Легендарный финал 1972 года. СССР и США

Вступление

О программе издательства «Эксмо» по публикации книг о спорте я узнал в конце 2015 года. Сама идея заключалась в том, чтобы переиздать 10 книг лучших советских тренеров, написанных еще в годы СССР. Первой в списке стояла книга Анатолия Владимировича Тарасова – «Родоначальники и продолжатели». Книга была написана в последние годы жизни великого тренера и педагога, а в свет в 80-е годы прошлого века так и не вышла. «Эксмо» достигло соглашения с дочерью А.В. Тарасова – Татьяной Анатольевной, и книгу можно прочесть. На меня и сама идея, и прочитанная мной книга Тарасова произвела фантастическое впечатление. Я подумал: «Какая замечательная идея!» Поэтому предложение издательства «Эксмо» о переиздании одной из книг моего папы, Александра Яковлевича Гомельского, я воспринял с энтузиазмом и помог – и найти книжку, и свести представителей издательства с праводержателями на эту книгу. В общем, все получилось: «Библия баскетбола» была переиздана в издательстве «Эксмо», а я получил огромное моральное удовлетворение.

Еще через какое-то время я получил новое предложение, и в этой же серии спортивных книг вышла и моя книга – «Как играть в баскетбол». И тем не менее, когда от представителей «Эксмо» я получил предложение написать книгу, посвященную событиям Олимпиады в Мюнхене, а конкретно – финальному матчу между сборными СССР и США в мужском баскетбольном турнире, я сначала несколько растерялся и прежде всего подумал, что для меня, для носителя фамилии Гомельский, это не только история завоевания первых золотых медалей мужской сборной СССР и первой победы над баскетболистами США на Олимпиаде, но ведь и очень личная, семейная история.

Я постараюсь объяснить почему. Начало сентября 1972 года. День, когда проходил финал, начинавшийся по московскому времени почти в два часа ночи, потому что по мюнхенскому времени он стартовал без четверти 12 (это было сделано в угоду американцам, потому что телевидение США хотело, чтобы их телезрители увидели игру в прямом эфире). Мы смотрели матч с папой в квартире на «Соколе», где тогда жили всей семьей. Смотрели его очень внимательно, и я сейчас понимаю: я-то, 19-летний, только что ставший мастером спорта и дебютировавший в составе ЦСКА на Кубке СССР, смотрел на эту встречу глазами игрока; а папа-то смотрел глазами тренера! Ему очень многое было понятно уже по ходу матча.

Игра закончилась. Конечно, мы болели за нашу сборную и очень радовались историческому событию (мы еще не знали, что будет происходить в ту ночь в Мюнхене, когда американцы опротестуют результат игры и наши игроки и тренеры проведут бессонную ночь в ожидании результата рассмотрения протеста). Уже через пару минут мы собирались ложиться спать. И тут папа сказал про Владимира Петровича Кондрашина фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Вот же везунок, с моей командой выиграл». И было в этой фразе что-то такое, что мне стало бесконечно жалко отца: это был первый раз в моей жизни, когда столь сильного и целеустремленного человека, как мой папа, я пожалел.

Мне захотелось его утешить, но слов нужных я тогда не нашел и ничего ему не сказал – так мы и разошлись от телевизора по комнатам.

Если честно, для меня та победа все-таки была больше радостью. Да, в нее вмешалось чувство жалости к отцу, но тем не менее я, как действующий игрок, подумал: «Ну до чего же здорово, что наконец-то гегемония американцев на самых значимых спортивных соревнованиях завершена, что наши победили в такой драматической борьбе!»

И вот, на фоне таких воспоминаний, мне пришла мысль – а почему бы действительно не написать эту книгу?

По правде говоря, я смотрел тот матч раз пять, а дважды мне довелось его комментировать на телеканале «НТВ+ Баскетбол». Я хорошо знаю всю его раскладку по минутам, хорошо представляю, как обе сборные готовились к этой Олимпиаде и какой путь они прошли на площадках Мюнхена, прежде чем попасть в финал.

У меня была возможность что-то освежить в памяти, что-то из посвященного этой встрече прочесть заново. В России выходили замечательные книги. Иван Едешко написал «Три секунды и вся жизнь», а уже после смерти Сергея Белова вышла книга «Движение вверх» (литературная запись Александра Коновалова, в которых этот матч расписан действительно посекундно, также там можно было прочесть мнения участников игры). Кроме этого, мне в руки попала книга американских журналистов Майка Брюстера и Тепса Галлахера – «Stolen Glory», то есть в переводе на русский – «Украденная слава». Я изучил эту книгу, которая несет в себе совсем другие заряд и мнение, абсолютно другую позицию с противоположной стороны. А уж после того как мне довелось полазить по Интернету, то я нашел запись этого матча с комментариями американского телевидения (кстати говоря, одним из комментаторов был величайший игрок Национальной баскетбольной ассоциации Билл Расселл). Я послушал, что они говорили по ходу матча, что – после штрафных за три секунды до конца, когда американцы вышли в счете вперед 50:49, и какая у них произошла минута молчания, после того как Саша Белов забил этот победный мяч и сборная СССР победила. Расселл просто ушел с комментаторской позиции, это редчайший случай. Он ушел и больше ни одного слова в том репортаже не сказал, это же практически скандал.

Кроме того, при работе над этой книгой мне пришлось обращаться за консультациями к лучшим арбитрам. В свое время, когда я уже был не игроком, а тренером, у меня состоялась встреча с одним из арбитров мюнхенского матча Артеником Арабаджияном – болгарским судьей, который обслуживал игру вместе с бразильцем Ренато Ригетто. Я к нему обращался с вопросами, его мнение хорошо помню и на страницах этой книги обязательно отражу.

Один из лучших советских и российских арбитров Михаил Григорьев меня поддержал: проконсультировал по поводу того, были ли нарушены правила, имели ли право переигрывать эти три секунды второй раз, а затем и третий. И теперь я уже абсолютно уверен, что в книге представлено не мое мнение, а мнение экспертов: наша команда была несправедливо лишена права на тайм-аут, который все-таки вернули, в первый раз отмотав эти три секунды назад; после этого была ошибка судьи-секундометриста, включившего время тогда, когда мяч еще не коснулся игрока в поле. Баскетбол – достаточно сложная игра, в которой правила регламентируют практически все, и здесь тоже была допущена ошибка: мяч считается вошедшим в игру и время включается, только когда до него дотрагивается кто-нибудь из игроков в поле. Таким образом, весь полет мяча от руки Ивана Едешко и до того, как он опустился в руки Александру Белову, время должно стоять. И понятно, что у Саши Белова был вагон времени, целых три секунды, чтобы отправить мяч в кольцо.

Кроме того, удалось поговорить и с теми, кто видел матч этот вживую. Но так получается, что среди них очень много тех, кого сейчас с нами больше нет. В свое время мне про игру рассказывал Миша Коркия, такой же рассказ я слышал в исполнении Александра Болошева – двух наших олимпийских чемпионов, которых уже нет в живых. Они поведали очень смешные истории, и я постараюсь их пересказать в одной из глав. Разговаривал я и с Иваном Едешко.

Однажды мне посчастливилось присутствовать во время беседы моего папы с его многолетним другом и соратником Юрием Викторовичем Озеровым, который был там, на трибунах в Мюнхене, и рассказывал свою версию – и это тоже было крайне интересно. Ну и, наконец, я беседовал со своим близким другом, тоже безвременно ушедшим из жизни – Сергеем Коваленко, который весь тот матч отсидел на скамейке запасных. Он ни на секунду не вышел: Кондрашин принял решение, что Сережа не нужен на площадке, раз американцы не используют своего великана Тома Берлесона. И вот Сережа Коваленко излагал мне уже свою точку зрения на игру. А у него был очень светлый аналитический баскетбольный ум.

После всего этого мне показалось, что определенное мнение по поводу этой игры, этой драмы и этой победы у меня сложилось. А раз оно есть, то я набрался смелости и постараюсь этим мнением, своим видением фактологии того вечера на площадке «Олимпише Баскетболхалле» в Мюнхене, с вами поделиться. Я буду рассказывать постепенно, шаг за шагом о том, как готовились сборные, как они выходили на этот матч, как складывалась встреча, чем она завершилась (собственно, американцы до сих пор считают, что она не завершена), что происходило непосредственно сразу после нее, на следующий день и еще много лет спустя.

Но самое главное я вам готов сказать прямо сейчас: этот матч, с какой стороны на него ни взгляни, безусловно, носит исторический характер. Эта победа прервала беспроигрышную серию американцев, которая началась в 1948 году, когда на Олимпиадах стартовали официальные баскетбольные турниры (в 1936 году на Олимпиаде в Берлине баскетбол был «показательным видом спорта»). С 1948 года в Лондоне и по финал Олимпиады-1972 в Мюнхене американцы никому не проигрывали, и в баскетбольном мире зрело мнение: американцы, как родоначальники баскетбола, абсолютно непобедимы.

В принципе соперники и до этого обыгрывали американские команды, но было известно, что в тех матчах США представляли не сильнейшие игроки и приезжали на них не сильнейшие тренеры. Другими словами, даже если эти соревнования назывались «чемпионат мира по баскетболу», американцы не придавали им значения. А вот тут – такая победа! Это на самом деле невероятный успех и начало новой эры, которая продолжалась 20 лет – с 1972 по 1992 год, когда на Олимпиаду в Барселону приехала «Дрим-Тим» – сборная США, составленная из лучших игроков-профессионалов. И вот уже с Барселоны в баскетболе по сей день идет новейшая эра.

Глава 1
Олимпийский цикл. 1970–1972 годов

Я начну издалека. Страна, в которой существовал спорт, не называвшийся профессиональным, носила название Союз Советских Социалистических Республик. А в этой стране было плановое хозяйство: плановая экономика, плановая культура. Ну и плановый спорт тоже. Между прочим, существовала и такая организация, как Госплан – в этом здании теперь находится Государственная дума Российской Федерации.

 

Планирование в спорте осуществлялось по принципу олимпийского цикла: заканчиваются одни Олимпийские игры, начинается следующее олимпийское четырехлетие. Таким образом, подготовка сборных Советского Союза по всем видам спорта к Олимпиаде в Мюнхене началась после окончания Олимпийских игр в Мехико в 1968 году. Планировалось все: например, тренер сборной СССР вместе с руководителем комплексной научной группы должен был расписывать четырехлетний план подготовки. В связи с тем, что однажды – а именно в ноябре-декабре 1968 года – этот план расписывался у нас дома и практически на моих глазах, я представляю объем этого планирования достаточно хорошо: все-таки юношеская память – достаточно цепкая штука.

Главным тренером сборной, даже несмотря на неудачу на Олимпиаде 1968 года (а бронзовая медаль в мужском баскетболе рассматривалась как неудача), был мой папа, Александр Яковлевич Гомельский. А руководителем комплексной научной группы при сборных командах СССР по баскетболу являлся профессор Игорь Николаевич Преображенский – удивительный человек и невероятной талантливости ученый. Так вот, они вдвоем и расписывали это четырехлетие. Не скажу, что по минутам, однако в этом плане, с моей точки зрения, они старались предусмотреть все.

Кстати говоря – почему третье место в Мехико было рассмотрено как неудача? Просто это несоответствие плану! Потому что в плане – утвержденном, между прочим, коллегией Госкомспорта СССР, место для мужской сборной по баскетболу планировалось первое-второе и уж никак не третье. Полуфинальный матч СССР – Югославия я смотрел: его транслировали на отечественном телевидении. Штрафные, которые Владимир Цветкович забил в наше кольцо на последней минуте матча и которые стали победными, – ну в общем-то это горе и несчастье. Хотя фолили на Цветковиче откровенно, это не фантазия арбитра.

После возвращения из Мехико состоялся отчет главного тренера сборной перед конференцией Федерации баскетбола, на которой приняли решение признать выступление неудачным. Однако тренеров не сняли, что бывало крайне редко – тем более что в 1968 году сменилось руководство Госкомспорта: председателем вместо Юрия Дмитриевича Машина стал Сергей Павлович Павлов.

Итак, папа вместе с профессором Преображенским составил план подготовки и начал его выполнять. Если брать планирование самих мест, то вот это я запомнил очень хорошо, потому что это броская такая вещь. Чемпионат Европы 1969 года в Италии – 1—2-е места, чемпионат мира 1970 года в Югославии – 1-е— места, чемпионат Европы 1971 года в Германии – 1—2-е место, и, наконец, Олимпиада 1972 года в Мюнхене – 1—3-е места. Таков был план. Кстати говоря, он был выполнен.

Планировались и такие вещи, как количество учебно-тренировочных сборов, их продолжительность, место проведения, число участников сборов. Между прочим, этот план очень сильно влиял и на календарь проведения чемпионата страны по баскетболу: тренеры сборной решали, когда и насколько они хотят собрать вместе всех кандидатов в сборную СССР, какие и где товарищеские игры при подготовке к каждому официальному соревнованию им нужно проводить.

В связи с этим принимались, с моей точки зрения, совершенно несправедливые решения: например, в год проведения чемпионата мира и Олимпиады клубным командам СССР запрещалось участвовать в европейских клубных турнирах. Вот тут уж точно интересы клубов и сборной входили в противоречие. Ну никак ЦСКА не хотел смириться с тем, что сильнейшему клубу страны, неоднократному обладателю Кубка европейских чемпионов, по воле тренера сборной запрещали участвовать в таком классном соревновании, как КЕЧ. А второй команде – тогда ей был ленинградский «Спартак» Владимира Петровича Кондрашина – точно так же запрещалось участвовать в Кубке обладателей кубков.

Кроме того, продолжалась традиция, при которой в ноябре сборная СССР отправлялась в турне по США – на это время в чемпионате страны объявлялся перерыв. То есть ритмичность игр в чемпионате зависела от планов подготовки сборной. В итоге у тренеров сборной возникали конфликты с тренерами клубов.

Сама по себе картина составления плана подготовки была похожа на работу бухгалтеров: зарылись в бумагах, каждый что-то пишет и одновременно обменивается определенного рода замечаниями, а иногда дело доходит до спора. Но до рукопашной – не могло: Преображенский и Гомельский все-таки были друзьями.

Интересная вещь: впервые в истории сборных команд в этом четырехлетии в генеральный план подготовки к Олимпиаде-72 были включены модельные показатели баскетболистов по амплуа. Причем эти показатели учитывали не только антропометрические данные, то есть рост, вес, скорость, быстроту, прыгучесть. Планировались и технико-тактические показатели.

Возьмем, например, разыгрывающих защитников сборной СССР. Могу назвать всех по именам; в списке на конец 1968 года было шесть защитников: Зураб Саканделидзе, Юрий Селихов, молодой тогда Иван Иванович Едешко (смешно молодого называть по имени-отчеству, но у меня это автоматически получается: когда я попал в команду ЦСКА к олимпийским чемпионам и заслуженным мастерам спорта, то молодые могли обращаться к ним только так даже во время игровых занятий), так и не попавший в сборную Владимир Брянцев, Александр Большаков и Александр Кульков.

Этим баскетболистам планировались следующие вещи. Скоростные показатели: за 2,2 секунды пробегать 20 метров (интересно, что из всех шестерых это мог выполнить только Саканделидзе). Прыгучесть: порядка 65 сантиметров по Абалакову (прибор, который измерял абсолютную прыгучесть). Самое интересное с моей точки зрения заключалось в том, что этим игрокам планировалось определенное количество очков, набранных за 20-минутный в сумме отрезок на площадке. За этот же промежуток закладывалось количество передач, перехватов, активных агрессивных действий в защите (на момент составления плана основной формой обороны планировался личный прессинг по всей площадке – другими словами, перехват засчитывался как такое же технико-тактическое действие, которое характеризует агрессивность и умение игрока действовать в обороне лично).

Тут следует держать в голове очень интересный факт. На тот момент сборная СССР – сильнейшая команда Европы и вторая в мире, и то иногда обыгрывающая США. И такие ТТД в матче против США или Югославии – одно дело: против сложного соперника тяжело выйти на данные, которые были внесены в эти планы. Другое дело – ТТД игрока, который встречается на предварительном этапе группового турнира с такими командами, как Венгрия, Бельгия, Польша или Болгария. Понятное дело, чем сильнее соперник, тем сложнее выйти на заданные показатели. Поэтому, если честно: все, что планировали для игроков сборной СССР главный тренер и руководитель комплексной научной группы, было неким компромиссом: игрокам этими показателями голову не заморачивали.

Да, в тренировочном процессе и товарищеских играх от них требовали агрессивности, количества перехватов, количества участия в различных агрессивных действиях в обороне; для высокорослых – количества поставленных заслонов, после которых происходила результативная атака кольца; для третьих номеров планировалось количество подборов как на своем, так и на чужом щите. Однако после того как сборная в каком-нибудь матче – официальном или товарищеском – добивалась победы и анализировались реально существующие показатели, то особых придирок не было.

Естественно, после проигранных матчей, которых случалось крайне мало (в тот период сборная практически не уступала, если не брать игры заокеанского турне против сильнейших университетских команд США или встречи, например, на ЧЕ-1969 с Югославией), устраивались разборы полетов и предъявлялись претензии: вот ты недовыполнил, не показал. Но и здесь тренерский состав, стоящий ногами на земле, не придирался, если, скажем, центровой недобрал 2–3 подбора на чужом щите – ну не было такой возможности, хорошо играли центровые соперника: четко ставили спину, не было шанса добраться до мяча. Скорее предъявлялись претензии по поводу реализации бросков с игры. Уж если центровой не выполнял поставленный показатель, скажем, в 55–56 % реализованных бросков с игры (учитываем, что центровой бросает с близкой дистанции), а такое случалось против сильных соперников даже с нашими основными на тот период центровыми Владимиром Андреевым и Сергеем Коваленко, вот тогда могли высказать претензии. В частности, по поводу недостаточно агрессивной борьбы за позицию, где центровой должен получать мяч и затем атаковать кольцо.

Количество дней учебно-тренировочных сборов по годам – вполне реальная вещь, ее можно и нужно было планировать. Не могу сказать, занимаются ли таким планированием тренеры наших лучших клубных команд, но вот тренер сборной России по баскетболу, какой бы ни была его фамилия, обязательно подобные планы составляет.

Вряд ли кто понимает, что в то время перед сезоном сборная собиралась на первый сбор раньше, чем собирали игроков клубные команды. На первом сборе закладывалась база общефизической подготовки. Затем игроки разъезжались в свои клубы, и следующий сбор в специальные каникулы в календаре чемпионата СССР игроки сборной занимались уже технико-тактической подготовкой. Преимущественно, конечно, тактикой: тренеры объясняли и показывали, какие основные комбинации, взаимодействия они ожидают увидеть от своих игроков на площадке в тех или иных играх. Заниматься в это время общей или специальной физической подготовкой уже просто не было бы времени.

ЕСЛИ ЧЕСТНО: ВСЕ, ЧТО ПЛАНИРОВАЛИ ДЛЯ ИГРОКОВ СБОРНОЙ СССР ГЛАВНЫЙ ТРЕНЕР И РУКОВОДИТЕЛЬ КОМПЛЕКСНОЙ НАУЧНОЙ ГРУППЫ, БЫЛО НЕКИМ КОМПРОМИССОМ: ИГРОКАМ ЭТИМИ ПОКАЗАТЕЛЯМИ ГОЛОВУ НЕ ЗАМОРАЧИВАЛИ

Планировалось и количество товарищеских игр. Это тоже обязательный показатель: если сборная готовится, готовится и не проверяет качество того, что было наработано на сборах, то как определить, кто вписался в команду, а кто – нет? Кто лидер в этой сборной, а кто – подносчик снарядов? Ладно, если бы на сбор вызывалось 15 человек и тренеру оставалось просто определить троих лишних. Нет – бывало совсем по-другому и у Гомельского, и у сменившего его затем Кондрашина.

Бывало ведь и так, что игрок в своем клубе не демонстрирует высокой результативности, да и в защите не очень отрабатывает, а вот в играх за сборную – особенно когда ее начал тренировать Владимир Петрович Кондрашин – баскетболист оказывается очень полезен. Например, именно так себя проявлял Александр Большаков, который в сборной становился одним из лидеров. Не по результативности, а именно по настрою команды на победу.

Надеюсь, столь подробное объяснение позволит вам, уважаемый читатель, представить себе не только последовательность работы в сборной команде СССР того временного периода, но и ее интенсивность, а также психологическое состояние игроков, вызванных на сборы. Гарантии места в сборной СССР ни при одном тренере, ни при другом не получал никто. Это было просто невозможно. Конкуренция по позициям в сборной была очень высокая. Хотя и говорят, что с того момента, как в 1969 году дебютировал Александр Белов, двумя годами ранее – Анатолий Поливода, а в 1966-м – Сергей Белов, у этих игроков не было конкуренции по позициям. Это неправда: конкуренция была и у Александра, и у Сергея, и у Анатолия. Уровень подготовленности их конкурентов по различным показателям был разным, однако мотивация у всех была совершенно невероятной.

Я бы хотел обратить ваше внимание и на еще одну составную часть работы тренера. Начиная с декабря 1970 года, когда тренером сборной был назначен великий Кондрашин, восстановилось то, что было до 1965 года: тренер одной из сильнейших клубных команд (в данном случае – ленинградского «Спартака») одновременно являлся тренером сборной. Таким образом, у тренера появлялось гораздо больше возможностей создать для себя представление, как выглядит в деле тот или иной кандидат в сборную СССР. Это очень важный момент в работе тренера сборной: знать, на что способен кандидат, какие у него сильнейшие стороны в игре, какие – слабейшие.

Попадание в сборную СССР Александра Болошева было основано именно на этих качествах: играя сначала за волгоградское, а потом за московское «Динамо», Александр в играх чемпионата СССР показывал невероятно высокий тактический уровень, пусть даже обе его команды не являлись претендентами на золотые медали. Болошев был лучшим высокорослым пасующим в советском баскетболе тех лет. Не взять его в сборную СССР было бы просто преступно! Он мог в определенные моменты продемонстрировать на площадке свои лучшие качества. Его умение отдать голевую передачу центровым – сам Болошев играл на позиции тяжелого форварда – очень сильно разнообразило игру команды. Именно поэтому он и был приглашен, хотя особой результативностью или активностью в борьбе за отскок на чужом щите никогда в жизни не выделялся.

Каждое индивидуальное задание для игрока сборной расписывалось очень подробно. Эти индивидуальные задания – например, поднять прыгучесть на 2–3 сантиметра или на метр увеличить полезный радиус броска – рассылались по клубам, причем ответственность за выполнение подобных заданий лежала не только на самом игроке, но и на клубном тренере.

Трехочковых тогда не было, однако игроки, обладавшие хорошим дальним броском, все равно очень ценились. Все-таки баскетбол тогда был несколько другой, команды начинали активно защищаться где-то в 5–5,5 метра от своего кольца. Так что если человек стабильно бросал с 6–6,5 метра, то у него имелось дополнительное время, чтобы подготовить такой бросок и забить. За это и ценились и Сергей Белов, и Владимир Арзамасков, и Александр Сальников: они били до того, как защита успевала к ним подходить.

Хочу похвастаться: один из этих индивидуальных планов у меня сохранился. После того как родители развелись, папа почему-то забрал не все бумаги, и у меня остался план подготовки на олимпийский цикл Зураба Саканделидзе. Я его наизусть выучил, ведь сам был разыгрывающим защитником, и мне очень хотелось соответствовать этому плану. Правда, никогда не получалось.

В 1975 году часть бумаг перекочевала уже в мой архив, и я им пользовался – особенно тогда, когда планировал свои тренерские действия, а тренером я работал с 1977-го по 1985 год. Наиболее интересно мне было сравнивать модельные показатели команд, которые тренировал я, и сборной СССР того периода. Уверяю вас, что по большинству показателей мои команды, несмотря на то, что прошло практически 10 лет, не могли достичь того уровня, который планировался в сборной СССР.

Например, по ОФП. Я уже говорил, что 20 метров с ходу надо было пробежать за 2,2 секунды. У меня таких защитников в команде было всего двое. А если мы берем «тест Купера» (гладкий 12-минутный бег по 400-метровому легкоатлетическому кругу), то для «пятерки» за него нужно было пробежать 2800–3000 метров. Откровенно скажу, что баскетболисты ростом два метра и больше практически никогда на «пятерку» не бежали – тут бы на «четверку» выступить, пробежав 2500–2800 метров. Многие защитники, особенно с переизбытком мышечной массы, и в такой норматив укладывались крайне редко.

Или возьмем технико-тактические действия для разыгрывающего защитника. За 20 минут закладывалось 5–6 результативных передач – для такого действительно нужно было быть Едешко или Саканделидзе! В 20-минутный период времени влезает 40 атак, и за такое число атак отдать 5–6 передач нелегко. Здесь нужно иметь не только великолепную технику, но и чутье на партнера: не просто видеть открытого игрока, а чувствовать, что сейчас он пойдет в нужную точку и не будет закрыт защитой, и отдать ему передачу. Это очень сложно!

За те же 20 минут разыгрывающий должен был совершать 7–8 бросков по кольцу. И ведь также был модельный показатель по реализации таких бросков! Тут нужно понимать, что разыгрывающий защитник находится на острие быстрого прорыва, а потому из этих 7–8 бросков как минимум три, а то и четыре – это броски из-под кольца, остальное – броски с дистанции. Раз половина из-под кольца – то есть тех, что игрок должен забивать с закрытыми глазами, – то планировался очень высокий показатель: 52–55 %. И вот до этого показателя, поверьте мне, и через 10 лет, и через 20, и даже сейчас добираются в каждой игре очень немногие разыгрывающие.

Также задавалась планка в 1–2 перехвата. Здесь я бы уже связал этот показатель с показателями по общей и специальной физической подготовке. Чем быстрее игрок и чем выше у него стартовая скорость и реакция, тем больше шансов, что он сумеет перехватить мяч, что передача, адресованная противнику, будет им перехвачена. Успех также зависит от того, насколько человек тактически грамотный, обладает ли он даром предвидения, чтобы оказаться именно в той области площадки, где эта передача пойдет и будет удобна для перехвата.

Не могу не вспомнить игрока сборной СССР, настоящего мастера перехвата Станислава Еремина. Он проявил себя ярче всех в этом компоненте за всю историю баскетбола в нашей стране. Кандидатом на участие в Олимпиаде в Мюнхене он не являлся, так как был 1951 года рождения: Еремин попал в сборную через цикл – после Олимпиады-76. Но то, как Станислав на тренировках готовил себя… Скорость – фантастическая от природы, но он продолжал над ней работать, реакция уникальная – лучше, чем у многих хоккейных вратарей. А тактическое мышление, умение предвидеть развитие ситуации… Когда разыгрывающий с мячом в руках руководит атакой – это один дар, когда защищается – совсем иной. При этом Бог не дал Еремину роста, при котором он чувствовал бы, что способен помешать броску высокого соперника, и поэтому было очень важно тактическое предвидение.

Многие игроки, в разные годы выступавшие за сборную СССР, обладали таким мышлением, и все-таки мне кажется, что Александр Белов и Станислав Еремин – самые яркие примеры того, как тактические грамотность и подготовленность позволяли им при игре в обороне думать не только за себя и опекаемого ими игрока, но и за своих партнеров, и за своих соперников.

Белов и Еремин предвидели, как будет развиваться атака соперника, и оказывались в нужное время в нужном месте раньше, чем туда приходил оппонент, чтобы завершить атаку. Это качество до сих пор вызывает у меня восхищение. Думаю, именно поэтому Александр Белов еще тогда, в самом раннем возрасте (за «Спартак» он дебютировал в 15 лет, а уже в 18 участвовал в играх за сборную и стал с ней чемпионом Европы 1969 года), выделялся нестандартным мышлением и даром предвидения. Его умение накрывать соперника – так же, как умение Станислава Еремина перехватывать передачи – шло не от того, что Белов был самым быстрым нападающим, а Еремин – самым быстрым разыгрывающим своего времени: просто они знали, где и когда занять позицию, когда именно выпрыгнуть, чтобы точно накрыть бросок.

Александр Белов ведь тоже был не единственным обладателем дара предвидения, но у него это проявлялось ярче, чем у остальных. Он очень много мячей подбирал на щите соперника за счет такого дара. Да и под своим щитом, даже когда Белов противостоял двум соперникам, то мячик забирал именно он. Невероятного таланта баскетболист!

Очень важный показатель, который впервые был включен в план подготовки сборной к Олимпиаде-72 – средняя продолжительность атаки. Напомню, по правилам баскетбола того времени ограничение на ведение атаки равнялось 30 секундам, а не нынешним 24. Для сборной СССР на цикл 1969–1972 средняя продолжительность атаки планировалась 17–19 секунд. По тем временам это был баскетбол очень высокого темпа. Игра в позиционном нападении проводилась на очень высокой скорости, что требовало от всех игроков команды очень хорошей технической подготовки: невозможно играть быстро, не владея скоростной техникой.

Забегая немножко вперед, скажу, что именно владение такой техникой практически всеми игроками, поехавшими в Мюнхен в 1972 году, позволило почти весь финальный матч и весь олимпийский турнир в целом играть в очень высоком темпе, что для соперников нашей сборной было крайне неудобно. Уставали, выдыхались! Единственная команда, которая сумела такой темп выдержать – наш соперник по финальному матчу, сборная США. Я еще расскажу далее в этой книге, как американцы готовились к этим Олимпийским играм под руководством Хэнка Айбы.