Инспектор раёв

Великий неандертальский Разговор

Стены снега пляшут перед лесом. Метель на раз собьет с ног пользователя смартфона. Но до смартфонов сорок тысяч лет. Семь неандертальцев движутся сквозь метель, от холма к сосне, которая одиноко растет в пойме. В холме вырыта пещера, на входе столпились любопытные. Семеро подошли к сосне, встали в тесный круг. Сосна получилась восьмым участником. Возле лиц они держат что-то вроде плошек с горящими углями. Они вдыхают дым и что-то бормочут. И вдруг их не стало. Были – и пустое место и сосна. Грянул гром, воздух ударил в толпу, все попадали.

Пока они поднимаются и возвращаются в пещеру, вспомним, как всё начиналось.

Бесконечная зима, очередная затяжная метель, охотиться невозможно. В пещере несколько отнорков, в каждом – костер, вокруг которого сидит группка по интересам. Вокруг нашего костра собираются любители абстрактных разговоров. Они сидят тут уже много суток, с самого начала этой хронической метели.

К счастью, Умный Козел обеспечил нас мясом. Он придумал приманивать козье стадо смесью снега, ссаной золы и перетертых ивовых почек. Раньше козлов ели волки. Мы съели волков и стали есть козлов сами. Мы едим только старых и больных, а детенышей и самок не трогаем.

В метель бездна пустого времени, мы заполняем его философскими разговорами. Наша дискутирующая компания всё время проводит у костра – здесь мы едим, спим, ссым, срём, спариваемся – и постоянно говорим.

– Сколько раз мы выходили после бури, а некоторых деревьев уже не было? Что мешает тому, что однажды мы выйдем, а мира нету вовсе? – Развлекающаяся интонация слов Вожди¹ и ее живая улыбка странно противоречили въевшимся в ее тело уверенности и собранности.

– Ты приказала всему племени ссать в костры, чтобы у нас была смесь для приманивания козлов. Отсюда следует, что ты сама в это не веришь, поскольку уповаешь, что после бури мир будет тем же – и в нем будут козлы, и будет снег, из-за которого козлам негде взять зольных элементов². – Тихий Валун³ был привычно безэмоционален и весь ушел в себя. Вечно он думал о чем-то далеком от реальности, говорил длинно и сложно. Однако рефлексы у него были хорошие, на общую охоту его брали с удовольствием.

– Зольных кого? – Веселая Деревяшка, как всегда, не понимал сложных вещей. Он был занят, доскребывал зубами последние следы мяса с козлиной кости.

– Элементов. Понятно же, что в дереве и в моче есть какие-то очень маленькие частицы. Они твердые и несгораемые. Они настолько маленькие, что их не видно. И эти частицы нужны животному настолько, что ради золы козлы приходят на приманку, хотя знают, что мы некоторых убедим покинуть тело.

– Есть мир, нету мира – племя жрать захочет, надо быть готовыми. – Вождь всегда была коротка и ясна.

– Кстати, – она повернулась в сторону костра в соседнем отнорке – Ленивая Дубина, иди веревки плети.

–Так я все оленьи жилы-то израсходовал, а пеньковые веревки для овец не пойдут. – Спящий Ленивая Дубина проснулся на голос Вожди и заснул опять. Всегда у него есть оправдание для лени.

– Так принеси веревки сюда, а то вы их там сожрете. – Ленивая Дубина снова очнулся, сгреб кипу веревок, сонными ногами притопал к костру Вожди, плюхнул кипу, вернулся на свои шкуры и рухнул спать.

– Шаман, ты что скажешь? – Вождь вперила твердый взгляд в Шамана. – Ты во всех мирах был, какой из них действительно есть?

Шаман был невероятно стар. Все его предки были шаманы. Его дед придумал, как считать наконечники для стрел, загибая пальцы⁴. «Полных рук»⁵ наконечников хватает на большую охоту. Шаман жил, сколько люди не живут – «согнутую правую руку»⁶.

– Да вот как сказать, – прошамкал Шаман беззубым ртом. Он был постоянно обалделый – от прожитых лет, от виденных миров, от выкуренных шаманских трав. – Сказать можно так и эдак. В любой мир приходишь – он есть, уходишь – и его нету. В любом мире есть вещи. Уходишь – и этих вещей нету, зато есть другие.

– Слушайте, а давайте сходим? Сидим, от скуки подыхаем. – Неговорящий Праща⁷ уловил что-то про «путешествие».

Неговорящий Праща, как всегда, смотрел на окружающих и ничего не понимал. Он был кром⁸ и как все кромы – глухонемой⁹. Кромы не понимают человеческого языка, они слышат только Отчетливые Слова¹⁰. Поэтому в Разговоре¹¹ Неговорящий Праща не участвовал. Отчетливые Слова могут сказать только о Штуковинах – елках, палках, камнях. О Реальной Действительности кроманьонская речь не говорит¹².

Неговорящий Праща был мой отец. Он прибыл к нам послом от стаи кромов, живущих через реку. Он принес рубила и наконечники стрел и сделал странное предложение – поймать овец и принести их кромам живыми. Кромы навострились рыть норы – прямо как лисы или барсуки¹³. Им пришла странная мысль – заставить травоядных жить с ними в норах.

Мы согласились, но тут началась непогода. При стариках никогда такого не было, а тут во время оранжевых кленов пошел снег и началась метель. Мы собрались съесть крома, но Вождь взяла его себе наложником.

Она странная была: говорила, что неаны – одна семья и даже неаны и кромы – одна семья и нельзя жрать других неанов и даже кромов нельзя жрать. Но она умела находить выходы из безвыходных положений и поэтому была Вождёй.

Шаман повернулся ко мне, то есть к беременному животу Вожди:

– Эмбриона, ты что скажешь? – спросил он шепелявым, но бодрым тенором.

Я в той беседе участвовала в качестве эмбрионы в животе Вожди¹⁴.

– Приключение – это здорово! – на более развернутую мысль девочка– эмбриона была не способна. Я унаследовала решительность матери и отцову любовь к приключениям¹⁵. И чувствовала, что матери осточертела скука в запечатанной метелью пещере, задолбало постоянное слежение за стадом неанов.

– Ну что, все хотят попутешествовать? – У костра сидели шестеро взрослых и одна эмбриона. Шаман обвел всех взглядом, заглянул каждому в глаза. Скомандовал:

– Группа, встать, перья надеть, последние слова сказать, оправиться. – группа встала, разошлась по пещере. Возле каждого лежака была кучка имущества: стрелы и копья, одевальные и спальные шкуры, лебединые перья и бусы. Вождь на всякий случай назначила преемником Дружелюбного Стрелу – мужика, прожившего полные руки и еще полные руки и еще палец. Каждый воткнул в волосы по средней линии одну руку перьев, создав Ведущую Руку. Перья закрепляли березовым варом. Мои перья мама закрепила на животе. Отложили в навозные кучи, отлили в костровища. Наконец собрались обратно.

– Готовы? – Спросил Шаман. – Берем плошки с огнем, каждый пусть возьмет Проводника и закопает в огне. – Он дал каждому по косточке Проводника. Вождь и Неговорящий Праща получили ушные косточки, мне и Веселой Деревяшке Шаман дал глазные, себе взял носовую.

Косточки принадлежали крому. Он пол-дня не соглашался покинуть тело. Только Шаман убедил его, предложив должность Проводника¹⁶ и дополнив ядовитой стрелой.

– Стартовать придется снаружи, отойдя на полет стрелы от пещеры, – продолжил Шаман, – а то тут всё разнесет ударной волной. К счастью, там метель, и ветер унесет воздушный удар.

Шаман начал бормотать, взял череп Проводника. Постоянно бормоча, он через глазницы насыпал в Проводника шаманские порошки, бросил внутрь уголек. Из других отнорков подошли любопытствующие и встали вне круга света от костра. Праща и Валун сидели по сторонам от Проводника и дули ему в уши, а Вождь и я сидели перед ним и дули в глазницы. Проводник внутри светился темно-красным. Мы вдыхали пахнущий магией дым, Шаман тянул неразборчивое бормотание. Время от времени Шаман выкрикивал: «Впусти нас и выпусти!», мы откликались: «Войдем и выйдем!». Шаман жестом велел выходить из пещеры. Под бормотание и выкрики, держась одной рукой за череп Проводника, другой держа плошки с его глазами, ушами и носом, мы вышли в метель и подошли к Приметной Сосне. Вход в пещеру заполнили любопытные. И тут будто метель заполнила мир – метель не снежная, а не пойми какая. Потом мы увидели Целовальника и по инструкции сказали: «Привет, Целовальник!». Для зрителей мы вскрикнули: «Привет!» – и исчезли. Им в лицо ударил ураган, они попадали.

А мы были в Промежуточной Нигде¹⁷. Проводник был в человеческом облике. Целовальник похож на осьминога, только пушистый, размером с корову, с лицом размером шаг на шаг. Лицо жило активной жизнью. Как рябь по луже у метро под ногами прохожих, по нему бегала мимика и плясали чувства и мысли.

Шаман и Проводник с боков приблизились к Целовальнику. Тот приветливо-покровительственно улыбнулся каждому из них индивидуально разными сторонами лица. Протянул им тут же выросшие ложноножки-корни-руки. Средней частью лица он продолжал смотреть на нас. Обращенные к нам средние части длиннющего рта и бровей были прямы и нахмурены, внимательны и строги – но и милостивы.

Шаман и Проводник склонились перед Целовальником и пожимали его ложноруки. Шаман украдкой жестом подозвал нас подойти.

Или не жестом? И не подойти? И не пожимали?

Мы тут осознали, что не понимаем – где мы? Когда мы? Мы стоим или висим? Здесь есть вообще расстояние и пространство? А время? А мы – есть? Здесь вообще можно приблизиться? А если да – то как? В нашем мире мы ходим ногами по земле – а здесь есть земля?

И, кстати, мы дышим или нет? А если не дышим, то как говорить?

И, кстати, мы видим Целовальника с Шаманом и Проводником, видим друг друга – но мы же не видим! Ну и что теперь делать?

А здесь есть вообще «теперь» и «делать»? А «здесь» и «что» есть?

– Так, – радушно молвил Целовальник, – да будет мир.

И сами собою мы сотворили мир. Он получился похожим на тот, из которого мы пришли. Тут были трава, деревья, небо, солнце – даже наша пещера – только без остальных членов племени¹⁸.

Целовальник стал похож на куст или клубок лиан. Очень плотный куст, как будто стволы и ветви срослись, но сохранили независимую гибкость. Ветви могли отрастать вниз и приобретать схожесть с корнями. Могли отрастать в стороны и превращаться то ли в руки, то ли в щупальца¹⁹.

– Прелестненько. – Благосклонно оценил Целовальник – Так вот где вы хотите провести вечность. Или не хотите? Что нужно живым в мире мертвых?

– В нашем мире всё меняется. – Начал излагать Шаман. – Зима становится длиннее. Звери куда-то уходят. Появляются новые звери. Заречные²⁰ рассказывают, что далеко на севере появились холмы, сделанные изо льда, которые не успевают растаять летом. И эти холмы растут в сторону юга на руку шагов в год.

– Интересненько. – Вежливо-любопытно молвил Целовальник. – Но это всё в вашем мире. А здесь вы чего ищете?

– Мы хотим знать, – толкнул Шаман заготовленную речь, – что не изменится, что есть истинно сущее, есть ли настоящий мир и можно ли туда переселиться. И хотим об этом заключить договор.

– Хорошо, – доброжелательно по-деловому сказал Целовальник, – вот вам мир, он настоящий. Берёте – он ваш. Не берёте – ищете дальше, но отдаете нам одного из вас навечно. Идет?

Шаман и Проводник оглянулись на нас. Проводник скорчил серьезное лицо и отрицательно заморгал.

– Ну что, мы согласны? – бодрым тоном спросил Шаман.

Мы утвердительно моргнули²¹. Дураки. Но кто же знал, что слушать надо не своего Шамана, а убитого нами кроманьонца?

– Приветственная жертва – скомандовал Шаман. Целовальник молча сформировал спереди щупальце с пальцами и показал пальцем на место на земле чуть в сторонке. Мы вслед за Шаманом подошли. Каждый ногтем проткнул вену на левой руке, полил кровью указанное место, бормоча: «Приветствуем этот мир, приветствуем вас, жители его». Шаман бормотал: «Мы исполняем договор и вы исполните договор»²².

– Что ж, исследуйте. – Гостеприимно улыбаясь, бархатно произнес Целовальник. – Захотите еще договор, зовите.

И пропал.

– Ну? – Голосом экскурсовода сказал Шаман – Куда пойдем?

– А пойдемте нашу пещеру посмотрим, – восхищенно озираясь промолвил Неговорящий Праща.

Интересно, что сейчас у него никаких проблем с речью не было. Он всё понимал и чисто говорил по-нашему²³.

Мы пошли от сосны к пещере. Здесь всегда лето, тепло, иногда приятный дождик. Странное ощущение: поднимаешь глаза на пещеру, ожидаешь увидеть у входа кого-нибудь из племени, почуять человеческий запах – а пустота.

Зашли в пещеру. Интересно: никаких следов людей. А ведь пещера-то сама представляет собой след людей, ведь ее вырыли мы. Внутри сохранились все выкопанные лежаки и ямки – и никаких костровищ, навозных куч, шкур и прочих материальных остатков. Вот полочка, которую Праща вырезал в стене и хранил на ней кроманьонские штуковины. Полочка есть, штуковин нету.

– Куда нам дальше, Шаман? – Задумчиво спросила Вождь. – Ты ведь здесь уже бывал, ну и куда нам?

– Не знаю, – несколько легкомысленно ответил тот, – ты же видела, этот мир создан только что. Раньше здесь была Промежуточная Ничта, в ней жил Целовальник. Ты просил его отправить тебя куда ты хотел. Если можно было, он тебя отправлял. Чего ради он решил создать новый мир с нами?

– Тогда пойдем переплывем реку. – Приняла решение Вождь. – Дома на том берегу земля племени Ленивого Камня, интересно, как здесь.

Мы вышли, прошли через луг. Трава зеленеет и шуршит, кузнечики стрекочут. Всё как у нас. Зашли в лес – деревья шумят, птицы поют. Праща подошел к дереву, хотел достать скребок, чтобы расковырять кору. И тут мы внезапно поняли, что на нас нету одежды и никаких предметов – ни инструментов, ни запаса воды и еды. Даже плошек, в которых был Проводник.

– Тьфу ты, – сказал Проводник, – а как я теперь вернусь?

– Интересное дело, – задумчиво произнесла Любопытная Рогоз, – а ведь нам давно пора захотеть поесть-попить, посрать-поссать. Кому-нибудь хочется? – Мы отрицательно поморгали²⁴.

– А еще – сказала я – у нас пустые кишечники и мочевые пузыри. А вышли мы сытыми.

– А еще – добавила мама – ты стоишь вместе с нами, хотя находишься у меня в животе.

– Ага. – Удивленно-задумчиво сказал Веселый Улитка. – А еще мы не потеем, хотя здесь совсем не холодно.

Веселый Улитка был подростком, почти ребенком²⁵, сыном Любопытной Рогозы.

Продолжая обсуждать новый мир, мы прошли сосновый лес, продрались через ольховый подлесок на опушке и вышли на берег старицы. Как и дома здесь квакали лягушки, а в зеленой воде мелькали караси.

Пересекли по колено в воде старицу, вода на ощупь была такая же прохладная и мокрая, как дома. Поднялись на прирусловой вал, посмотрели с песчано-глинистого обрыва на противоположный пологий берег, покрытый высокой и густой травой.

– Спускаемся и плывем. – Скомандовала Вождь.

Мы в облаке пыли, перемазавшись, съехали с обрыва, зашли в воду, поплыли, вышли на берег. Ёлки зеленые! Мы на наш берег вышли! Мы плыли с нашего на ихний, а приплыли с ихнего на наш.

– Так. – Спокойно сказала Вождь. – Плывем обратно, глаз, ушей и носа от цели не отрываем, наблюдаем что происходит.

Поплыли. Приплыли опять на наш берег.

– Мне – озадаченно произнесла Вождь – в лицо плеснула вода от гребущей руки соседа, я мгновение ничего не видела. Посмотрела опять, берег был уже нашенским. Что скажут остальные?

– А я – сказал Праща – вдруг понял, как сделать, чтобы, когда из шкур шьешь, не надо было жилу²⁶ пальцем в дырку от шила проталкивать. Нужно в тупом конце шила сделать дырку и в нее протащить жилу. Тогда жила пролезет в шкуру вслед за шилом.

– При чем здесь шило, идиотина? – Вскричал Резвый Дуб – С берегом что?

– Да замечтался я, как теперь шить буду, – растерянно произнес Праща, – очнулся, когда уже выходил на берег. Я даже название придумал: «игла».

– Можно я скажу? – Я внезапно поняла, что должна выступить. – Вы знаете, я вроде с вами иду, а вроде в животе сижу. Поэтому мне моргать не надо и думать пока не о чем, и запахов не чую и звуков почти не слышу. Я все время внимательно смотрела на цель. Было мгновение, когда ихний берег унесло, а принесло наш. Это как я сижу в маме и вижу, как она слышит хруст ветки и возникает страх, а потом она понимает, что это заяц и страх уходит. Так и здесь: в одно мгновенье ихний берег помутнел и его смыло. А на поверхность вынесло наш берег.

– Куда унесло? – Спросил Шаман.

– Непонятно куда. – Ответила я. – Ни вправо, ни влево, ни вверх, ни вниз, даже ни вперед, ни назад. Куда-то вглубь. И оттуда же ему навстречу выплыл наш берег.

– Понятно, – сказал Шаман – мы сделали детский мир²⁷.

– Давайте другие направления проверим – сказал Праща, обращаясь к Вожде.

– Жопу свою проверь, тупица! – Вскричал Резвый Дуб, – завел нас тут.

– Кто будет ссориться в походе, оторву голову. – Проинформировала Вождь и хрустнула, разминая, руками.

Мы взглянули на ее руки. Они висели свободные и раскрытые как жвалы у термита-солдата. Все вспомнили, как она этими руками о-т-о-р-в-а-л-а голову предыдущему вождю²⁸.

– Лады, – деловито произнесла Вождь, – посмотрим, есть ли здесь другой край.

– Да уж наверное есть. – Отозвался Шаман. – Как иначе? Любой мир замкнут.

– Даже самая хитрая сорока ошибется и тогда ее съедят. – Ответила Вождь.

– Вот что. – Шаману пришла мысль. – Целовальник раньше миры не создавал, ему должны были помогать, а помощники должны были как-то отсюда уйти. Должен быть вход-выход. Ищите дупло или нору под камнем или пруд с прозрачной водой или дерево, у которого не видно вершины. Хотя это может быть и ничем не примечательный кусок поляны размером в шаг.

– Так, – решила Вождь, – рассыпаемся цепью на бросок камня друг от друга. Идем медленно и бросаем что под руку попадется в разные стороны перед собой. Смотрим, как они летят. Если что-то странное, кричим.

Мы разобрались вдоль прируслового вала, кому-то пришлось для этого переплыть устье ручья. Вождь гикнула, мы пошли.

Неандертальский охотничий участок сто на сто километров. Мы шли не меньше недели. Шли медленно, только при ярком солнце, бросали, смотрели. Иногда кому-то что-то казалось, он звал остальных. Прошли лес, холм с нашей пещерой, еще холм, поле.

Оп! Только что на горизонте было бескрайнее поле и вдруг – холмы и лес. Граница, сволочь. Мы столпились на границе. Прикольно: смотришь в одну сторону – холмы, смотришь в другую – эти же холмы.

– О! Как интересно! – Резвый Дуб встал на границе боком к нам. – Я сейчас одним глазом смотрю на нашу сторону, другим – на другую. И вижу одну и ту же картинку, только всё какое-то очень-очень объемное²⁹.

Мы все попробовали. Прикольно. Всё такое пушистое получается.

– Идея! – Вскричал Резвый Улитка. – Пойдем вокруг участка. Кто-то один пусть идет носом по границе. Может, где-то дырка.

– А ты голова. – Откликнулся Шаман. – Дырка – не дырка, но может какая-нибудь заусеница. Вдруг они, когда ушли, проход неплотно закрыли.

И мы пошли вдоль границы. Один шел носом по границе. Менялись. Шли месяц, не меньше. Дома давно уж листья на березе пожелтели бы, а здесь всё май.

Долго ли, коротко – пришли на это же место, пошли в обратную сторону, всё так же носом по границе. Менялись. Всё так же не хотелось ни есть, ни пить. Усталость проходила после короткого отдыха. Спать не хотелось, но по желанию можно было и заснуть и видеть приятные сны.

Еще месяц, опять пришли. Опять пошли по участку цепью, бросая камни и палки. Прошли участок вдоль в несколько проходов, каждый заход – неделя. Потом прошли поперек – еще несколько недель. Поднимались на холмы, на сосны, бросали камни вверх.

Прошло пол-года, может год. Мы, изможденные, сидели, прислонившись спинами к Сосне. Мыслей не было.

– Может попробовать вниз? – Сказал Резвый Дуб.

– Вряд ли. – Вяло откликнулась Вождь. – Думается мне, копать придется неглубоко, но выкопаешься опять сюда же.

– Слушайте, вот что странно, – задумчиво произнес Веселый Улитка – никаких животных нету. Птички вокруг поют, насекомые летают – но никого разумного. В других шаманских путешествиях мы всегда встречали людей, зверей разных, деревья там, камни – всем до пришедших было дело³⁰.

– Вот уж не надо нам этого дела. – Откликнулась Любопытный Рогоз. – Не хватало еще, чтобы нас тут начали на куски резать и на кострах жарить.

– А он прав. – Ожила Вождь. – Ни враждебных, ни дружелюбных – никого. Мы попадали раньше в разные миры, но такого не было никогда. Что-то с этим миром не так.

– Надо звать Проводника. – Уверенно сказал Шаман. – Он, сволочь, конечно, попросит взамен и попросит больше, чем горсть крови: мы же в безвоходном положении.

И тут я поняла, что ко мне был Голос. Блин, какой же Он хороший, как я хотела бы слышать Его вечно!

– Мудрый Лютик, подойди ко Мне. – Сказал Голос.

Странно, меня еще не нарекали, но я поняла, что это мое имя и что Он обращается к мне. Я встала и пошла к Нему. Это было удивительно, потому что – ну как эмбрион может куда-то отойти? Пошла не знаю куда, пришла в место, которое нигде и везде.

Увидела Мамонта³¹.

– Дочь моя, слушай³². Вы в желудке Ыхалыма, выход – через дупло Дерева³³. Местные хотят оставить здесь тебя, назначить Вием³⁴. Один из виев уходит на пенсию. Сейчас ты знаешь выход, поэтому местные могут только препятствовать вашему проходу. Но всё равно придется тебе что-то им отдать.

– Хорошо, отдам.

– Молодец, иди.

– Стой! Главное-то скажи. Все эти жертвы наши ради чего? Какой мир есть на самом деле? Какой настоящий, а какой просто иллюзия?

– Дочь моя, а этот мир – настоящий?

– Нет конечно, иллюзия. Его сделали Ыхалым и Проводник.

– Да? А он влияет на тебя больше, чем мир, из которого вы пришли. Какой он ненастоящий? Хотя физически он – иллюзия. Всё, тебе пора. Ступай, встретимся еще.

Я пошла, пришла, села. Для остальных мой отход выглядел как если бы я шевельнулась, переменяя позу.

Шаман уже руководил вызовом Проводника:

– Встанем в круг, – говорил Шаман, – опять нужна будет кровь.

– Стойте! – Громко скомандовала я. – Никого звать не надо. Это – ловушка, выход – в дупле Дерева.

– Что? – Оторопело выдохнули все. От Нерожденной никто таких выходок не ожидал.

– Нерожденная, ты что мелешь, дура? – Раздраженно вскричал Шаман. – Ну-ка в круг и не болтай.

– Я не Нерожденная, Мамонт – хозяин³⁵ всего – назвал меня Мудрая Лютик. И пойдемте к Дереву. Ыхалым нас слышит, сейчас сюда прибежит толпа врагов.

Услышав про врагов, неаны превратились из наивных детей в охотников, подхватились и побежали к Дереву. Из дупла на нас уже смотрел глаз. Зубатый рот разинулся через весь глаз и наводил ужас. Ужас не навелся. Мы – неаны, а он привык охотиться на кроликов. Вождь подпрыгнула, обломила толстую ветку и ткнула обломанным концом прямо в глазов рот. Глаз взорвался и из него полезли враги. Мелькали когти, щупальца, паучьи лапы ростом с человека, акульи челюсти с зубами в сто рядов. В дупле они показывались маленькими, а выпрыгивая, за секунду вырастали.

Далее имела место тяжелая сцена с разрываниями, отрываниями, откусываниями, перекусываниями. Как страшный сон: отрывают – отрастают, убивают – оживают, дерутся – не устают.

Прошло много часов, а может дней, все задолбались. Мы смотрели на Дерево. Между нами и Деревом стояли шерстистые и панцирные, когтистые и зубастые и смотрели на нас. Очевидно, время войны закончилось, пришло время торга.

Из дупла вылезла человеческая фигура. Женщина. Но что-то в ней странное – как и во всех окружавших нас членистоногих и головоногих – как будто она то ли нарисованная, то ли вылепленная. И когда двигается – как будто не передвигает ногу или руку, а стирает и перерисовывает. И что-то было в ней похожее на нашего Шамана.

Женщина подошла к Шаману.

– Здравствуй, Каменюка!

– Здравствуй, Веточка.

О, Мамонт! Это его потусторонняя жена!³⁶ Они взялись за руки и с любовью посмотрели друг на друга. И тут мы заметили, что живность между нами и деревом мордами напоминает женщину и Шамана. Да это их потусторонние дети!

Она сделала детям какой-то повелительный жест и те перерисовались в людей. Люди как люди – встретишь – и не скажешь, что духи.

– Привет, племя моего мужа. – Голос и улыбка были хорошо поставлены и приятно официальны. – Вам наверное интересно, зачем я вас здесь собрала.

– Интересно, – пошевелила руками-жвалами Вождь, – если тебе голову оторвать, она отрастет?

– Разумеется. – Всё так же официально доброжелательно ответила Правдивая Ветка. – У него же отросла. – Она кивнула в сторону Веселого Улитки.

Веселый Улитка, не переставая, потирал обеими руками шею. Дух с челюстями крокодила и телом гигантской пчелы схватил мягкими кошачьими лапками Улиткину голову, откусил ее и бросил. У головы выросли ногокорни, она подбежала к туловищу и приросла на место.

– Итак, – официально-любезным тоном продолжила Правдивая Ветка, – Инспекции Загробных Мест требуется человек на должность инспектора раёв.

– Ну уж нет! – отрезал Резвый Дуб.

– Ты, милочка, – не обращая на него внимания, приветливо обратилась ко мне Правдивая Ветка, – идеально подходишь для этой должности. У тебя выдающиеся данные.

– Хорошо, – отчеканила Вождь, – родится, вырастет – приходите, предлагайте.

– Дорогуша, – тоном учительницы обратилась к Вожди Правдивая Ветка, – чиновник Загробного Царства должен родиться по сю сторону завесы и пройти систему учебных заведений.

Ее тоном стал медово-благосклонным, но твердым и острым как алмазный резец.

– Так что, – сообщила она, – вы пойдете домой, а Мудрый Лютик останется здесь.

– Ты ведь согласна, милочка? – Всё так же доброжелательно спросила она у меня. – Тебе здесь будет хорошо, а твои близкие вернутся домой.

– Да. – Спокойно ответила я.

А что еще скажешь?

– А я нет. – Неожиданно вступил в разговор Праща.

Он повернулся к нам.

– Ребята, кто хочет есть или пить?

Мы удивленно посмотрели на него и переглянулись.

– Вроде нет. Никто. – Послышались голоса.

– Нам и здесь хорошо. – Злобно-торжествующе сказал Праща в глаза Ветке. – Мы сыты и нам нравится рвать вас на куски.

– Ну что ж, – спокойно подытожила Правдивая Ветка, – тогда будем рвать друг друга, пока кому-то не надоест.

И она повернулась к своим, чтобы скомандовать к атаке.

– О, Мамонт! – Вырвалось у меня.

– Да, Лютичек, – Мамонт возник между нами и ими, обращенный сразу ко всем и к каждому.

Духи почему-то пришли в ужас и ничком попадали перед ним. А вот люди почувствовали, что это кто-то неимоверно большой, однако не страшный. Мы стояли, воткнув глаза в Мамонта. Только Шаман рухнул на колени и опустил голову.

– Справедливость. – Выдохнул Шаман. – Инспектору раёв Радостному Водопаду пора на пенсию.

– И Правдивая Ветка решила вопрос интригой. – Констатировал Мамонт.

– Я никому не солгала. – Откликнулась Ветка, всё еще лежа лицом в траву.

– Ага. – Саркастически обронил Мамонт.

– Хитрая Береза и Неговорящий Праща! – Скомандовал он.

– Да! Отклинулись мои родители.

– Вы хотите, чтобы ваша дочь дожила до глубокой старости, даже до четырех полных рук и родила много детей и ваш род не прервался?

– Да! – Торопливо и решительно ответили они.

– Ты – обратился Мамонт к Шаману – остаешься здесь. Идёте в мир Правдивой Ветки, живёте там, наслаждаетесь обществом друг друга.

– Да. – Откликнулись Добрый Корень³⁷ и Правдивая Ветка. Они уже стояли обнявшись одной рукой и смотрели на Мамонта.

– Вы все – он повернулся к духам и их родителям. Вся шаманская потусторонняя семья стояла в шеренгу. – Обеспечиваете процветание Мудрой Лютике и ее роду. – Они кивнули.

– Ты – обратился Мамонт ко мне – в момент земной смерти живая и с телом возвращаешься сюда и приступаешь к своим обязанностям.

– Да. – Откликнулась я.

– А сейчас, Ыхалым! – Позвал Мамонт. – Откуда-то отовсюду послышался то ли рёв, то ли мычание. – Целебная рвота!

Внезапно мир исчез, мы стояли в огромном желудке Ыхалыма по колено в каше планктона. Каша слегка фосфоресцировала. По желудку прошел спазм, волна планктонной каши захлестнула нас и понесла куда-то вверх. Впереди показался свет, он рос и приближался – и вот нас вышибло через дупло Дерева на поляну перед пещерой.

Племя только-только успело рассесться у костров и начало обсуждать увиденное. Вдруг – «Хлоп!» – Как при нашем отправлении. Племя высыпало ко входу в пещеру. Метель уже закончилась, на снегу нелепо выглядела дымящаяся куча клешней, щупалец и прочих остатков морских животных. Мы встали на ноги – все, кроме Шамана. Он был мертв, душа осталась на Том Свете с потусторонними женой и детьми. Как только мы зашли в пещеру, Вождь рухнула на пол и начались тяжелейшие преждевременные роды.

Шаманская потусторонняя семья выполнила договор. Я дожила до глубокой старости – до сорока лет, родила двадцать восемь детей, увидела внуков и даже двух правнуков³⁸. Инспектор раёв должен попасть на тот свет с телом, поэтому шаманская семья не стала ждать моей смерти. В светлый весенний день на глазах всего племени я залезла в дупло и исчезла.