000
ОтложитьЧитал
Утром, когда Миша проснулся. Он увидел вместо привычного завтрака на столе сидящую за столом меня. Я была одета и накрашена. Рядом стояли пакеты с вещами и обувью.
– Я ухожу. Я всё знаю. Я вчера лазила в твоем телефоне и все прочла. Всю переписку. Я не хочу ждать, пока ты меня выгонишь, как Ирину. Я ухожу сама.
Не знаю, сколько времени прошло, пока длилась эта пауза. Мне она показалась бесконечной. Я больше не могла сказать ни слова. Не могла я и ждать его оправданий. Надо рвать резко, так больнее, но надежнее. Я встала, взяла сумки и вышла за дверь.
Отъезжая от дома меня всю трясло. Галя, смотри на дорогу. Ты за рулем – говорила я себе, а сердце стучало, как бешеное и в глазах темно. Надо отъехать в соседний двор. Походить, подышать. А лучше в лес- поорать, поплакать. Сначала на работу – надо появиться, показаться.
Как доехала до работы – не помню. Всё как в тумане: прошла, поздоровалась, зашла в кабинет, закрыла дверь, села.
Что дальше? Куда ехать вечером? Где буду жить? Ничего не понимаю. В голове каша. Как он мог? Как же так? Зачем я поверила? Миллион вопросов без ответов…
– Галина, к Вам пришли – сотрудница заглянула в кабинет
– Я занята, чуть позже…
– Это я -в пороге стоял Миша.
Устроить публичное выяснение отношений на работе? Начать кричать и обвинять? Нет. Это не про меня.
– Заходи Миша
Он зашел в кабинет, закрыл за собой дверь и медленно подошел ко мне.
Я не знала что ему сказать. Я всё сказала утром. Я уже порвала с ним, и он это знал. Он опустился на колени, положил мне голову на колени, и заплакал…
Он плакал как ребенок. Так искренне, так неприкрыто, не стесняясь своих слез, не стесняясь того, что он на коленях. Он просто плакал и молчал. Нам не надо было говорить ничего. Мы оба знали кто что скажет. Кто что ответит. Весь этот диалог был на уровне внутреннего понимания. Я поняла всё. Я обняла его голову руками и слезы покатились из моих глаз. Так мы и просидели в кабинете ни сказав ни слова, проплакав всю обиду и боль.
Лишь когда в дверь постучали, я ответила – минуту. Миша встал с колен, вытер глаза.
– я буду ждать тебя дома. Хорошо?
Он посмотрел на меня такими преданными глазами, какие бывают у детей и щенков, которые безоговорочно и безоглядно доверяют тебе.
– конечно – ответила я.
Вернувшись домой я не стала раздеваться, мыться. Я сразу села за стол и хотела начать разговор. Надо было всё выяснить, расставить точки, договориться.
Миша начал первым
– Я знаю, я виноват. Мне нет оправданий. Мне стало скучно, что ли. Я потерялся. Я не знал – что дальше?
– А теперь понял?
– Понял.
Он подошел. Опять встал на колени и протянул мне кольцо.
– Выходи за меня замуж. Я очень этого хочу!
Ну не думала я, что так закончится эта ситуация. Конечно, я понимала, что когда то это должно было случиться. Но чтоб сегодня, после такого…..
– Я согласна!
Уметь прощать – великий дар. Бесконечно сложно не дать себе взорваться, не выплеснуть всю злобу на человека. Уметь вовремя остановиться, понять что именно сейчас ты можешь сделать больше просто промолчав, просто простив, оставив позади обиды и обидки, отпуская накопленные претензии и недосказанность. Принимая такое решение появляется ощущение сброшенного багажа. Рюкзака ссор, которые ты копила, чтоб потом высказать ему в очередной ссоре. И вот теперь, когда ты уже почти проиграла, ты была готова к поражению, ты выкидываешь весь этот груз и, вдруг, всё становится так легко, так просто и незатейливо. Ты любишь его, он любит тебя. Да , он не идеален, но ведь и ты тоже. Да он ошибся, но ты выше и сильнее этих склок, ты умеешь ценить главное. Ведь главное – что он понял. Он понял, Что он может потерять, КОГО он может потерять. И он изменился. Он видел, что ты отпустила его. Что ты не стала цепляться, ругаться, хвататься за соломинки, за обрывки. Что ты проиграла, но с гордо поднятой головой перешагнула и говора начать новую жизнь. Что ты сильная. Что ты выше этого.
Глава 3
Наша свадьба – это вообще отдельная история.
Пышных торжеств нам обоим не хотелось. И он и я уже были в браке, поэтому мы решили обойтись скромными домашними посиделками. Накануне торжества к нам в квартиру пребыла чета из мамы Миши и его старшего сына. Не успев переступить порог, Марья Михайловна сразу же спросила , чем мы их тут будем кормить и почему, дескать, не наливают.
Сложно сказать, что из этой её фразы бесило меня больше: то ли то, что она помогать явно мне по хозяйству не собирается. То ли то, что я в свою свадьбу ещё должна быть у нее прислугой.
Я, конечно, промолчала, накрыла на стол, и мы сели ужинать и немного выпили за предстоящее событие.
Помня о том, что утром регистрация, я стала убирать со стола. За что опят получила выговор, что не даю гостям отдохнуть и т.д. и т.п.
Оставив гостей на кухне я пошла отдыхать, так как явно поняла, кто их будет с утра кормить, поить и всячески ублажать.
Утро, да и сам день были изрядно попорчены и присутствием свекрови и её неуместными комментариями. Весь день, день своей свадьбы, я говорила подавала на стол наливала убирала, терла и ещё и ещё и ещё. Единственным моим искренним желанием было, чтоб этот день закончился и гости уехали. Наконец наступило утро. Андрей с свекровь. Уехали домой, мы их проводили, собрались на дачу и здесь уже, наконец, отдохнули вдвоем. Мы пили шампанское, смотрели на звезды в телескоп, валялись на траве. Все было уютно, тихо и романтично. Это был чудесный день.
В такой идиллии и понимании мы с Мишей прожили ещё один чудесный год нашей жизни. Год счастья – как это много. Даже сейчас мне это время кажется бесконечно долгим и прекрасным. Целый год радости любви и понимания.
Следующий наш скандал спровоцировала я. Я четко понимаю это. И отдаю себе отчет в произошедшем. Мне очень стыдно за содеянное, но их песни, как говориться слов не выкинешь.
Я влюбилась. Сейчас я , естественно, начну оправдываться….
Это была одна из тех глупых влюбленностей, которые вихрем выкорчевывают тебя из уютного грунта семейной жизни и увлекают тебя, баобаба, в головокружительный полет. И ты понимаешь, что всё это – не твоё. Что твоё место атм. На земле, но от этого еще больше захватывает дух в полете.
Это был служебный роман. Роман на работе, после работы. Мне хотелось внимания и ухаживаний – он одаривал меня подарками. Мне хотелось интересных событий и приключений – он катал меня по достопримечательностям, мы бывали в интересных местах. Мне хотелось быть любимой – он осыпал меня комплиментами и поцелуями. Я сдалась.
Я не могла смотреть в глаза Мише. Я рассказала ему правду. Это невозможно скрыть. Я могла бы соврать что угодно, но мы оба слишком хорошо знали друг друга.
Я собрала вещи и ушла. Он просил остаться, сказал, что простит, но я себя не могла простить. Мне было невыносимо стыдно и больно от своего предательства. Я ушла.
И опять я приехала к Ксюше. И опять мы сидели с ней вечером на кухне и пили мартини, но только в этот раз мы пили за него.
За эти пару месяцев я несколько раз выезжала в дальние регионы страны. Я ездила за рулем в Карелию и за Урал. Я была в Крыму и Белоруссии. Я не могла найти себе места и не могла поверить, что всё это я сделала сама.
Миша всё время звонил и писал мне. Он старался не поднимать на обсуждение причину нашего разрыва. Мы, как и в начале наших отношений, обменивались шутками и анекдотами. Делились новостями и говорили об открытиях. Мы были так далеки друг от друга. Но так близки душами. Он просил вернуться, и поскитавшись, я вернулась домой. Мы уже были разведены. Я настояла на этом. Я не верила в нас, не верила в себя. Как я тогда была глупа!
И вновь мы были вместе. И вновь вечера вдвоем. Мы держались за руки дома!!! Это волшебно! Когда так любишь и понимаешь человека – невероятно! Когда говорят, что у каждого на Земле ест вторая половина – а знаю, что это правда. Моя половина – это Миша!
Мы вновь решили расписаться. Только теперь никого не звать на торжество. Да, в принципе, никто из его семьи не знал, что мы разводились. Мы решили провести это время вдвоем и уехали в отпуск. Молодожены, в отпуске, вдвоем – это мечта! Реальное воплощение мечты каждого человека. Море, солнце, песок, отдых и мы вдвоем.
Мы вернулись из отпуска ещё более счастливыми, чем уезжали, ведь впереди у нас предстояло два больших события: Миша занял новый важный пост в большой компании и мы решили, что нам пора родить ребенка!
Вся моя жизнь казалась мне сказкой. Я так хотела быть счастливой – и вот оно счастье! Оно здесь, оно сейчас, оно со мной. Любимый муж, полный дом, я ушла с работы и сижу дома, мы решили родить ребенка!!! Утром мы едем к врачу – репродуктологу!
Что ещё надо женщине? Ничего!
Я полностью, абсолютно и бесповоротно счастлива.
Глава 4
– Я выведу Ланю на пять минут и мы поедем. Собирайся пока.
Я домыла посуду, оставшуюся после завтрака, оделась, выключила телевизор и свет на кухне.
Где Миша? Почему так долго гуляет с собакой? Веди нам пора выезжать к врачу. Мы записаны на прием к репродуктологу, а ехать туда далеко – на другой конец Москвы. Утро, пробки, надо торопиться. И кто ещё так шумит в подъезде с утра?
В дверь постучали. Странно, я вроде не закрывала за Мишей.
Куча народу на площадке. И Миша, мой Миша весь скрюченный, руки вывернутые, глаза испуганные, лицо бледное, почти белое.
– Вы Галина Евгеньевна? Вы прописаны по этому адресу? Это Ваш муж Михаил Петрович?
– Да, а что происходит?
– Ваш муж арестован по подозрению в растлении несовершеннолетних. У нас ордер на задержание и обыск. Отойдите и не мешайте нам работать.
Невозможно передать словами, что я пережила в те минуты. Мой дом, мою крепость, моё гнездо разоряли в буквальном смысле слова. Отрывали доски обивки на балконе, выворачивали всё и вся. Все кидали на пол. Перекопали все, все бумаги, квитанции, изучили все альбомы, фотографии. Даже нижнее бельё было осмотрено и прокомментировано. Я думала, что этот кошмар не закончится никогда. Сердце моё разрывалось. Голова кружилась и темнело в глазах. Но я не могла себе позволить заплакать. Я не могла. Я должна держаться. Это ошибка. Этого не может быть. Это невозможно! Не теперь! Не со мной! Не с нами!
Всё это время Миша стоял в наручниках, а рядом с ним были два полицейских с автоматами наперевес. Миша был ни жив ни мертв, впрочем, как и я. Мы смотрели друг на друга, разговаривать нам запретили. Но это было и не к чему. Мы все видели в глазах друг друга. Мы понимали друг друга без слов. За столом в кухне сидел следователь и делал записи. Потом он попросил меня расписаться.
– А что же будет дальше?
– А дальше мы заберем Вашего мужа и посадим его в тюрьму. Выйдет он лет через пятнадцать, и то, если выйдет с такой статьей. А Вам лучше уехать, сменить фамилию и круг знакомых и найти себе нового мужа. И ещё – Собирайтесь, вы едете с нами в отдел. Нам надо взять у вас показания.
Меня посадили в одну машину, Мишку под конвоем запихнули в другую.
Ощущение шока не покидало меня. По дороге мне задавали какие –то вопросы. Я отвечала, даже пыталась шутить, но шутки были за гранью Это была истерика.
Вполне приглядное розовое старинное трехэтажное здание на улице Льва Толстого внешним своим видом ни как не походило на Центральное Управление Следственного комитета. Молодые мужчины. Курящие у входа, достаточно улыбчивые охранник на КП – все создавало впечатление абсолютно стандартной муниципальной конторы, и только Мишка. Сидящий н лавке в наручниках выбивался из общей картины. Я смотрела на него, он на меня. Мы пытались перекинуться парой слов. Но были быстро предупреждены о «нежелательных» последствиях неповиновения. Несколько часов мы просто просидели в коридоре под охраной человека с автоматом. Просто в проходной. Нам ничего не говорили, никуда не вели. У меня только забрали мой мобильный и велели ждать. Уже гораздо позже меня позвал в кабинет следователь, и сказал, что в квартире у Мишиной мамы будет сейчас обыск, но она не хочет пускать группу в дом, закрыла дверь и звонит мне и Мишке. Понятно, мы не отвечаем. Надо сказать, чтоб открыла, не то они её сломают дверь или «зайдут» через окна. Наверное, это был единственный раз, когда мне по –настоящему стало жалко и страшно за Марью Михайловну, и я, под чутким надзором следователя, попыталась немного успокоить её и попросила открыть дверь.
Прошло ещё несколько часов. Прежде чем мы узнали. Что обыски закончились. Оказывается. Группа оперативников побывала ещё и на работе у Миши, и у нас на даче, и даже в квартире у бывшей Мишиной жены.
Наступил вечер. Мы сидели в кабинете у следователя Ларионова. Он вполне мило с нами общался. Мне позволили побыть в кабинете с Мишей и даже немного поговорить с ним, естественно в присутствии следователя и на «отвлеченные», не касающиеся ареста темы.
Я всячески пыталась подбодрить Мишу. Говорила, что везде люди живут, надо только оставаться человеком. Что не надо бояться тюрьмы. Что в заключении есть достойные люди, попавшие. Как он, под «каток». Много, много я говорила. Старалась общаться спокойно и приветливо, с улыбкой на лице. Он немного отошел, воспрянул духом.
Я говорила, что вполне нормально в нашей стране быть заключенным – это не конец. Вот раньше расстреливали, без суда и следствия – вот это было ДА! А сейчас – посидишь немного. Книжек почитаешь, пообщаешься на разные темы – и свободен.
Следователь даже заслушался. Сказал, что мне можно людей уговаривать в тюрьме посидеть)))). Смешно…
Было уже поздно, часов девять или десять, когда меня попросили поехать домой.
Было нестерпимо больно оставлять его здесь одного, но выбора не было.
Выйдя из комитета я не сразу поняла, куда я иду. В себя меня привела машина, гудящая на меня и, видимо, резко остановившаяся прям рядом со мной. Я чуть не попала под колеса автомобиля – но даже не поняла, что иду по дороге, прям по автомобильной дороге. Я быстро побежала по направлению к метро. На бегу я включила телефон и увидела множество пропущенных вызовов.
–Мне надо домой. Но последняя электричка в Звенигород уже ушла. Что делать?
Надо звонить Лешке. Просить забрать меня с Голицыно.
Лешка, слава Богу, был в Звене и приехал за мной на станцию в Голицыно.
Всю дорогу меня трясло. Он молчал тоже. Я сразу выпалила ему всё, что случилось и замолчала. Говорить не было сил.
Я подъехала к дому.
Хочешь, я провожу тебя до дверей? – спросил он
Давай, спасибо!
Но не успели мы войти, как на встречу мне выскочил наш консьерж.
Галина, здесь весь день были репортеры. Телевиденье приезжало, камеры везде. Искали тебя. В дверь стучали. Меня и всех соседей расспрашивали. Что случилось? Они тебя до поздна ждали…
Только этого сейчас мне не хватало.
Леша, конечно, сразу ретировался.
Я замиранием сердца поднялась к себе на этаж и на цыпочках зашла в квартиру. Как только я захлопнула дверь, начали стучать, звонить, кричать за дверью…
Я даже свет не стала включать. Было страшно. Мне казалось, что сейчас выбьют дверь. Что из соседних окон за мной следят – началась паника. Чтоб не слышать весь этот гул я заперлась в ванной.
Я стала думать, как много произошло за один день. Ещё утром я была самым счастливым человеком. А теперь, теперь не знаю…
Я не знала куда мне деться от этого шума, от этих репортеров, от этих мыслей. Что теперь делать? Куда идти? Как жить? Зачем?
И только теперь, только сейчас я позволила себе заплакать. Я ревела. Ревела в голос, выла как собака. Мне было так больно, мне казалось, что с воем уходит боль. Мне становится легче…
Не помню, сколько времени прошло, но так я и уснула – на полу в ванной, одетая, обутая, без света, …без сил
Глава 5
Проснулась я от сильного стука в дверь.
Совсем обнаглели – подумала я. Так ведь и выбить двери недолго.
Я вышла, чтоб открыть дверь и уже готова была к перепалке с журналистами. Но голос оказался мне знакомым. Это был Лешка.
Я впустила его.
Ну слава Богу, ты в порядке – сказал он. Я два дня уже до тебя дозвониться не могу.
????
Оказывается, прошло два дня. Как я лежала на полу в ванной. Я даже не поняла, как это случилось. Спала я всё время? Или вставала и ходила? Или может вообще что-нибудь делала. Я не помнила ничего.
Леша поставил чайник, нарезал какие-то бутерброды. Я пошла в ванную.
Когда я вышла – стало полегче. Вода имеет волшебное свойство смывать грязь и с тела и с души. Я включилась.
Что делать дальше? Надо что-то решать. Либо я отказываюсь от своего прошлого, собираю вещи, сажусь в машину и уезжаю восвояси ( после случившегося я вполне имею на это право), либо борюсь. Борюсь за Мишку, за своё прошлое и за своё возможное будущее. Конечно, я решила бороться.
Хочу сделать отступление и сказать, что я не сколько не кичусь своим выбором. Я не в коей мере не обвиняю девочек, которые решают бросить все и уйти. Это лишь кажется всё так легко. На в самом деле прожить один такой день – как прожить жизнь. Не каждый выдержит такое. Не каждый в состоянии справиться с подобным. Каждый имеет право на новый путь, на новую жизнь, но я выбрала продолжать старую.
Первым делом я позвонила следователю, который сообщил мне, что Миша сидит на Петровке.
Приехав на место, я быстро узнала перечень возможных к передаче принадлежностей и уже через пару часов все предметы списка были вынуты из упаковок, переписаны в бланк и отданы в маленькое окошко для передачек всё на той же Петровке.
Следующим шагом стали поиски адвоката для Миши.
Оказывается найти хорошего адвоката – целая проблема в Москве. Проходимцев, желающих содрать с тебя деньги – пруд пруди, а вот хорошего, со знанием, связями и опытом – прям проблема. Один очень хороший Мишин товарищ посоветовал мне адвоката. Я созвонилась, уточнила сумму и стремглав помчалась домой. Надо было взять деньги и отвезти их в офис в центре, подписать договор и только после этого он может взять какую то бумагу у следователя и пойти к Мишке.
Больше всего сейчас я волновалась за него. Как он там? Понимает ли. Что я его не бросила, что я рядом. Как его «там» встретили? Как отнеслись. Да и жив ли он вообще?. Мне нужна была хоть какая-нибудь весточка. Времени не было.
Я помчалась домой.
В череде последних дней и событий я совсем не обратила внимание, что всё это время у меня была настежь открыта тумба, где хранились деньги. Она и сейчас так и стояла открытой.
Это показалось мне странным ещё при обыске.
Когда был обыск в квартире мы все, вместе с понятыми ходили по комнатам и выворачивали все полки и все вещи. В спальне. В тумбе возле кровати мы всегда хранили деньги, на расход и на накопления. За пару дней до дня, как говорят в этих кругах «бралово» мы с Мишей как раз думали, что пятьсот тысяч в тумбе надо отнести в банк на счет, а остальные оставить на мелкие расходы. На том и порешили.
Позже, когда следователь заполнял на кухне бумаги, я увидела. Что дверь в спальню приоткрыта. Я заглянула и увидела возле тумбы молодого опера. Он стоял прям возле тумбы и она была приоткрыта. Мне ещё тогда показалось это странным, ведь после обыска спальни я тумбу закрывала.
Сейчас, когда мне нужны были деньги на адвоката, я достала пачку денег и сразу заметила, что она порядком уменьшилась. Не хватало сто семьдесят тысяч рублей!!!! И пятисот долларов тоже не было! Меня обворовали менты в моем же доме во время обыска!!!!! Я была в шоке. Это какой же надо быть мразью, чтоб видя моё моральное состояние в такой момент, понимая, что деньги мне очень будут нужны – взять и украсть деньги. Просто тварь! Опера звали Павел. Он потом и в дороге мило улыбался мне. И в кабинете был, в тот вечер, когда Мишиной матери в дверь ломились. И это – наша милиция!
Нужная для адвоката сумма у меня была. Я стремглав помчалась подписывать договор, и адвокат сразу же отправился по нашим делам.
Глава 6
Вскоре Мишку перевели на Бутырку. Началась эпопея передачек, бумаг, доверенностей, свиданий.
Легендарная Бутырская тюрьма. Много песен я слышала об этом месте, но никогда не могла бы поверить, что сама буду бегать туда на свидания.
Чтоб попасть в очередь на передачку люди начинают записываться ещё с вечера. Приезжаешь часов в одиннадцать – двенадцать вечера и вносишь свою фамилию в список. А утром, бывает, приедешь к семи, а список уже новый. Те, кто приезжают первыми, обычно это люди с области, просто рвут список и пишут новый. Не раз я была свидетелем скандалов и даже драк по этому поводу. Люди уставшие, злые. Даже адвокаты, которые проходят по такой же системе, хотя список у них свой, тоже дрались однажды при мне, когда кто-то выкинул старый список. Так случилось и со мной. Пару дней я ездила туда – сюда просто так. В третий раз я встала пораньше и уже в пять утра я была у дверцы для передач. К моему удивлению первой я не была.
В этих очередях люди знакомятся и делятся опытом. Помогают друг другу советом, дают бланки на передачу, ручки, листочки, телефоны.
Горе сближает людей. А тем более такое горе. За стенами этой тюрьмы многим просто не с кем поделиться своей бедой. Некому излить свою душу. Зачастую люди просто отворачиваются от тех, к кому приходит подобная беда. Те, кто находится внутри Бутырки, не все конечно, но многие, сами знают, что заслуживают наказания. Это был их выбор. Это их путь. Но как страдают родственники: матери, жены – они даже не думают об этом. Они не знают о том, через что приходится пройти им, родным.
Там, в заключении, они находятся среди себе подобных, людей в похожей ситуации с похожими проблемами. А здесь, на воле, все отворачиваются от тебя, когда узнают что твой сын или муж сел в тюрьму. Они сразу ассоциируют тебя с ними, с преступниками. Они осуждают тебя, хотя ты не в чем не виноват.
Общество отворачивается от родственников. Ты становишься изгоем. Тебе перестают отвечать на звонки. У всех сразу нет времени встретиться и поговорить. А ведь надо всего лишь –просто встретиться, просто выговориться кому то, выплакаться.
Про помощь даже говорить не приходится. Хорошо, если тебя не унизили и лишний раз не ткнули тебе, что ты – по ту сторону. И на том спасибо.
Вот так и получается. Муж – по ту сторону, со «своими», друзья и коллеги – по другую сторону – со «своими», а ты где то между, Нигде. Ты не нужен никому. Но ведь ты ни в чем не виноват! Ты сам не знал, ты не хотел. А, зачастую, ты знаешь, что это просто НЕ ПРАВДА!!! Но никому ничего не докажешь.
Следователям надо закрывать дела, отрабатывать статистику и «закрывать» звёздочки на погонах. Суд тебя вряд ли оправдает, ведь это подрыв авторитета государственного имиджа, это большие выплаты по компенсациям, это шумиха в прессе – никто на ЭТО не пойдет. Поэтому, если уж тебя взяли в «разработку» – виновен ты или нет – просто беги!
В такие моменты многие люди сдаются, просто «ломаются». Они не в силах выдержать этот прессинг, этот двусторонний гнет.
Я знаю истории, когда матери отказывались от своих детей. Я спросила – за что он сидит? Она даже говорить не стала. Она сказала, что это не важно. Что сегодня на свидании она скажет ему, что матери у него больше нет и уедет навсегда…
Была и другая история. Когда женщина, бабушка, рассказала мне, что здесь. На Бутырке, сидит её внук. Что она сама вызвала на него милицию, и сама «закрыла» его. Что это для его же блага. В миру, на свободе, он увлекался наркотиками, а здесь он сидит без них. Он поправился, стал лучше выглядеть. Что это уже второй раз она его так «сажает». Это вроде реабилитационного центра для него…
И ещё история:
Женщина, лет сорока – сорока пяти с огромными баулами стоит на передачку. Ну очень много еды. Её предупреждают – что всё передать не получиться – есть ограничения по весу. Она рассказывает, что это на двоих. Что здесь сидят и сын и муж.
Сначала сел сын, по «народной» – это значит за наркотики. А затем муж в передачке послал что-то не положенное, и его тут же «приняли». И сидят они теперь в соседних камерах…
Что касается «народной». Это статья за хранение и распространение наркотиков. Мне объяснили, как это делается. Вот выпил ты , положим, лишнего вечером, и по дороге повздорил с кем то. Приехала милиция и ты доказываешь им свою правоту. Если у отдела маленькая раскрываемость или кто-то очень хочет выслужиться – тебя бьют по определенным местам- голове например ( но только так, чтоб без побоев) и потом просто подкидывают тебе наркоту. Вот и дело раскрыто! Таких «народных» у нас сидит – пруд пруди. Кто с корпоратива домой не дошел, кто через парк шел вечером. Кто вообще с собакой погулять вышел – все «народники»!
Когда видишь жен – работниц завода, секретарей, водителей троллейбуса, бухгалтеров – понимаешь, что и мужья там – совсем не «наркоши».
Опять же делаю сноску, что я не утверждаю, что все они невиновны, но наша милиция тоже «работать» умеет!
Глава 7
Система приоритетов и ценностей кардинально меняется после подобных событий в жизни. Все то, что раньше было первостепенным: деньги, работа, карьера, машина. Квартира, часы, телефоны……вся эта мишура становится совершенно ненужной. Человек остается один на один со своими мыслями. Причем и человек заключенный, и человек, который остался на воле. Воля – тоже становится понятием относительным. Вот ты вроде не при чем. Ты не за решеткой. Ты продолжаешь жить, нельзя сказать, что обычной жизнью, но тем ни менее, ты свободно перемещаешься, ешь – что хочешь, ходишь – куда хочешь, пользуешься благами цивилизации – но в душе ты не свободен. При чем, как мне кажется, эта несвобода наступает гораздо раньше. Она в повседневности: в необходимости вставать в семь утра и работать до шести вечера. В необходимости платить кредиты и оплачивать коммуналку. В необходимости постоянно зарабатывать деньги и непрерывно думать. Куда ты их потом потратишь. В необходимости следить за своим языком, чтоб, не дай Бог, не взболтнуть ничего лишнего – где не надо. Просто все это ты делаешь автоматически и тебе просто некогда думать об этом. Когда же возникает подобная патовая ситуация – ты понимаешь, что становишься ещё «не свободнее», но, как не парадоксально, от этого на душе становится легче. Больше не имеют значения бренды одежды и марки машины. Ты просто ценишь то, что есть сейчас, и постоянно жалеешь о том, что не видел этого раньше. Что не пользовался в полной мере всеми этими возможностями. Которые дает тебе жизнь. В этот момент перелома ты становишься свободным душой. Ты не зависишь больше от моды и мнения общества. У тебя теперь иное мнение. К сожалению, раньше ты его не имел!
Ты начинаешь часто думать о судьбе человека. Об иронии самой жизни. Об относительности всех несчастий на Земле.
Когда Миша попал на Бутырку, и у него появилась возможность звонить мне (конечно, за определенную плату), мы часто и долго говорили с ним о свободе и судьбе. Он был растерян и совсем было начал унывать от своего статуса «заключенного». Приходилось искать слова, чтоб поддержать его. Простыми «Люблю и Жду», тоже, конечно, очень важными, здесь не обойтись. Я вспоминала историю страны: сколько выдающихся людей прошло через заключение, а сколько было расстреляно…. Ты жив, здоров, просто пока заперт… Ведь, если вдуматься все не так плохо. ЦУ тебя еще есть варианты… Когда семья едет на машине и разбивается из-за ямы в неправильно уложенном асфальте, когда триста пассажиров самолета погибают из-за ошибки пилота, когда просто человек попадает в ненужное время в ненужное место и умирает – вот это без вариантов! А у тебя еще есть выход. Ты жив! Подумай об том.
Глава 8
Началась просто ужасная жизнь: Работа, передачки, ночные созвоны, передачки, ругань со свекровью. Отсутствие денег. Поиск денег для передачек, поиск денег на телефон в тюрьму, поиск денег на еду….
Вереница проблем поглотила меня полностью. Мне стало казаться, что я не выдержу, что брошу все, выкину сим карту, съеду в съемную квартиру, убегу куда глаза глядят. Но я прекрасно понимала, что никуда не денусь. Мое отношение к Мише не позволит мне этого сделать. Я просто не смогу с этим жить. И я смирилась. Я дала себе слово, что не брошу его в такой момент. Я слишком люблю и уважаю его.
Два с половиной года – это время, которое Миша провел в Бутырке до приговора. Мне они показались бесконечными. Я понимаю, что так нельзя говорить, но это правда – я ждала суда. Я уже понимала, что нам не вырваться из лап этого страшного аппарата правосудия. Что оправдания не будет, а бесконечные переносы дела, апелляции и вся остальная тягомотина – лишь оттягивают время и высасывают деньги.
Что касается любви – сама себе уже не могу ответить, люблю. Я его или не люблю. Конечно люблю, но как? Какой любовью? Уже столько пережито, столько выстрадано и выплакано. Мой муж стал мне уже не просто мужем, он стал мне самым дорогим человеком вообще. Но о любви, о том чувстве между мужчиной и женщиной речи не идет. Это как любовь к ребенку, что ли – столько сил было вложено, столько нервов. А ведь взамен получаешь только «люблю» по телефону. Да, зачастую, уже и в эти слова не веришь. Порой вообще сомневаешься в его отношении к тебе. Кажется, что все , что ему нужно, это передачки и деньги. Ведь каждый звонок, каждый разговор непременно заканчивается его просьбой. В какой то момент начинаешь бояться этих звонков. Не хочется брать трубку. Знаешь наперед, какой будет разговор: он скажет, что ему очень плохо, буте всевозможными методами давить на жалость, потом расскажет, как сильно он тебя любит, и в завершении – переведи денег вот на этот номер… Вздрагиваешь от звонка, боишься его, не хочешь отвечать.
Со временем отношения становятся обременением. Ты только даешь, даешь, даешь, а в ответ не получаешь ничего. Столько проблем, хлопот, нервов, преград, страхов….
Я ведь просто женщина. Я хочу любви, не только на словах. Я хочу, чтоб рядом был мужчина. Сильный, добрый, ласковый. Мне нужна забота, внимание, любовь. Не только слова. Я хочу. Чтобы ради меня тоже кто-то старался.
Я так соскучилась по нежности и теплоте. Я так устала быть тяговой лошадью. Я хочу быть Женщиной!!!
Миша уехал на этап. Все. Кончено. Я дала себе слово овести это дело до конца. Не оставить его. Но я не смогу ждать его четырнадцать лет. Это не реально. Мне тридцать четыре года. Я хочу семью. Он должен меня понять.
Встает вопрос – как сказать ему об этом? Как решиться.
Я не хочу делать ему больно.
Может лучше врать и говорить, что люблю и жду? Он ведь все равно не узнает.
Но тогда звонки не прекратятся. Он так же будет говорить о любви. Мне так же придётся делать передачи, ездить на свидания.
А если появится мужчина??? Он ведь точно не поймет этого.
Нет. Рвать надо сейчас!
К тому же, как только он уехал на этап мне начали смс. Это видимо от его сокамерников. Просят денег: уговаривают, уверяют, угрожают – подлые беспринципные люди. Решено.