000
ОтложитьЧитал
Сколимастра Инфинити.
Нико ехал в неизвестном направлении узкими переулками предельно медленно, переваривая ситуацию. После обеда пришлось заскочить на склад, сверить накладные. Возвращаясь по какой-то новой для него, зелёной алле, перед глазами мелькнула вывеска с изображением девушки в голубом халате: «…Медицинский центр… Все виды диагностики… Анализы за 24 часа…»
«Хм, а когда-то Эйя говорила, что кожа у меня совсем не смуглая, а немного фиолетовая… И даже светится в темноте… И глаза такие синие, что согревают изнутри… Пф, всем известно, что синий – холодный цвет… И как он может греть? С фантазией у неё, конечно, всегда было отлично,… как и у этого прыщавого полудурка…» – Нико чертыхнулся, вспомнив об Амуле и его бредовых настроениях, но вовремя осознал, что тот не раз на пару с Синтенелем спасал его и всю группу, и решил оставить темные мысли глубоко в подсознании. «Некое совпадение, действительно, есть, тут не поспоришь. Тем более, мама такая белокожая, с тремя слоями солнцезащитного крема сгорает на солнце, покрывается веснушками, а отец… отец…» – Нико оставил свой триггер и машину на парковке медцентра и зашел внутрь.
Клиника под нескромным названием «Сколимастра25 инфинити» оказалась новым, чистым и практически пустым заведением. Всё белоснежное, только потолки и пол зеркально-серебристые. Создавалась впечатление, что ты не идёшь, а паришь в неком «нулевом» пространстве. Чистилище или, возможно, рай – мог бы подумать каждый входящий, но обычно люди были заняты более важными делами. У ресепшена оформлялся пожилой мужчина. Нико подошел к стойке.
Уже через несколько минут стандартная беседа с администратором и десяток подписей на документах привели его в кабинет под номером одиннадцать.
– Нико Хольм? Приветствую и поздравляю! Вы сегодня … далеко не первый посетитель! Ложитесь на кушетку! Можно не раздеваться, но приподнимите хорошенько рубашку и приспустите брюки. Сейчас всё посмотрим… – доктор Джеллидэнс смазал ультразвуковой датчик и начал поиски аппендикса, ловко растирая холодный гель по низу живота Нико. – Я, конечно, не обещаю, что мы получим точную картину, но постараюсь найти красавца. Согласно анкете, вас что-то беспокоит? Чувствуете боль? Сильную? Режущую?
– Скорее, дискомфорт, – соврал обследуемый.
– О! А вот и он! Какой шикарный… Первый раз такое вижу… – доктор замерил изображение парой щелчков мыши, на мониторе аппарата появились два крестика, определяющих длину червеобразного отростка. – Целых шесть дюймов, да какой подвижный… Никаких патологий. Вы пока протрите живот и можете одеваться. Протокол исследования получите, пожалуйста, через несколько минут в регистратуре, – доктор Джеллидэнс сунул пациенту нетканую салфетку и в спешке покинул кабинет.
«Мог хотя бы дверь прикрыть…» – подумал Нико, подтягивая брюки и застёгивая рубаху. Шагая по коридору, он рассмотрел два варианта происходящего: «Либо аппендикс так и не удалили, а зачем-то имитировали операцию; либо Амуле был прав, и он отрос заново. Отрос заново? Ха-ха!» – смириться со вторым вариантом было почему-то сложнее.
– Сэди, ну ты же знаешь, я слишком болтлив. Только постарайся не отпускать его вот так вот… – шептал доктор Джеллидэнс симпатичной девушке за стойкой.
– Аа, господин Хольм. Должна перед вами извиниться, плёнка в принтере аппарата, к сожалению, закончилась… Я не смогу приложить снимки к результатам исследования. Но, если Вам интересно, могу предложить хорошую скидку на любой анализ… – Кэсэди придвинула пациенту терминал, а врач, пританцовывая боком, снова удалился.
– Спасибо, не стоит, – оплатив услугу, Нико продумывал, как бы ненавязчиво удалиться, не дожидаясь расшифровки.
– Возможно, Вас заинтересовал бы развёрнутый анализ ДНК? Есть экспресс-вариант, он поможет узнать о возможных наследственных болезнях, определить этническое происхождение, проследить генетическую ветвь…
«По разрезу глаз и цвету кожи, что ли не видно моё этническое происхождение?» – подумал Нико и пронзил красотку ледяным взглядом. «Но есть ли вероятность, что вместе с аппендиксом они просветили что-то необычное, и теперь им нужна моя кровь для опытов… Хм… Расшифруют мой геном, выследят, и запрут на военной базе в одинокой пустыне… Мыслишь ты, однако, прямо как твой дружок с биполярочкой… Просто боишься узнать хоть что-то об отце…»
– Да, пожалуй, можно, – Нико впервые за долгое время решился довериться судьбе, плыть по течению. Он порядком устал опираться на сухую логику в бизнесе и по жизни. Возможно, этот водоворот событий подскажет решение, даст то, что он ищет. Возможно, не прилагая особых усилий, он, наконец, вытянет свой лотерейный билет.
– Отлично. Результат мы сможем выслать через 2-3 дня на электронную почту. Сейчас подойдёт доктор Дженкинс. Итого к оплате…
…
Возвращение Драгонона.
Нико сорвал пластырь быстро и почти безболезненно. Совсем скоро он узнает немного о том человеке, о котором всю его недолгую жизнь умалчивала мать. «Я, конечно, и сам не особо приставал с расспросами, но и она умела ловко увернуться от ответа», – вспоминал Нико. Врач убедил сдать в качестве биоматериала кровь из вены, так яко бы надёжнее. Рука немного зудела и мешала рулить. Судя по следу на кусочке бинта, из места прокола какое-то время сочился экссудат, однако, ближе к аллее Тресоздателей, прямо на его глазах, кожный покров полностью восстановил свою целостность. Забрав из отеля вещи и расплатившись, Нико мчал обратно, к дому Амуле, тысячи мыслей пролетали одновременно, а из глаз ручьями, прямо на рубашку и брюки падала вода. Он вспоминал, как Эйе нравились его симметричные родинки на предплечьях, похожие чем-то по её скромному мнению на шпоры неведомого существа. До неё их никто и не замечал. Как-то поздней осенью, лёжа с температурой под толстым одеялом, Она, обмотанная толстым вязаным шарфом, сладко грустила с чашкой какао в руках и просила просто смотреть на неё. Говорила, что его взгляд лечит её простуду, хоть он и такой же холодный, как ксенон. Однажды она пристала как безумная, с криками «Рептилия! Точно, рептилия! Вот кого ты мне напоминаешь!» пыталась то ли выцарапать ему глаз, то ли высмотреть в нём третье веко, но, так и не отыскав оное, разочарованная ушла читать в гостиную. А кофемашина? Когда закрывалось веганское кафе напротив дома Амуле, «Green Pill», Нико выкупил и тащил этого металлического монстра, совершенно забыв про ноющую боль во всём теле и костыль. А может, всё это было лишь психосоматикой страшной потери? А может, и не было никакой боли?…
Мысли плыли, перемежаясь с вопросами, когда Нико, наконец, подъехал к дому. Амуле выходил куда-то, зажав в кулаке эко-сетку. Нико пересёк ему дорогу, встав прямо напротив и уставившись в бесстыдно-зеленющие глаза.
– Я дракон! – единственное, что он догадался выкрикнуть в его беззаботное, как никогда, лицо, и выглядело всё это крайне нелепо.
– Ты успокойся, что так раскричался? Может, пройдёмся? Тут недалеко, – ответил Амуле вполголоса и осмотрелся.
Старые приятели молча перешли дорогу. Амуле скользнул внутрь экомаркета. Проплывая между полок, он нервно хватал разные банки и пакеты, внимательно вчитываясь в состав. Еле слышно выругавшись, он ставил их обратно; изредка здоровался с мерчендайзерами.
– Так я дракон? – не выдержав, шепнул ему на ухо Нико.
– Подожди, ведёшь себя как ребёнок. Чуточку терпения, – шикнул Амуле не отводил взгляда от полок. – Я думал, всё будет происходить гораздо медленнее. Думал, тебе, как и обычному человеку, нужно будет с этим переспать, – тихо продолжил он спокойным тоном.
– Сам сказал, я не обычный, ген драго…неона? Значит, я дракон? – разбухтелся Нико.
– Ну, знаешь, томат с геном лосося, это всего лишь томат, – осадил его приятель, – но с геном лосося! – он поднял вверх нравоучительный палец и растопырил глаза на Нико. – О, вот хороший! – плавно сфланировав к лотку с овощами, Амуле взял в руку огромный спелый помидор и, оставив на нем контрольную вмятину, сунул в корзину; Нико чуточку скис. – Ну, ничего, с этим, как и со всем остальным, нужно работать. И тогда…
– Тогда что? – снова воодушевился новоявленный Дракон.
– Не знаю, будет видно. Думаешь, я через день встречаю таких, как ты? – старый друг с лицом подростка победоносно направился к кассе с единственным крупногабаритным томатом в продуктовой корзине.
– Ммм… – Нико, как тень, проследовал вслед за ним.
Амуле оплатил продукт, переложил его в свою плетёную макраме сумку, и оба молча побрели домой. Бен уже ушёл куда-то, неловкая тишина продолжилась. Каждый занимался своими делами, почти как раньше, во времена группы, и это немного разряжало обстановку. Нико, нагло уминая пыльные безглютеновые кранчи, забытые в вазе на столе, периодически сканировал взглядом друга, пытаясь вычислить самое подходящее время для начала долгой беседы. Низкие солнечные лучи перебирали книги на полке, Амуле закончил свою вечернюю йогу и заварил бирюзовый чай.
– Невкусные, да? – к счастью для Нико, друг первым завёл разговор.
– Ну так… – ответил Дракон, продолжая жевать кранчи.
– Прости, но это единственное, что он не ворует… Никто такое, видимо, не жрёт… – Амуле задумался…
– Кто ворует? Ты о чём? – не понял Нико.
– Да так… Как тебе мои суккуленты? – перевёл тему Амуле.
– Красивые, – Нико глянул на левитирующие сочные листья растений в углу над книжной полкой, не находя в этом ничего странного. Тут для него всё было более чем очевидно и не требовало дополнительных объяснений, не то, что этот дурацкий ген Драгонона или нечто вроде того, совершенно неосязаемое.
– Значит, как и мои носки… – ухмыльнулся Амуле. – А знаешь, совсем не требовательные, – продолжил он, разливая по чашкам бирюзовый чай. – Просто висят в воздухе, даже без земли под ногами, в смысле, корнями… Улавливают влагу прямо из воздуха, справляются. Знаешь, я тоже много думал обо всём… У тебя, наверное, скопилось много вопросов…
– Есть несколько, – на этот раз Нико постарался особо не приставать, быть предельно экологичным, ведь новое время диктовало новые условия взаимодействия, даже со старыми друзьями. Он просто всматривался в искрящиеся кристаллики-чаинки, стараясь загасить своё эго.
– Задавай, давай попробуем в тебе разобраться. Постараюсь ответить исчерпывающе, как можно ближе к истине, но знай, я не всесилен.
– Хорошо! – теперь Нико решил не переадресовывать проблему, ссылаясь на грешки Эйи, а столкнуться со своим «диагнозом» лицом к лицу и погрузиться него, насколько это представлялось возможным. – Я понял, в смысле, в магазине ты отлично донёс до меня, что я не Дракон, а просто помидор, просто человек, но с этим загадочным геном Дра-го-не-о…
– Драгонона! Хорошо, что не лосося, но в данном случае ничего не могу утверждать… – заявил Амуле, глотнув чая и нагло уставившись на друга.
– Говоришь, он проявился после аварии, – Нико не обратил внимания на подкол. – Ещё я своими глазами сегодня видел, как регенерируется моя кожа.
– Это чудесно, не правда ли? – Амуле воодушевился, он вспомнил, в каком восторге находится от всех этих фантастических существ, обитающих вокруг него, прямо в столице, и тут же забыл об обесценивании Нико его личных заслуг скудным определением «красивые».
– Ага. Но вот что с этим пурпуреоном? Что это? Как это? Для чего?
Амуле одним глотком допил чай и отошел за листом бумаги и канцелярскими принадлежностями.
– Вот. Знаком с таким? – он начертил на бумаге круг, быстро раскрасив сегменты во все цвета радуги ручкой с выдвижными стержнями в привычном порядке.
– Оу, у Эйи был такой, для работы. Как же он называется?…
– Цветовой круг! – подсказал Амуле. – Тут всё просто. Каждому диапазону длин волн соответствует конкретный цвет, базовая физика, девятый класс… Ой, – Амуле прикрыл рот рукой, он вспомнил, что последние годы школы Нико пришлось пропустить из-за … работы? Раньше он об этом не задумывался, а теперь всё встало на свои места. Значит, никакой он не «туповатый», а просто, как всегда, просто… Обстоятельства! Амуле немного смутился, но продолжил объяснение: – Значит, каждый охотник, желает,… Мы добираемся до фиолетового, и он переходит в розоватый, затем в красный. Никаких подозрений, всё, кажется, в порядке.
– Угу, – Нико сидел, угрюмо цедя бирюзовую жидкость, богатую на антиоксиданты.
– …Но, какое-то время спустя, проходят тысячи лет, и… Человек обнаружил невидимое для глаза инфракрасное и ультрафиолетовое излучение. Оба обладают, к тому же, очень интересными и даже полезными свойствами. Говорят, без них была бы невозможна жизнь, – Амуле царапал ногтём пространство между фиолетовым и розовым оттенками.
– Иии…
– И куда ты их впихнёшь в этом самом круге, в котором всё, казалось бы, так логично и завершено?
Амуле старался объяснять как можно понятнее, на чистом листке он начертил ещё один круг, разделил пунктиром пополам. Одну часть закрасил в привычные яркие цвета радуги, а на другой половине по краям обозначил пастелью ультрафиолет и ИК, оставив между ними пустоту. Вырезав этот круг и сложив по линии пополам, он сделал разрез от центра к периметру с одной стороны и ловко на пальцах завернул половинки в 2 конуса, чтобы совместить красный цвет с фиолетовым, а пастельный ультрафиолет с инфракрасным диапазоном.
– А это неожиданное решение, но причём тут пурпуреон? – Нико почесал шею и затылок.
– А притом! Вот видишь, между ультрафиолетом и ИК у нас пустота. Ты действительно думаешь, что тут ничего нет? – спросил Амуле, а Нико пожал плечами. – Конечно, без всяких сомнений, тут прячутся инфражелтый и ультразелёный спектры, и остальные, – Амуле продолжил раскрашивать пастелью сегменты. – Вот только боюсь, этими двумя конусами наш мир не ограничится.
– Что ты имеешь в виду?
Амуле развернул обратно бумажку с двумя радугами-конусами.
– Представь себе, что пунктирная линия, разделяющая наши видимые и невидимые цветовые диапазоны – это какое-то новое измерение, предположим N. В обычном, X-Y-Z, существует эта жизнь в привычных оттенках, а в том невидимом диапазоне, что за гранью? Сплошная тайна. По крайней мере, для людей. А если этих неизведанных измерений не одно или два, а тысячи, миллионы, или даже бесконечность?
Амуле скомкал рисунок и подошел к большой картине над диваном, той что до этого момента казалась лишь скромным гиперреалистичным облачком в стиле кибер-панк. Нико осмотрел её свежим взглядом и обомлел. Из точки, что в центре композиции, обозначенной нулём, исходило множество линий, по периметру холста они были помечены латинскими буквами. Серое облако неопределённой формы расположилось также посреди полотна, а лучи делили его на сегменты-конусы, что только что расписывал Амуле на обычном листике. Всё было чётко прорисовано, а скорее, напечатано в объёме. Один исходящий из центра конус был закрашен яркими цветами, другой пастельными. Где-то с краю прятались ещё два: один отдавал перламутром, другой переливался и светился подобно кристаллу. Остальные обозначены лишь оттенками слабо-серого. Амуле щелкнул тумблером, что за рамой, и картина засветилась 3-D лучами, пронзающими серое облако. Смеркалось. Нико отошел на пару шагов назад от легкого мандража, а может, чтобы было лучше видно все эти «неизведанные излучения».
– Это просто макет. Вон тут твой пурпуреоновый спектр, – Амуле вонзил резную костяную указку26 в перламутровый сегмент фиолетового оттенка. – Диапазон, параллельный ультрафиолету, очень мягкий и очень сильный, ничтожно мало изучен, даже нами. Конечно, совершенно невидим для обычного человека.
– Значит, Она тоже необычная… – прошептал Нико, снова вспомнив, как иногда Эйя называла оттенок его кожи Purple Sage, ссылаясь на палитру Pantone. Тогда он думал, что это приобретённая особенность каждого дизайнера, уметь хорошо различать оттенки, или же её очередная придурь, но внезапно всё перевернулось, встав на свои места.
– Хах, конечно, подобное притягивает подобное, а ты как думал? Всё видит, всё замечает, одним словом чувствует, впитывает твои лучи, а в крови её уже вырабатывается метаболит, переходит в различные формы, а далее прямиком в мозг, Иии…
– И что, что дальше с этим… метаболитом? – Нико с усердием кусал заусенец на безымянном пальце, сосредоточившись на диаграмме, лучи искрились, серая дымка облака медленно пульсировала. Внезапно он почувствовал себя школьником в обсерватории, которому удалось познать ничтожную частичку тайны мироздания.
– Смотрю, тебе зашёл спецэффект, это Бен придумал. Думаю, лучше выключить, а то этот свет, кажись, самую малость загипнотизировал тебя. Ку-ку! – Амуле пощёлкал пальцами у глаз Нико и добавил основного освещения. – Пойдём может ещё чего попьём, ну и помидор остался и… – он самозабвенно рылся в снеках, что прятались под замком в кухонном шкафчике.
Солнце провалилось за дома неожиданно быстро, кирпич стен впитал влагу моросящего дождя, сильно похолодало. Жёлтый Свет трудолюбиво согревал огромное помещение с высоченными потолками. Амуле кинул на стол упаковку сушеного манго и ореховые батончики. Нико грел руки о чашку с какао.
– Помнишь, когда нас с ней заломали в этой квартире с дневником Фреда и Ловцом Такрехади?
– Как не помнить… – Амуле долил себе уже остывший бирюзовый чай.
– Слышал, те агенты в отделе говорили про фурфуреон. Твой пурпуреон, это оно же самое? Просканировали тогда всё вдоль и поперёк, брали волосы и ногти на анализ. Так почему нас отпустили, а дело замяли? Они так ничего и не нашли?
– Фурфуреон! Ха-ха! Да, люди – они такие. Услышат что-то у нас, какое исследование или новую технологию утащат, но всё перекаверкают. Омерзительно. Фактически, они открыли целых 2 новых измерения, но так и не узнали об этом, но пусть их Америка так и останется Индией, – Амуле прикрыл лицо ладонью, перебирая в голове жесточайшие ошибки человечества, или, как они их ещё называют, изобретения. – Да, делают бесполезные, а иногда и фатальные вещи, слепо в них верят, а как финансируют. Конечно, они научились определять несколько метаболитов пурпуреона, – он внезапно вернулся к теме вопроса. – Но понятия не имеют, что твоя кожа всего лишь излучатель, как лампа, и не имеет ничего общего с этой волноподобной частицей. С Эйей всё сложнее, но как глупо было пытаться найти его в волосах или ногтях, к тому же в стрессовой ситуации он моментально распадается. Ведь пурпуреон – это как сила духа или вера, ты чувствуешь её под кожей, когда мурашки бегут по голове, пояснице и предплечьям, а ты готов жить и творить несмотря ни на что. Бежать марафон без ног, самозабвенно строчить поэму на последней стадии рака, войти в горящий дом, чтобы спасти соседскую кошечку … Да, это всё пурпуреон, он нами движет, и все без исключения имеют к нему рецепторы. Но у кого-то их гораздо больше, как у Неё.
– Сверхчувствительная – так говорил её отец, – вставил Нико сухое определение Рудольфа.
– Можно и так сказать. Всю жизнь она искала то, что нашла в тебе, но в какой-то момент перестала это получать, потому что…
– Потому что я занимался только собой, своим бизнесом, мы стали видеться всё реже и реже… – закончил фразу Нико.
– Да, ей не хватало тебя. И однажды она научилась находить свою дозу заменителя пурпуреона в других источниках, конечно, менее мощных, и, по большому счёту, сомнительных. А потом и вовсе, следуя твоему примеру, замкнулась в себе, ограничившись саморазвитием и примитивными удовольствиями, перестала обращать внимание на других – тех, кто в ней нуждался, как она в тебе. Печально, да?
– Значит, получается, её главный наркотик – это я? – Нико положил голову на ладони.
– Получается, – ответил Амуле.
– Значит, виноват только я… И всё уже в точке невозврата? Всё потеряно?
– Ну почему? Если честно, и я оплошал, завёз вас в тот городок, а сам исчез, да, были причины. Думал, перекантуетесь там год-два от силы, пока вся ситуация с пурпуреоном не уляжется. Вы слишком задержались, почти превратились в стариков. Надо это срочно исправлять!
– И как? – спросил Нико.
– Пойдём на балкон, подышим немного, – предложил Амуле.
– Но там дождь… – ответил Нико и тут же осознал, что эти модные нынче «authentic и slow-living», похоже, не его стезя. Однако, те довольные беспечным существованием, зомбированные гипноящиком и оладьями Алифера старики из Золота Леприкона успели сделать своё грязное дело, и надо было в срочном порядке начинать борьбу с последствиями – жить быстро, дабы нагнать упущенное.
– Тебя ревматизм, случаем, не замучил, господин Драгонон? Накинь куртку, там, на вешалке, – Амуле открыл высокую дверь и вышел прямо в штормящую стихию.
Нико, кажется, понял, насколько крепко он обвил себя паттерном привычной, хоть и не самой незамысловатой жизни и сделал шаг навстречу леденящей лицо мороси.
– Я бессмертный? – внезапно, от вечерней прохлады к нему пришла ясность ума и нескромная мысль, которую он не постеснялся озвучить.
– Не знаю, но хорошо, что мы нашли друг друга. Знаешь, я тоже не так прост, как кажется, – Амуле завернулся в старый ватник.
– Это уже все поняли, – Нико убрал ладонью капли дождя с лица.
– Да ну тебя, значит, я плохо скрываю?
– Просто отвратительно! – констатировал Нико и оба рассмеялись.
– Конечно, я совсем не такой как ты. Сверхсил-то почти и не осталось. Но как-то крутимся с Сином. Может, всё и к лучшему.
– Да, это, оказывается, не так просто, как я думал. Всё детство мечтаешь стать супергероем, чтобы спасти мир. А когда вселенная даёт тебе эту возможность, ты её не замечаешь. Потому как въёбываешь по 90 часов в неделю, чтоб не остаться с голым задом… – Нико осознал, что та его предпринимательская жилка – ничто иное, как страх из детства, страх оказаться на улице без средств к существованию.
– Вот именно. Законы каменных джунглей, – заключил Амуле.
Оба стояли, уставившись в конец улицы, но из-за дождя можно было различить лишь мутные холодные нимбы фонарей.
– Слушай, а ты не знаешь, что за теплый воздух, с которым Она всё время шепталась?… – вдруг вспомнил Нико. Он хотел упомянуть про шизу и галлюцинации Эйи, но вовремя остановил себя.
– Аа, это мой старый приятель! – ошарашил его Амуле. – И называй его, пожалуйста, с заглавной буквы, будь добр!
Нико был настолько ошарашен последней фразой, что даже сделал полшага назад: «Вот только начинаешь думать, что он нормальный человек, так опять за своё, снова выкидывает нечто невероятное…»
– Он и сейчас здесь, прячется за стеклом. Ох как не любит эту сырость. Ты прислушайся! – Амуле прислонил ухо к дверной щели и подозвал Нико, но тот услышал лишь обычное, немного порывистое шипение сквозняка.
– Может, пойдём, посмотрим что-нибудь по телеку и спать? – предложил Нико. – Кажется, на сегодня мой лимит инсайтов исчерпан… – он немного прозяб от леденящей мороси, несмотря на свои невероятные гены.
– Отличная идея! – согласился Амуле. – Кстати, с возвращением тебя, Драгонон! – он устало, но довольно покосился на Нико и поспешил открыть дверь. Теплая сонная аура окутала старых друзей.
…