Искусство под градусом. Полный анализ роли алкоголя в искусстве

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Глава 1
Алкоголь и мы

Что пьет автор

Привет. Меня зовут Максим, и я алкоголик.

Мне всего лишь 23 года, и гордиться тут нечем. Но и позора особенного нет (быть может – пока). Мне не стыдно. Просто так получилось: родился под тусклой звездой, мир слишком серьезен, бесы крутят. Или же причина кроется в моей ДНК (скорее всего), но мама запретила в этой книге говорить о предках и родственниках вообще, поэтому я не буду.

Но факт остается фактом. Вот смотрите: каждый вечер я возвращаюсь домой слегка побитый жизнью, жизнь груба и требовательна, я человек маленький. Каждый вечер я открываю бутылку пива, или вина, или коньяка, или джина. Я, конечно, могу вообще не пить или выпить совсем чуть-чуть, поэтому человеческое лицо еще не потеряно и есть надежда. Но чаще всего под тяжестью быта, как ветка ломается от избытка снега, приходится бутылку выпить до дна. Но и это хорошо, спасибо, слава богу.

Другой бы не остановился и побежал за добавкой – а там уже приключения, маргиналы, драки, утро в канаве. Это не про меня. Я выпью, покраснею и упаду в короткий тревожный сон. А утром – снова в бой. Знак бесконечности.

И это только будни. А что происходит в праздники? Мама, что происходит. Вот хотя бы Новый год, он наступил позавчера. Сначала мы с друзьями разговелись бутылкой шампанского на четверых. Этого даже кошке мало. Потом решено было пробовать «джинанас» – любимый напиток Гумберта Гумберта из набоковской «Лолиты».

«Солнце совершило свой обычный обход дома. День созрел и стал склоняться к вечеру. Я опорожнил полный стакан спиртного. И еще один. И еще. Любимый напиток мой, джинанас – смесь джина и ананасного сока – всегда удваивает мою энергию».

Гумберт Гумберт делал этот напиток в пропорции 1:1. Я же разливал на глаз. И солнечный, отдающий летом, тропиками и русской елью одновременно напиток мою энергию почему-то не удвоил, а удесятерил.

Меж тем 2018 год стремился закончиться, 2019 год стремился начаться, я стремился к нулю. Сначала кончился сок, через два смазанных тоста – джин. Под руку попалось шампанское.

Золотое правило пьянства, праздника, жизни – никогда не понижать градус. Правило, которое трудно принять, легко отменить, невозможно вовремя вспомнить. Скольких позорных мгновений можно было бы избежать, скольких укоряющих взглядов.

Помню, что после джина началось шампанское. От самого дорогого до самого обыкновенного. Помню речь президента, бой курантов и усиленные попытки мозга сосредоточиться на желаниях, помню тоскливые песни и чрезмерно энергичные танцы. Дальше – провалы, провалы, провалы.

Это еще ничего. Рекорд был поставлен в день рождения, когда исполнялось мне 23 года. В 23 года уже все можно, почему бы этим не воспользоваться и не выпить в одну рожу четыре бутылки шипучего ламбруско. Мне просто хотелось почувствовать себя Лучано Паваротти (на самом деле – нет), ведь любимое вино великого тенора, как говорят, красное сухое ламбруско (может, врут). Незатейливое винцо, которое идеально подходит практически к любому блюду средиземноморской кухни: пиццу с ним хорошо, пасту, канноли какой-нибудь.

А какое жизнерадостное название – лам-брус-ко. Тут и щелчок вылетевшей пробки, и пена, и пузырьки. Есть легенда, что в трактире спрашивали: «Чего пить будем, синьор?» А синьор отвечал: «L’amo brusco (я люблю терпкое)». Отсюда и название. То есть не оттуда, не будем верить легендам. С латинского labrusca переводится как «дикий». Скорее всего, именно этот корень дал название сорту винограда.

В 70-х годах XX века, когда меня и в помине не было, ламбруско считалось модным напитком. В Америке вдруг полюбили дешевые сладкие вина. Италия поставляла их цистернами, но мода прошла. Как пройдут и печаль, и радость, так устроен свет.

Но что мне мода, что мне все эти разговоры да легенды. У меня был день рождения, а в день рождения можно начинать пить с утра, чтобы хоть как-то пережить цунами поздравлений и не утопиться в словах любви. Начинал я с белого ламбруско, закончил красным. Его вообще существует около 50 разновидностей: от слабоигристых (фриззанте) до сильногазированных (спуманте), от пустынно сухих до оазисно сладких. Боже, дай здоровья попробовать все.

* * *

Сколько их было за мою недолгую жизнь – этих дней рождения, этих новоселий, маслениц, именин, дней бухгалтера. Сколько их было – плохих шуток, неожиданных знакомств, тревожных дней похмелья. Однажды в пять утра я на спор залез на светофор, однажды уснул в закрытой ванной, однажды выпил пива вечером в Москве, а проснулся утром в Дмитрове. А ведь все это время я мог учить языки, читать книги, помогать страждущим.

Все-таки стыдно. Стыдно и страшно.

Но мне, конечно, нравится сравнивать себя с известными алкоголиками, как бы оправдываясь за неумеренность и чрезмерность. Вот, например, Ломоносов не мог написать ни строчки, чтобы не упиться в хламину. Английская королева Елизавета I выпивала ежедневно и обильно, но дожила до 101 года (так что и мы еще поживем). Фрэнк Синатра пил с утра до вечера на протяжении шестидесяти лет и умер благородным стариком.

Для того чтобы написать три предыдущих предложения, я прочитал очень много статей и вынес оттуда такую мысль: все, ну почти все, знаменитости квасили. Для того чтобы написать три предыдущих предложения, я выпил стопку коньяка.

Можно было, конечно, обойтись без этого. Без алкоголя вообще обойтись можно, но сложно. Но надо ли оно нам? Ведь нет ничего лучше редкого бокала шампанского на завтрак, например, на курорте, или на даче, или в аэропорту. А как пережить осень без хорошего глинтвейна? А как пережить долгую зиму без чего-нибудь согревающего, горячительного?

Но все-таки лучше не увлекаться. Дорожка эта скользкая, упадешь – не встанешь. Да вы и сами все прекрасно знаете.

Такие дела. Вообще-то надо извиниться перед родителями, бабушками, учителями и всеми людьми, которые до настоящего момента считали меня человеком высокого полета и правильных ориентиров. Простите, все немного не так, как предполагалось. Где-то случился поворот не туда, но еще не все потеряно, лучшее впереди. Потом, это книга, а в книге можно придумывать. Поэтому считайте, что я сочиняю, преувеличиваю, приукрашиваю.

Пьянство само по себе губительно, иррационально, непредсказуемо. Поэтому я ничего не пропагандирую, кроме культуры.

Веселиться нужно со знанием дела и, главное, не пить от грусти и скуки.

* * *

Сейчас я пишу и маленькими глоточками пью холодное, как декабрьское утро, вишневое пиво. Оно же – kriek. Делают его в Бельгии путем естественного брожения, добавляя цельные ягоды едва переспевшей вишни. Цвет – от прозрачно-красного до почти бордового. Пиво держат в закупоренных дубовых бочках до полного растворения вишни, после этого фильтруют и на год оставляют в покое – отдохнуть.

Есть легенда, что kriek появился в качестве бельгийского аналога красного вина. Якобы молодой крестоносец возвращался из похода, сел на придорожный камень, задумался – как бы выпить полюбившегося «красненького», и придумал. Сварил ламбик (традиционное бельгийское пиво), добавил туда вишни со своего огорода, подождал год-другой – готово.

Пить это пиво, да как и любое другое, лучше холодным. На вкус оно сладковатое, с кислыми пузырьками. Хорошо к нему фрукты или какой-нибудь фундук, да все к нему хорошо.

Кстати, вот я сказал, что пиво лучше всегда пить холодным, и соврал. Оказывается, еще со времен викингов в Скандинавии пили горячее пиво. В Германии эта привычка сохранилась до сих пор, и вечерами округлые бюргеры разливают в кружки подогретое пенное, а вокруг мягкая европейская зима, как с открытки. Этот способ пития не столько для увеселения, сколько для оздоровления. Викинги так лечили простуду, зубную боль, кишечник. «Хельга, что-то мне живот скрутило, разогрей чайничек».

Существует даже пивной глинтвейн, вот вам рецепт на случай ОРЗ или, если захочется, чего-нибудь, мягко говоря, необычного.

Литр пива выливаем в кастрюлю с толстым дном. Туда добавляем две ложки сахара или меда, корицу, гвоздику, какого-нибудь еще кориандра или кардамона. Ставим на огонь, доводим до кипения. Два желтка растираем с ложкой сахара и вываливаем в нагретое пиво. Помешиваем. Следим, чтобы не закипело во второй раз, иначе получится совсем невнятная жижа. Весь этот взвар должен немного загустеть. Разливаем по маленьким интеллигентным бокалам. Лечимся.

Боже-боже, чего только не придумало человечество. Казалось бы – пиво, пивас, пивко. Некоторые с этим напитком проводили раннюю юность по подъездам, некоторые встречали с ним раннюю старость, глядя на надувающийся живот; а некоторые (неземные, богоподобные) изобретали вот такое:

• пиво со вкусом пиццы (называется оно, Mamma Mia! Pizza Beer. В составе помимо прочего помидоры, чеснок, базилик);

• пиво для собак (называется Kwispelbier, пахнет говядиной. Людям тоже можно);

• жареное пиво (выглядит как пончик. Вместо начинки – известный напиток. И ешь, получается, и пей. Два в одном).

Все это слишком мудрено. Дайте нам обычного, пятиградусного, которое так хорошо идет в летний зной, жидкого хлеба.

С пива обычно все только начинается, но, чтобы не бегать за продолжением, можно выпить сорокаградусного Sink the Bismarck, которое считается чуть ли не самым крепким пивом в мире.

Его даже продают в бутылках с отвинчивающимися крышками, чтобы можно было немножко отпить, герметично закрыть и убрать подальше. 375 мл такого напитка обойдется примерно в 85 долларов, что, честно говоря, недешево.

Но рекорд по крепости принадлежит шотландскому пиву, которое называется «Конец истории». 55 градусов. Выпьешь бутылочку под сериал, и все – конец. Хорошо, что во всем мире всего лишь 12 бутылок с этим зельем. Каждая спрятана, как кащеева смерть: в чучело белки, ласки или горностая. Стоит 765 фунтов. Такое я себе позволить не могу.

Ну что мы все о пиве да о пиве. Поговорим о том, что я боюсь спиться за написанием этой книги. Хотя нет, обо мне тоже хватит. Поговорим о том, что пьют другие простые смертные.

Что пьет Сергей Иванович, учитель ОБЖ из Саратова

В 2018 году одно маркетинговое агентство выясняло, какой город в России самый пьющий. Опрос проводили в 25 городах, задавали каверзные вопросы:

– Вы употребляете алкоголь?

– А что? – отвечал Сергей Иванович из Саратова.

– Как часто вы употребляете алкоголь?

– Каждый день, бл!

– Сегодня вы употребляли алкоголь?

– А ну пошел вон, упырь! – примерно так закричал Сергей Иванович и с трудом замахнулся.

Так, по результатам опроса, Саратов оказался самым пьющим, самым алкоголизированным городом страны.

Жизнь Сергея Ивановича не сахар. Он преподает основы безопасности жизнедеятельности, учит насмартфоненных школьников простым вещам: спастись от землетрясения, перевязать рану, собрать автомат. Платят мизер, до пенсии далеко, тут еще и российские наркологи со своими исследованиями.

Наисследовали они, что учитель – самая падкая до алкоголя профессия в России. Ни какой-нибудь прощелыга-грузчик, ни Виталик-слесарь, а Сергей Иванович, педагог, преподаватель, человек опасной жизнедеятельности и необъятной души.

Все это огорчительно для нашего обэжешника. Что ему остается, кроме как зайти в ларек и взять шкалик беленькой, а дальше – как пойдет.

Ох уж этот шкалик, как мы называем маленькие бутылки. Есть в этом слове что-то смешное, умилительное, почти «шарик». А это между тем старинная русская мера измерения жидкости, равная одной двухсотой ведра, половине чарки, то есть 61 с половиной миллилитр.

В дореволюционных российских трактирах, куда уже никогда не ступит нога человека, спиртное измеряли кратно казенному ведру (примерно 12 литров 300 граммов):

20-я часть ведра – бутылка;

50-я часть – чекушка;

сотая – чарка или «мерзавчик»;

двухсотая – родной шкалик.

Но Сергей Иванович трактиров не любит. Он несет свою скляночку у сердца и думает, что надо было брать больше. Надо было чекушку брать да пива еще, водка без пива, как вы знаете, – деньги на ветер.

Шкалика хватит только на дорогу, но Сергей Иванович помнит, что дома на всякий случай припрятана смородиновая наливка, граммов двести, за шкафом.

Такие заначки, а главное, точное знание, сколько какого алкоголя осталось дома – верный признак алкоголизма. Но Сергей Иванович в зависимость не верит, он верит в Родину, Бога и вечную жизнь, вечная жизнь – есть, алкогольной зависимости – нет.

Учитель пьет один и даже не догадывается, что это еще один признак болезни. Жена ушла, забрав детей. Дура. Сергей Иванович, когда выпьет, становится намного добрее и ласковее обычного, чего ей не хватало? Хорошее настроение приходит после первого глотка, даже раньше, оно приходит с последним звонком в школе, когда 40 градусов только маячат в перспективе. Тоже признак. Вторая стадия алкоголизма. Всего их три, но об этом позже.

А сейчас разберем самый любимый напиток Сергея Ивановича – «ерш».

«Ерш» прост, как все гениальное. Пиво смешать с водкой – готово. Дальше вопрос нюансов и дело вкуса. Кто-то предпочитает классику: в пол-литра холодного пива с выраженным хмельным вкусом, как только осядет пена, вливается 100 мл ледяной водки. Пьется быстро, большими глотками.

Кто-то любит, чтобы вдаривало сразу и конкретно, тут подойдет «ерш-бум»: 100 мл пива и 100 мл водки наливаем в граненый стакан, он закрывается крышкой и пару раз им надо ударить по столу, чтобы смешалось так смешалось. Получается сильногазированный бодрящий напиток. Пьется залпом.

Кто хочет поинтересничать – пожалуйста: можете добавить в классику несколько капель табаско – для остроты ощущений; можете край стакана помазать крупной солью, можете вообще уйти за грань и смешать пиво с рюмкой джина и соком половины лимона – здоровее будете.

Хочется сказать слова благодарности изобретателю этого волшебного, уводящего в запределье коктейля. Но к кому обратиться? Тут автор – стихия, произведение – фольклор.

По одной версии, идея «ерша» появилась еще в XIX веке. Якобы экономные купцы после застолий сливали все недопитое в один чан, полученную ядерную смесь и стали называть «ершом».

Но правдивее выглядит сцена, где советский пролетариат приходит в пивную «со своим» и осторожно, урывками доливает водку в заказанные стаканы пива. Но чего гадать, рецепт сам по себе очевиден, его оставалось только взять с поверхности и дать народу, не расплескав ни капли.

Сергей Иванович, сколько таких «ершей» было в вашей жизни?

Вариант, когда пива больше, чем водки, называют еще «бурым медведем». Помните ли вы свой поход за «белым медведем», Сергей Иванович? Отпиваем глоток пива, доливаем водки, еще глоток – еще водки, так до того, пока напиток не станет прозрачным, пока не явится арктический гость. Можно пойти обратно, но путь этот еще не изведан.

«То ли еще будет, то ли еще будет», – бормочет, засыпая, наш обэжешник. Он выпил свою смородиновую наливку и медленно уплывает. Пусть ему не снятся землетрясения, цунами и школьники в противогазах, пусть ему приснится ни с того ни с сего прекрасная дама.

Что пьют прекрасные дамы

Была у меня знакомая алкоголичка. Совершенно чудесная, утонченная донельзя красавица. Зимой она любила пить коньяк с крепким черным чаем, летом – шампанское. Мы редко встречались и каждый раз напивались в дым, говорили о неземном, мечтали собраться и поехать в Ниццу или в Париж, плохо закусывали, чтобы не толстеть. Наши встречи всегда заканчивались клоунадой, кто-то кому-то скажет не то, реплика за репликой – понеслась: разбитые стаканы, растрепанные волосы, тушь потекла, расходимся со скандалом, молчим неделю. Так мы совместно катились на дно.

Звали знакомую, допустим, Галя. В Париже и Ницце нас не дождались, но зато однажды в августе мы поехали на дружественную дачу, предусмотрительно закупившись шампанским. Была у нас такая идея фикс: каждое утро начинать с бокала шампанского, сидеть на веранде, смотреть в сад. Надо ли говорить, что все привезенное мы выпили в первый же вечер. Поэтому Галя разбудила меня в восемь утра и мягко, но твердо попросила сбегать в магазин. Три километра по проселочной дороге под ласковым солнцем дальнего Подмосковья, все ради бокала холодного «шампусика», ради красивой картинки, ради минутного ощущения себя королем.

Ведь именно с королей пошла эта добрая традиция – пить с утра. В Средние века завтрак вообще считался делом греховным, о чем Фома Аквинский заметил в своем трактате «Сумма Теологий». Не чревоугодничайте, мол, люди, едва разлепив глаза.

Тем не менее с XV века монаршие особы начинают завтракать, в XVI веке расходы на завтрак заносятся в казну, а в XVII веке французский король Людовик XIV, он же «король-солнце», уже пьет с утреца игристое.

Шампанское стало любимым напитком Людовика со времен коронации в Реймсе, столице региона Шампань. Придворный врач Антуан д’Аквин считал это вино крайне полезным для солнечного королевского организма. «Пейте, милорд, пейте, как лекарство, не морщитесь» – как бы сказал он (на самом деле не так) и прописал шампанское к каждому приему пищи, включая завтрак.

Умер Людовик XIV в 77 лет от гангрены (не от алкоголизма). Но дело его продолжила маркиза де Помпадур, фаворитка правнука «короля-солнца», Людовика XV.

В Оленьем парке, устроенном ею недалеко от Версаля, выпивалась чуть ли не половина производимого тогда шампанского. Веселились с самого утра, помпадурили изо всех сил.

И так изо дня в день, сквозь века, вихри и звездопады. Ах, Франция.

Но что нам Франция. Ведь даже Пушкин, наше все, приглашал друзей на завтрак с шампанским в «Талон», самый дорогой и пафосный ресторан тогдашнего Петербурга.

В общем, мы с Галиной пошли по правильному пути. Три километра до сельского магазина, где на полках зеленели бутылки российского «шампуня», три километра обратно со звенящим пакетом в руках. Дальше – рай.

То было летом, а вот зимой, бесконечной русской зимой, Галя предпочитала напитки покрепче. Водку и коньяк, практически не закусывая, закуривая одну сигарету от другой. «Пьющая мать – горе в семье» – есть такая поговорка. Но Галя – не горе, она – прекрасная дама, хотя бы потому, что умела пить водку долго и размеренно, маленькими глоточками, совершенно не меняясь в лице.

Обычные русские люди, не прекрасные дамы, они как водку пьют? Выдохнули, зажмурились, залпом в себя влили, поперхнулись, рожу перекосило, занюхали, огурцом соленым хрустнули – готово. И вся эта грубость, вся эта брутальность оттого, что в далеком XVI веке Иван Грозный ввел государственную монополию на производство и сбыт алкоголя – хотел по-быстренькому пополнить казну.

Одним указом закрыли все популярные тогда «корчмы», где можно было поесть, перетереть с друзьями, выпить чего-нибудь легкого, иногда даже послушать музыку. Также крестьянам и посадским людям запретили самостоятельно изготавливать вино или медовуху. В 1552 году в Москве появился первый «царев кабак» с казенным алкоголем.

Через три года кабаки появились во всех подконтрольных землях, и ужас этих заведений состоял в том, что пили там водку, совершенно не закусывая, почти как моя Галя.

Держателям кабаков сверху выдавался план: сколько водки влить в народ, сколько денег для казны выручить.

Многие, естественно, спивались, куда деваться, раз закусывать нельзя – будем просто пить, чистоганом. Но находились и безумные предприимчивые купцы, которые, несмотря на запрет самого батюшки Ивана Грозного, приторговывали алкоголем из-под полы. Что оставалось бедным перепуганным алкашам, купившим себе водки подешевле, сорвавшим запретный плод, кроме как выпить бутыль прям тут, быстро, залпом, чтоб никто не увидел. Так, говорят, появилась традиция пить водку именно вот так вот, а никак иначе.

Есть еще похожая история. Несколько столетий спустя, уже при Николае II, также действовала государственная монополия на производство и продажу алкоголя. Водка стоила втридорога, бюджет рос, кабаки закрывались как рассадники пьянства, но алкоголь можно было купить в специальных лавках в закупоренной таре, на вынос (take away, как мы говорим).

За тем, чтобы несчастный покупатель не выпил все прямо на улице, следила полиция и специальные комитеты попечительства о народном отрезвлении. Купил мужик за бешеные деньги себе 200 грамм, дома его за это съедят, не дома – нельзя. Что ему остается? Только зайти куда-нибудь за угол, закрыть глаза, перекреститься и живительную влагу всю в себя влить. А ты, Галя, своими маленькими глоточками все разрушаешь, все опровергаешь, Галя-Галя.

Дорогие читатели, можете наброситься на меня и растерзать на куски, ведь вы считаете, что если прекрасные дамы и пьют что-то, кроме нектара, то только вермут Мартини, а я про этот напиток еще ничего не сказал. Ничего не сказал о его нежном сладковатом вкусе, о пользе (при употреблении не более 50 мл в день), о десяти видах вермута, о тридцати травах в составе (мята, ирис и ромашка, тысячелистник, можжевельник и полынь, имбирь, кориандр и гвоздика, корица, тмин, фиалка, бессмертник…). Безусловно, идеальный напиток для хрупких, неземных, ранимых.

Но Галя вермут не любила и называла его напитком, не достойным страсти.

Зато однажды нас с Галей позвали на ток-шоу. Мы так волновались, что перед началом, буквально за гаражами, нахлестались коньяка. Да так прилично, что шоу это так и не вышло на экраны. Что ни говори, но страсть – наше все.