Мы обходим дом и заглядываем в кухонное окно рядом с черным входом. Оттуда почти ничего не видно, только осколки разбитой посуды повсюду валяются. Виновников этого беспорядка не нахожу. До одного момента. Пока не замечаю резкое движение в гостиной. Какое-то темное пятно сначала появляется в проходе, затем исчезает. А после в доме раздается громкий визг. Мамин.
– Боже… Жди здесь и не выходи! – наставляю брата, жду, когда он спрячется за стеной, а сама вбегаю в дом через кухню, сторонясь осколков.
Сердце бьется как бешеное, страх растекается в каждую клеточку тела. Страх за всех нас. За последствия, которые могут возникнуть по маминой вине. Потому что кое-кто не удосужился закрыть входную дверь. Или это все я только что придумала?
– Отпустите, кому говорю! Вы не смеете! – возмущается мама. Мне кажется, или голос слегка надломлен, будто она не так давно плакала.
– Смеем, миссис Лаундж. Сегодня вы обещали выплатить всю сумму.
– Не знаю я ни о какой сумме!
– Правда?
Сажусь на корточки, чтобы из-за тумб меня не было видно. Не рискую выглядывать из своего убежища, слышу шелест бумаг.
– Напоминаем, вы взяли у нас в кредит пятьдесят тысяч фунтов. По договору вы обязаны вернуть деньги до сегодняшнего дня. Где они?
– Нет у меня ничего! Это вообще не я подписывала!
С мамиными проблемами потом разберусь, нужно вырубить этих мужланов, пока полиция едет. Так, на кухне должна лежать сковородка. Как там Рапунцель в мультике поступила? По голове ударила? Может, у меня также получится? Так, вон она лежит на плите, тяжеленькая. Сейчас как подойду сзади этих уродов, как врежу прямо по голове…
Но я не успеваю воплотить коварный план в реальность – за окном раздается полицейская сирена. Фух! Наконец-то!
– Это полиция! Здесь кто-нибудь есть? – раздается по ту строну дверей.
Голоса в гостиной затихают, напряжение пробирается в каждый уголок дома. Я стою за стенкой на кухне, за окном вижу лицо своего героя. Вот и стой там, не показывайся никому. И я не покажусь. А сковородка… Так, на случай самообороны.
– Считаю до трех! Раз…
– Я здесь! Спасите! – визжит мама.
Моментально раздается сначала звон пощечины, а затем удар ногой о дверь. Слышу, как входная дверь срывается с петель, с моей стороны тоже проходят копы и натыкаются на меня. Со сковородкой в руках. Черт! Наверное не очень женственно выглчдит со стороны, но мне плевать. Я защищалась в конце концов.
Работники правопорядка не задерживаются, обходят меня стороной и в перебежку идут в гостиную. Мой маленький герой потихоньку выглядывает из засады. Не кричит, не впадает в панику, хотя любимые серые глаза переполнены страхом.
– У вас есть право хранить молчание, – заключает полицейский, удерживая одного из бандитов в кожаной куртке. Того самого, кто ударил маму.
– Какое молчание? Эта женщина задолжала нам крупные бабки! – кричит мужчина в костюме, дергаясь в руках полицейского. Он один. Я почему-то подумала что их здесь минимум трое, когда сидела со сковородкой в засаде. Надо было с собой взять и по морде его наглой проехаться. Если бы я не приехала и Дэни был один?
– Ничего я вам не задолжала!
– Мэм? – второй полицейский садится рядом с мамой. Она полулежа сидит на диване, на темных колготках видна большая стрелка, а перед ней стоят вчерашние пустые бутылки из-под пива, но уже разбитые. – Вы как себя чувствуете? Можете дать показания?
– Конечно, могу! Этот идиот вломился в мой дом и пытал меня!
– Я идиот? Женщина, вы задолжали нашей фирме деньги! Если бы вы не просрочили договор, никто бы вас не беспокоил! Тем более вы сами открыли дверь!
Стою в ступоре, не зная, что сказать. А главное, что делать. Полицейские спокойно уводят мужчину в машину, один из сотрудников записывает слова матери. Проникновение на чужую территорию, угроза жизни, чуть ли не до похищение дело дошло, пока из моих уст не срывается:
– Остановитесь.
– Вы что-то хотите сказать, мисс?
Вокруг сплошной хаос. Работник полиции вопросительно поднимает брови, мама плотно сжимает полные губы, а я…
Я готова провалиться сквозь землю от смеси страха, агрессии и злости на одного единственного человека. Еще пять минут назад я думала, что маме угрожают расправой, что к нам в дом вломились какие-то воры, а теперь хочется убить всех присутствующих, в том числе и этого пузатого полицейского. Только объятья брата, который тихо подкрадывается позади, успокаивают меня от опрометчивого решения.
Дать показания или сделать вид, что я ничего не видела и не слышала? Промолчать о договоре, который валяется за креслом? Или же рассказать правду и сдать маму полиции. Только что это решит?
Смотрю сначала на копа, потом на маму. Она тихонько мотает головой из стороны в сторону, глядит на меня умоляюще. Как всегда.
– Ничего, – обреченно выходит из моих уст.
Полицейский заканчивает свою работу и просит маму явиться завтра в участок. Мы остаемся в нашем маленьком доме. В личном кошмаре. В хаосе, который я всеми силами пыталась провести в порядок на протяжении трех месяцев. Где-то переклеивала обои, где-то закрывала неприглядные места тумбой или цветами в горшках за два фунта. Да чем угодно, лишь бы наш дом не выглядел как притон для наркоманов.
И сейчас он выглядит именно так с разбросанными в разные стороны подушками, с перевернутыми цветами, побитой посудой и вазами, которые стояли в прихожей на комоде. Теперь здесь все серо. Грязно.
– Милый, посиди в нашей комнате. Там должно быть чисто, – говорю перепуганному Дэни. – И еще, надень наушники, посмотри мультик у меня на ноутбуке.
Тот молча кивает и закрывает за собой плотно дверь. Правильно. Лучше так, чем он станет свидетелем очередной ссоры с мамой. А я сейчас слишком зла. Даже больше, чем в первый день летних каникул, когда приехала из кампуса и хотела похвастаться хорошими отметками за год.
– Кому и сколько ты должна?
Что-то мне подсказывает, что я зря задаю этот вопрос. Сумма задолженности указана в договоре, тот мужик еще говорил. Только я не запомнила цифры – меня волновала безопасность семьи. Точнее некоторых ее членов.
Поднимаю из-под кресла тот самый договор. Не жду, когда мама промычит в оправдание какую-то несусветицу. Ищу подпись. Похожа на мамину. И тот самый пункт в договоре о сроках подчеркнут синей ручкой. До сегодняшнего дня мама должна была выплатить пятьдесят тысяч фунтов, а долг она оформила…
– Год назад? – в этот момент у меня, наверное, глаза на лоб лезут. – Год назад ты взяла крупный кредит и ничего не сказала? – срывается громкий крик с моих уст.
– А что ты хотела? Меня тогда уволили с работы, а у нас кризис, сама знаешь! И что мне оставалось делать?
– А мне позвонить?
– Ты еще маленькая, чтобы решать взрослые вопросы! – вторит мама. Да, маленькая. Очень.
– В таком случае, куда ты потратила деньги?
Мамины глаза тут же взлетают вверх и мечтательно, будто разговаривают не с ней, рассматривает потолок. Боже! Когда же закончится эта несерьезность? Почему я была настолько слепа и не увидела, во что превращается любимый человек? Почему за какой-то год любящая мама стала алкоголиком, не стыдясь десятилетнего сына? Почему так? Почему?
Ответ так и повисает в тишине. Не трудно догадаться, куда они пропали, совсем не трудно. Хорошо, что я купила Дэни одежду и рюкзак к новому учебному году, иначе ходил бы мой герой в лохмотьях.
– Я приму ванную, – складываю договор и забираю себе. – Буду благодарна, если ты приберешь за собой.
– Не смей мне указывать! – тут же взрывается она. Пила. Даже сегодня пила. – Я не для того рожала, чтобы какая-то наглая мелочь…
Остальное я не слышу. Заглушаю звуки ее голоса сильной струей воды. Пускай течет, пока я вчитываюсь в договор. Вникаю в каждую строчку, пытаюсь понять, во что мы влипли и каким образом из этого выкручиваться. Пятьдесят тысяч. Целых пятьдесят тысяч фунтов…
Я и половины за лето не заработала, не говоря уже о том, чтобы выплатить эту сумму в один день.
Черт!
Печатные черные буквы размываются влагой. Одна капля. Вторая. Третья. Не могу так. Я больше так не могу. Я устала каждый раз спасать нашу семью, я устала уезжать из дома с камнем на сердце, устала гадать, что на этот раз выкинет мама, когда будет под градусом.
Устала волноваться за Дэни, представляя, что он видит ее такой каждый раз…
Глава 3
– Габи! Габи! Просыпайся! – сквозь сон слышу громкий вопль Дэни. – Там такое творится!
Где? Что творится? О чем он? Бодрость тут же наполняет мое тело, в голове мелькают картинки вчерашнего инцидента с кредиторами. Неужели к нам опять кто-то вломился? Надеваю тапочки и бегу в гостиную, схватив с тумбочки сковородку. Притащила ее с кухни еще ночью на всякий случай. Видимо, этот самый случай настал. Тихо открываю дверь в нашу комнату и…
– Мама?
Чтобы вы понимали мое удивление. Мама убирается. Сама. На кофейном столике ни соринки, прозрачные осколки тоже убраны, даже цветы в порядке, в них теперь свежая земля. И пол чистый. Почти блестит. Дэни неуверенно прячется за моей спиной, мама вопросительно-довольно глядит на меня как ребенок, которого нужно похвалить за хорошие оценки в школе. Даже мешков под глазами нет. Свежая и отдохнувшая.
– Доброе утро, дети. Завтрак готов, – улыбается она и проходит на кухню.
Все еще находясь в шокированном состоянии, следую за мамой. На кухне тоже чисто. На плите готовится яичница, причем не первая порция. Одна из них лежит напротив стула Дэни. Глазунья с беконом в форме смайлика. Как в старые добрые времена, когда нас в семье было четверо. Папа… Как же тебя не хватает.
– Мамуль, а у нас какао есть? – с энтузиазмом спрашивает мой герой.
– Конечно есть. Тебе сварить?
– Да!
– Сначала почисть зубы и умойся, – встреваю я, – а то я в следующий раз не куплю тебе попкорн.
– Ладно.
Глаза братика моментально стреляют в меня недовольно, но все же он встает со своего места и направляется в ванную. И правильно. Теперь нужно разобраться со вторым ребенком.
– И как это понимать? – внимательно наблюдаю за реакцией мамы, но ничто не выдает ее, будто еще вчера она не оскорбляла меня последними словами и не одалживала крупную сумму у сомнительной кредитной компании. Вообще, сложно поймать ее на лжи, учитывая, что она стоит спиной ко мне и варит Дэни какао.
– Что понимать? Мне нельзя приготовить детям завтрак?
– Учитывая, что ты нарушила свое обещание, и теперь мы по уши в долгах, это выглядит сомнительно.
– Вот что тебе опять не нравится? – мама громко стучит руками о столешницу. – Я стараюсь как могу.
– Вижу.
– Нет, не видишь, – она глубоко вдыхает пропитанный беконом воздух, прикрывает глаза, а затем, выдохнув, продолжает: – Я ложусь на лечение. Снова.
До меня не сразу доходят ее слова, не сразу осознаю, что этим она ставит крест на нас. Летом я и Дэни были на каникулах, мы были вместе, и учеба не отнимала времени. Сейчас я в университете, Дэни в школе. С ним нужно сидеть, заниматься. Так и знала, что мне нужно было взять академический отпуск!
– А как же наши долги? Как же Дэни?
– Не переживай, Габи, я все продумала, – она довольно хлопает в ладоши, только вот я это настроение никак не могу разделить. – Дэни пока поживет со своим одноклассником, с родителями Кайла я уже договорилась.
– Ты спихиваешь сына чужим людям?
– Что значит чужим? Дэни отлично ладит с сыном Уильямсов, тем более они с удовольствием согласились меня выручить.
Мама так спокойно об этом говорит, будто решила все проблемы за один вечер. Абсолютно все. Не говорю о том, что последние несколько месяцев я опекала брата и маму, я следила за порядком в доме, я оплачивала счета и надеялась, что нашу счастливую семью можно вернуть.
Думала, что мама хотя бы обсудит этот вопрос со мной…
– И чего ты так смотришь? Ну давай, что тебя не устраивает на этот раз? – спрашивает с вызовом в голосе.
– Почему ты ничего не сказала мне?
Складывается ощущение, что в наполненная чаша гнева в этот момент разорвется. Она переполнится этим гадким чувством и будет мучить других своим ядом. В буквальном смысле. Так и чувствую, как он течет в венах и готов выплеснуться на одного единственного человека.
– А я вернулся! – Дэни садится за стол уже с чистыми руками. – Мам, а когда я поеду к Кайлу?
Что? Он уже знает, у кого будет жить? Когда она успела его обработать? Я думала, Дэни проснулся почти одновременно со мной.
– Как только мы позавтракаем.
Мама подпалила предыдущую яичницу и приготовила новую. Затем села за стол, будто ничего не произошло, и веселилась вместе с Дэни. А у меня кусок в рот не лезет. От шока. От нереальности происходящего. Моего младшего брата отдают черт знает кому, мама ложится в клинику, а долг…
Он так и остается открытым. До одного момента.
– Ну что, Дэни, поехали? – хлопает в ладоши мама.
– Поехали!
– Попрощайся с сестрой.
– Что значит попрощайся? – встреваю я. – Уильямсы разве не дадут мне увидеться с Дэни?
– Конечно дадут. Думаю, ты с ними договоришься, – мягко улыбается мне в ответ.
– А что будет с долгом? – задаю главный вопрос, который волнует меня весь завтрак.
– О, спасибо, что напомнила, – она достает из ящика маленькую картонку. – Это адрес их главного. Я назначила вам встречу на три.
– Нам? Почему нам?
– Потому что мне через час нужно быть в клинике.
Все так резко. Слишком быстро, слишком информативно. И что-то мне подсказывает, что трудности еще впереди.
Мама с Дэни уезжают, оставив меня одну в пустом доме. В когда-то родном, чистом, но это не имеет никакого значения. Только сейчас понимаю, что он чужой для меня. Чужие стены, чужие шторы, чужие цветы. Даже моя комната теперь чужая.
Кручу в руках маленькую картонку. Неизвестная фирма «Харрисон и КО». Никогда о такой не слышала. Не удивительно, что маме так легко дали кредит. В три значит? Самое время. И я приеду ровно в назначенное время, договорюсь с этими шарлатанами, постараюсь выплатить мамин долг, только…
Только завтра на культурологии мне несдобровать…
Глава 4
– То есть вы теперь должны пятьдесят штук какой-то кредитной конторе? – чуть ли не кричит Лили на всю аудиторию. – Чего уставились? – шикает Лили. Однокурсники мельком косятся на нас, а потом возвращаются к своим делам.
– Да. Пятьдесят штук, – горько вздыхаю, вспоминая вчерашнюю встречу. Брр. Аж мурашки по коже. Неприятный, скользкий тип этот Харрисон, но более-менее сговорчивый. – Я кое-как договорилась, чтобы не брали проценты, пообещала все вернуть на этой неделе.
– Что? Пятьдесят штук за неделю? Как ты их достанешь? – подруга выпячивает глаза, пока наносит на темную кожу тональный крем.
– Понятия не имею.
Сейчас все силы вкладываю на то, чтобы не расплакаться от досады и несправедливости. Уже наревелась в ванной, когда читала договор матери из кредитной конторы, плакала, когда уезжала обратно в кампус, когда заперлась в комнате общежития, читая сообщение брата в директе Инстаграм.
Дэниэл Лаундж: «Приезжай поскорее, сестренка. Я скучаю».
Габриэль Лаундж: «Обязательно».
Теперь я еще сильнее жду выходных, чтобы весело провести время с моим героем. Я так надеюсь, что он не осознает в своей голове, что его только что кинула родная мать. Кинула нас на произвол судьбы со своими проблемами.
– У твоей мамы не осталось сбережений? – прерывает воспоминания Лили.
– Всего три тысячи. Их я сразу же отдала тому Харрисону.
– Сочувствую, подруга, – Лили поспешно обводит глаза черным карандашом. Получается почти ровная линия.
Вот что значит не услышать будильник и краситься сразу в аудитории. На этот раз она не поточная, а маленькая, предназначенная только для нашего курса. Но это не имеет никакого значения – на курс Культурологии к профессору Салливану записалось много человек, в том числе и девчонок. И все они сейчас либо наводят красоту в зеркале, либо втыкают в телефоны. Все, кроме меня.
Потому что у меня поджилки дрожат от неизвестности и страха…
– А еще я опоздала на встречу с Салливаном, – выпаливаю внезапно и, как мне кажется, слишком громко.
В этот момент из рук Лили падает маленькая упаковка с тушью и залетает практически до передней стены, где стоит доска.
– Вот черт! Зачем так пугать?
– Ничего я не пугала.
– Ага, другому это рассказывай! Подожди, сейчас подниму…
– Не беспокойся. Я сама.
Поднимаюсь с места и хватаю потерявшийся черный флакон подруги. Все же я сидела ближе к проходу, тем более застала ее врасплох своей резкостью. Но меня этим не испугать. Меня больше ничем не испугать. Наверное. Кроме…
– И вам доброе утро, мисс Лаундж.
… кроме низкого голоса, обладатель которого навис надо мной нерушимой скалой. Даже не так, как высотка в Лондонском Сити.
Медленно поднимаю голову, все еще сидя на корточках. Он смотрит так снисходительно. Его черный взгляд будто препечатывает к полу и требует опустить голову, как нашкодивший ребенок. И нет, дело не в мужской привлекательности или какой-то там харизме. Дело в страхе, который он развеивает вокруг себя, и в наших отношениях. А они, судя по сведенным на переносице бровям и чуть поджатым губам, не самые теплые.
– Доброе, профессор Салливан.
– Раз вы сами вышли к доске, может с вас и начнем доклад? Вы же подготовились?
Да. Подготовилась. Еще как. Вчера всю ночь сидела за ноутбуком и мучила всемирную паутину в поисках правдоподобной информации. Собирала доклад по кусочкам, репетировала речь так, чтобы ко мне никто не смог придраться. Но это невозможно. Потому что профессор раскусит меня на раз два.
Однако я не могла не попытаться воспользоваться хотя бы этим вариантом. Лучше так, чем прийти ни с чем и признать свое поражение.
– Конечно. Мне нужно взять листы.
– Начинайте так. Подсказки будут лишними.
Все тут же подобрались. Пока профессор Салливан не видит, девочки убирают косметику, откладывают телефоны и смотрят прямо на меня. А я волнуюсь. Дико волнуюсь. Без подсказок на листах, конечно, будет сложнее, но я справлюсь. Обязательно.
И я справилась.
Описала самые популярные памятные места Лондона, рассказала про экскурсию в Букингемский дворец, где якобы была в конце лета. Вчера до трех часов ночи смотрела на Ютубе видео-экскурсию.
Заканчиваю доклад и смотрю на нашего профессора. Вздрагиваю. Потому что его пронизывающий, опасный взгляд не предвещает ничего хорошего. Мне даже кажется, что сейчас в нем черти пляшут вокруг костра из адского пламени.
– Скажите, мисс Лаундж, вы провели большую часть дня в Букингемском дворце, так? – растягивает слова своим низким голосом.
– Да.
– Покажите ваши фотографии на фоне этого старинного архитектурного памятника. Вы же сфотографировались, я правильно понимаю?
Так, стоп! Какие фотографии? Зачем? Он ничего не говорил о фотоотчете в докладе, я даже фото не искала, чтобы выдать их за свои. Черт! Что же делать? Не могу же я сказать, что у меня нет ни одной ни одного снимка с экскурсии.
– Они… они сохранены у меня на компьютере, но, если вы позволите, могу принести их после занятий и показать…
– Садитесь. Ваш ответ не засчитывается.
– Что? Почему? – шокировано смотрю на профессора Салливана. Он сидит расслабленно на стуле, покручивает в руках ручку, словно кто-то чужой сейчас поставил неудовлетворительную оценку за ответ, а я в этот момент, наверное, покрылась холодным потом.
– Недавно вы рассказали, что не смогли посетить ни единого памятного места за это лето, а сейчас так красноречиво описали онлайн-экскурсию с Ютуба. Вы соврали тогда или врете сейчас?
Мамочки… Он же готов испепелить меня взглядом. Превратить в прах. В ничто. А все из-за того, что я не смогла вчера явиться вовремя, а до этого сказала глупость о неудачных летних каникулах и отсутствии как х-либо вылазок в принципе.
– Я не…
– Семестр только начался. У вас будет шанс исправиться, мисс Лаундж. Садитесь.
Опустив голову, сажусь рядом с Лили и протягиваю ей потерянную тушь. Она не сразу забирает флакончик из рук, а какое-то время сжимает мою ладонь. Поддерживает. Как всегда, когда у меня не ладится с учебой. И это лучше работает, чем снисходительные взгляды девчонок и усмешки на ярких губах.
Я так старалась не облажаться сегодня! Ночь не спала, чтобы написать этот гребаный доклад, репетировала свою речь у зеркала, чтобы получилось правдоподобно. Или вы злитесь, что я вчера не приехала? Простите! Да, я виновата, но у меня возникли другие проблемы. Семейные.
Если бы вы позволили объяснить ситуацию и услышали меня, то изменили свое решение насчет оценки. Может, подойти после занятий? Вдруг получится исправить? Вряд ли. Не сегодня. Я и так слишком подавлена.
Оставшееся время проходит… мимо меня оно проходит. Складывается ощущение, что на меня вылили ведро свинячьих внутренностей из фабрики по производству мясных изделий. Всем телом ощущаю взгляды однокурсников, слышу насмешки, смотрю, как они показывают пальцем во время перерывов. Даже в кафетерии не перестают глазеть, будто нечто иное спустилось с космоса и пытается захватить внимание всех студентов. Здорово.
– Не парься, Габи. Все еще впереди. Исправишься, – пытается поднять настроение Лили. Она даже заставила меня выйти на большой перемене в университетский сквер и выпить кофе. Сегодня солнце вышло, на улице совсем тепло. Только в моей душе все равно холодно.
– Ага, исправлюсь.
– Но он жестко с тобой поступил. Ты вообще зачем к нему подошла в пятницу? Зря только силы потратила!
– Я же не думала, что моя мать возьмет кредит на пятьдесят штук! – вспыхиваю я. От навалившихся проблем, от натянутых отношений с преподавателем, от беззаботной улыбки Лили. От всего. – Лучше бы я была тупой дурой, они вообще ни о чем не переживают.
– Кому нужны тупые дуры? – раздается позади веселый мальчишеский голос. О боже, только не он.
– Эй, Стифлер, проваливай, мы заняты! – отвечает за меня Лили. Спасибо, подруга. Надеюсь, отстанет.
– Вижу, вижу, – светловолосый парень появляется передо мной и, облокотившись по обе стороны широкими ладонями, нагибается и шепчет. – Привет красавица.
Фу! Маленькая доля секунды дает мне фору, и я уворачиваюсь от поцелуя Стивена Уайта – местной звезды футбольной команды. Его ведь не зря прозвали в честь главного бабника из Американского пирога. Хорошо, что у меня, в отличие от других девчонок, есть голова на плечах, которая не позволила отдаться первому встречному на студенческой вечеринке. Хотя я и тогда не была девственницей. Только тсс! Никому не говорите! Этот маньячело любит «красивых самочек».
– Ага.
– Не будь занудой, Габи. Поприветствуй папочку.
– Я тебя между ног кроссовком поприветствую! – взрываюсь в ответ. И так голова забита проблемами, так еще и этот индюк нарисовался.
– Какая ты грубая, детка. Ладно, позже к вам подойду.
Фух! Ушел! Наконец-то! Вонь дешевых сигарет больше не вызывает тошноту, хотя отдышаться после смеси табака и тяжелого одеколона сложновато. Свежий воздух помогает ненадолго отойти от встречи, однако воспоминания этих выходных и навалившиеся проблемы снова берут вверх.
Где достать деньги? Как достать деньги? Какому дьяволу мне придется продать душу, чтобы завладеть пятьюдесятью тысячами фунтов. Не хочу даже думать, куда их мама потратила. Не хочу.
– Не хочешь вечером сходить в спортзал? – внезапно спрашивает Лили, не отрывая глаз от телефона.
– Нет, спасибо. Настроения нет. И вообще…
– О, посмотрите, кто идет, – чуть ли не кричат неподалеку от нас.
Я и не заметила, как девчонки из элитного клуба во главе Элен Роланд расположились на соседней лавочке, попивая протеиновый коктейль. И смотрят. Нет, не так. Пожирают глазами предмет воздыхания.
Он уже не в костюме, как на занятии, а в кожаной куртке и таких же штанах, подчеркивающих широкие плечи и подтянутое тело. Профессор перестает быть профессором, его выдает лишь лицо, известное всему кампусу. Он уверенно вышагивает по университетской тропинке. Смотрит только вперед, иногда кивает головой во время приветствия со студентками. Идет к автостоянке, останавливается возле припаркованного «Харлея».
– Салливан еще и байкер? – раздается голос Нэнси Лохан из той же компании гламурных девочек. – Какой он симпатяжка.
– Только слюнку не урони, – усмехается Элен Роланд, откидывая назад темные пряди.
– После тебя, подруга.
Они еще о чем-то треплются, но до меня больше не доходят их голоса. Я внимательно смотрю на преподавателя. На моего личного мучителя.
Мне кажется, или у него из-под пояса торчит черный чехол? Как в фильмах про Джеймса Бонда, когда он доставал из-под пиджака заряжанный пистолет. А что? Очень похоже. Или это моя фантазия разыгралась? Наверное, так оно и есть – профессора Салливана не пустили бы с пушкой наперевес.
Однако эта маленькая деталь становится неважной, когда мы скрещиваемся взглядами. Безотрывно. Словно между нами протянули тонкую нить, готовую вот-вот оборваться, но мы всеми силами удерживаем ее непрерывным зрительным контактом.
Нечем дышать. Воздух какой-то терпкий. Задыхаюсь. Сердце бьется быстрее. Профессор Салливан по ту сторону замирает. И я замираю. Не понимаю, что происходит. Почему. Как. В какой-то момент мужчина едва заметно приподнимает уголки объемных губ, искривляя четкую линию темной щетины. Хитро. Опасно. Обнажает ровную линию белых зубов. Затем надевает шлем и, разорвав создавшуюся между нами связь, покидает парковку.
Покидает громко и красиво…
Я словно выхожу из транса. Из глубокого. Неизвестного. Я должна злиться на него, должна ненавидеть, однако этот коктейль эмоций к профессору Салливану исчез. На время. И теперь он окутывает меня с новой силой, напоминая, что сегодня произошло на занятии.
– Габи, вставай! – Лили резко поднимается с лавочки и тянет меня за руку. Образ преподавателя в кожаном одеянии моментально исчезает.
– В чем дело?
– Я нашла решение твоей проблемы! У тебя будут пятьдесят штук!
Она сейчас серьезно или решила поиздеваться? Или наткнулась на какой-то лохотрон с разводом? Что же Лили нашла в телефоне? Слепо иду за подругой в общежитие, захожу в ее комнату, жду, когда та что-то откроет на ноутбуке и выкрикнет.
– Ты идешь в БДСМ клуб! – радостно вскрикивает подруга.
– Что?
Весь энтузиазм и радость смываются в унитаз. Лили открывает какой-то сайт с неоновыми картинками в черно-красных тонах. Перед глазами все размывается, давит. Не могу вчитаться в объявление, на которое указывает подруга.
– Смотри! Идет набор добровольцев на публичную сессию. Платят хорошо, даже слишком.
– Нет! Какой БДСМ клуб? А если меня там плеткой укокошат? – чуть ли не кричу я.
– Не укокошат, – уверенно говорит Лили. – Для Тематиков главное безопасность и добровольность.
– А если я не выйду оттуда живой и вообще, меня загипнотизируют и…
– Так, я не пойму, тебе нужны деньги?
Нужны. Еще как нужны. И, если не выплачу мамин долг до конца недели, у меня будут неприятности. Не говоря уже о процентах, которые будут расти с каждым днем.
– Вдруг меня кто-то узнает? – выдаю последний аргумент.
– Тебе на глаза наденут маску, никто тебя не узнает, – подруга достает телефон и протягивает мне. – Звони.
В голове сплошная неразбериха. Метаю глазами то на сайт с неоновыми оттенками, то на айфон подруги. Вверх на один экран, вниз на другой. Куча мыслей возникает в голове, куча страхов. Но один из них самый большой – неуплата долга. Они могут навредить мне, Дэни. Достанут нас из-под земли и выпотрошат. Моему маленькому герою не жить, если я не решу проблему.
Звонок – большой риск. Вся моя жизнь – риск.
Глубоко вдохнув терпкий воздух маленькой комнаты, пропахшей духами Лили, беру телефон в руки и набираю номер, указанный на экране. В глубине души молюсь, чтобы никто не взял трубку, но понимаю, что от этого не убежишь. Не исчезнешь. Либо я воспользуюсь шансом на нормальную жизнь, либо погрязну в пучине отчаяния.
– Клуб «Пороки» слушаю вас.
– Здравствуйте, – произношу четко, уверенно, глядя на ободряющее лицо подруги. – Я звоню по поводу вашего объявление о наборе добровольцев…