсем удачным. Отправляясь в музей, к своему новому плащу Ляля решила надеть супермодную широкополую шляпу с атласной лентой и длинным фазаньим пером – которая теперь под своим навесом, полностью скрывала от наших глаз Анфису. И бедняжке для того, чтобы общаться с нами, приходилось подстраиваться под Лялю – приседать, выворачивать шею и балансировать в нелепых позах, чтобы ненароком не задеть её широкополый головной убор. При всей своей чопорности и важности, Анфиса в данный момент выглядела так комично – как перекормленный воробей, который влетел под навес чтобы укрыться от непогоды. Нас всех это жутко забавляло, но мы стойко держались и не подавали виду.
– Что приуныли, девочки. Выше нос… —сказала Анна, когда вернулась из кассы, демонстративно помахивая перед нами веером из билетов. – Вот увидите, вам здесь так понравится… Обещаю. Помню, как, несколько лет назад я сама побывала здесь в первый раз. Незабываемые впечатления – скажу я вам. Где еще, в наше время, вам доведётся увидеть в одном месте столько различных ремёсел, о которых знали и помнили только ваши дедушки и бабушки.
По большому счёту, мы с девочками, не имели ничего против ремёсел и всякого там, народного творчества. И Анна, наверняка была права – когда заявляла о том, что здесь якобы есть, на что посмотреть. Но если честно – мы немного устали с дороги и нас изрядно укачало. Трястись в служебном микроавтобусе несколько часов по междугородней магистрали, а затем, по ухабистым дорогам – да ещё в компании с неугомонным зверинцем – это, скажу я вам – то ещё испытание. Одного здоровья и нервов, тут будет недостаточно. Неплохо бы к ним ещё иметь в комплекте, иммунитет к искромётному юмору, как у Царевны Несмеяны – и натренированный вестибулярный аппарат, как у космонавта Гагарина. С таким багажом – можно было бы хоть на Луну… Но, увы – это не про нас.
– Ну-с… с чего начнём? – спросила Надежда, в предвкушении потирая руки после того, как мы миновали контролера.
– Предлагаю, подняться наверх и начать с верхнего этажа, – ответила Анна (ей было видней), поскольку она здесь уже всё знала. – На общий порядок экскурсии, это никак не повлияет. Зато, если кто-то из девочек, захочет пройти мастер-класс по гончарному ремеслу, или ещё какому-нибудь искусству – они смогут это сделать со свежими силами. А то, потом находятся, устанут и им будет не до этого.
– Принимается, – поддержали её Надежда и Ляля.
Нас особо не спрашивали – потому, мы не возражали. И мы все вместе отправились наверх, по узкой деревянной лестнице.
– Какое варварство, – раздался сверху возмущённый возглас Милицы.
Она шла впереди. И когда мы поднялись за ней следом, то увидели, что её так расстроило. На боковой стене лестничного пролёта, висела распятая волчья шкура с головой, с пустыми стеклянными глазами и оскалившейся мордой.
– Брр… – Вениамин поморщился и вздыбил шерсть. – И куда только смотрит этот ихний Гринпис. А ничего, что здесь бывают дети? Так, девочки – если среди вас есть слабонервные – то не смотрите? Нашатыря у меня с собою, нет.
– Вот и я о том же, – пожаловалась ему лиса. – Какая жестокость. Ну, никакого сочувствия и сострадания.
– Будь моя воля, – прошептал ей на ухо кот. – Я бы взял, всех этих таксидермистов, посадил бы их в клетки в зоопарках, вместе с бедными зверями. И держал там, до тех пор, пока бы они, не осознали, что животные ничем не хуже их самих. А зачастую, даже намного благороднее и благоразумнее.
– Это, как я понимаю, и есть та самая гончарная мастерская… – сказала Ляля, когда мы вошли в небольшое уютное помещение.
– Здравствуйте, – нам приветливо улыбнулась молодая девушка с толстой русой косой и в национальной рубахе, расшитой крупными цветами. – Вы не ошиблись. Это зал гончарного ремесла. Всё что вы видите здесь, сделано нашими руками, и руками наших гостей. Если, кто-то из вас, хочет попробовать – не стесняйтесь. Садитесь сюда, за гончарный круг. И я проведу для вас мастер-класс.
– Ну, девочки… – обратилась к нам Анна. – Кто-нибудь из вас желает попробовать?
Все, почему-то сразу посмотрели на меня. Я сделала шаг назад и отрицательно замотала головой. Это не потому, что я не решительная или я стесняюсь. Нет. На самом деле я люблю рисовать и мне нравится лепить фигурки из пластилина. Но вот, глина… Может, оно конечно и интересно. Но это – не моё.
– А ты, Нина? – спросила Надежда.
Нина поправила очки, обхватила рюкзак с Марфой и тоже отказалась.
– А я, попробую, – бойко согласилась Геля. – Не знаю, как всем, а мне лично, интересно. И в конце концов, что зря я пёрлась в такую даль… А так, хоть будет потом, что вспомнить.
И она уверенно направилась к девушке. Та показала ей, куда присесть, и сама пристроилась рядом с ней на табурете.
– Хорошо, девочка, – подбодрила она её и стала готовить всё необходимое. – Как тебя зовут?
– Геля.
– А меня, Слава, – представилась она. – Теперь мы знакомы. Так что, ты меня можешь не стесняться. Будем общаться с тобой на равных.
– Хорошо, – сказала Геля. – Я и не стесняюсь.
– Вот и славно, – она рассмеялась. – Видишь, как забавно получилось. Слава сказала «славно».
После этих слов Гелино напряжение совсем исчезло, и она увлеченно сосредоточилась на процессе. Она с любопытством смотрела на вращающийся перед ней гончарный круг. Тем временем, Слава со знанием дела, отломила от большого комка глины, кусок поменьше и протянула его Геле. А затем, показала, как его размять и предложила окунуть, в стоящую рядом ванночку с водой.
– А теперь, положим его на круг, – сказала она.
Геля поднесла комок к центру диска. Но тот, выскользнул у неё из рук и жирным шлепком, прилепился к вращающейся поверхности. Она не успела ещё понять, как это произошло, как он закрутился и завертелся… А потом, перекосился на бок и начал оплывать, до тех пор – пока центробежная сила не разорвала его на части – и не разметала кусочки мокрой глины в разные стороны.
Нас обдало волной серых брызг, и я увидела, что все, кто стоял поблизости оказались с головы до ног в крошках мокрой глины и грязевых подтёках. Не избежали этой участи и Слава с Гелей. Белая праздничная рубаха девушки и Гелина чёрная толстовка, стали похожи на робы маляров из строительной бригады. Но никто из нас не проронил ни слова. Даже Ляля, чьей шляпе был нанесен урон, молча вынула из сумочки носовой платок – послюнявила его кончик – и словно, ничего особенного не случилось – промокнула белёсые капельки на своём лице – и как ни в чём не бывало, продолжила наблюдать за процессом.
– Вот тебе, бабушка и Юрьев день, – осуждающе сказала Марго, и покачала головой. – Ну, как же ты, девонька, так не осторожно…
– Да, уж, – высказался Вениамин. – Это тебе, не куличики, в песочнице лепить. Тут нужна особая ловкость и сноровка.
– Много ты понимаешь. Уф… – фыркнула Анфиса. – А-то ты не знаешь, что не у каждого сразу что-то получается. Ведь, не даром же говорят – что первый блин, комом.
– Вот-вот, – прыснула в лапу Милица. – Ты, как всегда, Анфиска. – прямо в точку. Да, блиночек-то у Гели получился – то, что надо.
– Да, хватит вам, ужшше, – прошипела Серпантина. – Не смущщщайте девочку. Сейчасссс, у нее вссссе получится.
Только Марфа никак не отреагировала на случившееся. Своё мнение, черепаха решила оставить при себе. Высунув красноухую голову из расстёгнутого рюкзака, она с безмятежностью буддийского монаха, созерцала происходящее. В то время, как взгляд из -под её полуприкрытых век, оставался с нами здесь – её сознание было запредельно далеко, за мириады световых лет отсюда – оно степенно покачивалось на волнах Океана Вечности и наблюдало за рождением сверхновых звёзд.
– Ничего страшного. Не расстраивайся, – Слава взяла лежавшую поблизости махровую салфетку и промокнула потёки глины с Гелиного лица. – Такое случается с новичками довольно часто. Без этого – просто никак. Так, что, поздравляю тебя с первым гончарным крещением.
– Ну, спасибо, – Геля сплюнула в салфетку кусочек мокрой глины и ухмыльнулась. – Теперь, уж точно, будет что вспомнить, и чем похвастать перед бабушкой. Прости, что испортила твою рубаху. Я не хотела. Оно, само, как-то получилось.
– Да, пустяки, – жизнерадостно рассмеялась Слава. – Ничего ей не будет. Это же глина, а не черника. Отстирается, не останется и следа. Чай не химия, какая…
Она по-хозяйски быстро, влажной салфеткой вытерла пятна с Гелиной толстовки. После чего, собрала остатки глины с круга и привела рабочее место в порядок. От былого мокрого безобразия не осталось и следа. Даже воду в миске, – и ту, поменяла.
– Ну что, пойдешь к своим друзьям, или продолжим? – спросила она и посмотрела на Гелю испытующим взглядом.
– Продолжим, – Геля вдохнула поглубже, собралась и стиснула зубы – но чтобы никто этого не заметил – она ангельски улыбнулась.
Слава невозмутимо отломила новый кусок от кома глины и протянула его Геле. Попросила размять и смочить в воде. А когда уже дело дошло до гончарного круга, мы предусмотрительно отошли на несколько шагов назад – а она бережно положила свои руки поверх Гелиных рук, и помогла ей сформировать устойчивую форму для заготовки, не давая ей ускользнуть на край.
– А ты, молодец, – похвалила она её. – Настырная. Не спасовала перед трудностями.
– Да, какая я молодец, – Геля не набивала себе цену, ей просто, не хотелось выглядеть неумехой и неудачницей. – Раз взялась за дело, значит должна его довести до конца. А иначе, не стоило, даже браться.