И в глубине души она уже решает дать ему целый пятак, когда он отнесёт её покупки с Новой площади в Ковалиху…
– Сударыня! А потрохов парочку вы не желаете купить? – говорит Володька, болтая в воздухе потрохами, неизвестно откуда появившимися в его руках. По тому, как зорко он смотрит по сторонам и как держит потроха, сударыня догадывается о тайне появления потрохов.
Ей это неприятно, и сострадание к человеку погибает в ней пред силой опасения, внушаемого им.
– Нет, не надо, – сухо говорит она.
– А я бы за пятнадцать копеек…
– Гривенник! – объявляет барыня. В принципе она против покупки краденого, но если так дёшево?
– А двенадцать копеек, сударыня, не дадите?
– Гривенник?
Она торгуется только потому, что не хочет поощрять дурных наклонностей этого человека; ей кажется, что, продав потроха так дёшево, он не будет красть в другой раз.
– Извольте! – говорит он. – Вот я их тут в корзиночку помещу… А свёклу вы не купите у меня?
Свёкла у него за пазухой. Барыня начинает подозревать, что там сложено ещё много кое-каких пищевых продуктов. Ей становится положительно противно смотреть на этого человека, вследствие чего она даёт ему за свёклу с прибавлением четырёх деревянных ложек – только семишник.
Затем, купив всё, что ей было нужно, она обвешивает коммерсанта с ног до головы кульками и узлами и, пропустив его вперед себя, идёт домой. А Володька, согнувшись в три погибели, быстро шагает по тротуару, верный своему намерению доставить барыне покупки дешевле извозчика, и по дороге мечтает о премиях, причитающихся к получению с знакомых ему фирм… и о прочем, более выгодном и для него и для его личных покупателей…