Девочка

Эпилог

Стояла глубокая ночь, с тех событий, что были описаны, прошло три дня и две ночи. Мир перестал меняться, это была та самая реальность, в которой Аня родилась, выросла и встретила любимого, именно в этой реальности она заснула, а проснулась в другой. Вечером она узнала, что Алексея перевели в одиночную палату, в реанимацию её не пускали, говорили, что ни ему, ни ей нельзя нервничать.

Аня шла по коридору, опираясь на палочку, нога всё ещё болела и сильно. Гулкие шлепки босых ног громко раздавались в полупустом здании, Аня старалась идти как можно аккуратнее, но повреждённая нога постоянно прилипала к полу, и сгибать её в колене было мучительно больно, а нужно было ещё подняться на два этажа наверх, именно туда положили Алексея. Дойдя до лестницы, она схватилась за перила, палка звонко ударила о железную решётку, звук побежал по этажам, Аня замерла, эхо затихло, и звонкая тишина ударила по ушам. Пронесло. Девушка попробовала шагнуть на ступень, но боль свела ногу, она опустила ногу. Взяв палку в зубы, она настойчиво умоляла, чтобы она была как можно меньше, и ей подарили деревянную, что сейчас как никогда было кстати. Девушка взяла палку в зубы и, зажав, стала подниматься наверх, боль была необычайная, но, зажимая кусок дерева во рту, было легче. Так, миновав четыре пролёта, она была на нужном этаже. Вытащив свою палочку изо рта, она с удивлением увидела, что на дереве остался чёткий след зубов, вошедших в дерево не меньше чем наполовину. Но это всё было неважно, она шагнула в дверь и прислушалась: что-то двигалось в коридоре, поскрипывая и приближаясь к двери. Аня испугалась и спряталась за дверь, звук приближался, ей становилось страшно и любопытно, тот внутренний голос, который она обещала слушаться, подсказывал, что бояться нечего и нужно идти. Она решила вначале посмотреть в окошко на двери, если мельком и в полумраке, то, может, и не заметят. Она проскользила по стене до двери и мельком заглянула в окошко, пусто, темнота и ничего больше. Внутренний голос говорил заходить, она медленно отворила дверь и проникла внутрь. Тишина. Девушка стала пробираться, чуть режа угол к той стороне, где была палата любимого. Выглянув из-за угла, она увидела силуэт человека с капельницей, человек опирался на неё и, прокатывая чуть вперёд, делал шаг, потом отдыхал и снова чуть прокатывал капельницу вперёд. Тусклые лампы скрывали лицо, а длинная полуфутболка, больше похожая на платье, скрывала фигуру. Человек сделал ещё шаг, и лампа осветила его волосы и руку. Аня рванулась с места, позабыв о ноге и палочке, перехватив её посередине. Подбежав, она обняла человека, идущего по коридору ночью и опирающегося на капельницу. Это был Лёшка, он поднял измученное лицо на свет и увидел Аню.

– Ты что, с ума сошёл? Тебя только вечеров выписали из реанимации, куда ты попёрся? – сквозь слёзы вполголоса ругалась Аня.

– К тебе, ты же ко мне бежала вон как… – он показал свободной рукой на ногу Ани, повязка стала кровоточить.

– Там же четыре пролёта, как бы ты спустился? Ты на ногах еле стоишь, давай живо садись, – Аня повела его к ближайшей скамейке.

– Да придумал бы что-то, ты же поднялась, спускаться легче, а обратно мне и не надо, мне бы с тобой увидеться, а дальше будь что будет, – он сел, и было видно, что сидеть ему гораздо легче, чем стоять.

– Твоя палата далеко? Тебе нужно лечь, – голосом, не предполагающим возражений, спросила она.

– В том конце, одиночка. Как всё успокоилось, я к тебе и пошёл. Поначалу тяжело было, а потом легче, – он улыбнулся и прижал к себе Аню. – Мне же ничего другого и не надо, вот волосы твои понюхать, прижать тебя, поцеловать, вот и всё моё счастье, – Аня тоже его обняла, вжавшись в грудь любимого. Незажившие шрамы давали о себе знать, переломанные и искусственные рёбра тем паче, Лёша сжал зубы и медленно стал втягивать воздух, но так же нежно обнимал любимую.

Аня почувствовала это и убрала голову, встала и, взяв капельницу чуть ниже руки суженого, повела его обратно в палату. Опираясь на Анину палочку и капельницу, он шёл относительно быстро, главное – без остановок на отдых. Придя в палату, Аня бережно помогла любимому лечь и сама легла рядом, он обнял её, как мог, она прижалась к нему. Так они и лежали, тихо переговариваясь. Аня рассказала ему всё, что с ней приключилось, он слушал и спрашивал, особенно его заинтересовал момент с тренером, и несколько уточняющих вопросов он задал на моменте, где Аня рассказывала их совместное будущее.

– Трое детей, говоришь? – Алексей усмехнулся и чуть сильнее прижал Аню.

– И не надейся, максимум один, – улыбаясь, ответила она, а он её поцеловал. – Ну ладно, может быть, двое, точно максимум, но на троих я не согласна.

Он ещё раз поцеловал её и попросил продолжать, она не возражала. В конце, когда речь уже дошла до больницы, Аня сама удивлялась, что все люди, которые ей помогли, появились и здесь всё разом. Лёша ответил своё традиционное «Бывает» и взял обещание, что Аня извинится перед охранником. Аня успокоила его, рассказав, что сегодня же, как набралась сил, спускалась и извинилась перед ними обоими на всякий случай. Как ни удивительно, это оказались полицейские с вокзала – Александр и Егор Борисович, они, конечно же, её не помнили, но после извинений она рассказала, как выглядит КПЗ, и оказалось, они оба работали на вокзале, на одном и том же, но в разное время. Тогда Алексей взял клятву, что Аня не станет бить его, а она взяла у него ответную, что он больше никогда не станет попадать под машину, он, смеясь сквозь боль, согласился. Так они и лежали, обнявшись, и слушали даже не тишину, приятнее, дыхание друг друга и ощущали тепло тела любимого. Когда в окне стало светать и Алексей задремал, Аня аккуратно встала и, поцеловав любимого в губы, пошла на выход, её могли хватиться, а за такую выходку все привилегии могли и исчезнуть, а она опасалась, что если пропадёт такой чудный блат, то и любимого могут переселить в общую палату, а ему в одноместной лучше будет. Выйдя в коридор и старясь не опираться на палочку, она как можно быстрее пошла по коридору. Какая-то тень проскочила мимо неё и материализовалась в силуэт, силуэт делал что-то странное, казалось, что кто-то сгорбился и моет пол, Аня подходила ближе, и даже если это уборщица, можно будет проскочить мимо, утренний обход пропускать страшнее.

– Внучка, присядь, солнце подождёт, – раздался старческий голос, когда Аня проходила мимо, девушка села. Силуэт распрямился, и вправду, в руках была тряпка, грязная, половая, и ведро, пожилая женщина отжала тряпку в ведро и присела рядом, вытирая руки об вытянувшиеся старые спортивные штаны, которые больше подошли бы мужчине, чем пожилой женщине.

– Бабушка? – удивлённо спросила Аня.

– Ну не дедушка так точно, – старушка усмехнулась. – Ты хотела перемен, я тебе их дала, но ты предпочла вернуться, разве это правильно? – Аня поняла, что перед ней виновница всего этого, что с ней произошло, и попробовала возразить, старушка остановила её жестом, – убежала от меня, разве плохая квартира? Я её так долго обставляла, – старушка примолкла, вспоминая убранства. – Хотя я знала, что ты побежишь, ты слишком сильно его любишь, чтобы не побежать, и он тебя любит, мы обе это знаем.

– Но зачем всё это было нужно? – Аня всё-таки вставила несколько слов.

– Зачем? Почему? Вот всегда так, делаешь людям то, что они хотели, а они недовольны. Ты хотела перемен, пожалуйста, нате. А потом я ещё и виновата, – старушка сделала вид, что обиделась, Аня хотела что-то сказать, но пока искала слова, собеседница продолжила. – Перемены всегда тяжелы, а вы, люди, никогда не знаете чего хотите, всему вас учить нужно, всегда. Когда же вы мудрости наберётесь.

Аня была в шоке. «Вот это надменное вы относительно людей, если она, Аня, человек, тогда с кем же она разговаривает?» – промелькнула у девушки в голове.

– А я не человек, – ответила старушка на мысли Аня, чем только больше напугала её. – Ну чего ты боишься? Я же тебя не убила, не покалечила… А ногу ты сама порезала, кто тебя просил так нестись, даже я не ожидала такой прыти. Ладно, иди уже. Обещаю, ничего такого с тобой больше не случиться, пока что точно, – старушка усмехнулась. – Иди уже, всё у вас будет хорошо.

Аня встала и, почти не чувствуя раны в ноге, не используя палочку, пошла по коридору, остановилась и, оглянувшись, кинула взгляд на старушку.

– Трое, трое будет, он тебя уломает, – рассмеявшись, добавила старушка и растаяла во мраке.