000
ОтложитьЧитал
Студенты хитрили: обрушивали короткий шквал аплодисментов и разом замирали, чтобы у Магомаева оставалось больше времени для пения и по-русски, и по-итальянски. Как только он, бедный, не сорвал голос! Сам он никогда не просил пощады. Его спасал аккомпаниатор. Уже отдохнувший, он выходил на сцену и грозно потрясал кулаками в сторону зала. Тогда Муслиму устраивали овацию, отбивая до боли ладони.
Мне кажется, что позднее, на официальных концертах Муслим Магомаев, пожалуй, не был таким в меру озорным, веселым, подвижным, таким раскованным. Да и кто бы разрешил уже знаменитому певцу так бесконечно долго одаривать благодарных слушателей, своих ровесников богатством, которое имел в избытке. И быть счастливым от того, что есть, что дарить! И быть каждому своим.
Маргарита Георгиевна. В нашу Ералиевскую школу прибыла новая учительница музыки. И можно было бы поставить точку. И весь разговор. Появился новый человек и что тут особенного? Войдет эта симпатичная молодая девушка в учительскую, тихо прошелестит ее « Здравствуйте», возьмет журнал и сразу в класс. Ни слова никому, ни полслова. Не русская и не казашка. Позже я узнала – осетинка. Кто какой нации – какая разница, на это не обращали внимания. На Мангышлаке работали, добывая нефть и газ, люди из разных мест Союза и с некоторой гордостью предполагали, что на полуостров собрался народ более ста национальностей. В нашей русской школе учились около трети русскоязычных детей, остальные казахи. Я это сообщаю просто мимоходом. Но с приходом новой учительницы стали происходить некоторые неожиданности. Сразу же появилось новое пианино. Где-то нашел же на него денег наш директор Борасов. То я увидела неторопливого спокойного директора, как он не шагом, а почти бегом двигался в сторону музыкальной школы. Потом услышала в учительской, что директор добился для этой музыкантши жилье в мужском общежитии. Эти общежития стояли в ряд, и все шесть двухэтажных домов были заполнены нефтяниками-вахтовиками. Борасов уговорил комендантшу общежитий поставить еще койку в ее же комнате для новой учительницы. Оказалось вот что: директор посетил только один урок музыки, и совершились сразу же эти невиданно скорые изменения в жизни школы и поселка.
Бегая по школе, я не сразу заметила у входа в класс детей, построенных в странно вытянутую струну. Издалека заметила. А в другой раз пришлось споткнуться, чтобы не пробежать мимо, когда услышала: – Здравствуйте, ребята! А эта струнка радостно пропела:– Здравствуйте, учитель! Ученики прилипали друг к другу, чтобы не отнимать от урока ни минуты. Они уже знали, что их ожидает чудесный урок музыки и не только.
Как заместитель завуча по воспитательной работе, я посчитала уместным попроситься к Маргарите Георгиевне на урок. Она, как мне показалось, готова была показывать свои уроки всем, кто хочет. Маргарита работала по системе Кабалевского. Движением кистей ее рук ученики быстро выучили ноты. И пение, и музыка, и прослушивание из урока в урок оперы «Князь Игорь» с ее комментариями. Из-за пластинок, которых не было у Маргариты, наш директор почти бегом торопился строго потребовать у директора музыкальной школы давать Маргарите все, что она попросит. И литература присутствовала на уроках музыки. Я как раз была на том уроке, где она воспитывала детей на отрывках из книги «Белый Бим – Черное ухо». А ее удивительные вопросы к ученикам и радость от удачных ответов! Один мальчонка убегал со всех последних уроков, но оставался только у нее, согласный на последний автобус и поздний ужин ради общения с Маргаритой. В одно из моих посещений урока музыки я застала раздумчивый краткий ответ этого двоечника на сложный вопрос учительницы. Она закричала:
– Вот! Мо-ло-дец!
И потрясла приветственно рукой в сторону этого пацана. Тот застенчиво улыбнулся и продолжал слушать, по обыкновению что-то черкая на бумаге.
Маргарита всего могла добиться. Она утверждала, что все умеют петь! По ее мнению, если умеешь разговаривать, то и петь сможешь. Волшебное пение девочек и мальчиков: у кого был голос и слух, а кто только умел разговаривать, но получалось завораживающе исполнение любой песни под ее руководством. Она поставила в хор весь шестой класс и готовила его к конкурсу песни.
Моцарт.
– Тихо, тихо начинаем…
Она прикладывала палец к губам и, шестиклассники, послушные каждому ее движению, почти шепотом выводили:
– Спи моя радость, усни…
Но наша школа не победила тогда на конкурсе. Оставалось только посмеяться над вторым местом. Первое место заняла другая школа. Ее хор криком в маршевом темпе проорал:
– Нынче в школе первый класс вроде института!
Маргарита такой мастер в своем деле, что у нее могли бы поучиться работать наши превосходные учителя. Но ведь не научишься, как не пытайся. Каждому – свое. Плиева – особая особа. Княгиня среди умнейшей учительской свиты.
К слову: дети из нашей школы поступали в институты во все столицы Союза: и в Ленинград, и в Москву, и в Алма-Ату.
О ее характере. Послушная. Когда ей почему-то поставили классный час в день, свободный от ее уроков, она ездила на этот час из Шевченко за 70 км. от Ералиево. И требовательная: добилась, что одного из учеников ее класса не отправили во вспомогательную школу для неуспевающих. Она настояла: если этот ученик умный на ее уроках, то пусть его учат так, чтобы он полюбил и другие предметы. Но о себе просить или требовать совсем не умеет.
Я нечаянно приложила руку к тому, что Маргарита стала работать в Шевченко. На каком-то совещании в областном городе я так расхваливала нашу учительницу музыки, что все притихли. Вскоре ее забрали от нас в город в одну из лучших школ. Она ушла, еще и потому, что в городе жил ее отец. Слышала, что Плиева поступала в Академию Художеств имени Репина в Ленинграде, но ее не приняли. Тогда она закончила исторический факультет и уже с этим багажом знаний опять сдавала экзамены в выбранную ею Академию.
Маргарита Плиева – кандидат искусствоведения, деятель искусств республики Южной Осетии и прочие ее заслуги долго перечислять. Мы общаемся с нею по скайпу, как и с другими бывшими учителями и учениками нашей незабвенной школы, из поселка с пыльными бурями, слепящим солнцем, с ветерком, пахнущим Каспием. Там было много друзей, очень много. И мы остались друзьями с того счастливого времени до сих пор.
Песни в Югославии. Мы с Сауле собрались ехать в Югославию, а потом я раздумала. Но Сауле не интересно путешествовать без меня и я поддалась на ее уговоры с условием, что она пожертвует свободой и станет работать вместо меня организатором внеклассной работы. Жесткое условие, но она уступила старшему товарищу.
Наша руководительница, молодуха из Шевченко, по общему мнению прошла то и се и медные трубы. Опытность в чем надо и в чем не надо чувствовалась во всем ее облике. Зачем-то потребовала взять с собой по две бутылки водки. Я ослушалась, не понимая, зачем они мне понадобятся, а Сауле взяла одну. Эта партийная деятельница что-то сильно намудрила с оплатой в отеле в Москве. Сауле – не промах, ворчала вслух, пока наша дама не вернула группе часть денег. Сауле попала в опалу, заодно и я с ней. В великолепном здании Модема нам выделили комнату с окнами в сторону двора, где рано утром гудели машины и к нам доносился душный чад от кухонных плит. И мы не могли любоваться из окна Адриатическим морем.
В столовой рядом оказались три группы: мы, казахи, украинцы и группа из Прибалтики. Мы для них не существовали. Украинки – высокие, грудастые, чернобровые, как на подбор. Прибалты – еще выше их на голову, стройные, загорелые, белесые. Отличались раскованностью. Например, не обходилось без того, чтобы кто-либо из девушек, вместо приветствия, наверное, бросались на шею парню и висли на нем. Но, главное, такие патриоты своей «великой» родины: перед обедом исполняли свой гимн под руководством седовласого важного крепыша. Для них, повторяю, азиаты оставались пустым местом.
Но… до поры до времени.
Вдруг разрекламировали поездку на ближайший остров – концерт, необычное угощение, немыслимые красоты. Тут уж и Сауле бросила в сумку свою бутылку. Трое крепких, одинаково красивых парней югославов, точную национальность их не знали, ловко вели наш катерок. А вокруг – голубизна неба и моря, только светлые брызги летят от нашего торопливого хода.
Хозяин островка – весь улыбка и добродушие. Первые длинные дощатые столы заняла наша группа. Я уселась с краю, а хозяин острова подхватил припоздавшую Сауле и еще одну девушку из Шевченко и повел их в домик с верандочкой, куда направились и мотористы. На столах обычная закуска, белое вино и что-то покрепче. Через некоторое время хозяин начал вынимать из печи, наподобие русской, и разносить только что выловленную рыбу, печеную на углях, посыпанную травами, политую белым вином – шашлык, только из рыбы. Вот оно необычное угощение!
Где-то заиграла живая музыка. Трое парнишек с национальными инструментами поиграли, почти не замеченные, у столов украинцев и прибалтов, приплясывая, подошли к нашему столу. И тут началось главное!