Инспектор раёв

Беспристрастный Опарыш

Глава 1

– Сссшшшись! Чвак! – Копье просвистело и воткнулось в кролика. – Пах-Бах! – Кролик в прыжке согласился на Рай, тушка плюхнулась наземь. Я – семилетний кроманьонец, опираясь на копьеметалку, на полутора ногах побежал к ней. Знак Тигра – горб и ноги, растущие мысками в сторону – замедлял бег. Из копны волос я достал обсидиановый нож – привилегию жертвенеца Тигра – и вырезал копье из тушки.

Трехлетняя сестра взяла тушку, чтобы отнести в кучу. Слева спереди из кустов послышался легкий шорох. Мы с сестрой взглянули – волк с волчицей тоже претендовали на тушку, да и на сестру. Сестра замерла, я бросился к ней. Растопыренные стопы всё время задевали за кочки травы и камни. Споткнуться я не мог, берегли духи. Зато из-под ног летели трава и камни. Подбежал к сестре, встал рядом, между ней и волками. Волки поняли, что повредить мне им не дадут духи, а сестре – я.

Мать крикнула: «Дети! Хватит!», – и они с четырнадцатилетним братом сноровисто задвигали кремневыми ножами. После того, как брат изобрел копьеметалку, я кроликами обеспечивал семью не хуже, чем взрослые охотники – козлами. Брат родился с четырьмя укороченными руками. Сейчас он сверкал и клацал двумя ножами.

Я – неандерталка и собеседница духов, сижу в пещере у костра. Вокруг костра сидят моя семья и друзья – собеседники по Разговору – люди и духи. Снаружи – зима и метель, поодаль – еще костры, вокруг них – неаны, все ведут Разговор. Я опять семилетний кроманьонец, стою, опираясь на копьеметалку, возле кучи разделанных тушек, мать и брат сочувственно на меня смотрят.

– Героюшка, сходи к шаману. – Вкрадчиво, но твердо промурлыкала мать. – К тебе кто-то скребется. Это не Тигр. Ты – жертвенец Тигра, к тебе он может просто так прийти.

– Мама, а почему меня зовут «Герой»? – Перевел я разговор. Герой – тот, кто совершил подвиг на охоте или войне. Не могу же я с рождения быть героем?

– Ты – герой по рождению и обязан совершать подвиги. – Разъяснила мать. – Остальные это делают по желанию, а ты – жертвенец Тигра. Вот станет тяжело на войне, и тебя пожертвуют твоему Божку.

– Брат, иди к Шаману. – Старший облизал ножи, воткнул их в прическу, встал и потянулся четырьмя руками. – Божки не любят, когда у них воруют жертвенецов.

Чум Шамана стоял поодаль от основного селения на вершине холма в полудне пути моими винтовыми ногами. Шаман сидел, прислонившись к столбу чума и, не отрываясь, смотрел на меня все полдня, что я к нему шел.

– Что, Герой, хочешь узнать, что за духи не дают тебе спотыкаться и отводят кулаки мальчишек? – Шаман был скрипуч и весел. Медведь откусил ему ключицу, мороз – ступню, Гиблая Зима – способность огорчаться. – Это слуги Тигра, берегут тебя для Него. Вон один ждет, что ты тот камень заденешь.

Я треснул ногой по камню. Как всегда, за мгновение до того, как нога коснулась камня, он улетел, как если бы она его ударила.

– Нет, дедушка Серый Олень, мама велела у тебя спросить – ко мне кто-то скребется, не духи Тигра, а другие. Брат говорит, какой-то Божок хочет украсть жертвенеца у Тигра.

– А! Ну пошли камлать. – Шаман оперся на колени, встал, отвернул для меня полог чума.

Привычными движениями он зашуршал по чуму, собрал костюм оленя.

– Ты – сын неана, тебе перевозчик не нужен. – Он внимательно посмотрел на меня. – Будешь плясать со мной.

Шаман перевоплотился в оленя, затем достал фигурку размером в две ладони, всю из движущихся частей.

– Главный Помощник – Герой, Герой – Главный Помощник – представил нас друг другу Шаман.

Я кивнул фигурке, фигурка кивнула мне.

Мы втроем – Помощник, Шаман и я – держась за руки плясали вокруг костра. Гремел бубен.

– Интересно, как Шаман в него бьет? – Подумалось мне. – Руки-то заняты³⁹.

Шаман велел нам смотреть на тени и кричать, если в тенях заметим кого-то знакомого – человека ли, животное или растение.

– Цветок лилии! – Почти сразу крикнул я.

– Ушастый полоз! – Неожиданным глубоким басом крикнул Помощник.

– Ага! Гадюка. – Через какое-то время отметил Шаман.

Мы плясали и плясали посолонь. Шаман призывал своих духов-помощников. Кроме цветка лилии, полоза и гадюки пришли еще олень и кедр. Все помощники были в сборе. Тогда Бубен загремел как-то по-особому, и мы заплясали круг посолонь – круг противосолонь, перепрыгивая между кругами через костер. Шаман призывал Божка, который ко мне скребся и его помощников. Мы плясали, пока небо не начало сереть перед рассветом, но никто не откликнулся.

Тогда Шаман еще раз сменил мелодию Бубна, и мы заплясали противосолонь.

– О Тигр! – Возопил Шаман. – Приди к нам! Назови Твоего врага, мы сразимся с ним!

Появилась тигриная тень – не маленькая пляшущая на стене, а прямо в костре огромная, больше чума, больше сосны – однако здесь, посреди чума, в костре.

Тигр посмотрел на нас долгим жутким взглядом. От него всё тело и душу охватывала смесь ужаса, храбрости и омерзения. Тигр сделал жест мордой, из теней выпрыгнула бесчисленная толпа его слуг. Они все заплясали с нами в хороводе – сразу и посолонь, и противосолонь, и через верх, и через низ – и в каких-то еще направлениях, которые в нашем мире невозможны. Тигр плясал с нами во всех направлениях сразу.

Гремел бубен. Мелькали морды, лапы, крылья, зубы. Стук, щелканье, шуршание, скрип. Солнце встало, духи один за другим исчезли. Тигр кивнул Шаману и исчез последним. Бубен стал замедляться, наконец дал заключительные три редких удара и умолк. Мы сделали еще несколько шагов и остановились.

Олень и Главный Помощник ушли, остались мы с Шаманом.

– Итак, – жестко подвёл итог Шаман, – никто снаружи к тебе не скребется, никаких чужих духов рядом с тобой нету, никто из далека лапу к тебе не тянет.

– Что тогда? – Я полулежал спиной на стене чума, не было сил ни удивляться, ни бояться.

Шаман сел рядом со мной.

– Ты сам к себе изнутри себя скребешься.

– Это не я. – Говорить не было сил.

– Возможно, это Тот, Кого нету. – Голос Шамана был смертельно усталый, но бодренький и веселенький.

– Как его отвадить? – Много спрашивать не было сил.

– А никак. Он дышит где хочет, и Голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит. – Отсутствующим голосом проговорил Шаман.

– Дедушка Серый Олень, – я начал раздражаться. У меня тут жизнь рушится, а он развлекается, – ну хватит издеваться. Где Он живет? Как Его найти? Что Ему нужно? И главное – как от него избавиться?

– Он живет везде и нигде, найти Его можешь в самом себе, нужен Ему ты и каждый. Избавиться от Него невозможно, но очень легко – нужно просто отказаться. Ты доволен? – Шаман явно не хотел говорить о Том Кого Нету.

– Нет, не доволен. – Озадаченно ответил я. – Хочешь, чтобы я отстал, разъясни свои загадки.

– Ну хорошо. – Смирился Шаман. – Есть легенда, что Он создал всё и всех, поэтому Он сильнее всех. А поэтому Ему не интересно побеждать, Он хочет, чтобы все соглашались с Ним добровольно. Поэтому ты просто откажись. – И Шаман вырубился.

Я доплелся до нашего чума, рухнул на шкуры и заснул.

Глава 2

Прошло полжизни, мне четырнадцать. Жертвенецы не убивают и не зачинают и поэтому не проходят инициацию. Кровь жертвенеца предназначена Божку, она не может смешиваться с чужой – ни с супружеской, ни с вражеской. Но тут пришли Чужие, беглецы от холода и бескормицы. Они жрали и траву, и людей. Мы применяли и засеки, и палы, и открытый бой, они теряли руку⁴⁰ против одного, но всё пёрли и пёрли. Тогда мы ушли в болота. Чужие не умели ходить по болоту и замечательно тонули.

За семь лет охоты на кроликов я стал лучшим на копьеметалке, попадал с двух рук двум кроликам в голову. Дедушка Серый Олень стал моим подавальщиком. Чужой отрубил ему вторую ногу до колена, и он не сражался в строю. Наш тандем убивал любую нападающую толпу.

Мы лежали в осоке на пригорке. Перед нами старое русло вело с луга справа вдалеке в болото слева. Направо только удалялись голоса девочек. Вот они смолкли. Девочки косили под дурочек. Разведчики – неаны – выследили стайку парней Чужих, и мы ловили их на живца.

С утра были заморозки, мы всё серое небо⁴¹ ползли по льду и инею. Сейчас припекало июльское Солнышко, свербела жажда, долбила скука.

– Слушай, дедушка Серый Олень, я ведь жертвенец Тигра?

– Ну. – Лениво согласился дедушка.

– Так когда меня жертвовать будем? Мне надо попасть в Рай Тигра.

– Ты круто воюешь, и так попадешь.

– Да нет, мне надо именно как жертвенецу. – Сказал я с серьезным видом, осознавая, что несу, в общем-то, глупость.

– Чего? – Какая тебе разница? Рай – он и есть Рай, воюй и будешь там.

– Помнишь мои видения? – Я решил, что, если уж позориться, то сразу и до конца.

– Помню. А еще помню, как велел тебе сказать им «нет».

– Да я и отказался. Но по видениям понял, почему родился жертвенецом Тигра и почему меня хочет перевербовать Мамонт. – Меня несло. Как же давно я жаждал это обсудить.

– Слушай, Герой. – Из добродушно-язвительного дедушки Оленя выступил внушающий священный трепет Шаман. – Во Вселенной не существует вещи под названием «Дух сотворитель мира, являющийся кромам и неанам в образе Мамонта».

– Шаман, мой неанский папа помнил меня – бабушку Мудрую Лютик, говорившую с Мамонтом. – Я разозлился. – Короче, если… – внезапно мы оба почувствовали дрожание земли от десятка бегущих девических ног. Я взял по два копья на копьеметалку, олень – две головы на копьях. – Мамонт предложит племени условия получше, пожертвуюсь Ему. – Смято кончил я.

Девчата пронеслись в болото. Вон лежат жердины – продольные, на них – поперечные. Дальше поперечных нету, а продольные очищены от коры и очень скользкие. Девочки прошлепали по жердинам, потом легко и часто ступая пронеслись по зыбучей трясине и исчезли среди кривых елей.

Юноши почти нагнали их в русле, потом медленно, но достаточно ловко пробежали по первым жердинам, начали падать со вторых. Они доставали друг друга, опять падали, наконец, потеряв пару человек, взобрались на жердины и, опираясь друг на друга, поковыляли по ним. Жердины кончились, юноши встали – и начали тонуть в трясине. Пытались доставать тонущих, жердины задирались, они с них падали. Крики ярости, вопли ужаса, рёв натуги достающих и доставаемых. Потом – всхлипывания и причитания безнадежных, стук и чавканье их добивания, ропот побежденных, стоны страдания. Вместо трех рук воинов в сухое русло выползли две руки деморализованных пацанов.

Чтобы бросить четыре копья, мне пришлось встать на корточки, и голова показалась над травой. Серый Олень выставил свою голову и две головы на копьях.

– В трех попало, нет серьезных. – Отметилось в уме.

Мы упали и перекатились на позицию слева. Знакомая ситуация пробудила в Чужих воинов. Они кончили хныкать, сообразили, что нападающим нужно время на перезарядку и прицеливание и бросились в атаку. Мы оказались у них справа сзади. Олень насадил мне два копья, я замахнулся, выпустил – два вопля. Потом еще, еще и еще. Мы успели перепрыгнуть траву справа и вползли в бочажину. От второй позиции мы утром пару раз проползли дальше. Получилось, как будто мы отступили туда.

Несколько Чужих смотрели вдаль, мы, закрытые кувшинками, сквозь воду смотрели на них. Степняки Чужие не способны представить сидение с головой в воде. Они взяли копья наизготовку и начали красться в сторону примятой нами травы. Мы вскочили – я с двумя копьеметалками, Олень – с одним. Залп! Перезарядка копьеметалок. Залп! Остался один, он уже подбежал и замахнулся копьем надо мной. Олень швырнул ему в лицо пригоршню тины, тот на мгновение растерялся и я убил его копьем.

Мы рванули направо, на другой берег старицы. Успели. Десяток Чужих с копьями смотрели на нас, мы – на них. Я держал две копьеметалки в одной руке, чтобы было похоже на дубину. У Оленя в руке было два копья, остальные – на земле. Четверо Чужих по команде вожака бросили в нас копья. Недолет, мы легко отбили их руками. Чужие с воплем ринулись к нам, рассчитывая подойти на бросок своих копий раньше, чем мы сможем бросить наши. И пока они еще бежали вниз, я расстрелял их с двух копьеметалок.

Мы просканировали поле боя. Треск кузнечиков, жужжание мух и ос, чириканье и цвирканье птиц не нарушались. Ни шуршания раздвигаемой, ни скрипения наступаемой травы. Бой окончен, а ночью я стану наконец-то жертвой Тигру, и Он дарует Племени победу.

Резкая боль! В левой икре. Я подсел и наклонился посмотреть. В траву торопливо ушуршала здоровущая гадюка, в икре блестели две дырочки. Зачем? Мы не могли на нее наступить, стоим же все время на месте.

– Опаньки! – Изумился Олень, взглянув на ранки. Тут же схватил копье и воткнул в ногу раз и два. Я зарычал от боли и ударил копьеметалкой в землю так, что чуть не сломал. Дедушка Олень уже присосался к ране и ежесекундно сплевывал кровь с ядом. Наконец оторвался, встал на коленки и обильно помочился на рану. Потом бросился в траву, вернулся с пучком тысячелистника, тщательно размял, затолкал в рану и сказал: «Прижми!». Я без передышки выл и вбивал копьеметалки в землю.

– Ты чего спал? – Спросил он, глядя в сторону.

– Я не спал, я копья метал. – Обиделся я.

Шаман, не глядя, быстро положил ладонь мне на рот.

– Заклинаю вас, слуги Тигра, именем вашего повелителя – ответьте – что произошло?

Мне потихоньку становилось всё равно. Я стоял на мягкой лужайке, майское солнышко гладило теплыми лучиками.

– Гееерооой! – Донесся издалека-издалека голос Шамана – Выбрать Тигра, иначе Чужие… – дальше я уже не слышал, да и так всё ясно.

Из утреннего Солнца вышел и в круге Солнца встал передо мной, и было бессомнительно ясно, что Он – Мамонт. Я решительно подошел и запустил руки в его шерсть. Настоящий. Шерсть глубокая, жесткая, но в то же самое время мягкая, под шерстью – твердая шкура.

– Так Ты – настоящий? – Серьезно спросил я. – Существуешь?

И тут же понял, что спросил глупость. От него исходило Существование, Он сам был Сущий. Да что там, ты существовал лишь пока Он смотрел на тебя.

– Да. – Так же серьезно глубоким басом ответил Он. – Но к делу. Если Тигр получит тебя, Он даст победу, Племя убьет Чужих, но погибнет.

– Как это? – Я не удержался и съязвил – Два последних воина воткнут копья друг в друга?

– Останется с полруки воинов, рука женщин и пара рук детей, – не заметив юмора пояснил Мамонт, – воины умрут от ран, женщины и дети умрут зимой.

– И что делать? – Согласно спросил я.

– Помиритесь с Чужими. Будете вместе растить овец.

– Чо? – Оторопело обронил я.

Звучало как бред. Чужие на то и Чужие, что их уничтожают, а не мирятся. «Растить» – что за слово вообще? Есть слово «расти», а «растить» – это как? Заставлять овцу расти? Но она же и так растет.

– То. – Терпеливо ответил Мамонт. – Смотри. – И Он показал мне, что такое «растить» и как растить, и что будет, если мы будем растить животных и растений – люди перенесут холодные времена и размножатся, и что будет, если мы не будем растить – люди вымрут за полруки поколений.

Слева блеснул яркий яростный свет, какого на земле не бывает. Конечно, я духовным оком узнал своего жертевника. Тигр!

– Ты, пшел вон. – Не глядя, бросил он Мамонту. – Ты, со мной. – Это уже мне.

Я застрял, не зная, кого слушать. Тигр подошел к кругу света, который описывало бьющее из-за спины Мамонта Солнце. Остановился на границе – круг блеска молнии у круга мягкого весеннего Солнца.

Странно, Мамонт вообще не обратил внимания ни на него, ни на его команду: «Пшел вон». Только слегка шевельнул правым глазом при первом его появлении.

– Очнись! – Скомандовал мне Тигр, подойдя к кругу солнечного света. – Идем!

– Пойдешь с Ним, Племя умрет. – Произнес Мамонт.

– Ты вообще молчи, Ты не существуешь. – Бросил Ему Тигр.

– Да. – Обронил Мамонт отсутствующе.

– Что значит: «Да»?! – Взбесился я. Скажет мне, наконец-то, что мне делать?! – Ты же существуешь!

– Да. – Рассудительно-разъясняюще проговорил Мамонт. – А также нет. А также да и нет. А также ни да и ни нет. А также ни да и ни нет, и да. А также ни да, и ни нет и нет. А также ни да, и ни нет, и да, и нет. Понятно? – Заинтересованно-насмешливо закончил Он.

Я обалдело смотрел на Них, «Птичка, птичка мозгоклюй, из мозгов мне хрен наклюй» – крутилась в уме детская песенка.

– Ну всё, проснись. – Твердо сказал Мамонт и махнул хоботом.

– Проснись! Проснись! Проснись! – Кричал Шаман и бил меня ладонями по щекам. Я застонал и встряхнул головой.

– Хвала Тигру! – Воскликнул Шаман.

– Не Ему, а Мамонту. – Решительно сказал я. – Я с Ним разговаривал. Теперь надо поговорить с тобой.

– Так. – Трагическим голосом произнес Шаман.

– Вот так. – Всё так же решительно произнес я. – Теперь я жертвенец Мамонта, мы должны помириться с Тем Племенем и вместе с ними растить овец и пшеницу.

Язык человеческий передать, насколько это противоестественно звучало для палеолитического кроманьонца. Шаман смотрел на меня так же обалдело, как я только что – на Мамонта и Тигра.

– Тебя даже не убьют. – Тусклым голосом пролепетал Шаман. – Тебя исторгнут.

– Если мы не помиримся и не будем выращивать еду, – серьезно сказал я, – к весне оба племени вымрут.

– Никто ни с кем мириться не будет и – как ты там произнес – «вы-ра-щи-ва-ть?» никто не будет. Тебя исторгнут. Ты умрешь вне Племени и попадешь в самую узкую расщелину Посмертья. – Трагично провсхлипывал Шаман.

Послышался легкий шорох. Мы оглянулись – это возвращались девочки. Сейчас они шли с нормальной маскировкой – молча, след в след, аккуратно отводя ветки и траву.

– Серая Рысь, Кусачая Лисица, берете Героя, Умная Медведица берешь Оленя. – Оценила положение Старшая, Рыжая Белка. – Но сначала соберем копья.

Медведица – на коренастая две трети неандерталка – схватила Оленя за руку и через верх забросила на спину. Рысь и Лисица за руки за ноги взяли меня, Белка понесла охапку копий и копьеметалок, Веселая Собака побежала вперед сообщить о событии.

Мы прошли березняком, потом лугом. Лагерь находился в ельнике, на елях удобнее располагать охранение – сторожей не видно в ветвях, а хвоя немного скрадывает запах человека.

К нам подбежали любопытные дети. Белка перемолвилась с командиром охотников, и десяток охотников гуськом пошел по нашим следам разделать трупы Чужих и принести мясо – Ура! – Вечером у Племени будет обжираловка.

Девчата брякнули нас под мужским навесом и ушли. Шаман подошел ко мне, посмотрел на рану.

– Мдааа, – тяжело-задумчиво протянул он, – похоже, халява для тебя закончилась. Духи-помощники Тигра от тебя отошли, Тигр хочет, чтобы ты понял, что значит жить без Него.

– Да пошел Он. – Меня мутило. – Собирай Совет, лучше сразу Большой.

– Сейчас, – ответил Шаман, – только с раной закончу.

Он вынул тысячелистник и заковылял за снадобьем. Двое охотников струями мочи промыли рану и вдули в нее золы. Шаман притащил горсть кашицы из душицы, полыни, хвои, тысячелистника и еще чего-то, наполнил кашицей рану, нарвал возле навеса здоровущих листьев подорожника, накрыл ими рану, обвязал жилами.

– Ну я пошел к Вождю. – Мрачно сказал он. – Ты пока настраивайся, Тигру ли, Мамонту или Сому но сегодня тебя точно пожертвуют. – И он уковылял в направлении хижины Вождя.

Глава 3

Солнце едва прошло половину своего диска, как из хижины Вождя послышался голос Бум-бума⁴² – приглушенный, чтобы не услышали Чужие.

– Малый Совет в хижине Вождя. – Деловито вещал Бум-бум. – Член Племени изложит весть от Божков. – И тут я потерял сознание.

Очнулся я среди ночи, рядом сидел Малый Совет – Вождь, Шаман, Старейшина женщин, Старейшина охотников. Пока я был в отключке, они вливали в меня воду и ждали, пока очнусь. Была слабость, но уже не мутило.

– Ты, – наставил на меня палец Вождь, – отныне не Герой, а Предательский Мыш. Говори.

– Требую Большого Совета. – По суровой вождиной роже было видно, что лучше не говорить.

Вождь махнул подбородком, все встали и пошли через площадь в хижину Вождя. Я встал, охнул, осел и пошел на четвереньках. Вождь оглянулся, махнул подбородком Старейшинам, они не медля взяли мои руки себе через шеи и потащили за всеми. Вокруг послышалось шевеление – люди просыпались, толкали спящих локтями и садились, не глядя на нас, как будто проснулись просто так.

– Собрание воинов на площади! – Транслировал Бум-бум.

Охотники тут же встали и подошли к хижине Вождя, вместе с ними подошли остальные.

– Собрание воинов! – Бум-бум начал сердиться. – Старики, уведите детей, женщины, встаньте сзади! – Надрывался Бум-бум в три своих рта.

Перед хижиной Вождя было сделано высотой по колено возвышение из дерна и бревен. Малый Совет и я встали на него. Охотники встали перед возвышением, женщины – вокруг – не участвуя, но готовые вмешаться. Вождь поднял руку, бормотание народа смолкло.

– Послушаем посланника Божков, потом по одному скажете. – Сказал он народу и приглашающе махнул мне подбородком.

– Мамонт велел передать, – начал я доклад.

– Нету никакого Мамонта, ты что несешь, дурак! – Завопили несколько охотников.

– Он же с Ним говорил, значит, есть! Пусть рассказывает. – Ответили им другие.

Вождь поднял руку, все замолкли.

– Мамонт велел передать, – начал я опять, – и запнулся, ожидая очередного гвалта. Нет, тишина. Продолжил. – Мамонт велел передать, что Племя вымрет.

– Пошел к Сому! – Завопили охотники.

– Помолчите, пусть говорит! – Завопили женщины. Их вопрос выживания интересовал больше. Мужчина попадает в рай, если погибает на войне или охоте, женщина – если родит много детей. Мужчины замолчали.

– Мамонт говорит, что на войне погибнут почти все мужчины, а остальные не переживут зиму. – Народ опять начал роптать, но я уже привык и продолжил. – Мамонт сказал, что нужно сделать. – Я сделал паузу, народ с интересом молчал. – Нужно помириться с Чужими и вместе с ними растить овец и пшеницу.

– Сдохни, сука! К Сому его! Исторгнуть! – Вспыхнул всеобщий ор.

Вождь поднял руку, кое-кто приглушил вопли, но потом снова завопил. Тогда Вождь спокойно ушел в хижину, ор продолжался, Вождь вышел с копьеметалкой и охапкой копий. Он отдал копья Шаману, спокойно поднял правой рукой заряженную копьеметалку, поднял левый кулак и стал медленно один за другим разгибать пальцы. Некоторые краем глаза увидели странные действия Вождя, посмотрели на него и тут же заткнулись. Остальные невольно заметили это, покосились на Вождя и замолкли тоже. Большой палец остался неразогнутым, а все уже молчали.

– Первый говорить, сюда. – Отчеканил Вождь. Вышел Быстрый Волк – самый уважаемый охотник.

– Смерть в бою лучше сдачи. – Отрезал он и ушел.

– Ты? – Кивнул мне Вождь.

– Союз – не сдача. – Отрезал я. Воины любят краткость, даже если мысли превращаются в обрубки. – Следующий! – Кивнул охотникам Вождь.

– Тигр даст победу. – Сказал Сонный Медведь.

– Гибель племени – поражение. – Парировал я.

– Принесем его в жертву! – Воскликнул Сонный Медведь. – Будет победа!

Тут встрял Шаман.

– Высшие духи – встав, сказал он – принимают только добровольные жертвы. А Мыш не хочет жертвоваться Тигру.

Вождь кивнул следующему.

– В жертву Сому. – Предложил Злой Волк. – Сом принимает насильственные жертвы⁴³.

– И чего вы у него попросите? – Снова насмешливо встрял Шаман. – Или вы его просто так вызовете, для прикола? То-то он вас приколет⁴⁴.

Вождь поднял руку, подождал, пока все замолчали.

– Итак, – подытожил он, – мнения разделились. Будем решать вопрос честным, демократическим путем – массовой дракой. Оружие на подиум!

Охотники гуськом прошли мимо подиума, складывая в отдельные кучки копья, копьеметалки, топоры, ножи, скребки.

– Старейшина женщин! – Позвал Вождь.

– Да! – Откликнулась она.

– Ты командуешь. – Она кивнула Вождю и ткнула рукой в десяток женщин. Они подошли к ней.

– Внимание! – Скомандовала Старейшина. – Кто за предложение Мыша – с этой стороны, – она показала левой рукой, – кто против – с этой.

Все разобрались. Странно. Мою сторону выбрали Вождь, Шаман, Старейшина охотников. Но кроме них еще четверо, а противников вдвое больше.

– Не убивать, не калечить, – продолжила командовать Старейшина, – начинать по команде «начали». Какой последний голосующий останется стоять, та точка зрения истинна. Начали!

Строи бросились друг на друга. Высокий Зубр подскочил к Шаману и замахнулся ногой. Шаман и с ногами был ниже всех охотников, а сейчас он доходил Высокому Зубру до пояса. Пока ему в голову летела пятка Зубра, Шаман неожиданно быстро подпрыгнул вперед и снизу ударил того по яйцам. Высокий Зубр коротко истошно вскрикнул и рухнул. Красивый Олень ударил Шамана ногой в голову сзади. Шаман почуял, уклонился и, сделав кульбит с опорой на руки, ударил того в колено. Даже с подиума был слышен хруст, Красивый Олень с воплем рухнул. Старейшина женщин резко скомандовала, пятеро помощниц рванули в толпу, схватили Шамана и вытащили.

– Дисквалификация⁴⁵! – Рявкнула Старейшина. – Совсем сдурел! Врагов калечь, а не своих.

На Вождя насели четверо, счастливые возможностью проявить демократические чувства. Они мешали друг другу и он смог свалить двоих кулаком в подбородок. Один прыгнул вниз и схватил его за ноги, они оба рухнули, и их обоих затоптали.

Мелькали руки, ноги. Истошные вопли боли, крики страха, боли и злости. Старейшина продолжала зорко смотреть, ее помощницы ныряли в драку и вытаскивали выбитых. Они в несколько рядов лежали вокруг площадки, некоторые уже сидели и смотрели на драку.

Сказался ли численный перевес или противнику помог Тигр, который теперь был против меня, но в конце осталось стоять двое бойцов противника. Истина была доказана – честным, демократическим путем.

Охотники очухивались, обсуждали драку, постепенно собирались обратно на собрание.

Я думал, что все с удовольствием согласятся жертвовать Мамонту, а не Тигру. Мамонт может решить дело миром. Если же сражаться, то Тигр кровожаден, и, даже, если мы прогоним тех, все равно погибнет много наших. Но все сошли с ума и хотели только крови, крови, крови.

Вождь опять встал на подиум, поднял руку, все замолчали.

– Итак, – изрек Вождь, – Истина доказана: Мамонта не существует, Тигр существует. Вывод: Предательский Мыш ошибся, мы продолжаем войну.

– Тогда исторгнуть его! Исторгнуть на крапиву!⁴⁶ – Загорланили охотники.

– Да ну его всё к Сому, – подумал я, – И меня исторгнут, и племя вымрет.

– Хорошо, – громко сказал я – жертвуйте Тигру, я согласен.

– Да нет, так нельзя – с досадой сказал Шаман, – Тигр требует рвения, ему даже искренней добровольности. Ему нужно, чтобы нутро кипело. Тигр – божок боя, вы можете представить, чтобы в бой шли из-под палки?

– Тогда исторжение. – Подвел итог Вождь. – Кто против? – Все были за.

– Исполнить. – Сухо приказал Вождь и указал жезлом-копьеметалкой на четверых охотников.