Папка

Пока умная и интеллигентная девушка пыталась совершить правильный поступок, беззвучно подошла маршрутка, в которую сели мальчик с мамой, и увезла их в далекую даль, оставив умную и интеллигентную девушку с ее неопределенным желанием, размышлять о несправедливости мира.

И никто из окружающих: ни девушка, ни другие ждущие, ни даже победившее зло – не заметил, как от угла остановки медленно отслоилась темная старческая фигура и неспешно пошла вверх, по пригорку, в сторону магазина.

Действие второе. Старик

Силуэт старика отличался от всего, окружающего его пространства. Он был темнее, ярче и гуще. На это не обращали внимания прохожие. Никому в мире не было дела до старика.

Неторопливо пройдя по пригорку он остановился у входа в магазин. За стеклянной витриной виднелся, органично сливающийся с барной стойкой буфета папка. Старик снял видавшую виды шляпу и тихо вошел.

Прямо и направо от входа простирались длинные прилавки и несколько полупустых касс. Налево, через небольшой темный коридорчик, открывал свои объятия всем жаждущим общепитовский буфет. Замусоленные круглые столики на высоких ножках, грязные плинтуса и запах подтухшей выпечки – вот они, совокупные составляющие счастья любого алкоголика. Папка был там как рыба в воде. Прислонившись широкой грудью к одному из столиков и перебирая пальцами разлагающуюся вялено-копченую рыбешку, он разговаривал с двумя, найденными тут же, приятелями. На столе стояла двухлитровая бутылка пива, очевидно, очень недостаточная для такой знающей компании.

Старик не торопился…

Папка даже и близко не знал…

Жаркий гул буфета располагал к общению и душевной близости. Старик легко влился в компанию.

– Давайте еще по пятьдесят грамм, милые юноши, я угощаю. Позвольте сделать вам приятное, – время от времени произносил он и, дождавшись одобрительного туповатого гогота, добавлял: – Расскажите еще, мне очень интересно, я так давно не выпивал с приятными людьми.

Тогда папка, вытирая рот своими темными и всё ещё жирными от рыбы пальцами, продолжал:

– Тык я ж ей, да, говорю, гм-гм. Я ж, конечно, это ж пацан, да не вопрос. Но я человек слова!.. – на таких моментах папка, прослезившимися пьяными глазами, поворачивался к старику и всем своим душераздирающим видом доказывал свою непререкаемую порядочность.

– Да, я понимаю, – кивал старик, пытаясь заглянуть за эту пьяную слезливую муть глаз и каждый раз безуспешно.

– Вот! Человек понимает, – вздрагивал папка от значимости своих выводов и толкал в бока других, уже совсем вымотанных собеседников.

– А скажите, милый юноша, – наконец, на втором часу незамысловатой беседы, подытожил старик, – вам чего хочется?

Юноша моргнул, пытаясь найти в своей выветренной голове правильные мысли, и что-то промычал в ответ, непроизвольно разведя ладони и помахивая одними пальцами.