Подарок
В квартире зазвонил телефон. Цецилия Львовна, занятая приготовлением обеда к приезду мужа, быстро всё бросила, мигом вытерла руки, взяла радиотелефон и после паузы тихо сказала – Але! Звонил муж-Пётр Михайлович Мартыненко
– Цыпочка! Володя привёз платье?
– Петуня, он привёз коробку, я её ещё не открывала. У тебя все нормально, к обеду приедешь?
– Нормально! Скоро буду!
Цецилия вернулась к оставленному занятию, которое исполняла с удовольствием, изобретая и внедряя новые вкусовые оттенки в казалось бы обыденные блюда. Цецилия, отработав в поликлинике рентгенологом, в сорок пять лет ушла на пенсию. И после этого, всю себя посвятила семье. Она обожала заниматься домашними делами. Жила жизнью мужа и обожаемой дочки Софьи. Вникала во все вопросы, была главным советчиком и, по сути, диспетчером их жизни. По установленному негласному уставу их совместного проживания, они были вынуждены постоянно отчитываться. Отчёты принимались диспетчером, как по телефону, так и в устной форме при собеседовании. Они включали информацию: как дела; чем занимались; кем встречались; о чем говорили. Вначале домочадцы возмущались тотальному контролю со стороны назойливой мамочки. Потом, нарвавшись на несколько скандалов с обильным питьём корвалола, сдались, и потихоньку приспособились к её неутомимому самодурству, и потребности доминировать во всём. Что не в малой степени было связано с толкованием имени – Цецилия!
Благо у каждого из них были свои возможности соскочить с крючка и избежать домашних разборок. Пётр Михайлович, работая начальником отделения в управлении дальневосточной железной дороги, в обосновании своих похождений без надлежащего надзора, зачастую использовал термин: "производственная необходимость".
Софья-студентка юрфака, параллельно обучалась на курсах по психологии. И, вынося оттуда полученные знания, часто импровизировала на грани фола, никогда не впадая в сладострастную вседозволенность. О вседозволенности не могло быть и речи, а недозволенность заключалась в следующем наставлении мамочки: "С мальчиками ни-ни!" Ну как же этому следовать? Когда на дворе в разгаре перестройка, когда всеобщая распахнутость проникла во все щели некогда закрытого государства. И эта популярная обнажёнка приводила к тому, что многие сокурсники пускались во все тяжкие. Софья страдала от не востребованности, она хотела любить и быть любимой. Но больше всего она не хотела, в глазах популярных девчонок выглядеть белой вороной. Имея хорошие внешние данные: блондинка; в меру высокая; стройная; с большими миндалевидными зелеными глазами, она никак не могла найти себе парня.
С первого взгляда Софья нравилась многим парням, из-за хорошей фигуры и необычно красивых глаз. На студенческих вечеринках, которые она посещала вначале студенческой жизни, ей не удавалось в полной мере избавиться от своей скованности и сдержанности, привитой с раннего детства образцово-показательной maman. Вина на вечеринках она пила мало. Раскрутить её на близкие отношения с помощью алкоголя не удавалось ни одному парню. На вечеринках она большей частью как бы отбывала повинность, изредка участвуя в общем веселье. Парни, которые ей нравились и решались её проводить до дома, очень часто попадались в засаду, как бы невзначай, умело расставленную Цецилией.
Она пасла дочку как козу. И если какой-либо парень, проводив Софью до дома, хотел на прощание её поцеловать, с надеждой на дальнейшие отношения, перед парочкой, словно из-под земли вырастала улыбающаяся Цецилия. Она галантно просила Софью познакомить её с мальчиком и после нескольких фраз, наводящими вопросами выясняла социальное положение семьи кавалера. После таких провожаний, и встреч с возможной будущей тёщей, у парней исчезало всякое желание пытаться ухлёстывать за Софьей. И они переводили свои чувства воздыхания в плоскость приятельских отношений. Дочь иногда не выдерживала постоянного напряга и, выпуская пар, устраивала Цецилии шумные разборки, приводящих обоих к многодневным перерывам в общении. Цецилия понимала, что с этим надо срочно что-то делать. Софью надо знакомить с порядочным молодым человеком и выдавать замуж. Пока она назло не натворила какой-нибудь глупости.
Глава 2
И такой случай представился в один из необычно тёплых, воскресных дней, на рынке в большом мясном павильоне она встретила давнюю подругу, Маргариту. Она, активная всезнающая громогласная особа, в поликлинике, где работала Цецилия возглавляла профсоюз и заведовала кассой взаимопомощи. Всегда имела в сейфе наличку, а потому была незаменима, и в различных обстоятельствах очень даже востребована. Марго, увидев подругу издалека, пробиралась к ней через толпу покупателей. И желая не упустить из виду, расчехлила свой неподражаемый, с мужским тембром голос, скомандовала
– Стой! Где стоишь!
Рынок не мог, не услышать команду. Многие продавцы подумали, бандитский налёт или внезапная ветеринарная проверка. Быстро привели в порядок прилавки, спрятали выручку и сконцентрировали внимание на виновнике переполоха.
Марго, узрев, что подруга повернулась и заметила её, после паузы, как могла мягонько произнесла
– Ну, Циля Львовна, как же я рада тебя встретить!
Но даже этого "мягонько" хватило, чтобы рынок успокоился и стал жить прежней жизнью. Подружки вышли из павильона, нашли согревающую солнцем лавочку и приступили к общению. При близком общении Марго переходила на шёпот, и это позволяло собеседнику вполне нормально её воспринимать без содроганий и излишней нагрузки на барабанные перепонки
. – Как ты Циля, поживаешь? Как твои – Петя, Соня? Давно же я тебя не видела. Слышала, что Пётр Михайлович стал начальником отделения дороги. Да… Фигура! Небось, тысячи людей в подчинении?! – с нескрываемой завистью прошипела Марго.
– Вообще… Как ему это удалось? Вроде бы никаких предпосылок к этому не было. Умеешь же ты Циля в людях разбираться, такого мужчину отхватила. А ведь помнишь по молодости, когда мы с тобой в одной компании с ним и его товарищем познакомились. Он на меня первую, глаз положил. Но я его быстро отшила. Нафиг мне нужен был инженер с железной дороги. Как ты помнишь, у меня уже тогда был ухажер, врач-травматолог. Ты не будь дурой захомутала, вынянчила, откормила и в люди вывела.
– Ну, перестань, Рита! – Прервала её Циля. – Петя был серьёзным, целеустремлённым парнем. Мне удалось в правильное русло его направить и не позволить отступить от намеченного плана. Я просто ненавязчиво с самого начала правильно расставила главные акценты нашего совместного проживания. И мы, взявшись за руки, столько лет топаем вместе по этой дороги жизни.
– Позволь тебе заметить Циля, в твоём философском изречении, почему-то я не услышала слово: "Любовь", о котором ты часто рассуждала по молодости. Я твоя подруга на это повелась. А ты меня наколола, и со своего постулата соскочила. Ты можешь мне спустя столько лет признаться, как это произошло?
– Да, что тут говорить – родителей надо слушать. Они плохого… не пожелают – улыбаясь, ответила Циля.
– А у тебя как с твоим травматологом?
– А никак. В последнее время живу одна. У него своя жизнь. У меня с сыном – своя. Сын учится в колледже на повара. Да… Была любовь, но быстро улетучилась. Кровушки и нервов этот эскулап-вредитель у меня высосал предостаточно. Этот «травматик», нанёс мне такую душевную травму, от которой я только недавно оклемалась. Чего только стоили его ночные смены в стационаре. Он работал две недели в поликлинике, две недели в стационаре. Так вот когда в поликлинике всё нормально. Перед походом в стационар, к концу второй недели, он начинал газовать синим пламенем. Постоянные придирки, и особенно на тему внешнего облика. То я ему вовремя что-то не постирала, что-то плохо погладила. Я как-то решила проверить, полностью ли он отдается врачеванию в ночные смены в стационаре. Ну, и застукала его в кабинете с медсестрой из поликлиники. Она к нему шастала «в ночное». И когда я ломилась в закрытую дверь, поднимая на уши всю больницу, эта сучька, воспользовавшись первым этажом, спрыгнула в окно и удалилась. И таких случаев было предостаточно… Да… Ну, хватит о грустном! Рассказывай… Как дела у твоей красавицы Сонечки? Мальчика нашла ей, или нет?
– Ты знаешь, Рита, с этим, большие проблемы…– с грустью ответила Циля. – Конечно, Софья выросла, и её срочно надо выдавать замуж. Но я же не могу отдать единственную дочь за абы кого. Мне понимаешь… нужен мальчик нашего круга – образованный, с положительными родителями…
Маргарита вспомнила о сыне главврача Марке, долговязом парне с длинными худыми руками, со слегка выпученными глазами, и с копной чёрных кудрявых волос вываливающихся из медицинской шапочки.
– Циля, прошу… запомни этот день, как самый светлый день в твоей жизни! – воспользовавшись паузой, воскликнула Маргарита, переходя с шёпота на свой обычный тенорок.
– Похоже,… Я нашла тебе кавалера!
Эта фраза была произнесена в стиле – Стой! Где стоишь! Вызвала усмешки у проходящей мимо публики. Часть, которой наверняка подумала,– во что играют эти две старые калоши. И, воистину, любви – все возрасты покорны.
Подруги, не обращая внимание на реакцию окружающих, углубились в существо решаемого вопроса. Маргарита продолжала
– Циля, у нас второй год в поликлинике новый главный врач-Ефим Григорьевич Минор. У него есть сын Марк. Очень серьёзный парень. У нас подрабатывает. Скоро закончит ординатуру и будет хирургом. К тому же он, твоего рода-племени. Давай, я познакомлю Сонечку с ним? Будет прекрасная пара! Вы породнитесь с порядочными людьми!
Циля, мгновенно оценила радужные перспективы, и без лишней паузы согласилась.
– Риточка, а как же нам с тобой это организовать? Если всё получится, я буду тебе так благодарна… так благодарна, – в ласкательно-просящем тоне прочирикала Циля.
–Одного я в этом деле опасаюсь, Софья не должна узнать, что её хотят познакомить. Она считает, что выходить замуж нужно по любви. Поэтому процесс знакомства должен пройти естественно и не заметно.
– В общем, так подруга… Это дело я беру на себя! – решительно шепнула Марго. Мой телефон надеюсь, помнишь? Он не изменился. Ты находишь лучшие фотографии Сонечки, звонишь через пару дней, и мы с тобой встречаемся. Я за это время постараюсь провести разведку на предмет получения аудиенции у главного врача. Ты мне передаёшь фотки. Я тебе план наших совместных действий. Слушай, я совсем заболталась и уже начинаю замерзать. Да и скоро сын придёт со стадиона. Я мне надо успеть по рынку пробежаться. Давай до встречи! Держи нос пистолетом!
Подруги попрощались и разошлись по разным торговым рядам. Цецилия подумала – Как же вовремя я встретила Маргариту. Если повезёт пристроить Софью замуж, это будет замечательно.
Маргарита, вначале по доброте душевной решила помочь Циле, а придя домой подумала и обнаружила свой интерес в этом мероприятии. Она никогда не выступала в роли свахи, но эта встреча, давала ей надежду, в случае успеха хоть как-то улучшить свое материальное положение, в котором ей еле удавалось свести концы с концами. После развода с мужем, который со своей новой пассией уехал из страны и забыл о своих отцовских обязанностях, из-за постоянного безденежья она жила в постоянном стрессе. Сын, который хорошо учился и обладал физико-математическими способностями, по её наставлению вынужден был после школы пойти обучаться на повара.
Она замечала, что её коллеги несмотря регулярные задержки мизерной зарплаты в бюджетной организации, не испытывали никаких финансовых затруднений. Многие ездили на работу на приличных японских автомобилях, женщины хвастались золотыми побрякушками и отдыхом за границей. В поликлинику приходили новые кадры и быстро продвигались по службе. И только она, имея определённые организаторские способности, и большой трудовой стаж продолжала работать участковым терапевтом. Надо было срочно менять жизнь. И она подумала, что если ей удастся сосватать сына главврача с дочерью начальника железной дороги, они будут должны, даже обязаны найти ей место, где бы она была полностью защищена от этой мерзкой несправедливой жизни.
Надо только выбрать момент дойти, достучаться до главврача. И она придумала, через две недели 23 февраля – день защитника отечества. Женщины поздравляют мужчин. Надо будет пробиться в тот косяк женщин, который вольётся в кабинет главврача с поздравлениями. Сделать это будет очень не просто. Если в прежние времена, она – член партбюро, председатель профкома, заходила в кабинет главврача, как к себе домой, то теперь, когда партбюро и профком поликлиники канули в лету, просочиться через череду лизоблюдок, вертихвосток и его новую фаворитку, буде крайне проблематично.
Но не напрасно она возглавляла профсоюз, мастерство и «опыт не забудешь – не пропьёшь», влезть в любую задницу без мыла, при желании, она могла крайне деликатно. А обладая столь оригинальным тембром в голосе,– кто кроме неё смог бы озвучить, всеобщую любовь коллектива к Ефиму Григорьевичу.
Два дня прошли не заметно. Цецилия позвонила Маргарите и договорилась о встрече. Когда они встретились. Рита спросила:
– Фотографии принесла?
Циля протянула фотографии в черном пакете и сказала:
– Нашла фото. Ранние – двухгодичной давности. Последние прошлогодние – на отдыхе в Таиланде. Даю, но только с возвратом. Потеряешь, Софья меня разнесёт. Рассказывай, каков у нас план действий?
– Ну, положим… План у меня пока одной, – изображая решение невероятной проблемы, тихо сквозь зубы процедила Маргарита.
– У тебя ждать и надеяться. На первом этапе я должна попасть в кабинет главврача. Позаниматься с ним. Рассказать о вашей семье, о желании родителей познакомить свою единственную дочь с его сыном. Показать фотографии. Результат, я думаю… будет либо 23 февраля, если он не захочет женить своего сына на Соне. Или позже, если возьмёт фотки и готов будет провести беседу с сыном. Так что придётся подождать. Если всё срастется, будем переходить ко второму этапу. Было бы замечательно, если бы Соня понравилась Марку. Часть проблем сразу бы отпала. Нужно было бы найти повод, чтобы Марк, как бы случайно встретил Соню. Но об этом рано говорить… Так что будем ждать.
Глава 3
Когда в доме появился Пётр Михайлович, обеденный стол был уже накрыт. Цецилия стояла у окна и поливала цветы.
– Цыпа ты почему меня не встречаешь! Или не понравился мой подарок? – пробасил муж, входя в кухню.
– Ты что коробку не вскрывала?
– Петюня, давай подождем до вечера… Сонечка придёт, тогда и откроем.
– Согласен, это ведь для неё подарок. Когда Пётр Михайлович обедал, Цецилия не упускала возможность выудить из него интересующую информацию. Она никогда не лезла к нему с советами по его службе, поскольку понимала свою никчёмность. Она прекрасно разбиралась в людях, умела предугадывать их поведение в различных жизненных ситуациях. И эти способности помогли ей сделать из обычного инженера, каким был её любимый Петюня, вначале секретаря комсомольской организации, затем освобождённого председателя профкома.
На заре перестройки её советы помогли ему вовремя перепрыгнуть из не пользующейся популярностью общественной организации в кресло заместителя директора по общим вопросам. А приложив неимоверные совместные усилия, со значительными материальными затратами, им удалось затащить Петю на самую вершину служебной лестницы, сделав начальником отделения железной дороги.
Став большим начальником, приезжая домой на обед, он, из вполне стройного в меру упитанного мужичка, превратился в борова с отдышкой и с неуёмным аппетитом. Цецилия пробовала бороться с его лишним весом, но все низкокалорийные диеты, вызывали в нем резкую смену настроения, что не могло не сказываться на микроклимате в семье. Он начинал ей грубить, что ранее никогда себе не позволял. Она боролась с его вредной привычкой курить, но потом устала и оставила в покое.
– Петуня, ну расскажи, что у тебя нового на службе?– не навязчиво спросила Цецилия, забирая опустошённое первое и выкладывая перед ним второе блюдо.
– Как обычно. Завтра весь день буду в разъездах. К обеду можешь не ждать. Сегодня у меня во второй половине дня планёрка.
Пётр Михайлович быстро справился со вторым блюдом, затем не спеша выпил компот, поблагодарил жену и направился к выходу. Цецилия не стала задавать лишних вопросов, понимая, что у мужа сегодня напряжённый день.
День действительно, с самого утра у начальника дороги не задался. Сход семи вагонов с углем на южном участке, из, казалось бы, не бог весть какого события, оборачивался в крупную неприятность, поскольку в порту стояло судно на Японию в ожидании последнего маршрута с углём. Длительная задержка грозила штрафными санкциями, которые непременно отразились бы на фонде оплаты труда всего коллектива.
Пётр Михайлович обладал теми качествами руководителя, который умудрялся в семье быть милым Петюней, а на трудовом фронте выступал в роли Карабаса-Барабаса. Он заполучил эту роль одновременно с креслом начальника дороги, и эта роль в корне поменяла его характер, превратив его из некогда интеллигентного и покладистого, в сурового и требовательного "разгоняйло".
Глава 4
Приехав с обеда и войдя в приёмную, он первым делом он дал указание секретарше соединить его с директором порта. Не успел снять пальто и шапку, как громкий и протяжный звонок возвестил о готовности соединения. Пётр Михайлович за мгновение сумел перенастроить своё незавидное унылое настроение, на весёлый дружеский лад. Взял трубку и резво произнёс:
– Привет Юра! Как жив – здоров!
На другом конце никто сразу не ответил. Возникла пауза. Пётр Михайлович готов было положить трубку. Но услышал прерывистый медленный голос, очень похожий на еле скрываемый ржач.
–«Спа-си-бо, что поз-вонил дру-жок! Твоими молит-вами-жив!» Потом хохма на другом конце закончилась, и голос начал ускоряться.
–«Ну, что могу сказать Петя… – Попался, который кусался! Теперь на мой улице праздник! Ты мне скажи, сегодня маршрут будет в порту?»
– К 23часам будет у тебя! Юра век воли не видать, ты меня знаешь! Зуб на холодец даю! – прогнусавил Пётр.
– Верю, верю! Дорогой! Мы же с тобой одно дело делаем!– в повелительном тоне отозвался Юрий.
– Тут твой начальник станции постоянно покусывает меня, таская целые простыни актов по простою вагонов. Так вот, ты знаешь, уголь я отгружаю с колес, держать его могу в ограниченном количестве, поскольку он самопроизвольно начинает дымить. С этим углем один геморрой. То пылит, то горит, то смерзается по пути, и в порту его приходится долбить. А твой наместник после долбёжки грейфером не принимает порожние вагоны и требует их ремонта. Так что, у меня сплошные затраты. А вообще недавно еще одна бяка приключилась. Мы отгрузили 12 тысяч тонн угля на Японию, а эти сволочи начали разгружать, посмотрели на уголь и отправили судно обратно. С мотивировкой – сильно пылит. Твари! Представляешь, они задувают этот уголь в топки котельных воздухом, а тут им показалось фракция ну уж очень мелкая. Я кое-как отбился от него – спихнул на Восточный.
Так… Ладно, кореш… Ты все мои проблемы знаешь, дальше распространяться не буду. Готов по дружбе исправить твой косяк. Ты снимаешь претензии по простою вагонов на эту судовую партию и своими силами ремонтируешь порожние вагоны. Если согласен, – мы в расчёте. Демередж (неустойка за простой судна) я беру на себя. Юрий Владимирович обладал невозмутимым характером. Имея огромный опыт руководящей работы, он как игрок-профессионал легко и просто развязывал морские узлы производственных взаимоотношений. Он, требовательный руководитель, при всех возможных неурядицах, всегда старался держать себя в руках, и только в редких случаях срывался на подчинённых. Предлагая компромиссный вариант, из этой казалось не простой ситуации, Юрий Владимирович, как игрок выходил с большой выгодой. При таком раскладе, он не получит штрафы за простой вагонов. Затраты на ремонт вагонов чужими силами, он регрессом выставит на грузоотправителя. Кроме того избежит демереджа, поскольку согласно "Свода обычаев порта" отгрузка в порту осуществляется с 8 до 20 часов. А по факту отгрузка в порту велась круглосуточно и судно уже загружено. И в случае подхода последнего обещанного маршрута в оговорённый срок, позволит порту уложиться в нормативное (сталийное) время.
Долго уламывать Петра не пришлось. После небольшой паузы, Юрий услышал возглас Петра
– Ну, ты и жучара… Владимирович! Значит твои хлопцы, курочат вагоны, а мои должны будут ремонтировать. Может ты сам их отремонтируешь, а затраты повесишь на грузоотправителя?
– Слушай, Пётр Михайлович, у меня нет места для ремонта, а у тебя вагонные депо. Так, что дорогой иди навстречу и соглашайся.
– Хорошо… В знак нашей дружбы… По рукам! – буркнул в трубку Пётр.
– Ну, пока, привет семье, – ответил Юра и положил трубку. Внезапно закончившийся разговор, не позволил Петру Михайловичу обсудить главные вопросы их совместных бизнес проектов, для которых они в своё время открыли банковские счета в Токио и Филадельфии.
Он задумался, вспоминая свои поездки с Юрой в Японию и Америку. Воспоминания оборвал телефонный звонок.
– Пётр Михайлович! Здравствуйте! Это Вас 22-я беспокоит. Что-то вы нас совсем забыли! С проверками не приезжаете!?
Пётр сразу узнал Лизу оператора узла связи, и по совместительству свою зазнобу. К ней, он часто заезжал в период своих командировок. Лиза была разведена, и жила с маленькой дочкой. Ему было удобно для милых встреч использовать первый или последний день командировки. Он либо на сутки задерживал выезд, проводя этот день с ней, либо раньше возвращался, и ехал вначале к ней, а потом домой. Но в последнее время неотложные дела не позволяли выбраться в командировку. Да и жена, не смотря на полную конспирацию, по косвенным признакам начинала догадываться, что с ним творится что-то не то. Как он считал, об их любовной связи знали только её подруга Света, и его первый заместитель Палкин.
– Привет 22-я! Так ты сегодня в смене будешь обеспечивать нам селекторную связь? – на ходу соображая, что ответить выпалил Пётр. Когда звонила Лиза, какая-то неведомая субстанция создавала в нем, тот внутренний подъём, от которого он чувствовал необычайный прилив сил. Ему казалось, что только он, единственный и неповторимый способен зажечь в этой молодой симпатичной женщине всю палитру до того неизвестных ей ощущений.
– Я....конечно! – отрапортовала Лиза. Так вы приедете проверить у нас условия труда и отдыха?
– А, что есть срочная необходимость? – игриво ответил Пётр. В ответ Лиза медленно и грустно – Да как Вам сказать… На условия труда мы не жалуемся, а вот с отдыхом большие проблемы. Иногда отработаешь смену… И так хочется нормально отдохнуть… Расслабиться… Получить полное удовлетворение перед предстоящим рабочим днём. А вот специалиста по релаксации в штате нет. Может вы, поспособствуете?
– Поспособствую, надеюсь, Вы не ударите меня грязью в лицо, если на завтра я лично приеду на внеплановую проверку,– смеясь, ответил Пётр.
– Ну, что вы говорите! Будем ждать непременно! – радостно воскликнула Лиза.
– До встречи… Елизавета… Давай работать!– скомандовал Пётр и положил трубку.
Народ постепенно начал заполнять кабинет начальника. Пока шла проверка селекторной связи, Пётр Михайлович спросил у своего зама:
– Геннадий Дмитриевич, что у нас на аварийном участке? Бригада на месте?
– Приступили к ремонту пути, Пётр Михайлович! Подъем вагонов планируем через 2 часа.
– Гена, доложи мне, когда закончат ремонт пути. Я обещал, что маршрут будет в порту к 23 часам. Не подведи!
Проверка связи закончилась. Пётр Михайлович приступил к проведению планёрки. Как правило, он начинал с фразы:
– Добрый день! У нас в студии главные специалисты аппарата управления, и приглашённые представители сторонних организаций. На связи руководители подразделений: локомотивного и вагонного депо, рефрижераторного вагонного депо; дистанций: гражданских сооружений, электроснабжения, сигнализации и связи, водоснабжения и водоотведения, погрузочно-разгрузочных работ, защитных лесонасаждений.
Далее Пётр Михайлович начинал кратко информировать присутствующих о состоянии дел в отрасли и о решении вопросов озвученных на предыдущей планёрке. На этот раз его вынесло из наезженной колеи и он понёс:
– Товарищи, вы знаете в какой стране мы живём, и до чего довели страну эти демократы, либералы и реформаторы. В начале они нас заставляли ускоряться, налегая на человеческий фактор. Внедрять малолюдные технологии по передовому опыту Белорусской железной дороги. Снижать ненормативные запасы материалов и оборудования на складах. Внедрять телемеханику. Потом всё похерили, лишая финансирования, и потребовали избавляться от неустановленного оборудования. И теперь из-за постоянных неплатежей мы остались у разбитого корыта. Персонал мы по всей дороге сократили. И даже это не позволяет нам вовремя платить зарплату. А самое главное те сокращённые специалисты, оставшись без работы, делятся своим опытом с населением как тырить и крушить инженерные сооружения. Слава богу, что ещё поезда под откос не пускают. По всей стране открыли пункты по приёму металла. И туда тащат всё, что можно унести. Недавно в рефрижераторном вагонном депо, при обслуживании дизеля в одном из вагонов обнаружен ящик с мотками медной проволоки. Оказалось парочка деятелей, которые мотаются в этом вагоне по всей стране, на всех остановках в период технологических окон, напильниками отпиливали медную проволоку из межрельсового соединителя. Я предупреждаю всех руководителей на местах, обеспечьте охрану имущества. Ссылки на отсутствие персонала не принимаются. Случаи кражи будут караться самым строжайшим образом. У нас нет лишних запчастей и оборудования, мы всё продали. Аварийный запас на пределе.
Товарищи! Поймите, наконец! Нам бы только выжить… Только выжить… Объясните своим трудовым коллективам, что задержки зарплаты – вынужденные. Руководство предприятия делает всё возможное, чтобы сократить сроки задержки заработной платы… Завершив своё вступительное слово, Пётр Михайлович сказал
– А теперь мы заслушаем руководителей структурных подразделений. Геннадий Дмитриевич начинайте в установленном порядке.
Палкин стал вести селектор. Руководители подразделений, поочерёдно рапортовали о проделанной работе за прошедший с последнего совещания период, в редких случаях задавая вопросы главным специалистам аппарата управления. Через час Пётр Михайлович включил свой микрофон и объявил:
– Товарищи, намеченная совещанием программа выполнена. Прошу остальные вопросы решать в рабочем порядке. Селекторное совещание закончено. Сотрудники начали вставать, некоторые, кто был ближе к двери, уже вышли из кабинета, как громкий голос начальника не ввёл окружающих в ступор:
– Я, что объявил, планёрка закончилась! У нас, что вообще… твориться с дисциплиной! Планёрка не закончилась, а они… хочу-встаю, хочу-гуляю. Мы не обсудили текущие вопросы аппарата управления и головной базы производственного обслуживания. А некоторые… уже лыжи навострили…
И тут, в сокращенной аудитории, Пётр Михайлович входил в упомянутую роль – "Разгоняйло", заставляя краснеть, потеть, заикаться и блеять подчиненных. Внедренная им настойчивая требовательность, как он считал, позволяла держать коллектив в тонусе и не давала расслабляться.
– Я утром заходил на промбазу. На территории бардак, токарный и металлорежущие станки которые вытащили из цеха стоят под открытым небом! У нас, что полиэтилен в дефиците? На территории кругом мусор! Когда последний раз убирали? – начинал закипать Пётр Михайлович.
– Начальник базы… Не можете заставить людей работать, сами берите в руки метлу. Почему до сих пор лаборатория неразрушающего контроля, кабинет главного метролога и главного энергетика не на месте? Владимир Спиридонович, Вы мой заместитель по общим вопросам! Это Ваша ответственность. Мы намечали, что в правом крыле здания будут подготовлены помещения для этих служб. В чем дело? Доложите! Владимир Спиридонович, не ожидал наезда на свою персону, замялся, откашлялся и прохрипел
– Пётр Михайлович! Я не могу приступить к ремонту помещений. Потому, что у меня до сих пор нет сведений от коммерческого отдела, какие помещения в левом крыле проданы, а какие в продаже.
– Ну, что вы на нас так! Мы уже две недели как передали сведения в проектно-сметное бюро для нанесения на поэтажные планы здания, – не дожидаясь взбучки, возмущенно заявила начальник коммерческого отдела Людмила Борисовна.
– Где поэтажные планы? Где поэтажные планы? Спите что ли? Я Вас спрашиваю Яблонский! – заорал Пётр Михайлович.
– Здесь!– воскликнул Дмитрий Яблонский, невысокий, ещё молодой человек, с женоподобной фигурой и румянцем на щеках. Он аккуратно вытащил необъятный живот из-за стола, который еле поддерживал брючной ремень, опоясывающий его грузное тело, потом ускорился, и переваливаясь как гусь понёс чертежи начальнику. Пётр Михайлович развернул чертежи, посмотрел, и раздражённо произнёс:
– Ну, как можно понять на этих планах, какие помещения проданы? Дмитрий склонился над чертежом, закрыв его половину своим животом, ткнул пальцем и просипел
– Вот, видите, они обозначены красным.
– Что трудно написать "Продано"– буркнул начальник.
– А где написать "Продано", Пётр Михайлович, прям на чертеже или в легенде, – услужливо про лебезил Дмитрий.
–Скажите легендарный вы наш…начальник проектно-сметного бюро, я Вас должен учить, где на чертежах надо делать записи? На жопе у себя напишите "Продано"– раздраженно воскликнул Пётр Михайлович, свернул чертежи и отшвырнул от себя.
Дмитрий взял чертежи, развернулся и во всеуслышание объявил:
– А вот она то и не продана! – чем вызвал неуёмный смех коллег и улыбку начальника. Изобразил глубокий реверанс начальнику и побрел на место. Это немного разрядило обстановку. Пётр Михайлович успокоился и произнёс:
– Вот Вы здесь сидите вместе, и должны понимать, что такие вопросы не должны обсуждаться на планёрке. Они должны решаться друг с другом в рабочем порядке. Ну, всё! Все свободны! Геннадий Дмитриевич задержись.
Когда они остались одни, Пётр Михайлович, имея давние дружеские, доверительные отношения с Палкиным, которого в свое время вытянул из челночного бизнеса в свои замы, в разговоре сразу переходил на « ты».
– Гена, как наши совместные дела?
Гена понял, о каких делах спрашивает начальник. С самого начала, когда Пётр звал своего сокурсника к себе замом, они оговаривали условия совместного предприятия, основным девизом которого было: «Делать деньги!».