Главная война Средневековья. Леопард против лилии

Несмотря на шумную словесную поддержку Крестового похода, Филипп II не принял в нем реального участия. В отличие от многих современных ему правителей французский король сумел отодвинуть на второй план эффектные перспективы завоеваний на Востоке и возможности приобретения императорской короны. Борьба с Плантагенетами решала более насущный вопрос собирания французских земель. Обстановка подсказывала, что столкновение из-за «анжуйских владений» вступало в решающую фазу. Борьба за континентальные владения английского дома органично соединялась с внутренней политикой Филиппа II, его централизаторскими усилиями. Эта линия его внешней политики фактически была прямым продолжением внутренней. «Крестоносные заботы», судьба Германской и Византийской империй могли быть лишь частью экспансионистских замыслов, которые, как правило, опирались на относительно высокие достижения в укреплении государственности (Англия при Генрихе II) либо подменяли собой выполнение этой задачи (Германская империя в XI–XIII вв.). Французская монархия на рубеже XII–XIII вв. являла собой иной, третий вариант – она подошла к порогу первых крупных достижений в укреплении феодального государства, и, для того чтобы они стали реальностью, Филиппу II остро требовалось в первую очередь увеличить свой домен и доходы, следовательно – воевать с Англией. Не будь этой острой необходимости, роль Франции в истории Четвертого крестового похода и Латинской империи^[13] могла быть совсем иной.

В 1202 г. Филипп II нашел подходящее юридическое основание для того, чтобы объявить Иоанна Безземельного «непокорным вассалом» и начать против него войну. За четыре года он отвоевал у английского короля Нормандию, Мен, Анжу и Турень (области на севере и северо-западе Франции). В сочетании с успехами в ослаблении Фландрии и наметившимся еще в конце XII в. союзом с Шотландией это принципиально меняло международное положение Франции. Капетинги реально властвовали над половиной французских земель и могли рассчитывать на внешнюю поддержку в дальнейшей борьбе против английской монархии. По существу, «Анжуйская империя» перестала существовать. Согласно условиям перемирия 1206 г. под властью английской короны остались только области на юго-западе Франции: Гасконь, Сентонж, Ангумуа, Пуату. Нормандия и владения в долине Луары были утрачены, и, как показало время, безвозвратно. Надо сказать, что современники ощущали значительность происходящих событий для судеб Англии и Франции. Это отразил и уверенный победный тон распоряжений Филиппа II, и скорбный стиль рассказа английского хрониста, например, о капитуляции Руана, которую сопровождали зловещие небесные знамения. Английский король не только понес огромные территориальные утраты. Его поражение было более значительным. Во-первых, оно вызвало недовольство королем в Англии, ощутившей финансовые тяготы в связи с безрезультатными войнами короля. Во-вторых, пошатнулся авторитет Иоанна в Европе, где стала известна его жестокая расправа со сторонниками Артура Бретонского и причастность к убийству самого Артура. И, наконец, в ходе англо-французской войны произошло событие, положившее начало утрате позиций Англии в пиренейских странах. В 1204 г. умерла Алиенора Аквитанская, кастильский король Альфонс VIII немедленно ввел войска в Гасконь, которая по договору тридцатипятилетней давности должна была отойти к Кастилии как приданое дочери Генриха II. По существу, Кастилия приняла участие в войне на стороне Франции: в Нормандии против Иоанна Безземельного сражались войска Филиппа II, Сентонж, Перигор и Пуату признали власть французского короля, а войска короля Кастилии оккупировали Гасконь. Путем большого напряжения сил Иоанну удалось выбить кастильские гарнизоны из Гаскони. Решающую роль в этом сыграли гасконские города, которые прочно связали свои торговые интересы с Англией. Здесь впервые проявилось огромное значение крепнущих англо-гасконских экономических связей в политической судьбе французского юго-запада. Так же как и опыт военно-политического сближения Франции и Кастилии, этот фактор стал одним из важнейших в англо-французских отношениях несколько позже – примерно с середины XIII в.

После заключения перемирия 1206 г. в отношениях между Английским и Французским королевствами наступило непродолжительное затишье. Иоанн Безземельный, естественно, рассматривал свое поражение как временное и готовился к борьбе за возвращение континентальных владений. Не мог не сознавать неизбежности продолжения борьбы и Филипп II. Об этом убедительно говорит тот факт, что заключенное сроком на два года перемирие не было продлено ни в 1208 г., ни в следующие пять лет – вплоть до возобновления войны в 1213 г. Однако короли Англии и Франции готовились к предстоящему столкновению по-разному. Прежде всего глубоко различным было положение обоих монархов. Переход к Франции обширных континентальных владений перераспределил доходы в пользу Филиппа II. Из правителя, ограниченного в средствах, как и все его предшественники, и окруженного фактически независимыми крупными феодалами, он превратился в обладателя обширного домена. Богатые отвоеванные области, среди которых первое место бесспорно занимала Нормандия, давали огромные доходы. Собрание распоряжений Филиппа II неоспоримо свидетельствует о том, что король в первые годы XIII в. уделял очень большое внимание экономической жизни своих земель, в первую очередь – городам. Он не скупился на пожалования новых привилегий крупным городам, одновременно подтверждая прежние, поощрял и регулировал развитие торговли, заботился об обеспечении расположения церкви. Пожалования, которые Филипп II раздавал из фонда приобретенных земель, были немногочисленны и, как правило, за счет конфискованных владений бежавших в Англию подданных Иоанна Безземельного. Значительного успеха добился французский король в борьбе с сепаратизмом высшей знати. В королевской распорядительной документации первого десятилетия XIII в. крупные феодалы все чаще выступают как «homes liges» короля, который вмешивается в вопросы распоряжения их владениями и имуществом. В международной жизни в эти годы французский король сделал главную ставку на укрепление контактов с папством. Это была хорошая ставка не только потому, что Иннокентий III все больше утверждал в Европе свой авторитет влиятельного политика. Папа мог оказать Франции неоценимую услугу в предстоящей борьбе с английским королем еще и потому, что постепенно становился очевидным конфликт между ним и Иоанном Безземельным.

Относительно высокая степень централизации государства в Англии привела к тому, что здесь значительно раньше, чем во Франции, началась борьба за приоритет между светской властью и церковью. Еще в 60-х гг. XII в. всю Европу потрясло столкновение Генриха II с архиепископом Фомой Бекетом. В начале XIII в. король Иоанн отказался принять навязанного ему архиепископа Стефана Ленгтона. В ответ на папский интердикт^[14] в связи с этим отказом (1208) король начал сбор церковных доходов в Англии. Эти действия Иоанна, видимо, были непосредственно связаны не только с проблемой приоритета светской или церковной власти, но и с реальной перспективой неизбежной войны против Франции. Английская монархия, как никогда прежде, остро нуждалась в деньгах и должна была искать способа возместить болезненные земельные потери. Как раскаты приближающейся грозы гремели на всю Европу угрожающие письма папы Иннокентия III и Иоанна Безземельного. В Англии крепло недовольство политикой короля, его финансовыми вымогательствами, наступлением на права церкви, ссорой с папой и т. п.

На международной арене Иоанн мог твердо рассчитывать только на германского императора Оттона IV. Однако его собственное положение в Германии было до 1208 г. (до убийства политического соперника Филиппа Швабского) крайне непрочным. Против него действовали все более сближавшиеся между собой Иннокентий III и Филипп II Август. Посетив в 1206 г. Лондон, Оттон IV обещал английскому королю помощь против Франции, имея в виду будущее, а пока сам получил от Иоанна 5 тыс. марок. Едва укрепившись в 1208 г. на императорском престоле, Оттон IV уже в 1210 г. вступил в конфликт с Иннокентием III из-за прав на Сицилийское королевство и был отлучен от церкви. В 1207 г. Иоанн попытался возместить ослабление английских позиций за Пиренеями, заключив союз с Леонским королевством, которое постоянно испытывало угрозу своему существованию со стороны Кастилии. Однако это сближение не имело реальных политических последствий. Оно не повлияло ни на судьбу Леона, который в 1230 г. окончательно объединился с Кастилией, ни на англо-французскую борьбу. На международном положении Англии и судьбе будущего столкновения с Францией существенно отразился другой политический шаг Иоанна Безземельного. В 1209 г. он силой оружия заставил шотландцев в очередной раз заплатить за свою независимость. Под военным давлением Англии король Шотландии Уильям Лев был вынужден согласиться на мирный договор с южным соседом за 11 тыс. марок. Помимо денег с него потребовали «pro bono pacis» заложников – двух его сыновей. Этим, по существу, было предрешено дальнейшее франко-шотландское сближение и участие Шотландии в борьбе против Англии. Английский король в очередной раз продемонстрировал ненадежность Кентерберийской хартии 1189 г. как гарантии независимого статуса Шотландского королевства.

Сходная политическая ситуация, но с другими участниками событий, сложилась во Фландрии. Начиная с 80-х гг. XII в. это фактически независимое графство испытывало угрозу своей самостоятельности со стороны Франции. Попытка графа Фландрского Бодуэна IX выступить в 1197 г. против французской монархии совместно с Ричардом Львиное Сердце закончилась неудачей, после которой Филипп II окончательно перестал считаться с традициями фактической политической автономии Фландрии. Его распоряжения свидетельствуют о том, что королевский сюзеренитет в первые годы XIII в. осуществлялся во Фландрии очень последовательно^[15]. Более того, французский король откровенно страховал себя от возможности рецидива вмешательства опасного вассала в англо-французскую борьбу. В 1206 г. он заключил договор с близким соседом Фландрии – графом Намюра, который признал себя вассалом французской короны. В договоре специально оговаривалось, что граф Намюра обещает королю помощь «против всех, включая его брата, графа Фландрского»^[16]. Буквально на пороге англо-французского вооруженного конфликта династическими узами был привязан к французскому правящему дому герцог Брабантский. Ситуация во Фландрии, по-прежнему и даже отчетливее, чем в XII в., тяготевшей к независимости, была, таким образом, объективно сходной с положением в Шотландии. Стремление к самостоятельному развитию опиралось в обоих случаях прежде всего на этническую самобытность. В Шотландии оно подкреплялось пограничным положением, своеобразием исторической судьбы и политическим статусом королевства, во Фландрии – растущей экономической независимостью городов. Наиболее естественным потенциальным союзником Фландрии в борьбе против поглощения ее французской монархией была Англия, противоречия которой с Капетингами к началу XIII в. все более отчетливо выдвигались в центр международной жизни Западной Европы. Аналогичным образом Шотландское королевство неизбежно должно было со временем все более сближаться с Францией – своим столь же естественным политическим союзником. Таким образом, уже в самом начале XII в. наметилось распределение сил на международной арене в русле развития обостряющихся англо-французских противоречий. Казалось, семейные истоки этой вражды ушли в бесконечно далекое прошлое. Однако за прошедшие годы противостояние Капетингов и Плантагенетов обросло множеством разнообразных (экономических и политических) мотивов и стало привычной формой отношений между королевствами.

Новая вспышка вооруженной борьбы между Англией и Францией окончательно назрела к 1212 г. Многие представители английской знати, недовольные правлением Иоанна Безземельного, бежали от его «тирании и суровости» во Францию. Это давало Филиппу II серьезные юридические основания для подготовки войны против «тирана», тем более что к ней уже открыто призывал Иннокентий III. Характерно, что в столкновении с Иоанном Иннокентий III стремился опереться именно на Францию. Объявив крестовый поход против английского короля, папа поручил возглавить его французской монархии. Это ярко демонстрирует осознание современниками глубины и нерешенности противоречий между Английским и Французским королевствами. В Англии также шла подготовка к войне. Иоанн собирал войско для борьбы за восстановление своих, как он считал, временно утраченных континентальных владений. Одновременно он развернул активную дипломатическую деятельность: настоятельно призывал графа Фландрского к восстановлению прежнего союза с английской короной; договорился с крупным французским феодалом графом Булонским о позиции, напоминающей «благожелательный нейтралитет» более поздней эпохи; «купил» в традициях классических вассально-ленных связей оммаж графа Голландского; направил посольство в Арагон; затребовал из Шотландии новых заложников.

Очередная англо-французская война, основной причиной которой без сомнения была борьба за восстановление прежней «Анжуйской империи», началась с вооруженного конфликта во Фландрии. Это представляется симптоматичным: конфликт, основанный на «дележе» обширного наследия Генриха Плантагенета, вырастал во что-то большее. Начинал сказываться его межгосударственный характер и растущие международные масштабы. Он уже совсем не походил на ссору в королевском семействе и все меньше – на столкновение двух крупных феодальных сеньоров из-за богатых земель. В начале 1213 г. во Франции был собран большой флот для вторжения в Англию, у английских берегов произошли частные военные столкновения. В этот момент граф Фландрский Ферран объявил, что он отказывается воевать в Англии, так как он «союзник английского короля»^[17]. Особенно важно отметить, что именно здесь впервые сказали свое веское самостоятельное слово фландрские горожане: жители Ипра и Сент-Омера поклялись в преданности Иоанну Безземельному. В интереснейших документах – письмах городских коммун английскому королю – отчетливо проступает связь между началом активного включения фландрских городов в решение сложных международных вопросов и их экономическими интересами. «И если французский король или кто-то другой запретит нам торговать в ваших землях, – писали английскому королю горожане Ипра, – мы это не выполним»^[18]. Члены городского совета Сент-Омера от имени жителей города обещали «остаться верными людьми и добрыми друзьями» английского короля, служить и помогать ему всеми возможными средствами, выступить против любого, кто причинит ему зло, и т. п. Письмо заканчивается той же фразой, что и послание горожан Ипра, – то есть в нем также проявляется торгово-экономическая основа растущей приверженности фландрских городов «дружбе» с Англией.

Филиппу II пришлось начать войну против Иоанна Безземельного весной 1213 г. с вторжения во Фландрию. Французские войска, поддержанные у побережья флотом, захватили значительную часть графства, но были быстро изгнаны с помощью подоспевших английских войск. Фландрия боролась за свою независимость, так давно и постоянно лавируя между Англией и Францией, что это привело наконец к непосредственному столкновению между ними на ее территории. Стремясь развить военный успех, Иоанн приготовился к вторжению во Францию. Момент казался особенно благоприятным, потому что французский флот был разбит, и успех кампании выглядел вполне реальным. Но здесь сказались политические последствия его конфликта с папой, который провозгласил Иоанна Безземельного низложенным, а войну против него – крестовым походом. Это было могучее оружие в руках внутренней оппозиции. В ответ на призыв короля к войне во Франции бароны потребовали, чтобы он поклялся отказаться от «тирании». Внутриполитические и международные проблемы выступали в нерасторжимом единстве.

Иоанну Безземельному пришлось капитулировать перед папой. Таким путем он предотвратил, а точнее, отсрочил гражданскую войну, но еще больше уронил свой авторитет. Как известно, условием примирения английского короля с Иннокентием III было признание папы сюзереном Англии. В октябре 1213 г. Иоанн передал «матери-церкви, апостолам Петру и Павлу и господину нашему папе Иннокентию Третьему все королевство Англию и Ирландию со всеми правами и владениями при условии освобождения от грехов как для живых, так и для умерших»^[19]. Широкое недовольство в Англии показало, что папское отпущение было слабым утешением по сравнению с уроном, нанесенным престижу королевской власти, в свое время высоко поднятому Генрихом II и Ричардом I. К тому же Англия отныне должна была уплачивать в папский карман, помимо «денария святого Петра», тысячу фунтов стерлингов в год. Успешная война, вероятно, была в тот момент для английского короля наиболее реальным способом попытаться преодолеть назревший внутренний кризис. К тому же Иннокентий III, возвративший Иоанна в лоно церкви, уже не занимал прежней позиции однозначной поддержки Франции, по-видимому опасаясь излишнего ее усиления. Сначала 1214 г. папа призывал к заключению англо-французского мира, аргументируя это интересами борьбы за «святые земли»^[20]. Иоанн Безземельный тем не менее не мог не попытаться изменить ситуацию в пользу Англии. В феврале 1214 г. его войско высадилось в Ла-Рошели. Английский король добился военного успеха в Бретани и Пуату. Однако время частных побед миновало. Степень остроты англо-французских противоречий, относительное уравнение владений двух монархий на континенте, возросшие силы и авторитет Капетингов – все это предрешало крупное или, как казалось современникам, решающее столкновение.

Наметившаяся еще в конце XII в. тенденция к расширению международных масштабов англо-французских противоречий привела к тому, что в 1214 г. против Филиппа II Августа выступила коалиция, созданная Иоанном. В нее вошли германский император Оттон IV, граф Ферран Фландрский, граф Булонский. Это было второе после событий 1173 г. действенное вторжение международных сил в развитие англо-французских отношений. В 70-х гг. XII в. французская монархия выступила против Генриха Плантагенета, опираясь на поддержку европейских правителей, которые опасались его дальнейшего усиления. В начале XIII в. основание для подобных опасений давало растущее влияние Франции. На этот раз международную поддержку обрел английский король.

Таким образом, у коалиции, созданной в начале XIII в. английским королем против Франции, была единая основа. И все же эта группировка еще не являлась подлинным международным союзом государств, объединенных глубокими общими интересами. В действиях Оттона IV присутствовал сиюминутный политический расчет на ответную помощь Иоанна в борьбе с папой. Граф Булонский был типичным вассалом на денежном расчете. Наиболее серьезные основания для участия в антифранцузской коалиции были у Фландрии. Политика Филиппа II Августа по отношению к этому фактически независимому графству с 90-х гг. XII в. была откровенно жесткой, не оставляющей сомнений в намерении короля включить Фландрию в число административно подчиненных территорий. Выступление в составе антифранцузской коалиции стало для Фландрии актом борьбы за независимость, в которой на данном этапе соединились усилия феодального сеньора и широких слоев населения.

Военно-стратегический замысел коалиции казался продуманным и удачным: английское войско во главе с Иоанном наносит удар на юго-западе Франции; объединенные отряды германских, фламандских, английских рыцарей, войск графа Булонского под командованием Оттона IV одновременно наступают с северо-востока. В июле 1214 г. план был приведен в исполнение и потерпел полный провал. 2 июля Иоанн Безземельный был разбит в Анжу при Ларош-о-Муане.

Филипп получил возможность перейти в наступление на севере. Решающая битва произошла 27 июля 1214 г. в болотистой местности близ селения Бувин. Неистовое противоборство закончилось явной победой Франции.

Сражение при Бувине было очередной и, пожалуй, наиболее яркой точкой пересечения англо-французских противоречий и традиционной линии борьбы империи и папства. И в очередной раз это не привело к долговременным и глубоким международным последствиям. Принципиально различный характер причин, которые лежали в основе столкновений противоборствующих сил, делал невозможным их реальное сотрудничество. Вся суть англо-французской борьбы сводилась в конечном счете к формированию основ будущих национальных государств. Соперничество империи и папства основывалось на столкновении двух наднациональных сил, претендовавших на главенство в древнем традиционном духе «наместников Бога на земле», «преемников цезарей» и т. п. И вполне закономерным представляется отход германских императоров от участия в англо-французских отношениях на длительное время, от столь активной роли – навсегда. Паническое бегство императора Оттона IV с поля боя при Бувине как бы символизировало это глобальное явление в частном факте.

Совсем в ином свете представляется судьба Фландрии. Бувинское поражение было тяжелым ударом по ее самостоятельности. Участники битвы хорошо понимали, что они сражаются именно за это, а не за короля Иоанна или императора Оттона. Один из фламандских рыцарей, вопреки принятым правилам рыцарской морали и кодексу поведения в бою, призвал: «Смерть французам!» Современники, осудившие его за то, что он ведет себя «не по правилам», естественно, не могли и предполагать, насколько точно, опережая время, эта реплика предвосхищает грядущую ломку стереотипов рыцарского поведения под давлением таких существенных обстоятельств, как борьба за независимость. Железная рука Филиппа II Августа заставила жителей Фландрии ощутить это достаточно рано. Победа при Бувине дала французскому королю возможность для очередного усиления политического давления на непокорное графство: граф Фландрский отправлен в заключение в Париж, срыты укрепления нескольких крупных городов, наложен запрет на сооружение новых укреплений, затребованы заложники из наиболее значительных городских общин.

В тюрьме оказался также граф Булонский; практически оборвалась политическая карьера Оттона IV, окончившего свои дни в Брауншвейге в качестве частного лица. Из всех участников коалиции английский король непосредственно после Бувина понес наименьший ущерб. Заключенное 18 сентября 1214 г. англо-французское перемирие носило достаточно нейтральный характер. Иоанн обязался в течение пяти лет не вторгаться во владения французского короля, а Филипп II – не притеснять его сторонников во Франции. Такой результат никак не мог удовлетворить французского короля, который безусловно воспринимал Англию вслед за своими предшественниками как главного политического соперника французской короны в Европе и не мог не сознавать значительности, но незавершенности своего военно-политического успеха. Однако давно назревавший внутренний кризис в Английском королевстве давал Филиппу II основания рассчитывать нанести Иоанну Безземельному решающий удар. В этом смысле Бувин сыграл свою роковую роль в судьбе английского короля. Недовольство его внутренней политикой и провалом в международных делах приобрело в Англии самый широкий характер, приведя фактически к гражданской войне. События 1215 г., которые завершились принятием Великой хартии вольностей, имели помимо широко известных внутренних причин достаточно тесную связь с международной ситуацией.

С самого начала XIII в. оппозицию в Англии подогревал Иннокентий III. Исходя из характерной для папства тактики «сталкивания» монархов, римский папа неоднократно давал понять, что борьбу против недостойного государя Иоанна Безземельного должен возглавить французский король. Более того, в 1212 г. он обратился к духовенству и знати Англии и Франции с призывом к борьбе «против тирана и врага церкви Иоанна»^[21]. Все это поддерживало оппозицию и готовило почву не только для англо-французской войны, но и для прямого вмешательства Филиппа II в английские дела. Создав таким образом все условия для ослабления позиций Иоанна, Иннокентий III уже в 1214 г. внешне изменил тактику: начал призывать к примирению английского и французского королей, а в 1215 г. даже отлучил от церкви английских баронов за неповиновение законному государю. Но это уже не могло ничего изменить. Весной 1216 г. вновь произошло серьезное обострение англо-французских противоречий, существо которого составляло естественное стремление Франции закрепить свои успехи в борьбе за континентальные владения Плантагенетов.

Конфликт 1216 г. отразил новую расстановку сил в англо-французском соперничестве и окончательно доказал прочность тенденции к расширению его международных масштабов. События внутриполитической и международной жизни переплелись в нем с той степенью неразделимости, которая стала характернейшей чертой англо-французских отношений до конца Средневековья. Династическая форма, органично присущая международной жизни эпохи, была вполне выдержана в событиях 1216 г. Как сообщает Матвей Парижский, мятежные английские бароны «избрали» на специальном совете королем Англии наследника французского короля принца Людовика (будущего Людовика VIII)^[22]. Основанием для этого решения были недавно официально провозглашавшиеся римским папой недостойные качества Иоанна как государя и родственные связи принца Людовика с английским правящим домом (он был женат на внучке Генриха II Бланке Кастильской). Филиппа II, по всей видимости, вполне удовлетворяла такая форма конфликта. Она позволяла лично ему официально оставаться в тени и не выглядеть инициатором выступления против законного государя, оказавшегося в сложных обстоятельствах. Однако современники хорошо понимали существо происходящего. Как писал хронист, Филипп Август «не открыто» поддерживал Людовика^[23].

Серьезную международную и военную помощь Франции оказала на этот раз Шотландия. Постоянное английское давление на северного соседа и ненадежность гарантий шотландской независимости вновь, как почти полстолетия назад – в 1173 г., привели к франко-шотландскому сближению. Король Александр II принес Людовику, как английскому королю, оммаж за пограничные области, существенно подкрепив тем самым притязания Капетинга на корону Плантагенетов. В ответ Людовик обещал не заключать мир с Иоанном без участия Шотландии. В ходе развернувшихся затем военных действий Александр II поддержал с севера войну претендента в Южной Англии.

Весной 1216 г. французское войско во главе с принцем Людовиком высадилось в Южной Англии, захватило Лондон, южноанглийские области (кроме Дувра и Виндзора), опустошило ряд восточных графств. Иоанн Безземельный прилагал отчаянные усилия для организации сопротивления вторжению. Но его крайняя непопулярность в английском обществе, а также юридическая видимость «законности» притязаний французского принца делали эти попытки в течение лета – начала осени 1216 г. безрезультатными.

Изменения в обстановку внесло обстоятельство неожиданное и достаточно случайное. В ночь на 19 октября умер Иоанн Безземельный. Это было, как ни парадоксально, лучшее, что он мог сделать в тот момент для своего королевства. Законным наследником стал девятилетний сын Иоанна Генрих (1216–1272), коронованный через десять дней после кончины короля. Не существовало каких-либо оснований для сомнений в его правах. Цену «избранию» Людовика на английский трон сами бароны понимали, видимо, достаточно трезво. Но если в пику непопулярному Иоанну оно могло быть одобрено общественным мнением, то война против Генриха III выглядела в глазах населения Англии совсем иначе. Французское войско начало встречать стихийное сопротивление в юго-восточной части страны. К тому же значительная часть баронов тоже охладела к идее утверждения в Англии династии Капетингов. Правление малолетнего Генриха III и регентство сулили им большую власть и доходы, избавляя от перспективы опасной конкуренции со стороны французской знати.

Эта новая ситуация обусловила неизбежные военные поражения французов. Весной 1217 г. они были разбиты на суше (битва при Линкольне) и на море. Филипп II, в планы которого, по всей видимости, никогда не входило реальное завоевание Англии, занял очень осторожную позицию. Его главная цель – ослабление английского королевства и закрепление своих завоеваний 1202–1206 гг. – была достигнута. Перед новым малолетним английским королем стояли очень серьезные задачи, и трудно было представить, что он в ближайшее время ринется в бой за Анжу или Нормандию. Непременное превращение принца Людовика в реального правителя Английского королевства едва ли когда-либо было подлинной целью такого трезвого политика и властолюбца, как Филипп Август. Продолжение войны в Англии теперь могло только повредить французскому королю в глазах европейского общественного мнения. Об этом наиболее выразительно свидетельствовали решительные призывы нового римского папы Гонория III к заключению мира между Англией и Францией (вдохновитель войны против Иоанна Безземельного Иннокентий III умер на три месяца раньше своего политического врага). В ответ на призывы Людовика о помощи Филипп II уклонился от личных контактов с представителями принца, прибывшими из Англии, а затем предоставил в распоряжение сына 300 рыцарей – смехотворно мало в условиях серьезных военных поражений. У Людовика не оставалось иного выхода, кроме мирных переговоров.

Основным условием мира в Ламбете (сентябрь 1217 г.) было «прощение» всех участников событий. Надо сказать, что такое обещание было дано от имени Генриха III еще почти год назад, сразу после его коронации. Однако в тот момент оно откровенно преследовало цель уменьшения числа сторонников принца Людовика. Подтверждение этого в англо-французском договоре было важной гарантией против новой вспышки гражданской войны. Той же цели служило взаимное обязательство королей Англии и Франции освободить за выкуп всех пленников. Таковы основные условия, изложенные в тексте договора. Кроме этого, хронист утверждает, что по договору в Ламбете Генриху III должны были быть возвращены «все права в заморских владениях»^[24]. Это абсолютно нереальное условие ни в малейшей степени не отражало истинного положения дел и расстановки сил. Английская корона, с трудом справившаяся с глубоким внутренним и международным кризисом, не могла претендовать на возвращение отвоеванных Филиппом II в 1202–1206 гг. континентальных владений. Но юридически переход Нормандии, Анжу, Мена и Турени к французскому королю не был закреплен. После давно истекшего перемирия 1206 г. этот принципиально важный вопрос официально не ставился. Иоанн Безземельный до конца своей жизни считал утрату огромной части владений Генриха II временной. Как показало дальнейшее развитие англо-французских отношений, это убеждение вполне унаследовал Генрих III.