000
ОтложитьЧитал
Глава 21
– Что?! – в унисон сказали мы с Остином.
Девилл сделал небольшой шаг ко мне – почти незаметный – но это заставило напрячься ещё сильнее. Затем второй, третий – и через секунду оказался в нескольких сантиметрах от моего дрожащего от злости и страха тела. Снова движение, из-за которого пришлось поднять голову выше, заглядывая в эти дьявольские зрачки.
– Голубые глаза и русые волосы. Этим вы пошли в отца, – с отвращением сказал парень, кинув взгляд на Остина. – Но вот характером вы в свою мать. Такие же настойчивые, мерзкие и в каждой дырке затычка, – Девилл оттолкнул меня и подошёл к брату.
– А что насчёт тебя, Остин? – грубо произнёс он, скрестив руки на груди. – Ты же просто тряпка. Половая тряпка, которой отмывают грязь, – шрамированный толкнул парня в грудь, – Ты никчёмен и ты это сам знаешь. Зачем Виолетте такой брат, как ты? – ещё толчок, – Ты не можешь даже защитить её. Вместо этого ты ненавидишь её. Проклинаешь тот день, когда она родилась, – ещё один толчок, уже более сильный. Остин стоит и даже не сопротивляется.
– Не слушай его! – крикнула я, пытаясь вырваться из рук вонючих мужиков, стоявших за моей спиной.
– Посмотри на неё. Её тело в синяках и ранах. Как думаешь, от кого? – громкая усмешка и удар в грудь. – Признайся же, ты хотел избавиться от неё, чтобы всё наследство перешло тебе в руки, – гадкие слова продолжали атаковать мозг брата. Не выдержав, он опустился на колени и закрыл уши руками, только чтобы больше не слышать этот противный голос.
Я стояла в ступоре. Услышанное повергло меня в шок, но я продолжала верить в то, что это очередная ложь.
– Ты хотел убить свою сестру! – уже кричал Девилл.
– Заткнись! – рыкнула я. – Остин! Посмотри на меня. Я здесь. Живая. Стою. Со мной все в порядке. ОСТИН, – я пыталась докричаться до брата, но получилось это не с первого раза. – Да, на моём теле есть раны и ссадины. Но ведь с ними связано так многое. Смотри, вот эта, – я оголила ногу и показала царапину, – от старого велосипеда. Помнишь, когда мы без спроса взяли из гаража велики и решили покататься. Я ещё тогда неудачно въехала в дерево. А вот это – ожог. Помнишь, мы хотели заварить какао, но я случайно вылила всё на себя? Ты ещё тогда сказал, что я криворучка и мне нельзя доверять такие вещи, – я невольно улыбнулась, вспоминая наше детство. – А это шрам от качелей, – я показала ему правую руку, – Когда ты раскачал меня слишком сильно и я полетела на сырую землю, – я видела, как брат внимательно слушал меня и, кажется, на его лицо проскользнула незаметная улыбка. – На моем теле много ран: как болезненных, так и веселых. Но в любом случае, это воспоминания на всю жизнь, – я с надеждой посмотрела на Девилла, который все это время просто стоял и смотрел на нас.
– Шрамы затягиваются1… – ляпнула я не подумавши.
– Нет, это раны затягиваются, – противоречил Девилл.
– Ой, точно. А шрамы что делают?
– А шрамы остаются навсегда. И этот шрам, – он указал на своё лицо, – Будет вечной памятью о том дне, когда умер мой отец. Я видел своими глазами как он умирал. Я проклинал тот день, когда пришёл домой поздно вечером. Эмилия… – с таким омерзением он произнёс это имя и сделал паузу. После чего продолжил, – Она была у нас дома. Прижатая к стене, что-то кричала и пыталась вырваться, пока отец держал её за горло. Я надеялся, что он задушит её. Но… – в его глазах вспыхнула искра, – Но ваша мать достала пистолет и выстрелила. Так просто, даже не дрогнув, как будто делала это каждый день. Отец предвидел её действия и, в тот самый момент, когда прозвучал выстрел, Он воткнул в её грудь нож. Это должна была быть взаимная смерть! Вот только Эмилия оказалась в больнице с ножевым ранением и выжила. Какого-то хера ВЫЖИЛА! А мой отец умер…на полу в собственной квартире, – я видела, что его лицо искривилось от боли – душевной. Но в ту же секунду, оно снова стало каменным и выражало лишь ненависть.
*Вспышка*
– Ранение грудной клетки, – спокойно сказал врач, – Рана уже затянувшаяся. Возможно, она получила его 15-16 лет назад. Торакальное ранение лёгкого опасно накоплением крови в плевральной полости или скоплением воздуха между грудной стенкой и легким.
**
Я была в ужасе от услышанного. Но страшнее было то, что я не осуждала маму, а напротив, была на её стороне. Я потрясла головой, чтобы прогнать мысли, посетившие меня.
– Если бы не этот урод, – Девилл кинул взгляд на тело Коллина, – я бы давно убил тебя и твоего брата. И ни капельки не пожалел о содеянном. Но всё пошло чéрту под хвост, – он пнул тело Коннора и отошёл.
Лампа начала мерцать чаще. И где-то из коридора повеяло прохладным свежим воздухом, которого так не хватало в этом душном помещении. Где-то рядом послышался звук открывания складного ножа…
– Покончим здесь и сейчас. Брат и сестра не смогут помешать мне. А с вашей матерью в больнице я как-нибудь разберусь. И весь бизнес со своим "кладом" достанется мне, – он подходил ближе, держа нож на уровне моей шеи.
Я чувствовала как участился пульс, как вспотели ладони и прошёлся разряд тока по телу. Вот он – настоящий страх…
– Ты хоть знаешь, как выглядит этот «клад»? – вдруг раздался голос Остина за спиной парня со шрамом.
– Ну, думаю куча денег, ценные бумаги и тому подобное… Без разницы. Это же клад, – не поворачиваясь к нему, ответил Девилл.
– Такое только в кино, идиот, – опрометчиво было кидать это слово в спину Дьявола. Он в одно мгновение крутанулся на месте и уже направлял лезвие на брата. Но, кажется, Остина это ничуть не напугало. Он лишь ядовито усмехнулся и продолжил:
– Ты не можешь убить мою сестру.
– Это ещё почему? – парень разглядывал нож в руках, возможно, рассматривая насколько острое лезвие.
– Я никогда бы не посмел и пальцем тронуть Вилу. Ведь она – моя родная сестра, которую я сильно люблю и всегда любил… – он перевёл взгляд на меня, растягивая губы в тёплой улыбке, а в уголке глаз появились едва заметные морщинки. Искренне, брат улыбался так, как когда-то давно улыбался в детстве. И я наконец увидела в нем того самого Остина, которого знала всегда. – Да, я хотел чтобы она боялась меня, чтобы не разговаривала со мной, чтобы не узнала про криминальное прошлое отца. Потому что – секундная пауза, сопровождающаяся тяжелым вздохом, – так называемым «сокровищем» или «кладом» является Она.
Оторопевшие взгляды всех присутствующих в комнате уставились на меня. А я непонимающе хлопала глазами, хмуря брови и пытаясь понять по лицу Остина шутит он или говорит правду.
Но сейчас было совершенно не до смеха.
– Я?!
– Да. Именно ты, сестренка. С этим бизнесом давно было покончено. Наш отец сжёг все документы, подтверждающие существование кампании Айсфорд, а деньги отдал нуждающимся. Но остался один документ, в котором говорится о неприкосновенности главы мафиозного клана и его семьи. По сути, после его смерти этот документ уничтожается. Но отец всё продумал. Он записал его на тебя, словно предвидя свою погибель. Теперь никто не в праве даже и близко к тебе подходить. Убьют тебя – убьют и тех, кто нарушил акт неприкосновенности, – закончил Остин.
Сейчас в моей голове была полнейшая каша. Но постепенно пазл, состоящий из множества непонятных кусков складывался.
*Вспышка*
– Последнее, что сказал твой отец: "У меня нет ничего дороже тебя и детей" – медленно сказала она, проваливаясь в сон. – Если бы это были бумаги, они бы давно заполучили их… – мама отпустила мою руку и закрыла глаза.
**
– То есть все это время мы гонялись за девчонкой, чтобы узнать от неё правду? А эта правда была рядом с нами? – начал один из мужиков.
– Если они узнают, что мы гонялись за ней, то нам отрежут головы? Дев, мы так не договаривались… – возмутился второй.
– Нет… Он все врет! Нил Райс не мог уничтожить все документы…и просто отдать деньги?! – парень будто сам себе пытался доказать обратное, хотя и понимал, что напрочь запутался в этой ситуации. В его глазах буквально рухнуло всё, создаваемое им так долго.
Он не мог поверить в то, что все было зря: кровь на его руках, потраченные силы. И что? Всё это впустую?
– Ну уж нет! НЕ-ЕТ! Я доведу начатое до конца. Если мои родители не смогли покончить с этой семейкой, то это сделаю Я! И мне за это ничего не будет! – его ноздри раздувались от гнева, а губы сжались в тонкую полоску. Дьявольские глаза были направлены на меня.
Только
на
меня.
В них был пожар.
Пламя, в котором я сгорала до костей…
Девилл одним шагом преодолел и без того крошечное расстояние между нами и, щёлкнув ножом, нанёс роковой удар.
…и даже кости продолжали гореть, пока от них не остался лишь чёрный пепел.
Глава
22
When did I become so numb?
When did I lose myself?
All the words that leave my tongue
Feel like they came from someone else
I'm paralyzed
Where are my feelings?
I no longer feel things
I know I should
I'm paralyzed
Where is the real me?
I'm lost and it kills me – inside
I'm paralyzed
(NF – Paralyzed)
***
Почему только когда твоя жизнь находится на волоске от смерти ты начинаешь задумываться о вещах, которые раньше казались для тебя такими неважными? Перед твоими глазами проносятся счастливые моменты, кадр за кадром сменяясь, как на старой пленочной ленте. Забытые картинки произошедшего, забытые портреты дорогих людей, забытый вкус любви и вишнёвого пирога. Нет, я не люблю пирог. Но почему-то сейчас меня это не волнует.
Будь у меня шанс, всего один, я бы сходила в кафе на углу дома вместе со своим братом и мамой и попробовала ещё раз этот пирог. Такой сладковато-кислый…с ягодами внутри. Зато без косточек.
Я помню его вкус?
А Остин? Вечно в этой потрепанной серой футболке ходит. Даже на официальные мероприятия он напяливает её с темными брюками и думает, что выглядит потрясающе… Дурачек, он выглядит потрясающе нелепо. Но за это я его и люблю.
Я помню его улыбку?
Мама – самая красивая женщина, которую я знаю. Почему все говорят, что я на неё не похожа? Да, глаза и цвет волос папины, но вот губы – определенно мамины. Сложенные бантиком, а уголки вечно направленые вверх, из-за чего кажется, что она все время ухмыляется. И характер. Упёртый, гордый, отчасти самоуверенный. Во многих ситуациях это очень помогает. Особенно когда добиваешься справедливости – нужно идти до конца.
Я помню её прикосновения?
Коллин. Спасибо за всё, правда. С тобой я чувствовала себя живой. Могла забыть на какое-то время о проблемах, постоянно преследующих меня по пятам. Могла любоваться твоей улыбкой и странной, но такой забавной мимикой лица. Да, у тебя интересно дёргаются брови, когда ты удивляешься или смеёшься.
Я чувствую запах его одеколона?
Синди – мой ночной мотылёк. Мне жаль, что я так поздно узнала тебя. Ты не такая, какой кажешься на первый взгляд. Будь у меня чуть больше времени, возможно, мы бы даже подружились.
Я знаю, что она смотрит тот же сериал, что и я.
Внезапно, мысли расступились, впуская в голову нечто темное и ужасное. Девилл.
Каким бы ты говнюком не был, сколько бы ты боли не причинил мне и моим близким – я не собираюсь вымещать на тебе всю свою ненависть. Ты не стоишь потраченного времени и сил. И уж тем более опускаться до твоего уровня – спустя столько лет продолжать мстить – я точно не буду.
Ты жалок так же, как и все твои выдуманные обиды.
Просто уйди из моей жизни и никогда не возвращайся! Сгний в своей яме тщеславия и жадности и…
Почему я помню Его?
Почему я слышу его мерзкий грубый голос?
И почему я чувствую собственный пульс?
…
Неужели я ещё жива?
…
Резкий выдох – просто чтобы сбавить напряжение в мышцах, расслабляя сжатые кулаки. Открываю глаза, вонзаясь взглядом в знакомый силуэт. Остин склонился над полом, держа правую руку на груди, а другой упирался на стену. Он слегка прикрыл глаза, а его губы были расслаблены в лёгкой улыбке. По его руке стекали капельки крови, а на футболке – той самой серой футболке – осталось темно-красное пятно.
– О, Боже! ОСТИН! – я на секунду оглохла от собственного крика, но затем ринулась к брату.
– Всё…в по-ряд-ке, – тихо прохрипел он и улыбнулся. Больше всего меня пугало то, что он был равнодушно спокоен в такой момент.
– Нет! Ты же истекаешь кровью…
– Главное, что ты жива, – он медленно опустился на колени и глубоко вздохнул, слегка скорчившись от боли.
Это вообще не главное! Не сейчас!
Мысли-мысли-мысли. Тысячи, целый рой. Я чертыхнулась, когда в голове снова пробежала фраза: "убить". И в этот момент я посмотрела на Девилла. Кажется, сейчас в его глазах было куда больше ужаса, чем у меня. Он выронил нож, которым ранил минуту назад Остина. Стальное лезвие упало с громким скрежетом на бетонный пол.
В эту же секунду открылась дверь, впуская в комнату свежий не затхлый воздух. В помещение влетело несколько человек в форме.
– Никому не двигаться! Это полиция! – кричат они, ставя под прицел двух мужиков и парня со шрамом.
Вдруг, загадочная фигура грациозно заходит, останавливаясь в дверном проеме, и несколько секунд молча смотрит на меня.
– Синди? – я не успела сфокусировать зрение на ней, как девушка набросилась на меня с объятиями.
– Вилу! Боже, я так рада, что с тобой всё хорошо, – почти рыдая, произносит она, сильнее сжимая меня в своих тисках. Я крепко обнимаю её в ответ. Не знаю, как она сумела найти нас, но определённо, я была счастлива её видеть.
Нас вывели из этого поганого и жуткого дома. Остина и Коллина сразу погрузили в скорую, а мы с Синди сели в полицейскую машину. Сейчас я молилась только об одном: чтобы с парнями все было хорошо. Скрестив пальцы на руках, я разглядывала девушка, сидящую передо мной и не могла поверить, что это действительно она.
– Синди, ты не представляешь…
– Тише, потом расскажешь. Отдохни, – она слегка улыбнулась, возвращая взгляд на выбегающих из дома людей.
– Быстрее, на выход! У него бомба! – закричал один из полицейских.
Ещё несколько человек успели покинуть помещение до того как прогремел мощный взрыв, от которого задрожали окна автомобиля, находившегося на приличном расстоянии. Дом сразу окутал чёрный дым и постепенно языки пламени начали подниматься всё выше.
– Сгорели, черти… – оповестил нас сипловатый голос мужчины в форме.
И только спустя минуту до меня дошло, что преступники остались в горящем доме.
***
С того ужасного дня прошла целая неделя. Маму выписали из больницы и теперь мы с ней ходили навещать брата, который лежал с ножевым ранением неопасным для его жизни. Он быстро шёл на поправку и доктор сказал, что можно будет забрать его домой уже завтра. Наши отношения с ним наладились. Больше мы не дрались, как кошка с собакой, а были настоящими братом и сестрой.
Наконец, когда вся семья была в сборе, я решила пригласить Синди и её отца к нам домой. Пока мы с ней хозяйничали на кухне, нарезая огурцы и помидоры для салата, мама с Остином расставляли посуду на обеденный стол. Тем временем Джон сидел на диване в гостиной и смотрел очередную мелодраму, изредка выкрикивая что-то типа «Вам требуется помощь?» или «О боже мой, Честер, ты слишком стар для Луизы».
Пока мы непринужденно о чем-то беседовали, раздался звонок в дверь.
– Я открою, а ты пока порежь редиску, – девушка сполоснула руки в раковине и поспешно удалилась.
Спустя мгновение она вернулась с загадочной улыбкой на лице.
– Там к тебе пришли, – сказала она.
– Кто? – удивилась я, высыпая нарезанные овощи в неглубокую ёмкость.
– Иди, посмотри, – она забрала тарелку из моих рук, – Только, пожалуйста, будь с ним помягче. Он тебе все-таки жизнь спас, – сказала она и подмигнула.
Когда я вышла в коридор, то заметила парня, увлечённо рассматривающего напольный паркет. Но заметив меня, он стеснительно поднял глаза и вытащил из-за спины букет ромашек.
– Привет, – тихо произнёс Коллин, протягивая мне цветы.
Как он узнал, что ромашки я люблю больше всего на свете?
От лица Коллина:
Как и всегда, она была прекрасна. Стояла в кухонном фартуке, завязанными в хвост русыми волосами и смотрела на меня таким добрым взглядом, от которого мне становилось не по себе, чувствуя свою вину. Эти вечно печальные и, возможно, даже стеклянные голубые глаза сейчас были ярче, чем прежде. В них словно зажглись огоньки, которые поблескивали от лучей солнца.
– Привет. Спасибо, – ответила она, слегка улыбнувшись, видя мой растерянный вид.
– Наверное, мне нужно объясниться… Нам так и не удавалось поговорить в нормальной обстановке, – я топтался на месте, переминаясь с ноги на ногу, не зная как начать разговор. – Да, я знаю, что тебе сложно всё это вспоминать. И…я подлец. Урод, предатель. В общем, можешь называть меня как угодно. Я не хотел. Правда. Не хотел тебе навредить, но… – начал я, но Виолетта перебила меня.
– Коллин, я…
– Пожалуйста, выслушай. Я не думал, что таким способом заработаю денег, в которых так нуждался. Этот… Девилл, чертов гадёныш, он подставил меня! Я…я только потом, когда понял к чему всё идёт, хотел разорвать сделку. Но слишком поздно осознал, что подвергаю тебя большому риску и опасности. Нужно было срочно что-то делать. Я уже не мог просто расторгнуть подписанный договор, потому что Девилл бы не оставил тебя в покое. Тогда, я решил действовать…
*Вспышка*
Сам не осознавая того, что делаю, я набросился на этого амбала. У меня не было цели побить его (хотя, руки так и чесались надрать ему зад, но как-нибудь в другой раз). Мне нужно было просто подойти как можно ближе. И на долю секунды мне удалось это сделать – этого времени хватило, чтобы совершить задуманное – но меня тут же повязали и заклеили рот. (Глава 17)
Главное, что теперь его телефон был у меня, а значит у меня есть шанс спасти Вилу. Пока меня вели в какую-то комнату, я сумел отправить сообщение на номер Синди, который я достал ещё в тот день, когда мы были у неё дома, с примерным местоположением, где находится этот сарай. В любом случае, я уверен, что девушка сможет отследить откуда было отправлено это смс. Не зря я установил на её компьютер специальную программу, в которую ей необходимо будет просто ввести данные и место отобразиться на карте. Давай, Синди, не подведи.
**
– Когда меня второй раз засекли, что я печатаю что-то в телефоне, причём не в своём, Девилл лично решил прикончить меня. Возможно, он даже убил бы меня, если бы не услышал шорох и голоса за стеной, где скорее всего держали тебя с Остином. Он переключился на вас. Позвал мужиков, чтобы те следили за мной, а сам вышел и направился в соседнюю комнату, – я сглотнул, вспоминая как те амбалы по очереди разминали кулаки об моё тело, – Единственное, что меня волновало в тот момент, это не своя жизнь, а то, что сообщение не дойдёт до Синди и с тобой, Вилу, этот мерзавец что-нибудь сделает, – я оторвал глаза от стены, в которую пялился всё это время, и заметил шокированное лицо девушки. Она внимательно слушала, слегка приоткрыв рот, даже не моргая. – Я знаю, мне нет прощения. Я предал такого замечательного человека, как ты. И я пришёл сюда не с целью получить прощение и твои ласковые слова. Нет, вовсе нет! Просто, я хотел извиниться за всё, что натворил и подарить эти ромашки, которые почему-то всегда напоминали о тебе. Да, я многое сделал не так в этой жизни. Но то, как подло поступил с тобой… – я не успел договорить, как девушка подошла ко мне ближе и аккуратно положила руки на мои плечи.
– Коллин, я давно простила тебя, – нежно сказала она, прерывая мой нескончаемый поток слов.
Что? Мне это послышалось?
– Я не держу зла на тебя и никогда не держала, – её тёплые руки нежно проскользнули до предплечий, а затем робко взялись за ладони. Я не мог поверить. Она – такая красивая, добрая, милая, лучезарная и…говорит, что простила меня? В этот момент я хотел крепко обнять её, закричать от радости. Но молча стоял, излучая счастье. И лёгкая улыбка коснулась моего рта, медленно переползая на её губы.
Она пригласила меня зайти, но я вежливо отказался. Поблагодарил за всё и просто ушёл.
Дорогая, Виолетта, я всегда буду помнить тебя. Помнить твои некогда грустные глаза, помнить твою искреннюю улыбку, твой смех. Аромат ванили и персиков, который веял вокруг тебя, обволакивая меня с ног до головы. Помнить твою обиду и такие сладкие для моего сердца слова «Я простила тебя…». Буду помнить твой дом, твою маму, которая сказала тогда мне в больнице «Коллин, прошу, позаботься о ней. Я вижу, что моя дочка доверяет тебе. А значит и я буду тебе доверять». Я не смог сдержаться. Улыбка долго не сходила с моего лица после этого.
Буду помнить тот день, когда ты пришла в кафе, когда села за столик и заказала латте и шоколадное пирожное. И ещё долго буду помнить произошедшее, которое чуть не погубило нас всех…
Быстро отдаляясь от её дома, я чувствовал, как она смотрит мне вслед. Хотел обернуться, но продолжал идти вперёд, разглядывая синее небо Атлантик-Сити.
Конец – это всегда начало нового пути.