Глава 1
Застреваю в пробке уже почти на подъезде к детскому саду. Хотела же раньше выехать, чтобы проскочить, а лучше вообще сменить учреждение, чтобы было ближе к дому, но тут муж упёрся. Я так до сих пор не понимаю, как престиж садика влияет на его бизнес.
Моим клиентам, например, даже нет дела, есть у меня дети или нет. Главное, чтобы работа была сделана в срок и с учётом всех пожеланий.
Наконец перестраиваюсь в левый ряд, чтобы повернуть. Здесь свободнее, и я долетаю до детского сада, который охраняется почти как Дом правительства, за десять минут. Охранник открывает мне калитку, сверившись со списком, и я вхожу на территорию. Сразу справа замечаю группу на улице и нашу воспитательницу.
Моя малышка тоже видит, как я приближаюсь к ним, и расцветает.
– Мамочка! – бежит ко мне с громким воплем, и я присаживаюсь на корточки, чтобы обнять свою девочку.
– Бусинка моя, – целую светлую макушку. – Пойдем со мной, ещё немного поиграешь с друзьями, а я поговорю с Маргаритой Ивановной.
Алиска кивает. Она очень умная для своего возраста, но так, наверное, думают все родители. И в садике ей на удивление понравилось почти с первого дня. Ни слез, ни просьб забрать ее отсюда не было.
– Добрый день, Злата Германовна, – с неизменной улыбкой здоровается со мной воспитательница. – Все хорошо. И ест, и спит, и ни с кем не ругается, – слушаю ежедневный отчёт.
Вот сразу видно, что человек любит детей и свою работу. И пусть у нее самая младшая группа, не очень большая, поэтому работает Маргарита Ивановна одна с восьми до четырех, точнее, с нянечкой. Но здесь есть и спортивная секция со своим педагогом, занятия английским, но это для старших, и много других кружков. В общем, садик муж выбрал самый дорогой, не особо вникая, что тут и как, но меня самое главное устроило – воспитатель.
– Маргарита Ивановна, как вы с ними справляетесь? – смеюсь я, увидев, что дочка включилась в новую игру с другими детьми, и отрывать ее сейчас не стоит.
– Они самые красивые, умные и послушные, – в тон мне отвечает воспитательница. – Только, Злата Германовна, – становится она серьезнее, – дети очень любят поболтать, особенно со взрослыми, которым доверяют.
Так, начало мне уже не нравится. Я стараюсь оградить Алису от любых разговоров, не предназначенных для детских ушей. Но, естественно, в доме, пусть и большом, иногда это сделать невозможно.
– Она говорила про бабушку? – догадываюсь я.
– В основном, – кивает Маргарита Ивановна. – Вы понимаете, мне кажется, ваша свекровь не очень лицеприятно отзывается о вас в присутствии Алисы. Я ни в коем случае не лезу в вашу семью, меня волнует только ребенок. И подобное в этом возрасте может негативно на ней сказаться, это ведь настоящее психологическое давление. Извините, я поговорю с другими родителями, – снова улыбается и подходит к другим родителям, уже пришедшим на площадку.
Я понимаю, что Маргарита Ивановна сказала мне это не со зла. Но так неприятно становится. Я даже боюсь представить, как по-своему моя Алиска передала воспитательнице слова свекрови. А у дочки словарный запас большой.
– Мамочка, идём? – подбегает она ко мне и берет за руку.
– Конечно, – киваю я, – только надо попрощаться с Маргаритой Ивановной.
В машине усаживаю Алису в детское кресло и пристегиваю. Она щебечет, рассказывая, что Даник поцеловал Катюшу, на обед им давали суп с мясными шариками, и сегодня они лепили котиков.
– Мамочка, а давай поедем в парк, – старательно выговаривает букву «р» Алиса.
– Давай в выходные, – предлагаю я, потому что сил совсем нет.
Сегодня полдня провела с особенно придирчивыми заказчиками, мы объехали полгорода, поэтому не только голова гудит, но и ноги. Бусинка же моя тот ещё моторчик, энергия у нее никогда не заканчивается, и бегать за ней по парку я просто физически не смогу.
– Тогда оладушки, – хлопает в ладоши Алиса. – Я помогу.
– Хорошо, – соглашаюсь я.
Но дома оказывается, что кухню оккупировали свекровь с подругой. Услышав, что мы вернулись, Раиса Васильевна, свекровь, сразу же начинает говорить громче.
– Ты представляешь, – распинается она перед Мариной Сергеевной, своей закадычной подругой, – вот где можно шляться? Ребенка в сад отправила, а сама по городу скачет козой.
А ещё я не так готовлю, не так дышу, не так смотрю, не так говорю, да и вообще в воспитании детей ничего не понимаю. Не знаю, как ей не надоело одно и то же повторять на протяжении стольких лет. Я стараюсь никак не реагировать на выпады свекрови, но после сегодняшнего разговора с воспитательницей надо объяснить, что в доме ребенок, который все впитывает в себя.
– Мамочка, мультики? – смотрит на меня Алиса.
– Только ручки помой, – подталкиваю ее к ванной. – И жди меня в гостиной. Здравствуйте, – громко говорю, заходя на кухню.
Марина Сергеевна хотя бы здоровается, а Раиса Васильевна же только поджимает губы.
– Ты где была, Злата? – спрашивает с неприкрытой претензией.
– Работала, – пожимаю плечами, наливая себе из фильтра воды. – Потом поехала за Алисой в садик.
– А вот Лидочка, – просто сочатся ядом слова свекрови, – видела, как ты с каким-то мужиком в отель входила. Что это за работа такая?
Лидочка… Ну конечно! Иногда мне кажется, что Раиса Васильевна была бы рада, если бы именно Лидочка стала ее невесткой. А как же? Дочь лучшей подруги, не устаю слушать, какая умница и красавица.
– Вы прекрасно знаете, что у меня за работа, – держусь спокойно, и иногда возникает стойкое ощущение, что это и бесит свекровь. – Когда Марина Сергеевна покинет наш дом, надо будет поговорить, – предупреждаю ее.
– О чем это? – недобро прищуривается Раиса Васильевна.
– Не при посторонних, – убираю стакан в раковину и иду к дочке.
– Это где ты тут посторонних видишь? – доносится мне уже в спину. – Ты видишь, Мариночка, какая наглость. С мужиками шляется, пока мой сын деньги зарабатывает для семьи…
Дальше ее заглушает звук телевизора. Моя малышка увлеченно наблюдает за действиями героев на экране, я сажусь рядом с ней и притягиваю Алису к себе.
Бывают такие дни, когда у свекрови будто обострение случается. Муж говорит, что это возраст, надо понять и простить, да и в целом его кухонные женские разборки не волнуют. Причем у Раисы Васильевны есть хорошая квартира в отличном районе, но стоило мне спросить, не хочет ли она переехать, как свекровь схватилась за сердце, разыграв приступ, и сказала, что я ее выживаю.
Я махнула рукой, и вот – как-то стараемся уживаться. Правда, кажется, что стараюсь только я. Муж не видит многого, ну, или делает вид, хотя, когда ему, если он уходит с петухами, а возвращается затемно.
Раиса Васильевна отпускать свою подругу не собирается, судя по всему. Ладно, настаивать не буду, все равно рано или поздно Марина Сергеевна поедет домой.
Мы с Алисой смотрим мультики, я приношу ей ужин в гостиную, не обращая внимания на удивительно притихших при моем появлении женщин. Потом мы с дочкой поднимаемся наверх, и она сразу же несётся в ванную. Любит воду. Надо будет попозже в садике записать ее в бассейн.
Бусинка моя уже и засыпает, прижимая к себе любимого зайца, а я спускаюсь, слыша голоса. Уже и муж вернулся, значит, сейчас Марина Сергеевна начнет собираться. Отлично, пришла пора поговорить втроём. Главное, чтобы без концерта с приступами в исполнении свекрови.
Сейчас надо, чтобы меня все услышали, потому что давить на ребенка я не позволю.
Глава 2
– Я, наверное, пойду, – как я и предполагала, говорит Марина Сергеевна, заметив меня в арочном проёме.
– Созвонимся, Мариночка, – щебечет свекровь, провожая свою подругу. – Надо Колю покормить, а то Злата же ничего, как обычно, не приготовила.
Я молчу. Вот сколько всего слышала о токсичных свекровях, думала, что преувеличено. Оказалось, и такое бывает. Прямо анекдот.
Пока Раиса Васильевна провожает поддакивающую ей подругу, я достаю поздний ужин и раскладываю по тарелкам. Сама ещё ничего не ела, хотя не факт, что в горло хоть кусок полезет.
Свекровь возвращается в тот момент, когда я ставлю тарелку на стол, а Коля, по привычке повесив пиджак на спинку стула, берет вилку.
– Злата, ты хотела поговорить, – почти вплывает обратно Раиса Васильевна. – Что опять не так?
Коля пока на нас не обращает внимания. Нехотя ест, едва ли не засыпая за столом.
И это у меня что-то не так? Тем более опять? Внутри закипает протест, который я не могу выразить словами. Это невыносимое ощущение, когда понимаешь, но никак не можешь с этим бороться.
– Раиса Васильевна, – пытаюсь достучаться до свекрови, – вы живёте с нами, будьте любезны, немного думайте, что говорите при ребенке.
– Так, – Коля поднимается и упирает руки в стол, – если у вас опять какие-то разногласия, то в этих бабских склоках я не хочу участвовать.
Вот и поговорили. Раиса Васильевна победно улыбается, наверняка думая, что я собираюсь отступить как обычно, но не тут-то было.
Когда дом, который я обустраивала, который мне казался моей крепостью, стал из меня высасывать все жизненные силы? Я уже понимаю, что сама здесь не хочу находиться, и мой ребенок не хочет сюда возвращаться. Пусть Алиса не может пока выразить свою позицию, но я вижу, как она потухает, едва переступает порог.
А вот выражение мужа «бабские склоки» очень даже режет слух.
– Коленька, – продолжает Раиса Васильевна, – а знаешь, что твоя жена сегодня с каким-то мужчиной, – пренебрежительно бросает, – в отеле была.
– Злата? – не очень и с удивлением спрашивает муж.
– Ты же знаешь, что иногда мне приходится смотреть номера для новобрачных, – я как будто оправдываюсь за свою работу.
– Коля! – свекровь хватается за грудь и начинает оседать на пол.
Я молча беру телефон мужа и замечаю, что он поставил пароль.
– Дай сюда! – выхватывает он гаджет у меня из рук, я даже не успеваю ничего спросить. – Алло! – говорит уже в трубку. – Женщина, пятьдесят шесть лет, подозрение на инфаркт.
Вот и поговорили. Я даже не двигаюсь с места. Да Раиса Васильевна выглядит здоровее меня, несмотря на возраст и разыгрываемый спектакль.
Коля действует слаженно и правильно, будто проснувшись. Вызвал скорую, присел на колени рядом с матерью и смотрит на меня теперь так, будто я виновата во всем.
Я же молча убираю его тарелку, сгребаю остатки ужина в мусорное ведро. Тоже делаю всё молча и на автопилоте.
– Цвет лица здоровый, да и хватается не там, – замечаю я, услышав сирены за окном. – Раиса Васильевна, у меня отец врач, если вы не забыли.
– Ой, – выдает свекровь.
– Злата, но не ты же! – рычит на меня муж.
Иду открывать, чтобы впустить бригаду. Как я предполагала, показатели, которые первым делом снимают у свекрови, оказываются в норме. Но она вытирает набегающие слезы и просит:
– Мальчики, – шепчет едва ли не умирающим голосом, – заберите меня.
Мне кажется, что этот фарс переходит уже все границы, но Коля тоже подключается. Ухожу в гостиную, чтобы не слышать, о чем он говорит с работниками скорой, но вскоре голоса стихают. Шаги мужа не предвещают ничего хорошего, и я даже внутренне напрягаюсь. Странно так – распознавать настроение по походке.
– Злата! Какого черта? – вопрос, кажется, оглушает и отдается эхом от стен.
– Не кричи, – прошу я. – Не забывай, что в этом доме ребенок, разбудишь.
– То есть ты собралась Алисой прикрываться? – муж рывком поднимает меня с дивана, схватив за запястье, и почти впечатывает в стену.
– Я, в отличие от твоей матери, – стараюсь сохранять спокойствие, – ничем и никем не прикрываюсь, – говорю, глядя в глаза мужу и понимая, что все бесполезно.
Сейчас он меня не слышит. Кажется, сейчас даже… Удар его кулака приходится на стену рядом с моей головой. Я зажмуриваюсь, ведь мне казалось, что он действительно меня ударит.
– Злата, – слышу свое имя и ощущаю дыхание на лице, – я же просил. По-человечески просил. В итоге мать обвиняет тебя черт пойми в чем, я стараюсь не встревать, зная, что вы друг друга недолюбливаете, верю тебе…
– Веришь? – не понимаю я. – Ты мне веришь? А разве ты не должен мне просто доверять?
Толкаю мужа в грудь, понимая, что, как бы ни хотела оставаться спокойной, закипаю.
– Злата, не цепляйся к словам, – опять повышает голос Коля.
– Мамочка, вы ругаетесь? – тихий сонный голос дочери не даёт мне ответить мужу.
Я сразу же бросаюсь к малышке, стоящей на нижней ступени лестницы, и подхватываю ее на руки.
– Почему не спишь? – ласково спрашиваю, поднимаясь обратно в комнату. – Давай я тебе сказку почитаю.
Коля даже не шелохнулся, чтобы успокоить дочь. Он не поднялся с нами, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Да, дело его. Пусть он устает на работе, приходит поздно, но ребенку тоже нужно внимание, иначе Алиса скоро забудет, как папа выглядит.
На полутораспальной кровати мы с дочкой помещаемся хорошо. Я, чтобы не включать свет, нахожу свой телефон, оставленный здесь на тумбочке, и открываю сказку. Читаю, сама проваливаясь в дрёму, прислушиваясь к сопению дочери.
Уснула… Приобнимаю ее и понимаю, что идти никуда не хочу. Это самое лучшее место, там, где я нужнее всего.
Запах клубничного шампуня, несмотря на то что пушистые волосы щекочут лицо. Маленькие ладошки на моей руке, когда дочь меняет позу и поворачивается ко мне лицом.
А ведь я живу ради нее. Ради вот этих незабываемых мгновений. Она, наверное, и не вспомнит через несколько лет, но каждое ее прикосновение, каждый взгляд, улыбка… Все отпечатывается у меня в памяти с того момента, как я впервые посмотрела в эти глазки.
Говорят, у детей взгляд неосмысленный? Тем более у новорожденных. Нет, она посмотрела на меня так, словно сразу поняла, что я – ее мама.
С этими воспоминаниями и засыпаю, где-то на задворках сознания слыша, как Коля заглядывает в комнату, но не входит. Тихо закрывает дверь и идёт в нашу спальню.
И те же шаги будят меня утром, кажется, совсем рано. Опустив руку, двигаю ею в поисках телефона, который бросила на пол. Половина шестого.
Аккуратно поднимаюсь и выхожу, видя, что муж, спускаясь по лестнице, кому-то звонит.
– Привет, – тихо говорит, не слыша меня. – Как мама?
Я не хочу показаться жестокой, но это же был явный перебор. Раиса Васильевна могла просто, высокомерно задрав подбородок, уйти к себе, сказав, что с плебеями говорить – это ниже ее достоинства, а не разыгрывать приступ. Был бы здесь папа, оказал ей первую медицинскую согласно дворянскому титулу, который так любит подчёркивать свекровь. И род именитый, и надо об этом не забывать. Только вот, увы для Раисы Васильевны, живём мы уже не в царской России – об этом тоже надо помнить.
Спускаюсь вслед за мужем, который так и не заметил моего присутствия. Моя привычка ходить почти бесшумно выработалась вместе с рождением Алисы, но это только у меня, кажется.
– Конечно, я заеду, – продолжает говорить Коля. – Лида, ты можешь ехать домой. Выспись. Да, конечно, увидимся, – говорит и резко оборачивается, услышав, как я выдвигаю стул. – Злата, черт возьми! – недовольно бросает в мою сторону, засовывая телефон в карман шорт.
– Ты был так увлечен разговором с Лидой, что даже не заметил меня? – спрашиваю и, не дожидаясь ответа, задаю следующий вопрос: – Как Раиса Васильевна?
– Хорошо, – муж снова отворачивается, чтобы включить кофемашину, понимая, что я слышала его разговор.
– А Лида в сиделки нанялась или на медсестру отучилась? – продолжаю я, видя, как напрягается спина мужа.
– Злата, тебе нравится меня доводить? – так и не отвечает он, только снова едва ли не рычит.
– Да я просто спросила, – вздыхаю, а самой хочется истерически рассмеяться.
Только вот этого мне не хватало. Наверное, со стороны мы с Колей выглядим комично. Для кого-то, но точно не для меня.
Глава 3
– Просто спросила она, – бормочет Коля. – Не таким тоном просто спрашивают.
– По-моему, тон у меня самый обычный, – пожимаю плечами. – А вот то, что с нами происходит, мне совсем не нравится. Твоя мать настраивает нашу дочь против меня, я потом в детском саду краснею. Разговаривать со мной она не пожелала, а разыграла приступ. Ты же тоже не поверил, что ей стало плохо?
Муж поворачивается с чашкой в руках, а я думаю, что и мне мог бы кофе сделать. В последнее время, казалось бы, незначительные мелочи стёрлись. Кофе, поцелуй перед работой и после, улыбка – все это стало пропадать из нашей обыденности. Любовная лодка и быт – это всем известно. Да, я понимала, что конфетно-букетный период не длится вечно. Тем более с рождением ребенка. Но к резкому холоду я не была готова. Коле нет дела ни до меня, ни до дочери. Он будто живёт на работе, а не здесь.
Кажется, все у нас как надо. Не ссоримся, никакого рукоприкладства или другого насилия, но при этом с каждым днём мы будто отдаляемся друг от друга. Живём как соседи.
– Может, мама не хотела скандала, Злата, – подтверждает Коля, что я была права.
Да, он не открыто говорит, что не поверил в приступ Раисы Васильевны, но дал мне это понять.
– Я и не собиралась скандалить, – говорю мужу. – Ты меня как будто совсем не знаешь! Всего-то поговорить, но мне кажется, в этом доме никто никого уже не слышит.
– Опять ты нагнетаешь, – Коля едва ли не бросает чашку в раковину. – Злата, все, хватит! Такое впечатление, что тебя подменили.
Да не только меня. Мы все изменились. Смотрю, как муж выходит из кухни, и понимаю, что мне даже не хочется идти за ним и пытаться договорить. Зачем стучать в дверь, которую тебе никто не собирается открывать? Только силы тратить.
В одном муж несомненно прав: нас подменили. Я больше не вижу заботливого, внимательного Колю и сама от этого черствею. А муж больше не видит влюбленную девчонку, которая смотрит на него горящими от восторга глазами.
Я себя убеждала, что это просто период такой – у всех семей же бывает. И, как бы то ни было, даже Раиса Васильевна в этом не виновата. Свою лепту она, конечно, внесла. И мы все оказались заперты на этом корабле в шторм. Не захлебнуться бы.
– Злата, – муж возвращается уже в костюме, – я поехал. Заскочу к маме, потом на работу.
Даже предупреждает о своем распорядке дня. Вот это уже удивительно.
– Хорошо, – киваю, глядя на поправляющего галстук Колю.
– Мама в частной клинике, – продолжает муж. – Я решил не звонить твоему отцу. Да и чем Герман Матвеевич смог бы помочь со своей специализацией?
Так и хочется выдать громкое «ха», которое описало бы все мои эмоции. Мой отец как раз мог бы помочь – он же нейрохирург. В мозгах умеет копаться получше психиатров. Да и всё-таки он врач, и за тридцать лет практики у него знакомых любых направлений пруд пруди. Но Раиса Васильевна точно бы отказалась от помощи отца, ведь тогда вся симуляция коту под хвост.
А муж занял очень удобную позицию – делает вид, будто разговора на кухне не было. И если бы я сейчас снова попыталась завести эту тему, то выставила бы себя истеричкой.
– Передавай привет Раисе Васильевне, – только и произношу.
Когда я успела стать такой? Даже в мыслях язвлю. Наверное, защитная реакция. Если бы каждое слово принимала близко к сердцу, то давно бы сошла с ума.
И моя защита как по волшебству слетает только рядом с моей маленькой белокурой радостью, которую уже пора будить. Когда Коля уходит, поднимаюсь в комнату Алисы и присаживаюсь на корточки рядом с кроватью. Глажу пальцем бархатную щеку и улыбаюсь.
– Бусинка, пора вставать, – шепчу, и дочка, повернувшись на спину, сразу морщится, а затем потягивается и открывает глазки.
– Мамочка… – сонным голосом зовёт меня. – Пора в садик?
– Пора, – соглашаюсь я и, поднявшись, протягиваю дочке руки. – Чистить зубки, умыться, одеться.
Алиса вкладывает свои ладошки в мои и обвивает мою шею руками, стоя на кровати.
– Мамочка, – уже окончательно проснувшись, моя Бусинка почти нравоучительно говорит, – я все знаю.
– Ты у меня умница, – шепчу, спуская дочку на пол.
– У тебя? – уже выходя в коридор, Алиса останавливается. – Не у папы и не у бабушки, – не спрашивает, а утверждает.
Я и сама останавливаюсь. Простая фраза, сотни подобных взрослые люди говорят изо дня в день, а вот ребенок придал ей значение.
И ведь Алиска умнее нас всех вместе взятых, судя по всему. У нас уже появилось это четкое разграничение. Мы с дочкой как единое, а остальные все сами по себе.
– Ты для нас всех самая большая радость, – подбираю максимально правильные слова.
Я не собираюсь повторять ошибку Раисы Васильевны. Как бы то ни было, но свекровь – бабушка Алисы. И что бы ни случилось в будущем, это не изменится.
А я уже о возможном будущем… Которого почему-то не вижу в любви и взаимопонимании. Я словно программирую себя на наихудший вариант.
Отвезя Алиску в сад, набираю клиенту. Сегодня дел не так много, как вчера, поэтому должна справиться до обеда. Если, конечно, все пойдет по плану.
– Слушаю! – раздается после гудков голос на весь салон.
– Доброе утро, Арсений Владимирович, – здороваюсь я. – Я сейчас еду в другой отель, раз предыдущий вы забраковали.
– Сбросьте адрес, Злата Германовна, – просит клиент. – Я тоже хочу посмотреть.
Опять с мужиками по гостиницам буду ходить… Да, Раиса Васильевна была во всём права. Только это моя работа. И я не только должна заняться оформлением зала, согласовать меню, заказать машины, устроить фото- и видеосессию, но и после торжества организовать молодожёнам незабываемую первую брачную ночь. Не всегда так, но, как говорится, кто платит, тот и девочку танцует. Обычно все довольствуются фотографиями и моими рекомендациями, но Арсений Владимирович оказался слишком дотошным.
На этот раз его все устраивает, и я почти выдыхаю. Вроде все приготовления окончены, осталось только пережить само событие.
Попрощавшись с Арсением Владимировичем и получив часть гонорара на карту, думаю, что надо бы заехать к Раисе Васильевне. Наверное, другая бы не поехала, а вот я не могу. Долго задерживаться у свекрови не собираюсь – обычный визит вежливости. И тут понимаю, что Коля так и не сказал, в какой именно частной клинике лежит свекровь.
Звоню мужу, но он не отвечает. Номеров Лидочки и Марины Сергеевны у меня нет. Зачем? Прибегаю к тяжёлой артиллерии.
– Папочка, – после ответа на звонок, говорю я. – Привет.
– Златушка, – закрывая глаза, слушаю голос отца, как будто он вот здесь, рядом. – У меня лекция через пять минут начинается. Давай вечером созвонимся?
– Пап, мне бы узнать, где Раиса Васильевна, – перехожу к делу. – Ее вчера скорая забрала.
– В театральный она забыла поступить, – смеётся отец. – Да у Альберта она. Он мне сегодня уже звонил, спрашивал, не свекровь ли это моей дочери.
– Спасибо, папуль, созвонимся, – отвечаю я.
И Коля говорил, что специализация отца не поможет? Как говорил мой родитель: все, что происходит в медицине, происходит во всей медицине. Особенно когда дело касается таких именитых врачей. Они, несмотря на площадь города и численность населения, друг друга знают.
Заехав в магазин, направляюсь в клинику. У администратора уточняю, где найти свекровь, и иду на второй этаж по лестнице.
– Коля, ну как же? – преодолев только один лестничный пролет, останавливаюсь, услышав разговор около лифтов.
– Лида, все же хорошо, – узнаю голос мужа. – Мне только нужно ещё немного времени. Не все так просто, но главное, что мы вместе.
Лифт открывается, и голоса стихают. А я стою как громом поражённая. Но при этом… Даже не могу описать, как будто противоречия разрывают изнутри.