Сказка сказок, или Забава для малых ребят

Если Вы не приемлете ненормативную лексику, краснеете при упоминании дефекации, или затыкаете уши, когда рядом обсуждают альковные страсти, то никогда не читайте собрание сказок Джамбаттисты Базиле, ибо оно повергнет Вас в бездну отчаяния и порока. Впрочем, и не сказки это, а скорее бытописание неаполитанского народа с легким налетом волшебства, рассказанное великовозрастному сумасбродному дитятку. Да не просто рассказанное дабы потешить, а явно с целями образовательными и воспитательными. Сюжеты этих сказок часто жестоки и даже циничны, но ведь и жизнь – не ласковый мимимишный котенок, а люди в большинстве своем эгоистичны и руководствуются лишь собственными интересами. В книге показана во всех оттенках величия и низости средневековая жизнь Неаполя, такая как она есть, без шелковых покровов и витражных стекол, ничем неприукрашенная. А уж пикантных сюжетных линий в сборнике и вовсе не счесть, недаром второе название собрания недвусмысленно намекает на некие «забавы», вот только рассчитанные отнюдь не на малых ребят, а скорее на удалых молодцев да красных девиц. А чего собственно стесняться, если все части тела даны богом, а физические желания и потребности есть у каждого? Образцы народной мудрости тщательно передаются автором, а приземленность, свойственная народному фольклору, придает неповторимый колорит «Сказке сказок». Здесь водят хоровод чувства, играют в салочки наивные надежды, устраивают гадания простые радости, бродят под маской чудеса, и зло, сидя в уголке таверны, медленно потягивает из кружки вино. Гимн жизни и любви звучит в каждой сказке, радость и горе, мораль и насмешка здесь идут рука об руку, а хитрость и юмор (часто перетекающий в острую сатиру) провоцируют на звонкий смех читателя, смех, который продлевает жизнь не только ему, но и обрекает героев Базиле на бессмертие.Условно свой сказочный мир Базиле делит на 5 дней, каждый день рассказывается по 10 сказок и к каждому блоку-дню прилагается одна особая сказка-интродукция, являющаяся вступительным словом. В книге высмеиваются глупость и зависть, ревность и невежество, блуд и трусость, кичливость и гнев, лизоблюдство и фиглярство, нарциссизм и фанатизм, самомнение и стяжательство, обжорство и картежничество, наглость и расточительство, бахвальство и сумасбродство,.. И это отнюдь не полный список пороков, которые Базиле подвергает насмешке. Затейливый, высокопарный слог вельмож соседствует в сказках с кучерявыми словечками бедноты. Яркий язык, присказки, пословицы, грубые просторечия, сочные шуточки, виртуозные словесные завороты и, даже горячая витиеватая брань, используемые героями, впечатляют и усиливают эффект присутствия, настолько они к месту задействованы и хорошо отражают характер простого народа, его мировоззрение и желания. А насколько разнообразен и живописен сонм героев – это принцы и бедняки, глупцы и лентяи, трусы и храбрецы, купцы и блудницы, чудаки и трудяги, мошенники и простецы, дети и старики, прелюбодеи и проныры, аристократы и слуги, калеки и красавцы, ремесленники и бездельники, скупцы… Целая галерея замечательных портретов создана Джамбаттистой Базиле.В общем, всё, что естественно, то не безобразно, что и доказал при помощи своей «кладовой сказок» автор. А уж Шарль Перро, братья Гримм, Карло Гоцци и многие другие сказочники лишь подтвердили это, переработав сказки Базиле для восприятия детьми и сгладив все острые углы, которые могли бы возникнуть, если бы эти истории читали иные поколения, народы с отличным от средневековых неаполитанцев темпераментом, менталитетом и культурой. Низкий поклон переводчику, даже представить боюсь, сколь тяжек был его труд по переводу с неаполитанского диалекта 17 века настолько стилистически сложного текста полного жаргонизмов, просторечных словечек и каламбуров. Что уж тут говорить, если «Сказка…» впервые была опубликована в переводе на итальянский!!!, можно сказать, родственный язык, лишь в 1925 году, через триста лет после смерти Джамбаттисты Базиле…З.Ы. Не могу не похулиганить, посему выставлю тут один отрывок из «Забав…», а именно, плач обманутой и брошенной любимым девицы. Эти стенания очень эмоциональные, образные, пронзительные, искренние и невероятно богатые метафоричностью, в общем – изумительная вкуснотища (откровенно говоря, всю книгу бы разобрала на цитаты, да перепечатывать вручную лень). Сеяла надежды, а ныне подбираю за тобой ослиные шарики! Забросила сеть желания, а вытянула один песок забвения! Строила воздушные замки и грохнулась оземь!… Опустила я ведро в колодец желаний любовных, и осталась у меня в руке только дужка! Развесила чистое, белое белье надежд, а с ясного неба полил дождь! Поставила кастрюлю мыслей на огонь желанья, а сверху нападала в неё сажа несчастья… Насмеялся, натешился, насытился, кроил мне длинный плащ, а вышла короткая куртка, обещал моря и горы, а толкнул в канаву, умыл мне лицо, чтобы оставить меня с черным сердцем! О обещания ветра, о слова-мякина, о клятвы жареной селезёнки! О, хоть четыре раза услышишь, не верь, пока в суму не положишь! Огонек увидала, коника погнала; думала передохнуть малость, ан до него сто миль осталось! Сладко песни пелись, да по ветру разлетелись! Думала с ним жить, как мяско с жирком, а разбежались, как собака с котом! Думала с ним быть как ложка с черенком, а остались, как лягушка с ужом! Ибо нет сил моих видеть, как другая счастливица, вытянув свои пятьдесят пять, первым пасом всю мою надежду погубила! Как мне за шахом сразу мат поставила! Ох, Ренца-бедолага, больше мужчинам доверяй, слова пустые в пазуху собирай! О мужчины без закона и без чести! Несчастна та, что с ними свяжется, бедняжка та, что им доверится, горемычная, кто уляжется на широкую постель, что перед нею расстилают! Но не горюй: ибо знаешь, кто детей соблазняет, тот как моль погибает; знаешь, что у Неба в конторе писарЯ не пройдохи, фальшивую справку за взятку не выпишут! И когда не ждешь, настанет твой день, ибо ту, что себя отдала в кредит, ты обсчитал наличными! …

Поговаривают, что перво-наперво был итальянец, потом появился француз, следом вылезли немцы, а дальше уж и остальные народы подтянулись. У каждого создателя сказок можно отыскать первобытные нотки, которые либо были созданы задолго до письменности, либо сформировались относительно недавно.Как все и отметили: никакая это не «забава для малых ребят». Более того, «малым ребятам» это произведение лучше и не трогать до поры до времени (по крайней мере, до того момента, пока ситуации с облизыванием пальца или бранным словами от особы с поднятой юбкой не перестанут у них вызывать вульгарный смех).Что касается меня, то слушать сказки было одно наслаждение: дорога пролетела незаметно, перевод отменнейший, ситуации прелестные и (даже!) оригинальные, а голос рассказчика – отдельный вид искусства. И вот что касается ситуаций: с первого взгляда даже сложно их соотнести с более популярными адаптациями, словно читаешь что-то совершенно самостоятельное и специфичное, – и это просто волшебно.

В оригинале эта книга – 5-томник итальянского поэта и писателя-сказочника Базиле. К сожалению, на русском я нигде её полностью не встречала, и даже в английском варианте видела лишь отдельные сказки, хотя очень хотелось бы прочитать полностью. В подзаголовке было указано «Забава для малых ребят», но это отнюдь не детская литература нашего времени, и сама по себе похлеще не детских вариантов сказок братьев Гримм и Шарля Перо. Автор перевода во вступительной статье дает короткую характеристику Неаполя того времени (и как следствие это объясняет многие вещи, которые могут показаться дикими при прочтении):Неаполь начала XVII века – самый многолюдный город Европы, крупнейший торговый порт и военно-морская база Средиземноморья.<…>Напряженное, неустойчивое спокойствие в городе поддерживала мощная артиллерия нескольких замков, повернутая в сторону жилых кварталов, а также пресловутая испанская “хустисиа”, скорая на пытку и расправу. Картины художников XVII века с городскими видами, изображая огромное здание городского трибунала, фиксируют просунутый в окно толстый брус, заменяющий дыбу, и стоящую перед зданием виселицу. Оба инструмента правосудия использовались по назначению почти беспрерывно. Один из наиболее ревностных вице-королей XVI века, знаменитый в истории Неаполя Педро де Толедо, отчитывался в восемнадцати тысячах смертных приговоров, подписанных им за 20 лет пребывания в должности. Увы, с досадой заключал наместник, несмотря на столь строгие меры, разбой в провинции, грабежи и воровство в городе не удалось ни остановить, ни уменьшить.Огромное количество выпавшего из социальной системы люда: поденщики, нищие, контрабандисты, торговцы краденым, воришки, уличные налетчики, профессиональные карточные шулеры. Целый класс людей (даже семей), круглый год живущих на улице, не имея в собственности ничего, кроме самого убогого тряпья. Широчайшая и неприкрытая проституция, в том числе детская. Убийства “лишних” детей, нередко зачатых вне семьи, обычное дело во всех европейских странах, были в Неаполе явлением настолько массовым, что еще в XV веке Указ королевы Джованны призывал не лишать нежеланных младенцев жизни, а оставлять под покровом ночи у церкви Санта-Мария Аннунциата, где был устроен приют. Эта мера спасла жизнь тысячам “детей Мадонны”, как называли их в городе.Базиле писал не сколько сказки, сколько байки с поучительной ноткой, без высокопарных воздушных замков, чтобы неискушенный неаполитанский люд принял мораль к сведению. Да и издались сказки уже посмертно, может быть Базиле не так задумывал книгу, как вышло. Мне кажется даже, что это гигантский труд по записываю местного фольклора, эдакий словарик всевозможных лексических единиц: здесь безумное множество тогдашних ругательств (право, как можно «красиво» побранить человека, не применяя матерные слова!), интересные метафоры, замысловатые словосочетания; так же это прекрасный образец старинного неаполитанского диалекта. А уж сколько отсюда можно новых знаний почерпнуть, традиций того времени!К примеру, вот такая сочная цитата:Тогда старуха, у которой язык был не шерстью поросший и которая никому не позволяла влезть себе на шею, обернулась к пажу и говорит ему:– Ах ты, грязи комок, шалопай, засранец, горшок ночной, попрыгунчик на чембало, рубашка на заднице, петля висельника, мошонка мула! Смотри, нынче и блохи яд имеют. Так пусть тебя паралич разобьет, пусть матушка твоя дурные вести получит, да чтоб тебе до первого мая не дожить, да чтоб тебя копье каталонское достало, да чтоб тебе на веревке ногами дрыгать; как кровь даром не льется, так мои слова исполнятся, и придет на тебя тысяча бед и еще кое-что! Раз уж ты в такой путь пустился – ветер тебе в паруса: и пусть твое семя зря прольется и плода не принесет, пропойца, рвань, сын той девки, что по списку в магистрате в месяц два карлина платит, разбойник!Парень, у которого еще почти не было волос на подбородке, а смысла в голове и того меньше, услышав столь сочную речь, постарался отплатить старухе той же монетой:– А ну-ка прикрой свою сточную канаву, бабка чертова, рвоты-вызывалка, младенцев-душилка, дерьма кусок, говенный рот!Услыхав эти новые вести своему дому, старуха до того рассвирепела, что уже полностью сбилась с компаса самообладания и вырвалась из стойла терпения: на глазах у пажа высоко задрав занавес своего убранства, она показала такую пасторальную сцену, что тут и Сильвио мог бы сказать: “Бегите, раскрывши глаза широко, с рогом…”. И когда Зоза увидела эту картину, ее так разобрало, что она чуть не умерла со смеху.Или вот какие прозвища ходили:Однако Тадео не имел охоты томить столь великое множество народа ради особенного удовольствия своей жены; да и самому ему невмоготу было видеть такую толпу. И выбрал он из всего города только десять сказочниц, самых лучших – тех, что казались самыми опытными и речистыми. И это были Цеца Хромая, Чекка Кривая, Менека Зобатая, Толла Носатая, Поппа-горбунья, Антонелла-ползунья, Чулла Толстогубая, Паола Косоглазая, Чометелла-паршивка и Якова-говнючка.А вот как мамаша любит своего ленивого сыночка, который стал ей мил уже когда принес в дом несметные богатства:– Сдохни, сломи себе шею, сыночек проклятый! Чтоб тебе хребет по позвоночку рассыпали и не собрали! Вон катись с моего порога! Лучше бы мне кишки мои показали и обратно не вложили! Лучше бы меня грыжа загрызла или зоб задушил, когда ты у меня между ног пролезал. Сгинь отсюда сей же миг, и пусть дом этот жжет тебе пятки, как огонь! Вытрясла уж я тебя из своих пеленок, и не считай меня больше за ту дуру, что высрала тебя на белый свет!А вот так вот скромно по сравнению с бабулей ругается орк:Орк, увидев, что он явился не запылился, да лица на нем нету, сразу понял что к чему, и сыграл Антуону звонкую сонату на чембало, сказав ему так:– Уж не знаю, что меня удерживает засветить тебе под глазом добрый фонарь, раззява ты эдакая, кошель без завязок, рот говенный, кусок протухлый, гузно куриное, балаболище, фанфара суда викариатского, что ради каждого пройдохи на базаре трубить готова!Это довольно занимательное чтение, способное пополнить словарный запас и развеселить человека взрослого, но детям я бы эти «сказки» не советовала давать читать. Не знаю, как оно там задумывалось и какой смысл должно было нести, судить по куску текста сложно, но:все вышло как задумано и макаронина легла, как ей подобает, к сыру, а капустный кочешок – к салу.