Что? Анри подозревал, что вытаращенными глазами и разинутым ртом похож на выброшенную на берег рыбу, но не мог поделать с собой решительно ничего. Она – не – девственница?
– Ты б сразу сказал, что девственница нужна, я б домой пошла, – сообщила она.
Тьфу. Антуанетта смотрит в полном ужасе, Жан-Филипп и Орельен хохочут не хуже этой девки, служанка Жакетта стоит у двери и прикрыла глаза.
– Благодарю вас за компанию, госпожа Анжелика, – и это было всё, на что он оказался способен, прежде чем встать и выбежать наружу.
И даже не посмотрел, пошли за ним друзья или нет.
16. Ревизия
Лика дождалась, пока гости отвалят восвояси, а слуги уберут со стола. Осталась Жакетта, но её никуда не денешь, и Антуанетта, она тут, похоже, тоже вместо мебели. Жакетта попросила позвать сюда портного – потому что надо подгонять весь гардероб. Да, именно что весь – у них тут всё должно сидеть, как влитое, не болтаться и не сваливаться. То есть разожраться можно, затянут, а похудеть – нельзя.
Пока девчонка ходила, тётка – ну, хочет быть тёткой – пусть будет, но тётка из неё никакая – начала выполнять задание сверху, то есть рассказывать об этикете. И это оказалась та ещё херня!
Одной никуда не ходить. Наедине с мужчинами не оставаться. Лика уточнила – даже с женихом? Антуанетта подумала и сказала – с женихом можно. Голоса ни на кого не повышать. Смотреть в пол. Позволять мужчинам за тобой ухаживать – открывать двери, подавать предметы. Если что-то упало – не бросаться поднимать самой, а попросить. Не говорить пошлостей, двусмысленностей и грубостей. И никаких пошлых и грубых шуток. Научиться вышивать – это полезно. И вообще, благородная дама может вышивать, читать книги, слагать стихи, заниматься музыкой, танцевать, прогуливаться в компании камеристки или компаньонки, выезжать верхом с охраной. И ко всем на «вы», иначе трындец, всё, уже не благородная дама.
– Вы умеете танцевать? – спросила Антуанетта.
– А кто не умеет-то? – не поняла Лика. – Только в этом вот, – она показала на серое платье, в которое её обрядила Жакетта, – не потанцуешь особо, в нём ни согнуться и ни повернуться.
А потом оказалось, что танцы тут тоже какие-то замороченные – под их дурные наряды. Нужно учить специальные шаги, знать их последовательности и уметь импровизировать. Короче, как с аккордами в музыке. Ну не должно же быть сильно сложнее? Понятное дело, надо пробовать.
Но сначала хорошо бы одеться. Это серенькое платье её покойная предшественница носила лет в четырнадцать, оно было не только меньше по размеру, но и короче. Антуанетта сказала, что это недопустимо – открывать ноги благородной даме.
– А верхом как? Там хочешь – не хочешь, а ноги все увидят? – не поняла Лика.
– А верхом в дамском седле, – сообщила Антуанетта.
Вашу ж мать! Лика видела в кино такое диво – тётка сидит на коне боком, как будто на диван с краю присела, а ноги свешивает на одну сторону того коня. Акробатика, так её растак!
Короче, ещё родная педуха раем покажется по сравнению со всем вот этим.
Пришла Жакетта, привела мужика. Мужик был толст и плешив, и одет в штаны и куртку коричневого цвета, прямо как известный смайлик.
– Госпожа Анжелика потеряла память после болезни, она вас не помнит, скорее всего, – говорила девчонка мужику. – Госпожа Анжелика, я представляю вам господина Кристофа, это замковый портной. У него под началом несколько швей, три белошвейки и даже одна кружевница. И сапожник.
– Очень приятно, – кивнула Лика, надо же когда-то начинать быть воспитанной. – Наверное, мы с вами встречались, но я вас не помню.
– Госпожа похудела после болезни, на ней не держится даже корсет. Юбки спадают, – продолжала живописать масштабы бедствия Жакетта. – Ей не в чем выйти из комнаты, кроме вот этого старого платья, которое ей коротко.
– Сейчас посмотрим, – кивнул господин Кристоф. – Госпожа, извольте встать. Где корсет и прочее?
Жакетта метнулась в спальню и принесла корсет и прочие части зелёного платья. Дальше повторилась процедура одевания, только мужик тщательно осматривал каждый предмет, то и дело прикладывал к ней мерную ленту вроде обычного портновского сантиметра и отмечал себе в маленькой книжечке какие-то цифры – наверное, чтобы подогнать по ней.
– И нам бы ещё каких-нибудь сеточек на голову, понимаете – волосы пришлось остричь, – вздохнула Жакетта.
– О да, их необходимо прикрыть. Госпожа, что это? – бедняга переменился в лице и смотрел на неё, как на таракана в тарелке супа. – Что с вашими ушами?
– Это… того… лекарство, – выдала Лика первое, что пришло ей на ум.
И подумала, что для непривычных здешних мужиков её усаженные металлическими шипами уши могут выглядеть устрашающе.
– Магический амулет, его принёс господин Орельен, и он ускорил выздоровление. Снимать пока нельзя, – подхватила Жакетта.
Умница девка! Надо ей того, премию дать. За сообразительность. Кто там ей вообще деньги-то платит?
Портной изумился, покачал головой, но вроде поверил. А потом он велел Жакетте брать зелёное платье со всеми запчастями и нести в мастерскую, и он сейчас пришлёт своих девушек, чтобы забрали остальное – что там ещё нужно подгонять.
Хорошо, что после завтрака оставили воду – это нужно запить, иначе капец.
– Скажи, сюда могут зайти посторонние? – спросила Лика у вернувшейся Жакетты.
Та выдала пришедшим с ней трем девушкам ворох каких-то одёжек и сказала, что она сейчас принесёт ещё одно платье, и этого пока хватит. А с парадным платьем разберёмся чуть позже, раз свадьба будет не через неделю, то успеется.
– Не должны, – уверенно сказала Жакетта. – В любом случае, сначала постучатся и спросят, можно ли войти, – подхватила платье и ушла.
Это вот прямо круто. Тогда можно пока одеться по-людски и сделать важное дело – выяснить, что у неё вообще есть с собой. Конечно, её рюкзак был всегда собран и помогал перекантоваться несколько дней вне дома, но кто ж знал-то, что получится не три дня, а долбанная бесконечность!
Антуанетта вытаращилась на Лику, будто та решила пойти гулять по замку в голом виде. А Лика всего-то сняла ночнушку, отыскала лифчик, футболку и джинсы, и носки, и разве что обувка местная хороша, мягкие, вроде мокасин, из стопудово натуральной кожи, и даже, мать их, с вышивкой! И кстати, толпой-то надышали в комнатах так, что хотелось окна открыть на проветривание. Ладно, Жакетка придёт, обмозгуем вместе, подумала Лика. А пока взять рюкзак и сесть с ним прямо на ковёр.
– Что это? – тёткодевка показывала на футболку.
Что-что, принт красивый, девушка на мотоцикле. На фоне полной луны. И даже никаких надписей. Лика достала из рюкзака ещё одну футболку – та была белоснежная, и написано на ней было «пошли все на х*» – очень красивыми буквами, зелёненькими с чёрной обводкой. Однажды Лика надела её в колледже – ой, смеху-то было! Преподы начинали читать, что написано, а потом – кто краснел, кто бледнел, кто орал, чтоб сняла немедленно, кто хотел её отчислить прямо тут на месте, одна только Олечка Михална рассмеялась и сказала – сними, пока Ирина Изосимовна не увидела, то есть – самый злобный завуч. Та бы точно на месте отчислила. Зато идти в такой футболке по городу в компании пацанов было самое оно. Лика аккуратно сложила её и отложила в сторону. Вдруг и здесь пригодится?
Ещё из одежды в рюкзаке нашлись трусы – трое, правильно, на Лике одни, и одни вчерашние в карман запрятаны, их бы постирать. Носки – тоже три пары. Плюс ещё термо, они где-то в постели лежат, вместе со спальной футболкой. Ещё одна водолазка – вчерашняя была зелёная, а эта чёрная. Ещё один лифчик, тоже чёрный. Подружки говорили, что ей норм и без лифчика, у неё грудь небольшая, ну да, ни два, ни полтора. Зато парни, кто ценил такое вот сложение, говорили – очень красиво. А с кружевным лифчиком ещё красивее.
Шарфы на шею, два. Один самый простой, китайский, но по нему круто змеились осьминожьи щупальца, как бы фиолетовый осьминог в синем море, прикольно. Лика ни разу в жизни не видела своими глазами ни моря, ни осьминога, но думала, что это круто. Есть осьминогов, впрочем, пробовала – лучше в масле, чем в рассоле. Может, у них тут где море есть? Она бы хоть посмотрела, какое оно.
Второй шарф был подарен ей на прошлый день рождения её парнем – ну, когда у неё ещё был парень. Он был черно-зелёный, с абстрактным рисунком, но невероятно тонкий и очень приятный на ощупь. Лика его больше в потайном кармане рюкзака носила, чем на шее, очень берегла. Не потому, что сильно любила Егора, а потому, что хрен где купишь второй такой. И денег таких стоя на рынке хрен заработаешь.
Дальше были излишества. Колготки – сорок ден, на всякий случай. Две пары. Холодно – надеть под джинсы, тепло – снять. В отдельном пакетике – совсем красота, комплектик, ажурные черные чулки, стринги и прозрачная сорочка на тоненьких бретелях. На всякий случай. Случай в жизни Лики до того момента встретился ровно один, но если бы вдруг ещё раз, то обидно же – он есть, она есть, а красота – дома на самом дне в ящике шкафа?
Косметичка с украшениями – с самыми любимыми. Каффы в виде драконов, серебряная цепь хитрого плетения, колечки в виде черепа и ещё дракона, накладка на целый палец в виде когтя. И несколько браслетов – серебряные, простые, с подвесками и без. Ещё серьги и ещё колечки. Ну, будет, что надеть.
Косметичка с косметикой – вот тоже пригодится, как чуяла Лика. И карандаши, и тушь, и тени, и тональник, и кисточки всякие, и помада. Жаль только, тушь кончится быстрее всего, где ж тут новую-то брать?
Крем для рук, крем для тела, крем для лица. Гигиеническая помада. Дезодорант. Мокрые салфетки, почти полная пачка, ватные палочки, ватные диски – десяток. Лейкопластырь. Пацаны ржали, что у Лики не рюкзак, а сумочка Гермионы, в ней есть всё. Так ведь не от хорошей жизни, пожимала плечами Лика, никогда ж не знаешь, когда из дома сваливать придётся, вот всё и должно быть под рукой.
Тампоны – ух ты, целых пять. И две прокладки. И пяток ежедневок. И то хлеб. Презервативы, шесть штук нормальных и один от узи остался неиспользованным, после медосмотра зимой. По ходу, пригодятся. Станок, к нему два лезвия – хорошо. Зубную щётку она уже успела припрятать после умывания, а вообще тоже надо понять – чистят ли они тут зубы. И если да, то чем.
Завершал парад гигиены и косметики флакончик Ликиных любимых духов – терпких и сладких. Подружка Жанка подрабатывала в «Эйвоне» и притаскивала всякие штуки с хорошей скидкой, как для своих, вот Лике и свезло купить на рыночную зарплатку.
Дальше лежали тетрадки – две штуки толстых, каждая – на половину предметов из расписания. Хорошие, с красивыми разделителями, из плотной бумаги. И обычная тетрадь, чтобы вырывать из неё листы – ну там проверочные какие писать или записки. Пенал с ручками и карандашами – тоже пригодится.
Телефон, который вчера как-то оживил Колдун с красивым именем Орельен, так и показывал полный заряд. Но никакой сети не видел. Ладно, прорвёмся. В конце концов, там внутри есть музыка, много Ликиной любимой музыки, всякой разной. И мелкие наушники-вкладыши тоже есть. Лика сделала селфи и несколько кадров комнаты, а потом ещё и удивлённой Туанетты.
– Что это за артефакт? – снова вытаращилась та.
– Это не артефакт, это телефон,– снисходительно пояснила Лика.
Надо, короче, заводить какую-нибудь сумку на пояс, что ли. Карманы у них если и есть, то мало где, а ходить без ничего она не привыкла.
О, есть же складной нож! Очень крутой, между прочим, там много полезного. И вилка в том числе. А ещё – штопор, шило и три разных лезвия. В отдельном кармане – спички и зажигалка, правильно она ночью вспомнила, что они есть, надо будет положить поближе.
Колода карт – Лика любила играть в «дурака». Играли и в гараже, и в колледже на переменах. А ещё она умела раскладывать на желание – сбудется или нет. Правда, сбывалось предсказанное далеко не всегда, но сам процесс был увлекательным.
Маленькая косметичка с нитками, иголками и ножницами – вдруг колготки порвутся или что ещё. Пригодится.
Пилка для ногтей, расчёска, массажка, три резинки.
Ещё часы на руке, но они стоят. Надо попросить Колдуна, может, он сможет и их оживить? А пока снять.
Лика осмотрела вытащенные и разложенные вокруг на ковре вещи. Набор попаданки, чтоб их. Как в игрухе какой – вот у вас набор вещей, и вам надо с ним выжить. И каждый-каждый предмет для чего-то нужен, надо только догадаться, для чего.
За спиной громко ахнули – пришла Жакетта.
– Госпожа Анжелика, зелёное платье будет готово завтра к утру, – сообщила она. А потом потупилась и добавила: – Ой-ёй, как интересно, сколько сокровищ!
– Будешь хорошо себя вести – всё покажу и расскажу, – сообщила Лика.
С братом Ваней этот педагогический приём работал не стопроцентно, но часто. Значит, есть шанс, что сработает и тут. А пока нужно всё спрятать обратно.
17. Легко ли быть благородной дамой
Два дня до воскресенья показались Лике ещё хуже, чем дома. Нет, не так, чтобы вот уж совсем, дома, ясное дело, временами бывало похлеще. И нет, здесь никто не пил, не орал, не скандалил и не бил посуду, здесь отрывались по-другому.
Туанетта ломилась в дверь на рассвете – мол, пора вставать. Умываться, одеваться, завтракать и заниматься делом. Делом в случае Лики являлось спешное изучение местного образа жизни и местных же манер, мать их так.
Из комнат не выпускали. Выздоравливающая после тяжёлой болезни девица не имеет сил для того, чтобы бегать по замку. Мало было Туанетты, так долбанутый монсеньор прямо снаружи у дверей охрану поставил. Типа – чтобы никто посторонний не проник. Или чтобы Лика к хренам не сбежала?
Куда бежать-то? Это надо представлять, что и как тут устроено, чтобы бежать. Поэтому нет, пока никуда не бежим. Вообще, конечно, халява – кормят-поят, и очень вкусно, тут Лика спорить не станет. Одевают, да ещё и весьма богато по местным меркам. Другое дело, что в такой одёжке только на косплейный фестиваль – там, где ты на сцену вышел, и стоишь, и не двигаешься, потому что не можешь. И ещё потому, что если пойдёшь, или не дай бог побежишь – и всё нафиг развалится. Или сама развалишься. Лика однажды была на таком – подружка Сонька позвала пойти с ней, ей одной ссыкотно было, вот Лика и посмотрела тогда на разные костюмы. Нуачо – теперь она тоже смогла бы выйти там на сцену. Аниме «Невеста принца», только у нас и только один раз, мать их за ногу.
Корсет переделали, теперь он плотно облегал корпус Лики и держал всё, что положено. Эффектно, но ни хрена не удобно. Потому что ни согнуться, ни разогнуться, только в бёдрах, даже туфли сам не снимешь, и с полу ничего не поднять. Сразу ясно, на кой ляд нужна такая орава слуг. Не только потому, что здешние тётки и девки ни фига сами не умеют, но ещё и потому, что попробуй сделать что-нибудь путное в таком убойном прикиде!
А потом ещё принесли мерить вертюгаль. Матюгаль, чтоб его. Подъюбник, обычный подъюбник, какие под свадебные платья надевают, чтобы получилось не платье, а торт. Подружка Дашка в таком замуж выходила. Только тот был из сеточки и лёгкий, а эта хрень несусветная – из плотной ткани, и в ткань уже вшиты кольца, и они не сгибаются, их только в кучу рукой собирать. Сидеть – только на самом краешке стула, потому что иначе эта холера задирается, и чуть шевельнёшься – а твои ноги и как бы не жопа уже на всеобщем обозрении. А на толчок как – первым делом подумала Лика, как только Жакетка надела на неё эту штуку. Как-как, аккуратно, блин их нахрен. Тебе дают горшок, ты его суёшь под все юбки и там держишь. Ну, или тебе держат, так тоже бывает. Можно, конечно, задрать юбки до ушей, и вертюгаль этот тоже, и задерётся, но всё равно капец как неудобно. Да с обычным унитазом и то было бы проще – он хотя бы стоит насмерть и не шатается. Ты об него не запнёшься, и не снесёшь случайно юбкой, потому что у тебя вдруг другие габариты. Это приятель Колька рассказывал – он всю жизнь на мотоцикле и отцовской «тойоте» гонял, а как-то ему дали попробовать порулить большегрузный камаз, что ли. И вот там тоже были совсем не те габариты.
И ходила теперь Лика по комнатам, как тот камаз. Повернуться куда – это ж надо смотреть, нет ли там чего на полу, или какой мебели рядом по курсу. Маленькие табуретки она сносила юбками на «раз». За подлокотники кресел цеплялась – юбкой, а потом ещё вышивкой на юбке. Однажды они зацепились рукавами с Туанеттой – у обеих было много пришитых бусин и чешуек типа пайеток, вот и зацепились. Жакетка еле расцепила, чтобы ничего ни у кого не порвать.
Вообще ходить и не видеть, что там у тебя под ногами – нехреновый квест, кто не верит, пусть сам попробует. И когда ты делаешь шаг вперёд – а там у тебя юбка. Твоя собственная юбка, которую можно носить длиной только в пол и никак иначе. Но, блин, если не практиковаться, то навернёшься на первой же лестнице, вот Лика и практиковалась. Если Туанетта в таких юбках всю дорогу рассекает, и ничего, не падает, то и Лика сможет, не совсем же дурная, как бы они все не говорили?
Они все, гады такие, конечно же говорят, что Лика дурная. Потому что смотрит в глаза, говорит, как привыкла и ведёт себя тоже как привыкла. Не, нуачо – она ж всю жизнь жила вовсе не с ними! А дома начни кто-нибудь так выражаться – и его в лучшем случае оборжут, а то и побьют. Здесь же всё наоборот – побить могут, если выразишься недостаточно заковыристо, и это вовсе не про мат. Ну то есть, ей, по ходу, повезло, её не бьют, а вот была бы та помершая Анжелика служанкой – то стопудово били бы. Пока она не разобралась бы, кто есть кто.
Но оказалось просто – со всеми на «вы», со слугами можно на «ты». Принц на «ты» с Пиратом и Колдуном, но они типа друзья. При нём ещё человек пятнадцать ходит, но эти типа близкие, они и его на «ты» называют, а остальные – обычные. Вообще надо будет сесть и нарисовать, кто есть кто, и кто кем кому приходится, а то ни хрена ж не понятно.
И отлично работает правило – говорить навороченно. Тут Лике в помощь неожиданно оказались прочитанные книги – ведь когда-то она читала книги, и очень любила исторические романы. Там же, блин, всё зашибись – на холме древний замок стоит, красивые платьишки у героини, и самый финиш – прекрасный принц в женихи, по уши в тебя влюблённый. Только ни фига в тех книгах не писали ни про ночной горшок, ни про мыться из ковшика – всегда, а не только когда воду отключили, ни про то, как в этом задрищенском замке холодно, ни про тяжеленные неудобные платья, в которых ни согнуться, ни повернуться, ни про то, в конце концов, что принцу-жениху вообще нет до тебя никакого дела, он только знай себе распоряжается. Всё врут в романах, короче. И в сериалах тоже.
За два дня нужно было научиться ходить в платье, смотреть в пол, есть-пить в этом платье – тоже то ещё дело, и выучить слова молитвы – потому что в воскресенье в замок приедет какой-то знаменитый поп, или кто у них тут, и это повод возблагодарить бога за чудесное спасение. Когда Лика заикнулась, что обманывать бога нехорошо и от болезни её никто не спасал, Принц поджал губы и сообщил, что лично её спас Орельен, и спас от кончины неминуемой. А ему это удалось исключительно потому, что было это всё богу угодно. Вот за это и благодарить.
Далее ещё была прочитана лекция о том, как себя вести в церкви. Ясен перец – молчать, смотреть в пол, рот открывать только разом со всеми. Креститься. Крестились они тоже не как люди, а как хз кто. Лика никогда не была верующей, в детстве её не крестили, мать её заделалась православной разве что в последний год, когда Лике она уже была ни разу не авторитет. Поэтому креститься Лика не умела никак, ну, пришлось научиться.
А возражения на тему – что она ничего не помнит – были отметены сходу на том туманном основании, что, мол, хочешь, чтобы сочли еретичкой, или того хуже, ведьмой? Нет? Значит, крестись и молись. И благодари господа за чудесное спасение.
Про ведьм рассказала Жакетка, на ночь глядя, и это были самые те страшные истории. У них тут, оказывается, вообще капец с этим делом, потому что ведьм реально жгут, а доказать, что ты не ведьма – хер там, если заподозрили, то не отмоешься. Благородным, опять же, проще. А как же маги – спросила Лика, и получила исчерпывающий ответ – как-то так. Если маги знатны и могущественны – то никто им ничего не сделает. А если ты дочь прачки – молчи и не отсвечивай.
Ну, про молчать и не отсвечивать Лика понимала хорошо. Даже очень хорошо. Поэтому молчала, учила молитву на каком-то древнем языке типа латыни и ходила из угла в угол в комнате. Потом заставила Жакетку и Мари, служанку Туанетты, поставить кресла и сундуки не по стенам, а как попало, и стала ходить кругами, восьмерками и другими загогулинами. Под конец – с закрытыми глазами. Но что в том толку-то, если она на первой же ступеньке запнётся и завалится?
Тогда Туанетта усмехнулась и велела принести плоский ящик, типа степа из спортзала, и заставила Лику подниматься на него и спускаться. Хорошо, че, всё одно почти тренировка. И ещё надо поднимать эту херову юбку правильно, чтобы ног видно не было. Вот не было печали-то, думала Лика, а осталась бы она дома – и её бы уже похоронили, лежала бы тихонько, и никто бы её не трогал. Ни мать, ни отчим, ни братец, ни преподы, ни Туанетта с Принцем. Черви, может быть, жрали бы, но это не точно, март на дворе, они ещё там в земле не разморозились.
В субботу под вечер к Лике привели лекаря. Типа, чтоб убедиться, что она здорова и ей можно в церковь. Лика к тому моменту уже так истосковалась в трёх своих комнатах, что была готова хоть в церковь, хоть на крышу залезть, хоть куда. Но пришлось сесть в кресло и отвечать на дурацкие вопросы – что болит, что не болит, давать руки, позволять заглядывать в глаза. Впрочем, дома бы её уже на сто раз просветили – и рентгеном, и узи, и как бы не томографом, так что посмотреть в глаза смешно одетому мужику – фигня делов.
А мужик и вправду был смешнючий – у него был живот. Такой всем животам живот, и на животе – застёжка куртки на красивые металлические пуговицы. Живот появился в дверях даже раньше носа. Жакетка потом объяснила, что некоторые мужики себе пришивают на куртку внутри специальные накладки, чтоб живот вперёд торчал, как у гуся. Типа для солидности. Ну не дураки ли?
А после привели ещё одного, Орельен привёл. Говорил с ним уважительно, называл – господин Арно, а шёпотом пояснил, что это – придворный маг его величества. Маг был высок и статен, на вид лет тридцати с небольшим, одет выпендренно – в куртку и штаны из алого бархата, и всё расшито так, что колом стоит. Сколько же времени надо, чтоб такое сшить, думала про себя Лика, пока господин Арно трогал её кисти рук, голову – виски и лоб, касался кончиками пальцев разных частей её тела – к счастью, поверх одежды, иначе бы она не дала, заорала бы и спряталась.
Маг долго на неё смотрел, а потом сказал Принцу, Орельену и Туанетте:
– Госпожа де Безье здорова. Не могу сказать, что послужило причиной беспамятства, но вижу в ней что-то необычное. Что-то, чего не могу объяснить. Орельен, ты понимаешь, о чём я?
– Не вполне, – покачал головой Колдун.
Тогда господин Арно стал показывать, и Лика ничегошеньки не поняла из тех объяснений. Орельен кивал, а потом пообещал наблюдать – вдруг что не так?
Господина Арно проводили, а потом Орельен вернулся.
– Уф, пронесло. Мы прошли проверку, госпожа Анжелика.
Называть её на «ты» при Туанетте ему было неловко – сам сказал. Правда, оказалось, что господин Арно его самого называет именно так потому, что является его учителем. Да, Орельен ещё совсем пацан, и его магическая сила ещё пробудилась не до конца, ему ещё предстоит несколько лет учёбы.
Лика вздохнула – лучше бы она на пары ходила, чем вот так.
– А девушки как учатся?
– Девушки – дома. Их не берут в университет.
– Ну и дураки, что не берут, – выдохнула Лика.
Спать они с Жакеткой наловчились, как в первую ночь. На вторую девчонка протопила камин, но стало только хуже – тепло, да, но дышать нечем. И они сошлись на том, что никакого камина, а спать будут в одной кровати под всеми одеялами. И нормально.
А завтра встанем и посмотрим на местное общество.