000
ОтложитьЧитал
– Что он пытается сделать?
– Забрать её. Говорил же: в мороке правду от неправды не отличить.
– Но я же отличаю!
– И я. Но он не для нас.
Мирка-морок лежит на земле, трясётся. А руки Николая проходят сквозь неё. Он громко кричит. Сова ухает прямо над ухом. Где-то ведьмы смеются… ведьмы же… только три раза в год здесь собираются!
– Слав… Слава! – Оборачиваюсь, а его нет нигде. Он стоит рядом с Николаем, что-то пытается ему сказать, удержать лапами. Но ничего не получается. – Живин день сегодня… – говорю в пустоту.
Николай рвётся к сестре, падает. А я не знаю, что мне делать.
– Слава! – кричу во всё горло. – Живин день начался!
Мстислав смотрит на меня обезумевшими глазами. А я понимаю, что Мстислава-морока нет уже. И нечисти нет.
Только Мира осталась посреди круга. Настоящая.
Хочется подойти, но не могу. Ноги как каменные. Как не пускает что-то. В голове только одно: Николай не выйдет сегодня отсюда…
– Убей. Убей. Убей, – листья перешёптываются.
Мирка встаёт – как же давно я её не видела, какая же она теперь, – и Мстислав мой встаёт рядом с ней, а с ними вместе и Николай. Они втроём смотрят друг на друга, Николай что-то Мстиславу говорит – и тот отходит. Ко мне возвращается.
– Ты сегодня человеком обернёшься, – говорю ему. – Живин день же.
– Знаю, Горь, знаю. Жаль, что при таких обстоятельствах.
– О чём он спросить её хочет?
– Какая уже разница. Убьёт она его.
– Может, узнает?
Мстислав усмехается совсем по-человечески.
Я рассматриваю Мирку. Она высокая, красивая, одежды на ней совсем нет. Грудь волосами прикрыта. Мирка смотрит прямо на Николая и протягивает к нему тощую руку. И всё бы хорошо было, и я бы поверила, что это Мирка, какой она была пять лет назад, вот только кость у неё торчит там, где локоть. И тёмные багровые пятна на животе на ногах расползаются.
Она улыбается. Совсем по-настоящему улыбается, как улыбалась тем летом, когда смотрела на Мстислава.
Николай смотрит на неё – сам не верит тому, что видит. Только радости на лице у него нет.
– Морок?
– Не думаю, Горь.
– Ты за мной пришёл, Коль? – Мирка громко говорит. Так мягко звучит её голос. Притворяется.
– За тобой, сестрёнка. Домой поедем. – Он пытается взять её за руку, но ничего не выходит.
Рука проваливается сквозь неё.
Мирка смеётся. Смех эхом разносится по кругу.
– Тут дом мой теперь. Ты со мной оставайся.
– Без тебя никуда не поеду. Родители ждут!
– Глупый. Как был дураком, так и остался. Не надо было тебе сюда приходить…
– Ты же сама меня позвала!
Мы с Мстиславом переглядываемся. А Мирка ему ничего не отвечает, только скалится в ответ, по зубам течёт что-то красное.
– Голодная я, Коль.
– Ну так вон девчонка стоит, её и возьми. И домой поедем.
Николай настороженно наклоняется к ней, пока ищет что-то в заднем кармане джинсов.
– Горюшку забрать? Горька! – Мирка оборачивается прямо на меня, – Поди сюда.
– Не ходи. Не ходи. Не ходи…
Чувствую тяжелую костлявую руку на плече. Богинки. Держат, не дают шаг сделать вперёд.
– Оставь её, Мир. – Мстислав проходит вперёд. – Нельзя, сама же знаешь.
Мирослава улыбается.
– Защищаешь… нравится тебе, да? Конечно. Повзрослела. Похорошела. Не убивает никого. Только смотрит заморышем. Мне бы на твоём месте тоже понравилась.
Мстислав теряется. А я делаю шаг вперёд. Николай на меня смотрит во все глаза. Пока иду, вспоминаю то лето, когда всё случилось. Как Мирка, Мстислав, Гаврик и Саша приехали в деревню. Как жили здесь, как нечисть глумилась над ними всю ту неделю перед солнцестоянием.
Как сначала Сашку забрали. Потом Гаврика…
Сашка теперь в камышах у озера живёт. Гаврик в лесу где-то скитается. А Мирка с Мстиславом тут.
Мстислав таким красивым был, беловолосым и голубоглазым, с очень сильными руками. Я помню, как он катал меня на спине. Мне было лет десять. Он сажал меня на плечи, крутил, смеялся. Говорил, что я напоминаю ему сестрёнку. Я тоже смеялась, только очень-очень тихо, чтобы слышал только он.
И Мирка, такая добрая, улыбалась всегда. Заплетала волосы в хвост, а меня учила косички плести. Мы с ней под калиной иногда вместе сидели, она про всё мне рассказывала. Про город, про учёбу, про то, как хочет уехать в другую страну.
И сколько их таких было рядом со мной, красивых, молодых. Каждый год – по пять, шесть, семь человек. Какой-нибудь мужичок привезёт себе жену. Обязательно нелюдимую, иногда – повзрослевшую сиротку. Кого-то, кого не станут искать. Или девочка уедет учиться в школу – привезёт пару одноклассников. Пройдет обряд посвящения, которого избежала я. А их и не найдут уже.
Только в прошлом году никого не было. С деревней тогда столько бед случилось. Много кого нечисть себе забрала или убила.
Была засуха. На поле у Поляковых не взошла пшеница, а у баб Зины вся капуста сгнила. Дед Антонов умер, страшно умер – утонул в озере, его туда русалки сманили. Это Саша рассказала, когда я случайно её в камышах увидела. Тарас, старший сын бабы Зины, пошёл в лес и не вернулся. Его волкодлаки разодрали.
Разозлили мы тогда всех духов.
Смерчасовцы даже меня хотели нечисти отдать. Но баба Геля всех запугала. Сказала, богинки разозлятся, что дочь их отдают на растерзание.
Может, теперь время моё пришло. И Николая спасти получится. И Мстиславу ничего не сделают.
– Быстрее иди! — Мирка улыбается, протягивает ко мне руки.
Я уже почти чувствую её холодное прикосновение. И вдруг Николай кричит, громко, во весь голос. Достаёт что-то из кармана, и прямо в лицо Мирке кидает.
– Горя! Осторожнее! – слышу за рёвом Мирки, как Мстислав тоже кричит, подбегает прямо ко мне и оттаскивает.
Мирка качается. Медленно, а потом раз – и падает. Только кричать не перестаёт, за лицо держится.
– Коля, как ты… – Она перекатывается на живот, смотрит на Николая снизу вверх. А у него лицо пустое, вообще никаких эмоций нет.
– Ты мне, Мир, когда приснилась и сказала, куда ехать надо, чтобы тебя забрать, напомнила кое о чём, – он говорит спокойно. – Помнишь, мы с тобой читали как-то про деревню, которой на карте нет? Что там безумные черти гуляют, люди пропадают?
– Ты…
Николай трогает рукой свой бок – и смотрит на меня в тот же момент. По губам читаю «куртка».
– Местные в этой деревне слишком жизнь хорошую живут, потому что в сговоре с нечистью. Я вот и подумал: сестра моя никогда бы меня на смерть не обрекла. Но проверить решил, уж больно часто снилась… грустная. У тебя хорошо получилось, чем бы ты ни была сейчас. Только вот не поверил я тебе. И приехал сюда, чтобы найти и освободить.
– Ничего у тебя не получится.
Голос Мирки меняется – уже на привычный мне хриплый и рычащий, горловой.
– Получится, получится. Уже получилось. Я надеялся, что хоть что-то в тебе ещё есть… твоего. Но теперь вижу уже, что ничего не осталось. Так что прости, Мирка, за то, что не остановил тебя тем летом. И за то, что уже тебя не спасу никогда.
Мирка смеётся так, что у меня коленки трясутся.
– Тварь человечья, думаешь, получится меня победить…
Откуда Николай достаёт колышек – я не вижу. Он отблёскивает чем-то в лунном свете, чем-то мокрым, капельки стекают по дереву. А Николай присаживается, заносит колышек прямо над Миркиной грудью и…
– Уходи, уходи отсюда, Горь. – Мстислав не даёт мне увидеть, толкает к чаще, – И не оглядывайся.
Вижу бездыханное тело Мирки. Разложившееся почти… волосы седые на земле раскинуты… покойница. Николай рядом осматривается, последний раз смотрит прямо в глаза.
– Забрал, забрал, забрал… – шепчут деревья.
– Уходи, говорю!
За спиной Николая раздвигаются ветки. С одной стороны показывается ман со своей дубинкой, с другой черти ползут – только тени отбрасывают. Лихо выходит! Кричит самым горлом, моргает одним глазом и в сторону Николая идёт…