Пролог
«Тише, Танечка, не плачь, не утонет в речке мяч».
Ха… Если бы утонул, лопнул, разбился вдребезги хрустальный шарик моей выдуманной идеальной любви. И теперь я в красном платье, цвет которого так хорошо подходит моей смугловатой коже да темным, словно вороново крыло, волосам, густо крашу губы алой помадой, собираясь на свадьбу к своей младшей, горячо любимой, сестренке. Я буду пить вино, танцевать и весело смеяться, делая вид, что мне на все начхать. К чему эта демонстрация, Таня?! Что ты хочешь доказать?! Дескать, посмотри, какой я могу быть красавицей, настоящей женщиной вамп. А если к природной, весьма броской миловидности прибавить прекрасные аналитические мозги, то получается убийственное сочетание, которое ты, болван, умудрился проворонить, погнавшись за двумя зайцами. Глупо изображать не свойственные тебе роли. Надо выбрать другое платье. Пожалуй, лучше надеть свое любимое лаконичное черное платье в стиле Коко Шанель. Ага, а ведь он может подумать, что я до сих пор оплакиваю нашу канувшую в вечность неземную любовь. Нет, не дождетесь от меня траура по столь ничтожному поводу, да и разве прилично надевать черное в день свадьбы любимой сестренки. Я буду прекрасной кроваво-красной розой. Яркой, жгучей, притягательной. Да, пусть Алекс знает, видит воочию, что потерял из-за своих кобелиных порывов.
В дверь кто-то тихонько пошкрябался. Юлька. Это у нее такая привычка, не стучаться в дверь, как все нормальные люди, а чуть слышно водить по ней ноготками.
– Танюш, можно войти?!
Юля. Моя младшенькая обожаемая сестренка. Наша семейная красавица- голубоглазка.
Тише, Танечка, не плачь, удар, бросок, уже в других руках твой мяч.
– Конечно, Юляшка, проходи!
В комнату впорхнула удивительная белая птица. Младшей сестре безумно шло свадебное платье. Она в нем словно дивный нежный цветочек – прекрасная, завораживающая своим изяществом орхидея.
– Я так счастлива, Танюш, так счастлива! Представляешь, буквально через полтора часа я стану мисс Шуваловой.
Красивые голубые глазки лихорадочно сверкали, а тонкие пальчики слегка подрагивали. Налицо все симптомы предсвадебного волнения. Юлька от переполнявших ее эмоций даже запрыгала, захлопав в ладоши, точно девочка, получившая заветный подарок. Какой же она, в принципе, еще ребенок. И зачем сестре замужество? Ей бы еще в куклы играться. Скоро и куклы будут…
– Миссис, – машинально поправила я.
– Конечно, миссис, – задорно рассмеялась Юлька, – мне так повезло! Выхожу замуж прямо за настоящего принца!
А ничего, что принц старше тебе на тринадцать лет? И еще одна маленькая поправочка, сестренка, о который ты почему-то совершенно запамятовала – это мой принц, мой… Ты забрала моего принца. Впрочем, наличие денег и серебристого мерседеса не делает из мужчины королевского сына. Так что пусть забирает… Не нужны мне такие гнилые царевичи.
– Я так счастлива! – решила загнать посильнее нож в мое сердце младшая сестра.
В переизбытке чувств Юлька даже обняла меня. Сестренка, миленькая, до чего ж ты наивна. Сестренка, родненькая, до чего ж ты жестока в своем эгоизме. Взгляд невольно упал в зеркало. Замерла, разглядывая отразившихся в зеркальной глади красавиц. Который раз поразилась, мы с сестрой совершенно разные, слово небо и земля, роза и нежная орхидея, а ведь мама и папа у нас одни и те же. Непонятно, почему же цветочки получились такими непохожими? Даже внешне, не говоря уже о характерах и темпераментах. Ну, вот такой каприз генетики, я пошла в одну бабушку, а Юлька – в другую. Мы обе по-своему симпатичны, пожалуй, даже красивы, но при этом совершенно разные. Только лишь в форме носа можно увидеть близкое родство. Меня природа наделила карменской гривой темных локонов и черными цыганскими очами, Юлька же – белокожая, со светлыми прямыми волосами и огромными голубыми озерами глаз. Черты лица у меня – яркие, бросающиеся в глаза, запоминающиеся своей точеной чернотой, у Юльки все нежное, привлекающее внимание свежестью и совершенством линий. Прекрасная ведьма-брюнетка и обворожительная голубоглазая фея.
– Тань, ты ведь не обижаешься на меня, что все так получилось?!
Нет, конечно! Подумаешь, вдребезги разбились мои мечты, подумаешь, осколки этих мечтаний разодрали в кровь сердце, и оно теперь пульсирует постоянной болью в груди. Какая глупость, какая мелочь, зато ты теперь чувствуешь себя счастливой. Впрочем, с таким гнилым принцем рано или поздно хрустальный замок моей выдуманной любви превратился бы в пыль. Спасибо, что рано… Я успела только помечтать о счастье, а не до конца в него поверить. Жаль одного, вряд ли Юльке удастся избежать моей участи. Богачи обычно меняют женщин как перчатки, крутят романы сразу с двумя, а то и с тремя девушками. Ты следующая, сестренка. Гниль осталась, люди в таком возрасте не способны меняться. Кроме того, разве на предательстве построишь крепкую семью?
– Ну что ты, Юляш, конечно, я не обижаюсь. Что было, то прошло и быльем поросло, – даже не зажило ни капельки, напомнило все еще кровоточащее сердце. – Надеюсь, вы с Але… Шуваловым будете по-настоящему счастливы.
Ты сама-то веришь в это, Таня?!
Сестренка засмеялась, потом начала меня обнимать и целовать.
– Танюш, ты такая хорошая, самая лучшая в мире сестра!!
Самая лучшая в мире сестра, самая лучшая дочь, лучшая ученица, партнерша по танцам, студентка, и так далее до бесконечности. Некоторые даже, помнится, утверждали, что любовница я тоже великолепная – отзывчивая и страстная. Кажется, синдром отличницы во мне неискореним. Только, как показала жизнь, не все хорошие девочки заслуживают простого человеческого счастья.
В комнату заглянул немного хмурый, но весь при параде, папа.
– Юляшечка, там жених уже подъехал!
Не по душе папе эта свадьба… впрочем, всем другим тоже, но что поделать, иногда обстоятельства сильнее нас. Только Юлька радуется, вон, даже дрожит от восторга, а глаза блестят каким-то ненормальным лихорадочным блеском. Подбежала к окну. Опять, точно маленькая девочка, получившая заветный подарок, захлопала в ладоши. Ребенок… еще совсем дитя.
– Приехали, приехали! О-о-о… Шувалов великолепен! Девчонки просто сдохнут от зависти!
Юлька унеслась встречать своего жениха. Отец тяжело вздохнул, ласково погладил меня по плечу, дескать, держись, дочка, а потом вышел вслед за сестрой.
Подошла к окну. В одном сестренка права – он великолепен. Шувалов в дорогом темно-синем костюме, с букетом цветом, небрежно зажатым под мышкой, и телефоном, прижатым к уху, стоял возле серебристого мерседеса представительского класса, о чем-то разговаривая с невидимым собеседником. Темные волосы, красивые черты лица, высокий рост, широкие плечи. А прибавьте ко всему этому великолепию цепкий ум, превосходное чувство юмора, деньги, которые имеются в избытке, статусность… Нда, настоящий принц вырисовывается. Девчонки, в самом деле, могут сдохнуть от зависти. Во всяком случае, я уже совсем близка к этому. Сердце который раз сжалась в груди, выплескивая в организм дозу отравленной желчью крови. Она все внутри разъедает завистью, слепит ненавистью, отравляет тоской, сводит душу болью. Тише, Танечка, не плачь… Не смей плакать, слабачка!
***
– Алло, Саш, прости, но я сегодня не смогу приехать, живот тянет и, вообще, не очень хорошо себя чувствую. Папа с Денисом настаивают на консультации с врачом и полном покое. Надеюсь, ты не обидишься, если я не буду присутствовать на твоей второй свадьбе.
Звонила Мила – моя бывшая жена и очень близкий мне человек.
– Ничего, Мил… даже хорошо, что ты не станешь участвовать в этом балагане.
– Саш, а ты зачем в нем участвуешь?! Кому и что пытаешься доказать?!
Заскрежетал зубами… Если бы я знал, кому и что… И скорее, не доказать, а наказать… Себя – за глупость, Юльку – за подлость, Таню – за упрямство. Возможно, таким образом, наказывая всех и вся, я совершаю еще большую глупость. Похрен!.. Теперь мне все равно… потому что свою идеальную женщину, свою Розу, я уже безвозвратно потерял.
– Мил, не капай на мозги, мне и так хреново, кроме того, сейчас уже поздно отступать…
Иначе я буду выглядеть в прекрасных глазах Тани Лазаревой еще большим поганцем, решившим основательно поиздеваться над их семьей. Впрочем, с ролью мерзавца я уже почти свыкся, даже предвкушаю толику наслаждения от своей дальнейшей актерской игры. Все эти два с половиной месяца сидящие внутри боль и отчаянье просили, требовали какого-то выхода. В том числе доставить ответную боль… всем без разбора, особенно ей – моей прекрасной Андалузской леди. Лучше видеть муку в темных очах, упиваться осознанием, что я причина ее страданий, чем наблюдать за презрением, застывшим маской на любимом лице. Да лучше ненависть, чем презрение. Ведь говорят: «от ненависти до любви один шаг». А от презрения?.. По моим представлениям, целая пропасть…
– Саш, ты меня слышишь?!
– Нет, Мил, признаться, пропустил, задумался. О чем ты говорила?
– Да неважно. В любом случае, я желаю тебе счастья. Надеюсь, когда-нибудь ты будешь счастлив.
Возможно… Когда боль в сердце утихнет, а свое отражение в зеркале перестанет вызывать тошноту и желание хорошенько настучать себе по роже.
– Спасибо, Милочка. Я тоже на это надеюсь, береги себя и малыша.
Ну, здравствуй, улица Троицкая дом десять. Эх, совсем другую невесту я хотел отсюда забрать и сделать навсегда своею. Посмотрел в окна квартиры на шестом этаже, сердце сжалось болезненным ершистым комком, потому что за стеклянной гладью окна мне почудился силуэт Тани Лазаревой. Эти два с половиной месяца она везде мне видится и практически каждодневно снится. Неужели Андалузская красавица вернулась?! Конечно, правильные упрямые девочки, даже несмотря на щекотливые обстоятельства, не станут пропускать свадьбу младшенькой горячо любимой сестренки. Черт, черт, черт!! Почувствовал себя львом в клетке, нет, скорее жертвенным бараном, перед тем как ему перережут горло… Причем баран сам, нацепив свой лучший костюм, с букетом цветов под мышкой приперся на капище, чтобы ему пустили кровь. Идиот!.. Полнейший кретин…
Мог ли я поступить по-другому?! Не участвовать в этом свадебном спектакле?! Наверное, мог… Но обстоятельство сложились, переплелись в огромный колючий клубок, который замотал меня с ног до головы, и я не видел больше выхода, да и, наверное, не хотел искать, не хотел распутывать эти утыканные шипами нити, поскольку в душе поселилось отчаянье. В голове калейдоскопом замельтешили кадры моей, к сожалению, именно моей жизни, которые предшествовали этой чертовой свадьбе…
Глава 1
Красные лепестки роз красиво падали, падали к моим ногам, вонзаясь в тело здоровенными обмазанными горечью шипами. Нет, Таня, нет! Я отказываюсь вести эту безмолвную беседу с летающими красными частичками некогда прекрасного букета. И, мне кажется, за все эти месяцы, которые мы встречались, я заслужил не этой обиженной театральной сцены, а взрослого разговора по душам. Я отказываюсь убегать в угол, как нашкодивший пес, которому дали лозинкой, точнее, кустиком колючих розочек под зад. Да, нашкодил, и, наверное, подонок, но неужели ради всего красивого и прекрасного, существовавшего между нами, я не заслужил того чтобы меня выслушали, и если будет угодно, то послали, но не безмолвно брошенными лепестками роз в окошко, а настоящим отборным матом… Так или иначе, дорогая моя миледи Лазарева, но мы поговорим. Решительно, безжалостно раздавливая своими туфлями кроваво-красные слезы нашей любви, зашагал в сторону офиса компании «Эверест». Надеюсь, Андалузская красавица – взрослая леди и не будет убегать, словно маленькая пугливая девочка… Я ведь всего лишь нашкодивший собачонок, а не злобный монстр.
Решительно открыл дверь финансового отдела фирмы «Эверест». Немного бледненькая Таня Лазарева сидела за своим рабочим столом и сосредоточенно пялилась в компьютер. Прекрасные пухлые напомаженные красным губы презрительно поджаты, глазки невидяще рассматривают что-то в мониторе, только пальцы, судорожно стиснувшие карандаш, с головой выдали охватившее Андалузскую красавицу напряжение и ее знание, что именно бывший любимый мужчина потревожил тишину этого кабинета. Конечно, ведь Таня видела в окошко, как я направился к зданию, где фирма «Эверест» арендует офис, и уж конечно, учитывая обстоятельства, догадалась – шел я отнюдь не к Михаилу Евгеньевичу.
– Здравствуйте, Александр Иванович, – естественно, слова приветствия были произнесены не Таней Лазаревой, а ее коллегой по кабинету.
– Здравствуйте, – на автомате ответил я, продолжая вглядываться в прекрасное лицо Андалузской красавицы.
Блин, как же зовут Танину коллегу?! Не помню, а может быть, никогда и не знал.
– Прошу прощения, выйдите, пожалуйста, мне нужно поговорить с Татьяной Николаевной наедине.
– Да-да, конечно, – поспешно ответила девушка и, захватив дамскую сумку, скрылась за дверью кабинета.
Между нами повисло молчание, густое, напряженное, физически осязаемое, давящее тяжелым грузом на плечи. Красивая, бледная Татьяна Лазарева, все так же, словно меня нет, будто я пустое место, пялилась в этот дурацкий монитор. И мне захотелось, дабы она обратила свое внимание на такого недостойного человека, как ее бывший жених, разбить его к чертям собачьим. Интересно, Таня правда в состоянии что-то там видеть и читать?! Я же не мог отвести своего взгляда от ее красивого, млять, даже какого-то необыкновенно одухотворенного лица. Красавица!.. Надо отметить, в переживаниях старшая сестра Лазарева не менее прекрасна, чем в любви.
Сел на стул рядом с рабочим столом моей совершенной Розы.
– Танюш, нам надо с тобой поговорить, – мягко сказал я.
Посмотрела… Как вчера в коридоре своего дома обварила, опалила презрением. А я понял, какую богиню она напоминала сейчас. На меня смотрела не соблазнительница Афродита, а карающая Немизида. Черт… богиня возмездия славится принципиальностью и неотвратимостью. Такую будет трудно умаслить. Но я попробую, буду пробовать раз за разом, потому что мысль больше ее не видеть низменно отзывалась пятидесятиградусным морозом по хребту.
– Александр Иванович, я предельно четко дала вам понять всеми имеющимися в моем распоряжении средствами, на вербальном и невербальном уровне, что говорить, а уж тем более видеться, нам с вами совершенно незачем.
Танина тирада почему-то вызвала умилительную улыбку, я просто не мог в этот миг ею не любоваться. Хороша, хороша, безумно хороша!
– Знаешь, Танюш, я тебя люблю даже такой колючей.
От моих слов она вздрогнула, темные глаза возмущенно распахнулись, а девичьи щечки гневно загорелись, будто я хорошенько отхлестал их руками.
– Это не любовь, Александр Иванович! – а вот голос на удивление был спокойным и ровным. – Можете называть меня ханжой, но в моем представлении настоящая любовь предполагает, прежде всего, верность.
– Таня, знаешь, в моем представлении тоже…
– Тоже!.. – вскричала Розочка, показное спокойствие мигом слетело, в темных глазах теперь плескалось, бушевало настоящим стихийным бедствием негодование.– Александр Иванович, напоминаю, моя младшая восемнадцатилетняя сестра ждет от вас ребенка. Вы хотите сказать, что не имеете к этому факту отношения?! Или, быть может, произошел еще один чудесный случай непорочного зачатия?!
– А тебе не приходило в голову, что твоя сестра могла меня попросту оболгать?!
– Не приходило, Юля привела довольно существенные доказательства вашей с ней связи.
«Полиция, может, и не поверит, твоя правда, миленький, а вот Танюшка поверит, поскольку любит свою младшую сестренку, а она у нас, как ты правильно выразился, принципиальная, вряд ли поймет такое блядство. Кроме того, в подтверждение своих слов у меня в телефоне есть фото твоей шикарной квартиры и тебя голенького, сладко спящего на огроменной кровати. Помнишь, как нам было хорошо тем утром».
Черт! Сука, сука, сука! Эта светловолосая стервёнка меня сделала, и деньги взяла, и с Таней разлучила. Причем, я даже не могу показать Розочке расписку, поскольку она лишь доказывает и, возможно, даже усугубляет мою вину. А казалось, так разумно себе обезопасил. Черт, ну почему я не догадался чуть раньше включить запись нашего разговора с этой светловолосой гадиной. Олух, олух ты, Шувалов, полнейший олух, тебя обвела вокруг пальца какая-то малолетняя стерва.
– Таня, понимаю, все мои слова будут звучать… хреново, очень хреново. Но млять! Это была случайность, ошибка!..
– У вас порвался презерватив?!
– Что?! Нет… то есть…
– То есть вы забыли его надеть, поскольку увлеклись процессом?!
Таня Лазарева положила мена на лопатки. Конечно, у нее острый ум и жалящий язык.
– Танюш, тебе бы в судебных заседаниях обвинителем работать. Нет, все произошло не совсем так, но боюсь, правда выглядит еще глупее, я думал, что сплю, Юлька во сне на меня залезла.
Презрения в глазах Андалузской красавицы только добавилось.
– Александр Иванович, для того чтобы моя сестра залезла на вас спящего, как минимум, нужно было вместе ночевать. И прошу меня извинить, но больше я ничего не хочу слушать о ваших постельных играх, а также не намерена дальше терпеть ваше присутствие.
Розочка выскочила из-за стола, направляясь к двери… Бегом поднялся со стула, преграждая ей дорогу.
– Она попросилась переночевать, мотивируя это тем, что ей некуда идти, поскольку дома сестренка с мужиком кувыркается.
– Действительно, мог бы придумать что-то более правдоподобное, – натянуто рассмеялась Таня. – Отойди!
Ну хоть на «ты» перешла, и то радость. Блин… стал размягченным, словно желе… Она рядом, в полуметре, только руку протяни. Пальцы зачесались, желая дотронуться до моей Андалузской красавицы, кожа загорелась, мечтая ощутить тепло любимого тела, ноздри затрепетали, пытаясь втянуть в себя нужный, как кислород, запах ее духов.
– Тааня-я-я… – захрипел призывно я.
Пальцы сами по себе легли на тонкую девичью талию, подтаскивая свою идеальную женщину поближе к себе. Розочка уперлась руками в мою грудь, прожигая теплом своих ладоней кожу, ребра и сжимая болезненно-сладким спазмом сердце. Внутри непонятное сочетание душевной муки и блаженства.
– Пусти… – хрипела, билась в моих медвежьих объятьях, словно в силках, Таня Лазарева.
– Не могу, Таня, не могу тебя отпустить.
Ладони лишь сильнее сжались на талии любимой женщины, а губы уже тянулись к ее потрясающему пухлому рту. Запах роз ворвался в легкие вместе с болью – Таня со всей силы, насколько позволяло ограниченное пространство между нашими телами, двинула меня в бок, а потом еще хорошенько приложилась мощной оплеухой по щеке, так что моя дурная головушка дернулась в сторону. Но пальцы словно задеревенели на ее талии, не желая, даже несмотря на боль, отпускать свою Андалузскую леди.
– Танечка, девочка, я не могу без тебя…
Она замерла, застыла в моих объятьях прекрасной неживой статуей. Всего лишь на несколько секунд, потом я отлетел к двери кабинета, поскольку каменные руки моей Розы со всей силы ударили меня в грудь. Толчок был резкий, неожиданный, а я размягчённый, опьяненный ее близостью, поэтому выпустил Таню из своих объятий. Откуда в такой хрупкой женщине столько силищи?
– Не смей меня касаться, слышишь, не смей!! Даже взглядом, даже словом, даже дыханием!
Ее слова вонзались в меня ядовитыми дротиками. Млять! Как больно-то! Причём везде, по всему телу. А Таня такая красивая в этот миг, глаза горят ведьмячьим блеском, пухлые губы на бледном лице выделяются манящей краснотой, ноздри гневно трепещут… Она двинулась к двери, собираясь уйти, убежать от меня. Схватил Таню за предплечья, не позволяя ей выполнить этот маневр, и снова получил кулаком под дых. Да что же это такое?! Почему все семейство Лазаревых постоянно использует мое тело в качестве боксерской груши? Конечно, ты ведь «паршивец» и «дерьмо». Блин, не привык я чувствовать себя гадом, всегда старался жить по совести, так, чтобы отцу не было за меня стыдно. Как тогда, на базе отдыха «Озерная соната», стал превращаться во взбешённого напористого медведя. Из горла от боли и возмущения невольно вырвался рык, мне надоело изображать роль мальчика для битья. Крепко прижал руки своей непокорной Розы по обе стороны идеального стройного туловища, развернулся, впечатывая спину Андалузской красавицы в дверь.
– Пусти! – снова шипела Таня.
Наклонился близко-близко к ее прекрасному злющему личику.
– Моя милая Роза, разве тебе не говорили – драться нехорошо. И вообще, сила женщины в ее слабости.
– Пусти, мать твою! Какого черта распускаешь руки! – продолжила активно вырываться строптивица.
–Танюш, ругаться тоже нехорошо, – почти мягко пожурил ее я.
– А трахаться сразу с двумя сестрами это хорошо-о-о, это настоящий мужской поступок! Так по-твоему?!
– Млять, Таня, я не знал, что она твоя сестра… Послушай меня, пожалуйста.
– Не хочу тебя слушать, не могу тебя слушать! Отпусти меня немедленно.
– Таня, это была случайность, ошибка!..
Острый каблук впечатался в мою ногу… Тихонько охнул прямо в женские пухлые губы и, пытаясь справиться с болью, чуть сильнее сжал хрупкие плечи Тани Лазаревой. Это не розочка, а кактус какой-то, куда ни дотронься, везде чертовски больно.
– Александр Иванович, мне не нравится, что отец моего будущего племянника или племянницы постоянно называет его, ее, случайностью и ошибкой.
– Танюш, понимаю, звучит кощунственно, но это правда… И знай, я только тебя люблю… с первого взгляда, брошенного в коридоре фирмы «Эверест», влюбился полностью и безоговорочно.
Она, словно боец без правил, ударила меня лбом по носу. Черт! Из глаз потоком побежали слезы, из горла невольно вырвался рев обиженного взбешенного медведя.
– Млять, Таня, ты переходишь все границы! Пользуешься моими чувствами и моим хорошим воспитанием, не позволяющим ответить тебе подобным же образом.
– Это вы, Александр Иванович, переходите обозначенные границы, я ничего не хочу слышать о вашей похабной любви!.. И неоднократно говорила вам не приближаться. Между нами все и навсегда закончено.
Бесполезно, она меня не слышит. Чертова упрямая Джейн Эйр! Но страх разлуки с этой злючкой мгновенно выхолодил злость. Нет, красавица, не боюсь я твоих колючек, можешь драться, кусаться, главное, чтобы рядом была.
– Танечка, прости!.. – чуть ли не заскулил я, с мольбой заглядывая в ее шоколадные глаза, – девочка моя, пожалуйста, прошу тебя, не разрушай наши жизни.
Заграбастал ее лицо в свои ладони, прикоснулся губами к широкому упрямому лбу моей Розы. Стал покрывать ее кожу быстрыми торопливыми поцелуями.
– Красавица моя, только тебя люблю… Танечка.
С пухлых губ сорвался едва слышный всхлип. Вдохнул ноздрями запах роз любимой женщины, продолжая стонать ей в губы:
– Только ты мне нужна… только ты…
Она не отвечала на поцелуи, но под напором моих губ, в моих требовательных объятьях разомлела и наконец-то перестала вырываться.
– Девочка любимая, – продолжал шептать я страстным шепотом в миленькое женское ушко, – ненаглядная, моя совершенная Роза, сладкая…
Из красивого соблазнительного рта отчетливо вырвался стон, сексуальный хрип поражения, который прошелся приятным жаром по промороженному страхом телу, отозвавшись ликованием в душе. Андалузская красавица любит меня… Она МОЯ, МОЯ! И если любит, то простит, любимому человеку многое можно простить.
Продолжил атаковать свою Розу всеми имеющимися в моем распоряжении средствами: ласковыми словами, горячими губами и жадными руками, крепко сжимающими ее податливое сейчас тело. Я не дам Тане опомниться.
– Только тебя люблю… Ты моя идеальная женщина, – шептал блаженно я. – А-а-а! Епть! Что за?! – блаженство сменилось стремительно ворвавшейся в организм болью, адской болью, скрючившей меня замысловатой буквой «зю», сжавшей так, что невозможно сделать даже крошечный глоток воздуха.
Жестокосердная Таня Лазарева резко подняла коленку вверх, безжалостно припечатав ею мои яйца, затем со всей силы отпихнула мое согнутое в три погибели тело, освобождая себе путь к двери.
На выходе обернулась.
– Александр Иванович, есть поступки, которые невозможно забыть и простить.
На ее прекрасном личике опять читалось презрение, а еще, пожалуй, немного высокомерия от осознания своего морального превосходства. Посмотрела так, словно я «дерьмо», валяющееся у ее ног. Всего секунда и моя идеальная женщина, моя Андалузская красавица, негромко цокая каблуками, ушла куда-то по длинному коридору фирмы Эверест, вон из моей жизни.
Млять, млять, млять! Да млять же!.. Какого хрена мне теперь делать?!
***
– Алло, здравствуй, милый! – голос Ля-ля-ля был игрив и весел. – Надеюсь, ты рад новости. Поздравляю тебя, Алекс, ты скоро станешь папочкой. Тебе уже за тридцать, самое время заводить детей.
Который раз изумился ее наглости и беспардонности.
– Это действительно мой ребенок? – задал я вопрос вместо приветствия.
– Конечно, твой, разве можно врать в таких серьезных вопросах… Саш, я так рада, скоро появится наш малыш, плод нашей любви.
О чем она говорит?! Какой любви?! Даже звук ее голоса вызывал во мне отторжение, ведь из-за этой гадины я потерял свою прекрасную Розу, свою идеальную женщину. И кто ей разрешил… звать меня так фамильярно «Сашей».
– Обожаю тебя. Ты счастлив, милый?!
Счастлив?! Охренеть, мне выть хочется, во мне каждая клетка болит, и не только в тех местах, куда попадали кулаки Николая Алексеевича и удары злючки-колючки Андалузской красавицы.
Ля-ля-ляшка или юродивая, или в открытую надо мной издевается… Причем, больше похоже на второе.
– Какого хрена ты не рассказала об этом сначала мне?! – повысил немного голос, да что там, заорал, словно потерпевший.
– Какого хрена, какого хрена… – передразнила Юля. – Разве ты не понимаешь – этот ребеночек очень важен для меня… Я боялась, что ты станешь настаивать на аборте.
Определенная логика в ее поступке была, приди она первой ко мне, скорее всего, я потащил бы Юлю в клинику, дал денег, много денег, но вряд ли допустил рождение этого дитя. Только млять!.. Я уже давно хочу ребенка… и до сих пор себя виню, что допустил прерывание беременности с Милой.
Заорал в трубку:
– Важен?! Нахрена тебе ребенок в восемнадцать лет!!
– Ну как же, миленький, – промурлыкала красавица-блондинка в ответ, нисколько не испугавшись моего грозного рыка, – это ведь ребенок от любимого мужчины.
– Что ты от меня хочешь?! – снова бесился я.
– Ты же настоящий принц, Шувалов, хочу, как в сказке, чтобы жили они долго и счастливо. Со мной, а не с Танечкой.
Маленькая завистливая крыса!
– Ты больная, тебе нужно показаться психиатру. Откуда такая зависть к старшей сестре? Что она тебе плохого сделала! Я не понимаю…
– Ничего не сделала, просто такое случается в жизни, люди влюбляются в одного и того же человека.
– Ты меня совсем не знаешь?! Каким образом могла возникнуть любовь? Что за лапшу ты вешаешь мне на уши?!
– Ну почему же, немножко знаю, даже довольно близко, в постели ты настоящий тигр. Мурр… – ласково пела Ля-ля-ляшка в трубку мобильного телефона, а меня чуть ли не наизнанку вывернуло.
– Послушай сюда, Юля, ты не выполнила условия, которые были в расписке. Не боишься, что я потребую назад деньги, вместе с обозначенной суммой компенсации, и потом брошу тебя с ребенком на произвол судьбы?
Юля замолчала, запыхтела в трубку. Видимо, такая мысль не приходила в ее прелестную головку.
– Я подам на алименты, миленький.
Загоготал в трубку словно конь.
– Для начала тебе нужно будет доказать, что отцом твоего ребенка являюсь именно я, а это не простая, к тому же довольно дорогостоящая процедура. Суд не такой доверчивый, как твоя старшая сестра, он потребует доказательства того, что у нас были отношения. За исключением фотки, у тебя нет никаких улик. А на той фотографии, помнится, я сплю голый в своей постели, один, а не в обнимку с тобой. Кроме того, я ведь могу все активы, собственником которых являюсь, переписать на маму или сестру, а себе как генеральному директору компании "Стройинвест" назначить зарплату в пять-шесть тысяч рублей. Как думаешь, даже если суд определит тебе алименты в размере пятидесяти процентов от размера моего заработка, ты проживешь с ребенком на сумму в две с половиной тысячи рублей?
– Нет, ты так не поступишь?! – зло прошипела блондинка в трубку мобильного телефона.
– Почему нет, Юленька?! – стал давить я. – Ты разрушила мое счастье. И думаешь, что я буду выполнять твои больные мечтания?! Не стоит принимать меня за лоха.
– Да какое счастье с отличницей Таней, со мной тебе будет во сто раз лучше.
Похвальная, тошнотворная самоуверенность.
– Кроме того, я ношу под сердцем твоего ребенка, – напомнила светловолосая.
– Этот вопрос еще требует подтверждения. Насколько я успел заметить, ты молодая да ранняя пташка.
– Зачем ты так говоришь, миленький! У меня был только один парень, причем до тебя, мы с ним трахались всего-то пару раз.
– Так ведь мы тоже всего пару раз, отчего такая уверенность, что именно я отец твоего ребенка?
– Сашенька, но я ведь сказала до тебя?!
– Млять, не называй меня «Сашенькой»!
– А как назвать?!
– Лучше вообще никак…
– Какое длинное имя, боюсь, я не запомню, миленький! – иронизировала стервёнка Ля-ля-ля.
Юмористка, блин.
– А вот твое имя, «маленькая белобрысая гадина», я навсегда запомню…
– Ну, зачем ты так грубо с мамой твоего будущего малыша?
– Я сообщу о месте проведения теста на отцовство.
***
– Андрей Анатольевич, знаешь что, установи-ка опять слежку за Юлей Лазаревой. Надо узнать, чем дышит эта блондиночка.
Начальник службы безопасности компании «Стройинвест», которого я вызвал после звонка Ля-ля-ляшки к себе на ковер, выглядел озадаченным.
– Что за дела у тебя с этой светловолосой? – не смог он сдержать своего любопытства.
У меня не просто дела, у меня, возможно, с ней скоро будет совместный ребенок. Но вслух об этом не стал говорить, лишь нервно протарабанил пальцами по столу.
– Неважно, найди ребят, чтобы понаблюдали за Юлей, куда она ходит, с кем общается. Но в этот раз нужна обычная, а не агрессивная слежка. Пусть блондинка не знает о том, что ее пасут.
– Я, конечно, не понимаю твоего интереса к сестрице твоей зазнобы, но людей найду. На какой период надо установить наблюдение?
– Пока не знаю, пусть просто следят и составляют отчеты. Вдруг они нароют что-нибудь интересное.
– Интересное?– удивленно спросил Андрей Анатольевич. – Слежка будет более продуктивной, если знать, на какие моменты нужно обратить особое внимание. Что именно тебе интересно, босс?
По большому счету, Юля мне совсем безынтересна, но учитывая тот факт, что меня хотят несколько преждевременно сделать отцом, надо бы немного разузнать о будущей матери своего ребёнка.