Назад в космос

Дин протянул Лике сложенный аварийный скафандр. У скафа имелась лямка, тащить его все равно было неудобно, но ведь неизвестно, что там с воздухом в закрытой пультовой локатора. Второй скафандр Дин взял себе.

Они снова нырнули в полутемный коридор оси Колеса. Только теперь им было не до игр в запретной невесомости. Цепляясь за скобы, Дин с Ликой пролетели по коридору, как два неуклюжих метеора.

Люк, ведущий в пульт управления, открывался вручную, с ним пришлось повозиться. Пультовая выглядела жутковато. Здесь не горел даже тот жидкий дежурный свет, который освещал другие помещения.

В свете фонариков бликовали плоские прямоугольники экранов и сенсорные панели управления. В противоположном конце тесного шестиугольного помещения со сглаженными углами виднелся наглухо закрытый люк стыковочного устройства. Там поблескивала табличка «Дополнительный стыковочный узел. Не открывать при выключенной сигнализации. Дождитесь команды «Красный код» и звукового оповещения».

– Автономное питание, – прочитал Дин, повиснув у стены возле пульта. – В случае аварии сорвать пломбу.

– Давай, – выдохнула Лика.

– Ничего себе, сорвать. Попробуй отдери! А если бы тут и в самом деле была авария, и по всем коридорам плазма текла… – пропыхтел Дин.

Наконец что-то громко треснуло, он врезал кулаком по красной кнопке и по инерции отлетел от стены.

Вслед за коротким металлическим вздохом включился верхний свет, заставив Лику зажмуриться. Включился гукающий звук сигнализации.

– Внимание. Автономное энергоснабжение. Время передачи ограничено. Внимание. Автономное энергоснабжение… – заговорил механический голос.

Экраны и панели управления вспыхнули, как елочные гирлянды.

– Получилось! Лика, давай в кресла сядем, иначе так и будем от каждого тычка по всей пультовой летать.

Они пристегнулись в креслах операторов.

– Я знаю только, как SOS отправить, – признался Дин.

– И я. Нас тоже на ОБЖ учили, – сказала Лика. – Сейчас кое-кто из инопланетян у нас получит сигнал бедствия… Ой! – Она посмотрела на монитор, где предлагалось ввести координаты. – Как ему объяснить, что надо прицелиться в Колесо, а не в космос?

– Там была маркировка сегмента. Вводи, я запомнил: GV‑22/14, станция «Антарес».

– «Антарес» – красивое название. Никогда не буду ее больше Колесом обзывать, – вздохнула Лика.

«Подготовка к работе. Наведение. Недопустимо близкая дистанция. Подтвердите».

«Продолжить», – нажала Лика.

По пультовой прошла тяжкая дрожь, что-то басовито загудело. Огромная передающая антенна над головой пришла в движение, разворачиваясь под нехарактерным углом и наводясь на вращающееся Колесо.

– Антенна сейчас излучает? – уточнил Дин.

– Еще нет. Прицеливается. Вот как прицелится, сразу даст электромагнитный импульс. Он проникнет сквозь корпус станции в наш шар из металла, био-Гриди разогреется там и взорвется.

– Как яйцо в микроволновке!

– Вот именно!

– Как, говоришь, это называется, Лишка?

– Индукционный нагрев. Двенадцатый вопрос теста. Я с ним два дня мучилась.

– Круто! – сказал Дин.

Бумм!

Нижний край антенны уперся в корпус пультовой и со щелчком встал на фиксаторы.

«Начать передачу сигнала?»

– Лика, давай! Ты что?!

Лика уже поднесла палец к сенсорной панели и вдруг отдернула руку.

– Нет. Нет! Корпус Колеса «Антареса» может сработать как клетка Фарадея! Рассеять наше излучение. Гриди ничего не достанется, все в стороны растечется! Сейчас…

– Внимание. Автономное энергоснабжение. Время передачи ограничено. Внимание. Автономное энергоснабжение. Время передачи ограничено… – снова заговорил механический голос.

– Дин! Нам нужен модулированный сигнал! Чтобы корпус станции его не спас – этого инопланетного урода. Сейчас… Да где же оно?!

– Вот! «Модулированное излучение». Это?

– Да!

– Все, есть! Колесо сделало почти полный оборот! Лика! Жми!

«Готов к работе. Начать передачу?»

– Да! – крикнула Лика и изо всех сил прижала палец к вспыхнувшему зеленым сенсорному окошку.

Передающая антенна выдала электромагнитный импульс. Откуда-то из коридора донесся глухой хлопок, кресло, к которому Лика была пристегнута не вплотную, чувствительно стукнуло ее пониже спины.

– Получилось? – неуверенно сказал Дин.

В пультовой вырубился верхний свет. Экраны и сенсорные панели медленно потускнели и отключились. Дин отстегнулся и высунулся в коридор. По нему летали оборванные веточки потолочных растений. В ушах тонко свистел ветер.

– Лишка! Закрываемся. Нарушение герметичности, – крикнул Дин. – Переборки не сработали! Сидим здесь, иначе нас в космос выдует, если дыра будет расширяться.

– Обшивку Колеса «Антареса» пробило! – ахнула Лика.

– Вот это жахнули! Теперь все поймут, что здесь что-то случилось. Колесо отстыкуют! Гриди даже если не сдох, ничего никому не сделает. Крыса жареная!

Они задраили входной люк.

– Дин, мне все равно дышать трудно, – пожаловалась Лика. – И на уши давит.

– Мы здесь запас кислорода израсходовали, наверное. Лезем в аварийные скафандры! Быстрее, пока не уснули.

В невесомости проделать все это оказалось не так-то просто. Двух ознакомительных занятий по ОБЖ маловато.

– Застегнуть до щелчка! – шепотом сказала Лика, кое-как упаковавшись в грубый мешок с баллонами, прозрачным окном и гармошками на локтях и коленках.

– До щелчка, – серьезно повторил Дин, как будто это были самые главные слова на свете.

Смотровое окно немного запотевало, внутри скафандра противно шипело, было жарковато, а в ушах глухо бухало. Лика решила, что ей показалось, что люк стыковочного устройства дрогнул и начал открываться. А может быть, она все-таки начала засыпать, но тут кто-то дернул ее за ту самую лямку, за которую аварийный комплект таскали, когда он был в сложенном виде, запихнул в тесный шлюз, рассчитанный на двух операторов, и припечатал сверху еще одним скафом, внутри которого был Дин.

Дин что-то закричал, но она не разобрала слова. Чтобы переговариваться в аварийных комплектах, нужно было прижиматься друг к другу лбами. То есть смотровыми окнами. А потом открылся наружный люк, и Лику выдернули в космос.

Он оказался вовсе не черным. Он перемигивался габаритными огнями, светил прожекторами и тянулся к Лике толстым фалом, за который ее в мгновение ока втащили лебедкой в другой люк, возле которого красовались огромные буквы «…ОИСК‑205».

– «Космопоиск»! – крикнула Лика, но получилось очень сипло, и все равно Дин не услышал.

Еще один воздушный шлюз, еще один люк – и все трое оказались в переходном отсеке. Кто-то рванул снаружи застежку аварийного комплекта. Освобожденной рукой Лика терла глаза и убирала с лица слипшиеся от пота волосы. А потом она несколько раз глубоко вздохнула и вдруг как-то разом поняла, что вовсе не спит. И все это ей не привиделось. Их подобрал звездолет «Космопоиска», возвращавшийся из рейда. Он подходил к Станции и оказался ближе всех к передающей антенне Колеса «Антареса».

– Нет! – отчаянно завопила Лика, с которой стащил скаф седоголовый дядька в форме медика.

– Тимка, нет! – вслед за ней заорал Дин. – Не трогайте нас!

– Мы зараженные!

– Нам нельзя на Станцию.

– Да послушайте же вы!

Но седоголовый и старший брат Дина ничего не захотели слушать.

Через полчаса Дин и Лика сидели на диване в комнате отдыха экипажа, которую по старинке называли кубриком, и пили чай со сладкими брикетами. Во вращающейся части звездолета «Космопоиска» была гравитация. Как в Колесе.

– Здрасьте, – хором сказали ребята, когда туда вошел капитан, и разом замолчали.

Кроме капитана, в кубрике еще были Тим, пилот Римма, которая страховала их в шлюзе и угощала сладкими плитками, и седоголовый бортовой врач, который встречал ребят в переходном отсеке.

– Ну, здравствуйте, – сказал капитан «Космопоиска‑ 205». – Рассказывайте, чем это вы таким страшным заразились.

Лика с Дином переглянулись, вздохнули и рассказали. По-честному. С самого начала. Капитанам звездолетов не врут.

– Птенчики мои. – Римма погладила по голове Лику, рядом с которой сидела. – А я-то все понять не могла, о чем они…

– Какой еще био-Гриди?! – фыркнул Тим. – Гриди жрет только информацию и высокоразвитую инфраструктуру. Ты, придурок биологический, точно не подходишь! Поумнее ничего придумать не мог в свое оправдание… – зашипел он.

– Стажер, отставить, – строго сказал капитан. – Сантименты тоже отставить, – чуть мягче сказал он Римме. – Дело серьезное. Вы, ребята, поэтому маяки аварийных комплектов не включили? Думали, что команда спасения тоже заразится?

– Да, – хором признались Лика и Дин и переглянулись.

Капитан вздохнул, покачал головой и вызвал ходовую рубку.

– Соедините-ка меня с дежурным сотрудником службы биологической безопасности, – сказал он. – Нам нужна профессиональная консультация.

– А мы разве не причаливаем? – робко спросила Лика.

– Теперь только на буксире, – сердито ответил Тим. – Мы все остатки топлива выжгли, пока маневрировали возле шлюза, вас подбирали. Пристыковываться к карантинным объектам нельзя.

– Заканчивать пора с этой беспризорщиной на Станции, – ворчал седоголовый доктор, пока Лика с Дином разглядывали тугие белесые шары на экране планшета и слушали краткие пояснения биолога. – В прошлом году эти сталкеры малолетние чуть пожар в техническом отсеке не устроили. Нынче вообще туши свет! Спасибо, сами не покалечились. Пусть из них отряд какой-нибудь сделают, что ли. Эдак ремонтных материалов не напасешься.

Это, конечно, оказался не Гриди. Мутировавший древесный гриб – бич космических оранжерей, где пытались разводить тропические растения. На «Антаресе» среди прочего испытывались новый противогрибковый препарат и новый вид растений, обладающих геном устойчивости. Так что белесый шар играл там скорее роль подопытного кролика.

– Значит, мы просто так повредили «Антарес»… – прошептала Лика.

Ее будущее пилота «Обороны станции» повисло на волоске. Если ко всему, что она натворила, добавятся слезы, пролитые перед экипажем «Космопоиска», с этим прекрасным будущим можно смело прощаться.

– Чья идея-то? – спросил бортовой врач.

– Моя, – сказала Лика, густо покраснела и до боли прикусила губу.

– А кто из старшаков вам подсказал, как на «Антарес» попасть? – подозрительно спросил Тим.

Если бы этот кто-то существовал в реальности, ему бы точно не поздоровилось.

– Никто. Я ее сам провел, – сказал Дин и мотнул головой в сторону Лики. – Между сменами.

– Я сама его попросила.

– Ох, держитесь, птенчики мои, влетит вам обоим по первое число, – вздохнула Римма.

Как в воду глядела.

Влетело им по первое число. Директором школы на Станции тоже был не робот. Как и учителем ОБЖ. Но Лику с Дином это не радовало.

Директор, который предварительно переговорил с братом Дина и мамой Лики, держал речь об ответственности, успеваемости, надлежащем применении полученных знаний и о том, что считается на Станции достойным поведением.

Дин переминался с ноги на ногу и ковырял пол носком ботинка. Лика хлюпала носом и представляла, что будет, когда отец вернется из рейда.

– Скажите спасибо капитану «Космопоиска‑205», он за вас поручился.

Лика прервала воображаемый диалог с папой, утерла нос и подняла голову. Дин тихонько ткнул Лику в бок и округлил глаза.

– Лично ко мне приходил, – подтвердил директор. – Значит, так… В школе будет сформирован волонтерский отряд по работе на восстановленных объектах. Вы оба зачислены. Первый сбор завтра, внеклассная работа на пищеблоке и в мастерских не отменяется. Подумайте над названием отряда. Шагайте… И смотрите не подведите разведчиков.

Олег Дивов. Один прекрасный день

Катя проснулась счастливой.

Как это прекрасно, когда тебя будит ласковое солнце, заглядывая в спальню, и ты, отдохнувшая, полная сил для нового радостного дня, сладко потягиваешься, зная, что человек создан для счастья, и оно ждет повсюду, а главное счастье – в гармонии с собой, и ты – в самом начале долгого и полного радости пути к себе; впереди множество удивительных открытий в познании себя и еще много-много таких волшебных дней.

Катя повернула голову и посмотрела на свою руку. Как она красива, загляденье просто, и какое вообще совершенное создание человек. Сразу захотелось увидеть это чудо природы целиком. Упруго вскочив с постели, Катя подбежала к зеркалу. Да. Никаких сомнений, она восхитительно хороша. Ура.

– Ура-а! – воскликнула Катя и громко рассмеялась.

Она распахнула окно спальни, выглянула в свой крошечный, но очаровательный садик, игравший всеми цветами радуги в капельках утренней росы, и едва не задохнулась от красоты.

– Привет! – крикнула она роботу-садовнику.

– Доброе утро и счастливого дня, хозяйка, – прогудел тот, и Катя рассмеялась снова.

– Счастливого дня, – повторила она.

Голубое-голубое небо, желтое-желтое солнце, а какие пушистые облака, так и хочется потрогать руками. Мечта. «Мечта‑8», если совсем точно, рукотворный рай на границе Пояса Астероидов, такой всамделишный рай, что жители зовут его Бочка-Восемь – надо снижать пафос, а то, неровен час, впадешь тут в полную нирвану.

Ой, да ладно, какая нирвана, когда тебя переполняет желание жить.

Стоя под струями воды в душевой, нежно ласкавшими ее тело, Катя вспомнила, как это было ночью, и порадовалась, что Маркус оказался таким деликатным, сразу попрощался и ушел, оставив ее одну в постели, ведь это ее постель, это вообще святое, и Маркусу даже не пришлось намекать. В остальном Маркус – увы, не то. Но о чем тут сожалеть, все нормально и тоже по-своему радость, ведь Катя в поиске, и это прекрасно, впереди столько новых встреч, новых опытов, новых открытий себя и других. Познание и еще раз познание. Волшебная перспектива на много лет вперед. Маркус, наверное, тоже счастлив, что его такое ждет. А если не вполне счастлив – надо просто сказать ему об этом, и он, конечно, поймет.

За завтраком, наслаждаясь каждым кусочком вкуснейшей и натуральнейшей синтетики, Катя подумала, что из Маркуса получится замечательный друг. Как повезло. Да она вообще везучая. И Маркус тоже, и все ее земляки. Миллиарды прозябают на перегруженной Земле, где посчитан каждый ватт, и надо идти к счастью, толкаясь локтями, а то и по головам живых людей – бр-р… а Катя появилась на свет в Бочке и потребляет ее колоссальные ресурсы по праву рождения. Ну так она и работает здесь! Трудится! И какая же радость эта ее работа, какая огромная польза для всего человечества. Кате есть чем гордиться.

Она накинула легкое платьице, обманчиво скромное, из тех коварных нарядов, которые чуть-чуть, самую малость маскируют природное совершенство фигуры, а на самом деле заставляют вглядываться и восхищаться, – и вприпрыжку побежала из дома. Хотелось обнять весь мир и прокричать ему: ты прекрасен! И я прекрасна! И все прекрасно!

Улица, застроенная маленькими опрятными домиками, радующими глаз, была свежа и чиста. Впереди загибался вверх зеленый горизонт. Другая сторона Бочки-Восемь была не видна из-за искусственного солнца, но Катя все равно задрала голову и мысленно послала антиподам луч счастья и радости. У нее там полно знакомых, и все прекрасные ребята. Надо будет смотаться туда на выходных.

Или поддаться на уговоры соседки Мэри, взять пару недель отпуска и закатиться к соседям, на Бочку-Девять, где непрерывный карнавал, фонтан веселья и любви. «Мечта‑9» – секторальный центр психологической разгрузки и похож не на космическую станцию, а на эротическую фантазию безнадежного романтика: все только и думают, что про любовь, говорят о ней, признаются в ней и предаются ей без передышки. Секс на Бочке-Девять легкий, радостный, но такой неуемный и всепроникающий, что становится навязчив. Катя там была уже и потом неделю вспоминать о сексе не хотела: он ей повсюду мерещился. Даже в глазах Мэри, когда та глядела на нее.

В одном Мэри права: на Бочке-Девять всегда новые лица, да какие – потрясающие люди, сильные и непосредственные, грубоватые, но в том особый шарм, ведь они первопроходцы, старатели космоса. У нас таких не встретишь, им тут нечем заняться. Нашей станции уже сто лет, она выросла из рабочего поселка при горно-обогатительном комбинате, здесь не бывает авралов и приключений – и в этом свой глубокий смысл. Мы отвечаем за стабильность гигантского автоматического производства, рядом с которым висит в пространстве наша Бочка. Нам есть чем гордиться и чему радоваться. Не каждому по плечу день за днем и год за годом делать так, чтобы ничего не случалось, – и оставаться счастливым.

А девятая – молодая станция на границе сектора, который сейчас в процессе освоения, и там, как в старину, живые люди рискуют собой. Они уходят в опасные рейсы совсем близко к Поясу, управляя стаями дронов-разведчиков. Это такая крутая и творческая работа, что дух захватывает. И задача Бочки-Девять помимо жизнеобеспечения, снабжения и так далее – психологическая разгрузка усталых астронавтов, переживших стресс. Круглые сутки там увлекательно, зажигательно, шумно и временами даже буйно. Все друг в друга влюблены и развлекаются, словно в последний раз. Эта всеобщая экзальтация чуть-чуть настораживает; а с другой стороны, что плохого, если люди счастливы, если у них горят глаза и они готовы к приключению в любой момент. Катя не хотела бы жить в Бочке-Девять. Но иногда слетать туда и слегка поприключаться с интересными людьми – намного веселее, чем на скучную и кичливую музейную Землю, где кожей ощущаешь, как там мало ресурсов и не хватает на всех. Когда не хватает на всех, это грустно. А человек не должен грустить.

В Бочках всего хватает, потому что энергии в избытке. Каждая Бочка снаружи покрыта солнечными панелями, добывая минимум киловатт с квадратного метра. А в Поясе уйма минералов, при переработке которых побочные продукты – кислород и вода. Говорят, у нас еда только синтетическая, а вы ее пробовали? На Земле такой нет. У нас тут все синтетическое и все лучшее в обитаемой Вселенной. Мы растим пищу на основе натуральных клеток, и она выходит живее, чем самая живая. Полезнее, вкуснее, приятнее. Наша водопроводная вода покажется землянам эликсиром бодрости, а уличный воздух – эликсиром блаженства. Потому что у нас есть электричество. Можно сказать, мы едим чистое электричество, дышим электричеством, купаемся в нем – и какой же это восторг. Главное слово – «чистое». На станциях все чистое. И жизнь – чистая радость…

Катя летела по улице молодым быстрым шагом – свободным, размашистым, полезным для тонуса, – улыбаясь встречным лицам и предвкушая, как она сегодня хорошо поработает. Чирлидер пассажирского шлюза – должность в основном контрольная, как и большинство на станции: наблюдай и не мешай. Если честно, она не столько на случай, когда автоматика засбоит – у нас все приводные маяки, причальные мишени и механизмы стыковки дублированы, – сколько для радости. Девяносто процентов рабочего времени чирлидер сидит и наслаждается осмысленной трудовой деятельностью на пользу общества. Но еще десять, и они главные, самые ответственные, – он несет радость людям. Когда к Бочке-Восемь причаливает не робот, а настоящий планетолет с экипажем, астронавтов должен принять на борту станции такой же, как они, живой человек. Добрый, теплый, светлый, гостеприимный. Лицо «Мечты‑8», лицо мечты о счастье и лучшем будущем для всего человечества. Сегодня именно такой прекрасный день – ожидается маленький русский кораблик, истомившиеся в тесноте астронавты сойдут на станцию, и Катя их встретит… Пока не знает как. Возможно, просто улыбнется, и они все поймут.

Да, именно так. Простенько и со вкусом.

Строгое и функциональное здание космопорта стояло в центре восхитительного лесопарка, тщательно и продуманно запущенного, натурального до дрожи. По веткам прыгали белки. Когда-то Катя нарочно пыталась здесь заблудиться, уйдя по грибы, но всегда, радостно хохоча, выскакивала с полной корзинкой в жилые кварталы. Она обожала свою работу еще из-за места: второго такого не найти во всей Бочке, даже на другой стороне, где действительно большой сосновый лес с реками и водопадами. И сам космопорт был чудесен. Невозможно поверить, что под этим стеклянным кубиком в стиле баухаус посреди лесной лужайки – двадцать этажей сложной машинерии, а еще ниже обшивка станции и открытый космос.

Порт словно вымер, но это понятно, здесь мало персонала, и все заняты, держат руку на пульсе грузовых перевозок. Никого не встретив по дороге, Катя прошла в кабинет, остановилась перед ростовым зеркалом, придирчиво оценила свой внешний вид и нашла его превосходным. Села в удобнейшее кресло, нарочно поерзала, чтобы лишний раз насладиться его уютом, пробежалась взглядом по трехмерной схеме шлюза – все отлично, все готово – и почувствовала себя человеком на своем месте. Вау! Красота. Жизнь, в общем, только начинается, а уже удалась. Везучая ты, Катя.

Какой восторг: на работе как дома. Так, что у нас… Корвет МЧС России «АПК‑10», стыковка, перегрузка контейнера… и что они забирают, а не все ли равно, какие-то числовые коды, лень смотреть, да и не мое это дело… и двое сходят с борта, чтобы подписать документы у Генерального диспетчера. Через два с половиной часа они будут здесь – капитан Андрей Баженов и бортмеханик Герман Германн. Прекрасно. Работаем.

– Маркус? Ой, Маркус! Привет!

Маркус был одет в ослепительно-белый рабочий комбинезон садовника и смотрелся очень неплохо, только как-то скованно. И глядел странно. В руках он держал пучок фиалок. Скромная привилегия контролеров-наблюдателей паркового оборудования: техника срезает лишние цветы, а садовники подбирают и раздают на улицах. Идет такой весь в белом и дарит букеты, а люди тают от счастья. Замечательная профессия. Катя, в общем, к цветам привыкла; сколько он ей носил, не сосчитаешь; и радуга в ее садике – это заслуга Маркуса; так умело нарисовать схему для робота-садовника может только человек-садовник… Но все равно очень приятно.

– Как мило с твоей стороны. – Катя взяла фиалки, пахли они волшебно. – Слушай, Маркус, я хотела тебе сказать потрясающую вещь!

– Весь внимание, – буркнул Маркус, краснея.

– Мне кажется… – начала Катя с воодушевлением. – То, что было у нас прошлой ночью, это начало долгой и восхитительной дружбы. Прекрасной дружбы на всю жизнь. Ты замечательный. Будем друзьями!

Она протянула ему руку с букетом, звонко рассмеялась своей милой неловкости – ну очаровательно же, просто очаровательно, лучше не придумаешь, – и положила фиалки на стол. Протянула руку снова, уже серьезно. Руку дружбы.

Маркус стоял, забавно моргая.

– Я всегда к твоим услугам! – сказала Катя.

– М‑да… – протянул Маркус, глядя под ноги. – Конечно.

– Мы же друзья! – сказала Катя и на всякий случай тряхнула рукой, чтобы этот остолоп ее заметил.

– Конечно, – повторил Маркус. – Друзья. А давай ты мне сейчас отсосешь по-быстрому.

– Прости?.. – Катя подумала, что ослышалась.

Маркус взялся за застежку комбинезона и потянул ее снизу вверх.

– Чисто по-дружески, а?

Катя поперхнулась и зажала рот ладонью.

– Ну, я так и думал, – скучным голосом произнес Маркус.

Катя сидела, не дыша. Она не понимала, что с ней происходит и почему, но внутри все будто встало дыбом. На глаза навернулись слезы.

– Какая же ты дрянь. Лживая, подлая, лицемерная дрянь.

Маркус сгреб фиалки со стола и принялся их рвать перед лицом у Кати. В клочья, на куски, роняя ошметки на пол. Цветами завоняло оглушительно и невыносимо, и Катю вырвало прямо Маркусу под ноги.

От ужаса Катя подпрыгнула в кресле и принялась визжать, нелепо размахивая руками.

– Дать бы тебе в рожу, да противно, – буркнул Маркус, уходя, но Катя не расслышала.

Ей казалось, она умирает. Надо было доползти хотя бы на четвереньках до медблока, а лучше вызвать помощь сюда, но Катя, почти слепая от слез, набрала маму.

Мамин чип не отозвался, что было очень странно, зато ответил папа.

– А‑а, еще одна шлюха нарисовалась, – сказал он. – Чего надо, сукина дочь?

– Ма-ама… – почти теряя сознание от ужаса, прохрипела Катя.

– Я твою сукину мать заблочил, – торжествующе сообщил папа. – Даром, что ли, я единственный электронщик на этой летающей помойке, который хоть чего-то умеет… Вот потеха будет, когда повешусь, вы же загнетесь без меня. Вам же только в Бочку-Девять, но там своих проституток девать некуда… Ладно, отстань, я гостей жду. Сейчас ее хахаль сюда явится узнать, почему молчит ненаглядная. Сделаю красавцу электрический стул, хе-хе!

Катя выпала из кресла.

* * *

Шмыгая носом и стараясь не шататься, она брела к открытой двери шлюза. Несла радость людям, ага.

Навстречу ей вышли двое в форменных пилотских куртках и брюках со множеством накладных карманов. Совсем молодые, едва под тридцать, один повыше, другой пониже, оба смотрелись в этой своеобразной одежде абсолютно естественно и с тем характерным шиком небрежной элегантности, что отличает людей, которые действительно умеют в ней работать и жить.

Катя знала: чтобы нести радость, желательно приветствовать гостей станции на родном языке. Она сможет, ей не трудно, ведь это и ее язык, недаром ей досталось русское имя.

– Дратути пажалста, – пробормотала она.

И всхлипнула.

Гости озадаченно переглянулись.

Капитан Андрей Баженов оказался высок, широкоплеч, несколько простоват лицом, зато неотразимо обаятелен и убедительно надежен. На его груди хотелось с облегчением разрыдаться. Что Катя и сделала немедленно.

– Прилетели, – сказал Баженов.

– Ничего себе подарочки, – сказал Германн.

«АПК‑10» забирал отсюда анекдотический груз, контейнер с новогодними подарками для спасательного отряда Крайней Станции, застрявший на Бочке-Восемь с прошлого декабря. Подарки – дело частное, но у контейнера есть инвентарный номер, и чем дольше этот ящик лежит не там, где надо, тем сильнее зреет необходимость хотя бы расписаться за него.

– Что случилось, милая барышня? – Германн попытался заглянуть Кате в глаза. Ему не пришлось нагибаться, он был Баженову по плечо, а с девушкой вровень. – Ну-ка, возьмите.

Катя утерлась чем-то пушистым и мягким, это оказалось полотенце с эмблемой МЧС. Она с трудом оторвалась от груди капитана. Рядом с ним стоял, улыбаясь ласково, хотя и слегка настороженно, приятный мужчина с ухоженной русой бородкой и вьющимися светлыми волосами до плеч. Немножко склонный к полноте и совсем не похожий на инженера аварийно-поискового корвета.

– Не зна-а-ю, – проныла Катя. – Все пло-о-хо…

– Везде? – быстро спросил Германн и неопределенно помахал рукой в водухе.

– Ка-ажется…

– Давно?

Катя задумалась. Ну конечно, она знала, когда стало плохо.

Плохо было всегда. Человек создан для счастья, а где его взять-то. Счастья нет. Его не может быть. Такова драма, на которую ты обречен с рождения: мы запрограммированы на счастье, а впереди только страдания.

Но подтекст вопроса девушка тоже уловила, и это заставило ее крепко вцепиться в полотенце, а то вдруг слезы опять хлынут рекой. Какой ужас! Двадцать лет жила, как слепая, дура дурой! Насколько все плохо, дошло до Кати совсем недавно. Когда разверзлась эта бездна? Она ведь знает. Есть же какая-то зацепка. Точная привязка по времени.

– Я‑а на рабо-оту при-и-шла-а… И на-ча-ло-ось…

– Третий час, если у них график, как у всех, – бросил Германн капитану. – Барышня, а вы, собственно, кто?

– Чир-ли-и-дер пас-са-жи-ир-ский… Встреча-а-ю госте-ей…

– Песнями и плясками. А чего без цветов? – ляпнул Германн.

При упоминании цветов Катя всхлипнула, подавилась и спрятала лицо в полотенце. Ее всю затрясло, и Баженов сам сгреб девушку в объятья, а на инженера посмотрел неодобрительно.

– Я не нарочно, – объяснил Германн. – Просто со злости. Ну что за фигня, согласись. Первый раз попали на Бочку, а тут фигня. И чирлидер.

– Ты несправедлив. Эта девочка обязана уметь вручную завести на стыковку любой тоннаж при отказе автоматики. А гостей встречать – так придумали, чтобы не скучала.

– Ну простите, – сказал Германн. – Алло, барышня, как вас там, примите мои искренние глубокие соболезнования. То есть, простите еще раз, извинения. Видите, как волнуюсь? Кстати, я Гера, а мой капитан – Андрей.

– Ка-атя… – донеслось у Баженова из-под мышки.

– Дратути пажалста, – буркнул Германн.

– Накажу, – пообещал Баженов.

– Это нервное у меня, – сказал Германн.

– Так. – Баженов мягко отодвинул Катю и попытался ее разглядеть. Девушка инстинктивно закрывалась полотенцем. – Нам в любом случае идти к Генеральному. Дорогу найдем. Но… Это мне показалось или там кричат?

Из глубины космопорта доносились приглушенные вопли, потом что-то упало и зазвенело разбитое стекло.

– Ну, хотя бы не похоже на крик о помощи, – заметил Германн. – Обнадеживает. – Он чуть наклонил голову, прислушиваясь. – Кэп, по-моему, там морду бьют.

– Сударыня, вы пойдете с нами, – твердо сказал Баженов. – Дверь шлюза мы запираем и ставим свой замок. Гера, сделай.

Инженер кивнул, достал из-за пазухи черную коробочку и приложил ее к управляющей панели шлюза. Коробочка пискнула. Германн отстучал ногтем на ее лицевой стороне какую-то комбинацию, подождал секунду, стукнул еще пару раз, и дверь с шипением захлопнулась.

– Я на свой палец закрою, ладно? – Не дожидаясь ответа, он прижал к коробочке средний палец левой руки. Та снова пискнула, Германн спрятал ее обратно под куртку.

Катя завороженно следила за его манипуляциями. Они казались ей совершенной магией: прилетели добрые волшебники и управляют Бочкой, словно знают ее насквозь.

Добрые ли? Хочется надеяться, иначе совсем беда.

– Как настроение, чирлидер? – спросил Баженов. – Получше? Идти сможете?

Наконец-то капитану удалось ее рассмотреть. Если бы спросили, на кого похожа Катя, он бы ответил: на блондинку в стиле «пин-ап», увы, слишком рано узнавшую, что жизнь – дерьмо. Катю будто морально заездили, как можно заездить машину. Баженов и не думал, что девушки в принципе бывают такими убитыми.

– Я… Покажу короткую дорогу, – тихонько проговорила она, потупившись. – Срежем угол через лес.

– Тысяча извинений, Катя, – сказал Германн, – но можно у вас полотенце?.. Оно казенное, и это мой рабочий инструмент, я в него декодер заворачиваю… Ага, спасибо. И вот что, кэп, поспешили мы, надо было взять хотя бы лом.

– Мы в чужой юрисдикции. Какой лом без разрешения Генерального?

– Так уже набедокурили. – Германн кивнул на дверь шлюза. – И не большой лом, маленький.

– Тут найдешь, если понадобится. Ведите нас, Катя. Только я вперед.

– Откуда здесь лом? – тоскливо протянул Германн, становясь в арьергард. – Даже маленький…

* * *

Прозрачная дверь космопорта была разбита в пыль, на дорожке валялась увесистая скамейка, которой это сделали. Метнули, наверное, с разбегу. Зачем? Откуда такая страсть к разрушению? Катя испуганно сжалась.

– Массовый психоз, – буркнул Германн. – А красота-то… И чего вам тут нормально не живется? С жиру взбесились?