000
ОтложитьЧитал
– А чего же ушла тогда эта замечательная женщина? – удивилась Илона, вытирая нос.
– Она хотела быть единственной, – пожала плечами валькирия. – А это в имеющихся условиях оказалось невозможным, сама понимаешь.
– Не понимаю! – отрезала Илона. Острая жалость к Индре загасила все остальные эмоции, от злости не осталось и следа. – Как можно было бросить собственного ребенка из-за проблем с мужиком, даже его отцом? С другими бабами хороводится, подумаешь, трагедия мирового масштаба! Да и плевать, есть же сын от того, кто тебе дорог, думай о нем, если уж такие… условия.
«Я бы хотел, чтобы у меня была мама, как вы», – вспомнились его слова на кладбище. Илоне стало нестерпимо стыдно, аж горло перехватило.
– Ты не думаешь, что он именно с вами впервые за долгие годы почувствовал, каково это – жить в нормальной семье? – вдруг спросила Кира, будто прочитав подругины мысли. – С мамой и папой, которые ворчат, заставляют пить таблетки, не позволяют есть много сладкого и ходить без куртки, но все равно в каждом их жесте, в каждом их действии – забота? Пусть он сильнее вас всех, вместе взятых, но он действительно еще ребенок. Которого долго не принимали в родном дворце, зато легко и быстро приняли в другом мире. А Алиса вдобавок спасла ему жизнь. Как думаешь, был у него шанс не полюбить вас?
– Ох, мама дорогая, – Илона всхлипнула и тоже села, обняв колени и уткнувшись в них носом. – Как же нам всем теперь дальше жить?
– Нормально жить, – засмеялась валькирия. – Вернется – обсудим, что дальше делать. Он у нас жених видный, с состоянием. Купит себе квартиру с моей по соседству, поступит в университет вместе с Алисой и останется на Земле, советникам папенькиным на радость. И от бракованного царского отпрыска избавились, и убивать никого не пришлось. Паспорт мы ему справим, экзамены выпускные экстерном сдаст, ничего сложного, пары лет на освоение школьной программы хватит…
– Но уши я ему все равно сначала оборву! – пригрозила Илона, вспомнив про вранье. – Чтобы в дальнейшем неповадно было.
– Договорились, – хмыкнула Кира, вставая. – Пошли догонять остальных.
Илона замешкалась. Видеться сейчас с дочерью, которой она наговорила отборных гадостей, не хотелось, стыд и так накрывал с головой.
– Кир, я погуляю немного, ладно? – жалобно попросила она. – Побуду одна, мысли в порядок приведу…
Валькирия тревожно нахмурилась.
– Как одна? Лес темный вокруг, мало ли, нападет кто. А у тебя и оружия с собой нет.
– Так я ни стрелять, ни резать не умею, зачем оно мне? – фыркнула Илона. – Я ненадолго. Ты ж меня потом найдешь?
– В любой точке леса. Но все равно – как же ты одна?
– Я останусь, – Марыся, про которую все забыли, высунула длинный нос из травы. – Буду молчать и не отсвечивать.
– Ну, хорошо, – наконец, согласилась Кира. – Я тогда наших догоню.
И она убежала по тропе вперед. Через минуту светлая макушка с длиннющей косой скрылась в пушистом ельнике.
Илона протяжно застонала и повалилась на тропинку спиной вниз.
«Кто меня за язык дернул? – отрешенно думала она, глядя в светлеющее небо. – Кто вообще меня потянул ввязываться в эту войну? Привели бы парнишку в чувство и отправили домой восвояси, и горя бы не знали…»
Но тут же вспомнила Ксану с Июлией, которые после знакомства с драконами попались бы на первой же проверке крови. Маленькую Ритку, уходившую на верную смерть молча, чтобы не выдать друзей, притащивших запретные сказки. Бабулек в богадельне, пьющих бурьян вместо необходимых лекарств. Илюху, которому отказали в лечении глаз. Лживого гуру, выманивающего у народа деньги за якобы чудодейственные статуэтки и лечебные корешки. Подонков, напавших на Ксану за то, что ходит в брюках. Идиотский сертификат об умении говорить с болезнями у валькирии над столом на кухне. Обугленные учебники, которые кикимора любовно разбирала по страничкам и чистила только вручную, чтобы не повредить хрупкую обложку.
И сгоревшую на костре за использование антибиотиков семью. Мальчишку, ровесника Индры, чье лицо женщина до сих пор иногда видела в кошмарах. Обреченное, бледное от переживаемого ужаса – и непокорный взгляд, и гордо задранный подбородок. Он так и умер, не опуская головы.
А она, взрослая баба, лежит унылым бревном в траве, кормит комаров и страдает! Да провались они все пропадом, и белобрысые, и статусные иномирцы, раздувшиеся от собственной важности, как ядовитые морские рыбы. Хотят чужими руками жар загребать – пусть их. Она в любом случае сделает все, что может. Просто ради того, чтобы не совестно было просыпаться по утрам и вспоминать юного сокола, который готов был погибнуть ради спасения Алисы от коварного змеиного царя. Жаль, что у нее нет никаких магических сил, она просто человек, аж в десятом поколении.
Но все же – чья неведомая добрая воля защитила ее на поляне? И тогда, в оврагах? В странные совпадения Илона не верила и не собиралась верить.
– Марыся, ты видела, как камни летали? – шепотом спросила она у деликатно шевелящейся неподалеку травяной кочки.
– Видела, – зеленая копна моргнула двумя круглыми желтыми глазами. – Мы все видели…
– Как ты думаешь, что это было? Кто нам помог? – Илона начала подмерзать, валяясь на холодной земле, поэтому встала и начала разминать затекшие ноги. – Полоз не мог, соколы тоже. У девчонок не та магия, чтобы камни двигать. Я думаю, может, это ты?
– А я думаю, что ты, – кикимора выбралась из травы и лукаво улыбнулась. – Кому ж еще?
– Но я не маг. Индра говорил, во мне нет ни капли волшебства, и Кира тоже. Люди не могут колдовать и никогда не могли…
– Но это ничего не значит, – пожала остренькими плечами Марыся. – Мы же не знаем, как могла мутировать человеческая популяция. За последние десять лет многое изменилось. Вдруг «Благодать» на людей так действует? Ты же овощи и фрукты, выращенные на ней, употребляешь?
– Тогда торчки, напавшие на Ксану, были бы сильными колдунами. Не бьется, – покачала головой Илона.
– Ну, может, какие-то другие условия поспособствовали, – Марыся почесала затылок. – Ты же знаешь, что человечество – продукт миллионов случайных совпадений. Магия у вас вполне могла зародиться тем же способом. И исследовать этот феномен можно столетиями. Но я предлагаю вариант проще. Попробуй поднять вон тот камень.
И мокруха указала на серый мшистый валун у молодого ельника. Здоровенный, размером с Илону, он весил не меньше двух тонн.
– Как поднять, руками?
– Нет, разбежаться и стукнуться головой, авось, сдвинется. Ты же специалист по сказкам! Протяни руку и прикажи ему воспарить вверх. Во всяком случае, драконы так и делают. Причем, двигают даже горы молча, силой мысли.
«Но я же не дракон, – обреченно подумала Илона, протягивая ладонь к каменюке. – Великое Мироздание, как же хорошо, что я тут одна, вот мои бы сейчас посмеялись. Мать родная сначала ругалась, как торговка на рынке, а потом с ума сошла от волнений, возомнила себя магом и пытается колдовать!»
Булдыган ехидно скалился огромной трещиной над потугами глупой человечки, и не подумав сдвигаться с места. Даже трава вокруг не шелохнулась.
– Чувствуешь что-нибудь? – шепнула кикимора, ушки ее встали торчком от любопытства.
– Чувствую, – мрачно призналась Илона. – В туалет хочу, а еще голова заболела.
– Так на кой ты леший напрягаешь мышцы шеи и живота, чтобы спазмом скрутило? – возмутилась Марыся. – Магия должна идти от сердца!
– Луч, что ли, представить, идущий от сердечной чакры в руки, как в медитациях просветленных недоумков? Брось, ну чушь же собачья! Не маг я и не буду им никогда. Мы зря теряем время. Пошли наших догонять.
– Попробуй еще раз, – кикимора оставалась непреклонна.
Илона вздохнула и попробовала. Ничего не поменялось.
– Может, условия другие нужны? – не сдавалась Марыся. – Ты тогда испугалась сильно. Вдруг надо повторить?
– Иди ты, – сердито ответила женщина. – Мне первого раза хватило. Лучше бы вернуться потом на поляну и осмотреть окрестности на предмет чужой магии, но это уже с Кирой, и когда белобрысые оттуда уйдут. Она же сказала, непременно явятся…
Камень шевельнулся.
– Смотри, смотри! – маленькая кикимора аж подскочила, указывая на него корявым пальчиком. – Получается, просто с запозданием!
Булыжник со скрежетом треснул на части и раскатился в разные стороны. Уродливая чешуйчатая харя поднялась из обломков, словно восставший из могилы демон. С бугристой головы на землю посыпались сухие хвойные иголки.
– Фея! – заревел ищейка. – Я нашел тебя!
**
Рассветное солнце осветило расщелину с тремя источниками золотым сиянием. Безоблачное небо с остатками едва видневшихся звезд постепенно меняло оттенок на более светлый. Наверху в густых хвойных зарослях задиристо цвиркали корольки.
В самой же расщелине около запруды с водой белого цвета расстилался густой ковер незабудок. На поверхности природного бассейна, как на стакане с кофе, расплывались молочной шапкой мелкие пузырьки.
Из трещины в розовато-серой скале, расположенной напротив пенной ванны, плевалась тягучей струйкой черная, как нефть, жидкость. Чья-то старательная рука вкопала внизу трубу, чтобы ни капли странной субстанции не попало на почву, но здесь земля все равно была сухой и безжизненной. Струйка падала в металлическое жерло, рядом с которым на вбитом в камень штыре висели металлический ковшик и потертая перчатка из толстой кожи.
В середине ущелья, деля его ровно на две половины, звенел ручеек с обычной водой, и крохотные капли, повисшие в воздухе, переливались подобно драгоценным бриллиантам. Но темноволосому мужчине в кожаном доспехе, вихрем выскочившему из портала, было не до красоты вокруг. Он сложил белоснежные крылья, заставляя их исчезнуть, затем осторожно снял с плеча совсем юного парня. Тот бессильно перекатился по земле, грудь его вздымалась и опадала со свистом.
Воин надел на руку перчатку, наполнил черной жидкостью ковшик и осторожно, чтобы не уронить ни капли, поднял парня за голову. Посудина прижалась к окровавленному рту. Раненый сделал крохотный глоток и вздрогнул всем телом. Зеленые глаза расширились от ужаса, он замычал, пытаясь оттолкнуть чужие руки, но тщетно, мужчина был намного сильнее. Схватив страдальца за подбородок, он с силой раскрыл ему рот и влил в горло странное питье до последней капли.
Юноша выгнулся дугой, захрипел, а затем упал на землю и затих. Остекленевшие глаза неподвижно глядели в небо. Пальцы скрючились в предсмертной судороге, на посиневших губах выступила пена.
Не обращая на происходящее никакого внимания, воин опустился рядом на колени, вытащил из-за пояса нож и несколькими движениями располосовал на бездыханном теле одежду. Грязная и окровавленная куртка была отброшена в сторону, следом полетели лохмотья футболки. Еще один взмах ножом – и шнурки на ботинках расползлись пополам. Зеленые брюки постигла та же участь.
Мужчина дернул одну из штанин вниз, хмыкнул, увидев спортивное нижнее белье на широкой резинке, и отложил нож в сторону. Очень тщательно ощупал грудную клетку, нахмурился, задержав ладонь с правой стороны. Вторая ладонь скользнула на впалый живот. В таком положении он и замер, подобно статуе древнего героя, скорбящего над телом погибшего соратника.
Томительно тянулись минуты. Воин не шевелился, опустив голову, словно к чему-то прислушиваясь. Наконец, он опустил каменные от напряжения плечи и медленно, с явным облегчением, выдохнул. И в эту же секунду из пенной запруды поднялся вверх невысокий столб воды. Мужчина поднял мертвого юношу на руки, перенес на цветущую незабудками половину ущелья и опустил руки. Худощавое тело с негромким плеском погрузилось в жидкость молочного цвета и пошло на дно.
Крылатый вернулся к первому источнику, снова надел перчатку и взял с ближайшего валуна оставленный ковшик. Камень тут же треснул и осыпался на землю горстью песка. Воин аккуратно повесил посудину на место и принялся чистить перчатку, хотя, казалось, на ней и без того нет следов. Сначала он пересыпал кожу получившимся мелким песком и долго тер, переворачивая с одной стороны на другую, затем принялся отряхивать. Он почти закончил, когда вода в молочно-белой запруде снова забурлила.
Юноша вынырнул на поверхность, судорожно отплевываясь и хватая ртом воздух. Кажется, он пытался кричать, но у него получалось только надрывное сипение.
– Какого… демона, отец? – едва прохрипел он в перерывах между приступами кашля. – Зачем мертвую воду… прямо внутрь? Неужели нельзя было просто окропить то, что повредилось?
И осекся под тяжелым взглядом воина в кожаном доспехе.
– Ушибленная грудная клетка, четыре сломанных ребра, три выбитых позвонка, – начал перечислять соколиный правитель Гаруда спокойным тоном, будто находился у себя во дворце, а не у тайных источников где-то на окраине Запредельного леса, кишащего волками размером с добрую корову. – Разорванная селезенка, повреждение печени и кишечника. Ах, да, осколком ребра серьезно задето легкое. Какие из этих мест я должен был окропить, чтобы помочь тебе выжить?
Он сделал вид, что задумался.
– Знаю, какие! Голову твою неразумную, а также задницу, которую вечно тянет на приключения. Вот только вряд ли это спасло бы тебе жизнь. Наверное, с детства надо было регулярно кропить, как считаешь?
Индра сник. В душе боролись друг с другом стыд перед отцом, которому он врал и которого ослушался, страх перед смертью, что едва не случилась с ним по-настоящему, и ярость. Как смели забрать его от Алисы и унести в Иномирье? Она, наверное, плачет теперь, места себе не находит. Сердце от отчаяния будто стиснуло железным капканом.
– А еще ты перенес серьезную лихорадку всего пару недель назад, после которой сразу встал на ноги и начал бегать и сражаться, хотя нужно было возвращаться домой и ложиться в лазарет. Почему ты не вернулся?
Парень молчал, сжав губы и смотря на отца исподлобья.
– И что мне с тобой прикажешь делать?
– Отпустить назад, к невесте, – тихо ответил Индра.
– К невесте! – передразнил отец. От его спокойной царской уверенности не осталось и следа. – Хворостиной бы вас обоих по мягкому месту и под домашний арест на год посадить! Какая, к лешему, невеста? Соплячка малолетняя, небось, еще и школу человеческую не закончила!
Индра шмыгнул носом, набираясь храбрости, и выпалил.
– Однако даже своей властью ты, отец, не можешь пойти против воли земной матушки. Она нас благословила, а это значит, что мы женаты. Даже если по возрасту еще… не выросли.
Весело журчал ручей, разделявший ущелье с источниками пополам. Молчал укоризненно повелитель Гаруда, присев на камень около бассейна с живой водой. Молчал и его сын, хотя, грудь раздирало от переживаний. Как там семья Алисы? Как она сама? Что теперь будет? Валькирия не сможет без его помощи защитить всех, а фея с драконицей еще слабы, они тренировались по-настоящему лишь неделю!
– Я одного не понимаю, – вздохнул, наконец, соколиный правитель. – Зачем тебя понесло к гаду? Заставил бы девчонку с матерью осесть дома, хоть даже и под замок, и позвал нас на помощь.
– Я так и хотел сделать, – смущенно признался Индра, понимая, что гроза, похоже, миновала. – А Алиса сбежала с помощью кикиморы, и назад мы вернуться уже не могли. А потом она заявила, что пойдет за меня биться с Полозом…
Повелитель едва не поперхнулся от неожиданности.
– Девка, не достигшая возраста первой зрелости, отправилась сражаться с чудищем, к которому и закаленные в боях солдаты не рискнули бы идти в одиночку. А ее мать без страха кидается на одного из самых сильных боевых магов Иномирья, который в ее глазах хочет обидеть бедных детишек, – хмыкнул он. – Я думал, проблемы с умалишенными человеческими женщинами закончились на Марьюшке, ан нет…
– Они не такие! – вспыхнул Индра. – Они совершенно нормальные, просто устали от власти белобрысых тварей и очень переживают. У госпожи Илоны соседских детей ищейки забрали за сказки, может, и сожрали уже. Она после этого не выдержала и пошла к змею на поклон…
– А чего ж к нам за подмогой не обратилась? – удивился Гаруда. – Она может теперь напрямую с Иномирьем связаться, и чешуя дракона не нужна.
Индра подумал, подбирая слова.
– Они все обижены вашим первым приемом, – наконец, признался он. – Всерьез боятся, что вы вместо белобрысых захватите власть, и будет еще хуже, чем теперь. Потому что вы женщин не уважаете.
– Ты посмотри, какие мы нежные, – насмешливо произнес отец. – И как же нам следовало с ними разговаривать?
– Как с равными, – терпеливо принялся объяснять Индра. – Мы отвыкли от людей и давно не общались с ними тесно, по-настоящему.
– Ты шутишь? В Аквиллариуме четверть браков от общего количества – с человеческими женщинами, куда уж, кхм, теснее?
– Это все равно не равные отношения, – стоял на своем парень. – А ведь у людей есть, чему поучиться. Но мы только покупаем их лучшие изобретения, не перенимая опыт.
– Рагнар после их Главной войны почти десять лет изучал человеческую медицину в университете…
– Так с тех пор все поменялось. Они могут застарелую лихорадку вылечить пачкой пилюль и дают людям, у которых сахарная болезнь, жить практически столько же, сколько и здоровым. У них удобная обувь, которую не чувствуешь на ноге, ткани, сохнущие на свежем воздухе за час. Лампы, от которых светло, как днем. А еще у них есть ракеты, на которых они летают к звездам и телескопы, позволяющие смотреть на Солнце! Ты знаешь, что это на самом деле раскаленный газовый шар, который освещает еще много других планет?
– Знаю, конечно, – кивнул отец, и губы его тронула слабая улыбка. – Но пойди-ка, расскажи об этом нашим селянам. К тому же, ежегодные ритуалы в Солнечном храме работают, без них мы бы уже голодали всем континентом, людской энергии-то нет, сказки никто не читает.
– Тем более нам с ними надо дружить. Я и займусь этим, буду налаживать отношения между двумя народами, сначала тайно, а там разберемся.
– Ты сначала выздоровей, – тут же нахмурился повелитель Гаруда, вспомнив о более насущных проблемах. – И я все равно не понимаю, почему ты сам нас не позвал на помощь? Ладно, девчонка, у нее храбрости – хоть отбавляй, а ума пока что ни капли, но ты-то? Разведчик, военная элита!
Индра снова сник и погрузился в воду по самый подбородок, словно ища в себе силы сказать нечто важное, но очень болезненное.
– Я думал, у меня получится, – наконец, шепнул он. – Что ипостась проявится перед лицом смерти, как получилось с превращением в сокола.
Суровое выражение исчезло с лица правителя. Он поглядел на сына печально и сочувственно.
– Не вышло?
– Даже намека не было, – горестно ответил Индра и шмыгнул носом.
– Ну и леший с ней, – сжал губы отец. – Хватит экспериментов. Еще не хватало в итоге погибнуть.
Индра глядел на него из воды, и острая, безбрежная тоска плескалась в зеленых глазах, под которыми снова залегли болезненные тени.
– Знаешь, госпожа Илона, мать Алисы, служит в интересном заведении, где живут люди с особенностями развития, так их называют на Земле. Или по-другому: с ограниченными возможностями здоровья. Не калеки и убогие, как у нас, в людском мире так их называть и вовсе стыдно. Вот думаю к ним попроситься, я ведь тоже, если верить некоторым твоим советникам, из их числа, – горестно усмехнулся он.
– Не говори ерунды!
– Почему? – продолжал Индра треснувшим голосом. – Неужели лучше жить здесь и выслушивать постоянно, что сын великого Гаруды, сокол по происхождению, до сих пор не обрел боевую ипостась, поэтому он… ущербный и дефективный? И надо было удавить его в колыбели, чтобы не позорил семью?
В небе над их головами грянул гром. Лицо правителя исказилось от гнева, глаза вспыхнули злым бирюзовым сиянием.
– Кто говорит? – рявкнул он. – Отвечай! Я лично вырву язык каждому – прилюдно, на главной площади, чтобы неповадно было даже думать о тебе такое!
Индра в ответ пригорюнился еще больше.
– И чем тогда мы с тобой будем лучше тирана Стратора? – спросил он прямо. – Ради чего ты нарушил закон, подняв оружие на собственного отца и моего деда, который сошел с ума и творил лютую дичь направо и налево? Ради чего все же рискнул пройти ритуал, уже получив власть волей богини? Ведь никто бы и так не посмел перечить ей. Разве не для того, чтобы подданные по-настоящему тебя приняли, с уважением и почтением, а не плевали с ненавистью в спину? И не для того, чтобы дворфы и драконы стали нашими союзниками, а люди питали Иномирье добрыми мыслями, а не ужасом, который отравил в итоге оба мира? Неужели стоит снова начать насаждение авторитета огнем и мечом?
Повелитель Гаруда ничего не ответил, лишь невесело хмыкнул. Затем встал с камня и протянул сыну руку.
– Вылезай. Уже продрог, небось, до костей. После полного цикла воскрешения всегда очень холодно.
Индра, шатаясь и постукивая зубами, выбрался на сушу. Гаруда щелкнул пальцами, и прямо из воздуха материализовался и упал на протянутую руку алый плащ с теплой подкладкой, подбитый горностаевым мехом. Накинув его на дрожащие плечи юного сокола, повелитель усадил его прямо на незабудковый зелено-голубой ковер, а затем сел рядом и со вздохом прижал мокрую голову к своему плечу.
И юношу будто прорвало.
– Я устал доказывать, что я достойный гражданин нашего государства, что защищаю его не хуже других. Я могу ужом извернуться, но судить меня будут только по происхождению и по тому, что я не могу! Я стал членом разведотряда в пятнадцать лет, потому что показал себя храбрым и мудрым вровень со взрослыми? Я сражаюсь с упырями с одиннадцати лет? Плевать, у меня же нет боевой ипостаси, я не могу вести битву с воздуха, а значит, все равно неполноценный! – горячился Индра, вздрагивая всем телом и силясь не заплакать, совсем как в детстве. – Зато людям плевать на мой изъян, понимаешь? Они ведь действительно смотрят на личные качества и на дела, по ним и судят. Я две недели жил с ними в квартире, которая размером с лачугу селянина, но меня принимали, как любимого родственника. Лечили, кормили, одевали, водили гулять по городу. И помогали во всем, даже с дворфом диалог вели, потому что у него на соколов зуб, и со мной он беседовать не захотел. И не попрекнули ни разу тем, что на меня уходит много денег, хотя, у них невысокий достаток. Мне пришлось настоять, чтобы делить с ними траты. И я не говорю уж о том, какой опасности они подвергаются ежедневно, спасая меня. Госпожа Илона за неполные две недели чуть не погибла трижды: от зубов змеедевок, от ищейки и в тисках Полоза. Защитить их дочь – самое малое, чем я мог им отплатить.
– Ну и защитил бы, – снова вздохнул Гаруда, поглаживая сына по голове. – Жениться-то зачем? Я бы еще понял, будь девчонка красавицей, каких в мире не найти или хотя бы происхождением из знатной семьи. Обычный воробушек, задиристая пичужка. Может, расцветет с возрастом, но я бы на это особо не надеялся. А еще человеческие жены горды и непослушны. В башне такую не закроешь, сбежит. Стоило ли связываться?
Индра отстранился и недовольно поджал губы.
– Я не собираюсь запирать Алису в башне, это раз. И два – каких девиц мне в невесты надо, по твоему мнению? Таких, как Изабелла, которая полгода назад посреди бального зала прямо в танце ухватила меня за задницу и предложила… – юный сокол побагровел от возмущения – Предложила уединиться в алькове и, кхм, пошалить? Это, по-твоему, достойная для меня партия?
– Узнаю женщин рода Аусдис, – осклабился отец, не обращая внимания на сыновнюю вспышку гнева. – Время идет, а их методы не меняются. Бабка ее, Лорелия, подходила ко мне ровно с таким же предложением несколько столетий назад, и тоже на балу. Только я еще младше был, шестнадцать едва стукнуло. А ей уже исполнилось девятнадцать, и она только вышла замуж за лорда Аусдиса. Младшая ее сестра, Церцелла, охмурила Финиста, и дело шло к свадьбе, но какой был итог – ты знаешь. Смотрю, внучка не отстает. Видать, уже подучили ее не дожидаться возраста зрелости, пока видный жених в другие руки не уплыл. В алькове вас бы и застукали непременно, как пить дать, и подняли бы вселенский плач на весь дворец, что принц девицу совратил, и пришлось бы в жены ее брать. Вот ведь… лягушки озерные.
И соколиный правитель расхохотался. А потом махнул рукой.
– Ладно, леший с ними, с хитрыми бабами. Женись, на ком хочешь, кто я такой, чтобы идти против воли земной матушки и мешать счастью младшего сына? И на Землю переезжай потом, если желаешь. О деньгах и жилье не думай, все будет. Главное, невеста твоя малолетняя, судя по всему, растет с правильными моральными ценностями. А ум… ну, будем считать, что когда-нибудь прибавится.
– Ты серьезно? – Индра просиял.
– Благословляю, – кивнул отец, и лицо его стало серьезным. – Но должен также напомнить, что ты еще и мой подданный, а значит, должен неукоснительно соблюдать законы Иномирья, а не Земли. Сам знаешь, какое у нас отношение к человеческим девчонкам, которые горделивы и своевольны, но при этом во многом слабее и доверчивее наших. Затащишь Алису в койку до ее полного совершеннолетия – я тебе собственноручно голову оторву.
Щеки парня моментально стали одного цвета с плащом, в который он кутался, пытаясь согреться.
– Отец, ты что? – начал он заикаться, как будто пойманный прямо в момент нарушения. – Я бы никогда не… Даже не подумал бы! Я чту закон, и голова у меня на плечах, а не там, где у рыжего Гелиоса!..
И оскорбленно надул губы.
– Ну прости, – смягчился повелитель. – На всякий случай предупреждаю. Сам же знаешь, я думаю не только о нас с тобой, но и о благополучии всего государства. Кстати, о ее матери. Ты сделал то, что я приказывал?
– Да, – кивнул Индра, все еще пытаясь справиться с эмоциями. – В кармане штанов… которые ты располосовал пополам!
Он гневно вскочил с места.
– Сядь! – тут же остановил его отец. – Ты на ногах не держишься. Сам посмотрю.
В широком кармане, застегиваемом на молнию, обнаружился серебряный гребень, завернутый в кожаную тряпицу. Между острыми зубцами блестели запутавшиеся рыжеватые волоски.
– Отлично. – кивнул Гаруда. – Если магии в крови не обнаружено, посмотрим через волосы. Они таят в себе даже скрытую силу, которую нужно будить. Займемся все вместе, с дворфами и драконами. Пусть ищут любые следы.
– Ты тоже думаешь, что у госпожи Илоны есть дар?
– Я уверен. Хотя, могу поручиться головой, что магии в ней ни капли, мне даже кровь ее пробовать не нужно. Но отдельные элементы управления землей ей почему-то подвластны. Только контроль над ними нулевой, – хмыкнул сокол, пряча гребень в кошель на поясе. – Возможно, мы не прогадали, связавшись с этой семейкой. Посмотрим, что за таланты они скрывают.
– Мне нужно к ним, – жалобно сказал Индра. – Валькирия одна не справится с их защитой. А вдруг белобрысые нападут? К тому же, их всех тренировать надо!
– Надо, – рассеянно кивнул отец. – Но о том, чтобы к ним сейчас возвращаться, не может быть и речи. У тебя жар, я его чувствую даже на расстоянии. Пока не пройдешь лечение у целителей и не восстановишь легкие, никаких путешествий. Проблему с их защитой и тренировками я сам решу.
И он пронзительно засвистел, сунув в рот два пальца. По ущелью прокатилось сердитое лошадиное ржание, отдаваясь эхом от скал. Солнце, неподвижно висящее в утреннем небе, на долю секунды заслонили огромные ярко-медные крылья.
Отцовский пегас гневно стукнул копытом о камень, посыпались искры. Он дернул рыжей головой и дохнул пламенем подошедшему хозяину прямо в волосы, не опаляя их.
– Нахал, – ласково сказал повелитель, почесывая жеребцу шею. – Свезешь нас с этим добрым молодцем в столицу? А то ему жениться скоро, а он помирать собрался. Надо спасать ситуацию, пока не поздно.
Он проворно запахнул на дрожащей худощавой фигуре плащ, закутывая заодно и голые ступни, подхватил парня, как будто тот ничего не весил, и посадил его на спину коня. Через мгновение пегас с двумя седоками взмыл в небо.
– Отец, – шепнул Индра уже на высоте. – Мне все не дает покоя мысль о том, что бабка Изабеллы делала тебе нескромные предложения. Ты ведь доложил о произошедшем ее мужу или хотя бы правителю Стратору? Он, конечно, сволочь первостатейная, но ведь позор пал бы сразу на оба знатных рода, и ее, и супруга! Нельзя такое поощрять!
– Не доложил, – ответил Гаруда, придерживая одной рукой сына перед собой, а второй держась за гриву.
– Почему? – изумился сын.
– Ну… – и соколиный правитель вдруг смутился. – Потому что я не отказался. Не смотри на меня так. И закрой рот, ворона залетит.
– Но… опешил Индра, снова густо краснея. – Это же конфликт уже между тремя родами, ведущий к междоусобице! И связываться с чужой женой позорно для благородного воина!
И Гаруда совсем по-мальчишески расхохотался.
– Эти слова еще раз доказывают, что мой сын умнее своего отца, – ласково ответил он. – Думаешь, в шестнадцать лет меня волновали такие высокие материи? Я был зол, как демон, на всех этих высокопоставленных баранов, и хотел, чтобы они все друг друга поперерезали, желательно за один присест. О государстве я думал в последнюю очередь. Дошло до меня, что я чуть не натворил, уже потом, когда сам принял власть. Кстати, Лорелия через месяц после моего восхождения на трон попросила о встрече, где намекала на всяческое покровительство ее мужу с моей стороны в обмен на собственное молчание.
– Какая наглость, – возмутился Индра. – Неужели ты пошел у нее на поводу?
– Если я стал править в двадцать один год, это не значит, что ума у меня еще не было, – хмыкнул отец. – Я ответил, что готов смиренно принять общественный позор и выплатить лорду Аусдису компенсацию за поруганную честь в размере половины своего состояния. У нее был шанс вручить мужу полкоролевства – но саму бы ее прилюдно четвертовали за блуд, законы мы тогда еще поменять не успели. Почему-то эта достойная женщина решила, что не настолько любит своего супруга, чтобы делать такие щедрые подарки.
– Да ты был коварным властителем, как я посмотрю, – тихо засмеялся Индра, постукивая зубами. – Меня что-то знобит. Можем немного снизиться?
– Мы и так летим над самыми деревьями, сынок. У тебя просто снова началась лихорадка. Потерпи, до Аквиллариума осталось полчаса.
Когда волшебный конь опустился в дворцовых садах, у Индры от жара уже начало мутить разум. Он хрипло постанывал и проваливался в тяжелое туманно-красное марево, то и дело кашляя.
– Целителей в покои принца! – приказал повелитель Гаруда слугам, пытающимся унять храпящего жеребца и увести его в конюшню. – И Рагнара туда же, немедленно!
Главный дворцовый целитель уже бежал навстречу прибывшим, проворно перебирая толстенькими ножками.
– Бедняга, – заохал он, с жалостью глядя на Индру. – Что случилось?
– Сразился с Великим Полозом и пострадал, плюс застарелая лихорадка с воспалением легких – торопливо объяснил правитель. – Скажи своим, пусть готовят зелье из потогонных ягод, да непременно свежего урожая.