III. Ребёнок
– Дядинька-а! Дайти копеичку!..
Небольшой ком грязного тряпья вертится в ногах людей на базаре, из тряпья протянута маленькая красная ручонка, в нём сверкают плутовские и жадные глаза. Трудно догадаться – мальчик это или девочка, он не даёт рассмотреть себя, подвижный, как маленькая собачонка.
Ему суют милостину или гонят его прочь. Монеты, попадающие в его руку, он отправляет в рот, и всякий раз, когда получит, – боязливо и подозрительно смотрит в одну сторону – к весам, где стоит высокая, угрюмая фигура женщины, жирной и одетой довольно прилично.
Когда во рту мальчика скопится столько монет, что они уже мешают ему ноющим голосом просить копейку, – он бежит туда, к этой женщине, и между ними происходит следующее: она протягивает к нему толстую, широкую лапу, он же выплёвывает деньги изо рта в свою руку и потом высыпает их на ладонь женщины. Быстрыми глазами окинув количество монет, она говорит сердито и угрожающе:
– Семь раз подавали – где ещё одна?
– Ей-богу, все!
– Врёшь!
– Ей-богу!
– Видела я… подай сюда!
– Да все, мол, тут!
– Ладно! Я дома поговорю с тобой…
– Ежели все…
– Ступай! Да смотри – я ведь вижу!.. всё вижу, мошенник!
Он откатывается от неё, снова вьётся в ногах толпы и снова поёт:
– Тётинька-а… си-ироте…
Вот другой такой же комок… И оба они, скрывшись за чем-нибудь, ведут между собой негромкий и быстрый разговор:
– Утаил?
– Семишник…
– А я три копейки…
– У тебя сколько уж стало?
– Одиннадцать…
– Ух! А у меня только семь…
– До вечера ещё долго…
– Она говорит – я те дам!
– Ну! Она и мне…
– Чёрт с ней…
– Собака…
– Теперь у нас уж восьнадцать…
– Здорово! По стакану водки – шесть, да…
– Сердца мы давно уж не ели…
– Наплевать на сердце! Лучше папирос…
– Папирос я уж слямзил…
– В порсигаре?
– В коробочке…
– Эх!.. В порсигаре бы!