000
ОтложитьЧитал
– Ты уверен? Определить наличие высшего сознания у животных бывает не так-то просто. Да что там у животных, даже у некоторых элле.
Воин вздохнул и заглянул в полупустой кубок, как будто надеялся там что-то отыскать.
– Высшее сознание – это эгоизм, Эмре. Когда можно позволить себе расслабиться и не дорожить чужой жизнью больше своей. А отсутствие сознания – это вшитая любовь к кому-то другому, через которую нельзя переступить усилием воли. Иногда случается, что высокоразвитый индивид чихать хотел на то, выживет он или нет. Но это тупиковая ветвь эволюции. Единичная мутация, случайная и бесполезная.
– Прелестное определение, – Эмриат откинулся на спинку кресла и проницательно посмотрел на Тамлина. – И что же лань? Как глубоко она погрязла в эгоизме, чтобы вырасти в твоих глазах до равного нам создания? Бессердечное себялюбие какого уровня проявила?
– Запредельного, – ответил Тамлин и воспроизвел перехваченную в развалинах мыслеформу.
Ментальные образы несли в себе отпечаток живого существа, которое, заходясь в гордыне своей значимости, вместо слепого повиновения законам природы смеет предвосхищать исполнение личных желаний.
Смеет мечтать и надеяться.
"Кто ты?"
Вопрос задали двое, но звучал он цельно и неделимо. Так два голоса, поющие один мотив, сливаются в унисон и в рожденной мелодии перестают существовать по отдельности.
Эмриат умолк, изучая мыслеформу.
– Ты слишком долго избегал развалин, – наконец произнес он. – Чересчур долго, чтобы их посещение обошлось без последствий. Твоя лань могла быть постстрессовой галлюцинацией.
– Не спорю. Но могла ею и не быть.
– Ну, хорошо, предположим, что белая лань существует, – Эмриат положил подбородок на сплетенные пальцы. – А ты не думаешь, что именно она привела тех ящеров в Аэд?
– Отчего же. Велика вероятность, что лань – просто отвлекающий маневр. Значит, ее нужно, как любит говаривать Дея, нейтрализовать. Еще она может быть новым витком в развитии копытных. А это значит, она нужна нашим генетикам.
– А еще ты вполне себе допускаешь, что жить ей осталось недолго с таким-то фенотипом, когда она в ночном лесу как звезда на небе – видна издалека любому хищнику, – подхватил Эмре. – И что ж тогда делать искателю, если на его тайну ненароком покусится голодный медведь? Нет, эту лань надобно изловить, поместить в изолятор, а потом уже разбираться, что она такое. Ведь есть еще призрачный шанс, что ее появление в развалинах в ту ночь, когда там находился ты, не простое совпадение. А сама косуля – некое послание, адресованное лично тебе.
– Все так, – признал король, – и такую возможность я допускаю.
Эмриат допил вино и поднялся из-за стола.
– Я знаю, зачем ты здесь. И почему так откровенен. Ты хочешь вернуться туда, выследить лань и если и не поймать ее, то хотя бы убить, чтобы забыть о ней навсегда. А в моем лице ищешь если и не одобрения, то диагноза, – он усмехнулся. – Только что ты предоставил мне такой подробный слепок своей психики, какого я от тебя триста лет не мог дождаться. И хочешь, чтобы я как мастер межличностных отношений проанализировал его и развеял твои сомнения относительно реальности лани. Или же их подтвердил.
Тамлин поморщился.
– Скажем проще. Мне нужно знать, не схожу ли я случаем с ума.
– Не сходишь, – элле в задумчивости покачал головой. – Ты вполне вменяем. А я, наверное, нет. Потому что склонен одобрить твою авантюру.
Эмриат прошелся взад-вперед по гостиной, потирая ладони.
– Предлагаю сделку, – сказал он. – Обмен попустительством по отношению к твоим и моим обязанностям.
– Слушаю.
– Твой конь домчит тебя до развалин за пару часов, – Эмре скрестил руки на груди, испытующе глядя на друга. – Обратная дорога займет столько же времени. На поиски треклятого оленя такому охотнику, как ты, часа будет даже много. Хотя вряд ли ты найдешь именно то, что хочешь, помяни мое слово. Итого – пять часов, по истечении которых ты должен вернуться во дворец. В противном случае я подниму на твои поиски всех мирисга’элле, а Ассея оторвет мне голову за то, что я все знал и ничего ей не сказал.
Теперь Тамлин недоверчиво покачал головой.
– Даже не представляю, чего ты попросишь взамен. Золота и драгоценностей? Гарем с сотней эльне? Отменить мой приказ по расписыванию горшков твоим портретом?
– Я хочу, – Эмриат с наслаждением качнулся с носков на пятки, – чтобы ты поехал вместо меня на летний обмен в Андаро. Как того требовала Деаэлру. И провел эти дни в компании Элланиат. Как того требую я.
– По рукам, – Тамлин допил вино и поставил кубок на стол. – Заканчиваем болтовню и приступаем к работе.
– Эту твою фразу уже цитируют, ты в курсе?
– Пускай цитируют. Я говорил, что ты лучший друг, какого можно отыскать в Аэд?
– До лучшего друга мне недостает здравого смысла прямо сейчас пойти на первый ярус, рассказать обо всем Ассее и спасти шкуру нашего драгоценного короля.
– Пусть управляющий не переживает напрасно, – губы Тамлина дрогнули, скривились. – Согласно сложившейся в Мирисгаэ легенде, короля лесного королевства невозможно убить.
– И я это слышу от элле с перерезанным сухожилием.
– Я выступлю через три дня, рука уже заживет. Виэт с ударной группой к тому времени зачистит территорию у дворца. Со мной ничего не случится. Как обычно.
– Как обычно! – буркнул Эмриат, когда двери за королем затворились. – Эту фразу последние триста лет я слышу, когда спрашиваю, почему так быстро заканчиваются медикаменты в репарационных. Или вино в погребах. “Вы и сами знаете, господин Эмре, все как обычно!” Ах, сестренка, если бы ты только видела его сейчас. У тебя бы разорвалось сердце.
Изумрудные глаза управляющего утратили задор и помутнели. Но в следующую секунду его взгляд упал на стул, который король, вставая, отодвинул к стене.
В глазах Эмре снова вспыхнули искры. Он распахнул дверь в спальню и произнес:
– Прелесть моя, иди-ка сюда. Есть у меня одна мечта, которую я давно хотел осуществить вместе с самой прекрасной эльне в Аэд.
Одеяло на постели управляющего зашуршало. Эмриат зажмурился и блаженно улыбнулся.
– Итак, – Деаэлру Ранто прошлась по лабораторному изолятору, – позвольте напомнить, зачем мы здесь.
Пятерка мирисга’элле в воинской экипировке взволнованно переступила с ноги на ногу. Сопровождающие хранительницу андар’элле поглядели на братьев по разуму так сочувственно, как если бы видели их в последний раз. Два целителя линии ‘атэ у выхода хранили молчание.
– Перед вами походный костюм короля Мирисгаэ, пятый за сезон, – Деаэлру взяла со столика разодранную ветошь и развернула на всеобщее обозрение. – Сработанный из кевлара со вставками остеоглоссовой чешуи и титановым плетением на эластичных частях. Пропитанный антимагической жидкостью, устойчивый к любым воздействиям, включая яды, кислоты, пламя и острый пар.
Элле уставились на ветошь. Ветошь качнулась в руках хранительницы, готовая рассыпаться даже от пристального взгляда в ее сторону.
– Наработки мастеров Мирисгаэ в области стрессоустойчивых тканей никуда не годятся, – Дея отшвырнула ветошь в угол. – Разве что полы в лаборатории помыть, и то не факт, что антисептиком не разъест. Пришлось лично привезти вам новые образцы, их испытанием мы сейчас и займемся. Никто не передумал? Я никого не удерживаю, дверь там.
– Его величество жизнью за нас рискует. А господин Эмре говорит, что мы балбесы, недостойные его радений, – один из мирисга'элле в костюме поднял жаропрочные очки на лоб. – Вы, госпожа, наверняка тоже так считаете, но только мы не балбесы вовсе. Вы ведь как думали? Пустите слух об испытаниях нового костюма для воинов, а на них никто не явится!
– Да уж, – хмыкнула Дея. – А в итоге в лабораторию пол дворца сбежалось, даже драки были за место в очереди.
– Это потому, что мы все прекрасно поняли, для кого костюм предназначен, – подхватил ее собеседник. – Так что, этсамое, – он опустил очки на глаза, – заканчиваем болтовню и приступаем к работе!
Элле в костюмах закивали и выстроились у дальней стены.
Деаэлру снова хмыкнула, подхватила со столика свиток и принялась его зачитывать.
– Согласно отчету Ассеатэ Виртаэн, за прошедший сезон король попадал в репарационную по нижеследующим причинам. “Нырнул в кипящий источник, чтобы выловить оттуда повелительницу огня. Оная упала в родниковый омут во время первой вылазки, запаниковала и в общем-то и сделала источник кипящим. Общая площадь ожогов – пятьдесят семь процентов. Вердикт костюму: недостаточно термостойкий”.
Дея оторвалась от рукописи и выразительно глянула на веснушчатую эльне справа от себя. Девушка подняла руки. Из ее ладоней в стену изолятора ударили струи пламени. Объятые огнем фигурки на той стороне принялись ругаться, прятаться друг за друга и прикрывать ладонями самые ценные части тела. У каждого свои.
– Достаточно, – сказала хранительница, когда вопли подопытных перешли цензурные границы.
Повелительница огня опустила руки. Испытатели у стены прокашлялись и гордо выпрямились. Все, кроме одного, который пошатнулся и осел на пол.
– Образец три не годится, – хранительница покачала головой, разрешая целителям забрать подопытного. – Продолжаем. “Упал с высоты, защищая повелителя воздуха от медведя. Оный повелитель пришел в ужас при виде трехметрового зверя, вызвал вихрь и забросил себя на верхушку секвойи. Вместе с медведем и королем. Медведь отделался легким испугом, хранитель – парой ссадин, оба спустились с дерева самостоятельно. Короля же вихрь перебросил через крону, после чего в дело вступила гравитация. По итогу – перелом ребер, ушиб правой почки, внутреннее кровотечение. Вердикт костюму: недостаточная степень поглощения кинетической энергии”.
Голубоглазый андар’элле по левую руку от Деаэлру взмахнул ладонью. Ноги четверых испытателей оторвались от пола. Элле зависли в воздухе, хихикая и кувыркаясь, но повелитель воздуха резко взмахнул другой ладонью.
От удара о стену у испытателей вышибло воздух из легких, а стены изолятора дрогнули. На ноги, постанывая и потирая нижнюю область спины, поднялось только трое.
– Образец один выбывает, – хранительница вернулась к свитку и зачитала, ведя пальцем по строке. – “Освобождал из зарослей терновой росянки группу воинов, загнавших туда зайцев на охоте и по итогу обездвиженных крючьями растения. Чтобы не попасть в ту же ловушку, отправился в заросли в чем мать родила. Поражение кожных покровов – восемьдесят два процента. Вердикт костюму: низкая способность к скольжению при высокой прочности на разрыв”.
– Сомневаюсь я, чтоб он еще хоть раз в хищный терновник полез, – андар’элле-воин с белыми, гладко зачесанными волосами недоверчиво взглянул на Деаэлру. – Ну невозможно ж туда дважды сунуться. Будучи в здравом уме.
Испытатели костюмов переглянулись.
– Давайте на полную мощь, господин, – ответил один, принимая оборонительную позицию. – Кидайте бусину, не жалейте!
Воин пожал плечами и коротко замахнулся. Маленький шарик покинул его ладонь и со свистом впечатался говорящему в грудь. Зеленая субстанция обволокла элле, прижала к стене. На тяжах гель-капкана проступили загнутые шипы, которые впивались в костюм испытателя при попытке пошевелиться.
Беловолосый андар’элле запустил еще два шарика. От стены донеслись сдавленные стоны и проклятия. Через несколько минут из пут высвободились двое и принялись отряхиваться от остатков слизи.
– Прощаемся с четвертым образцом, – Деаэлру выждала время, необходимое целителям для нейтрализации гель-капкана.
Освобожденный элле с досадой стащил с головы капюшон, бросил его под ноги и завистливо воззрился на оставшихся тестировщиков.
– Продолжаем испытания. “Отразил нападение лесных сцилл, защищая хранителей, которые сунулись в гнездо за яйцами. На защиту кладки в считанные секунды явилась вся коммуна. Мягкие ткани прокушены в двадцати семи местах. Многочисленные ушибы и ожоги, ибо материализовался под потолком кухни второго яруса. К счастью, целиком. Сутки под капельницей, выводящей токсины. Вердикт костюму: слабая сопротивляемость направленной астра-проекции”.
Деаэлру отложила свиток, вытащила из под столика небольшую клетку и деактивировала вплетенное в решетку защитное поле.
Тестировщики у стены сглотнули. Хранительница поставила клеть на пол, не удосужившись ее открыть, и коротко скомандовала.
– Вельза, ко мне.
Прозвучал хлопок. Рядом с клеткой в ореоле лазоревой дымки возникла синяя ящерка, с обожанием взглянула на хозяйку и вильнула хвостами – всеми тремя.
– Вельза, взять, – приказала хозяйка, указывая пальцем на стену.
Ящерка подобралась и нахохлилась. Мирисга’элле у стены с ужасом обнялись. Прозвучал еще один хлопок – и на месте одной трихвостой Вельзы образовалось три однохвостых. Все трое с яростным шипением бросились в атаку.
Каждый элле в Аэд знает, что отбиваться от лесной сциллы, если она решила напасть, так же бессмысленно, как сражаться с ветром. Во-первых, проклятая ящерица может материализоваться где угодно. Во-вторых, при любом намеке на опасность стая быстро утраивает свое количество. Во-третьих, зубы ящерок обладают феноменальной способностью к астральной проекции и проникают по ту сторону любого защитного материала. Укус сциллы для взрослого в общем-то безвреден, но большие дозы яда приводят к мощному выбросу транспозиционной энергии, позволяя стае телепортировать опасный элемент как можно дальше от гнезда. Иногда по частям.
Тестировщики рванули в разные углы изолятора. Две синие ящерки припустили следом, хищно разевая пасть. Третья осталась на страже в центре, кося глазами по сторонам.
Обе охотницы одновременно прыгнули на жертв. Одна взбежала элле на голову, пару раз куснула стряхивающую ее ладонь, раздосадованно хлестнула хвостом и дематериализовалась. У ящерицы в центре изолятора стало на один хвост больше.
В другом углу продолжалась борьба. Испытатель вертелся волчком, бранился, подбирая для пресмыкающегося красочные эпитеты, хлопал руками по телу в попытках прибить назойливую тварь и взвизгивал при каждом укусе.
Сцилла коварно телепортировалась из-под накрывающей ее ладони в самый последний момент, чтобы материализоваться на новой, еще не укушенной части тела.
Хранительница щелкнула пальцами – ящерица с явной неохотой выплюнула кончик уха испытателя, который терзала сквозь капюшон, и с хлопком исчезла. Оглушенный элле ругнулся в последний раз и принялся проверять, не телепортировала ли бестия какую-то часть его тела в другой угол изолятора без его ведома.
Трихвостая Вельза резво пробежала расстояние, отделяющее ее от хозяйки, и забралась ей на плечо.
– Поздравляю образец два с победой, – Деаэлру сняла сциллу с плеча и посадила в клетку. – Осталось постирать костюм и заново провести все четыре теста… Куда?! Образец два остается в изоляторе! И желательно в сознании. Кто-нибудь, принесите хлорид аммония!
Междуглавие. Об ожидании
Я принес из леса Нечто темное.
Оно сидит во мне, невидимое, неслышимое, несмотря на то, что двуногие создания поднимают мне веки и светят в глаза резким светом, от которого сводит тело.
С приходом рассвета они вынимают меня из логова, пропахшего другими существами, что обитали здесь до меня, их болью, страхом и отчаянием. Прикладывают к меху разные предметы, которые жалят, после чего приходит слабость и сонливость. Или наоборот, накатывает ярость. А временами – волны обжигающей боли.
В такие минуты Нечто сидит внутри и не шевелится. Оно выжидает подходящего случая.
Подходящего носителя.
Но ночью, свободное от страха быть обнаруженным, оно сжимает мне горло и изливается в звуке, громком и пронзительном.
Моя жизнь – безысходность.
Счет дням потерян. Вдали от леса моя сила тает, и мне все меньше хочется сопротивляться оцепенению, которое гасит во мне жажду жизни.
Там, на свободе мое племя живет под угрозой смерти, подстерегающей на каждом шагу, сражается на пределе возможностей – для того, чтобы просто прожить на свете еще один день.
Здесь же не нужно противостоять хаосу, чтобы выжить.
Смысл моей жизни сводится к тому, чтобы подчиняться другим.
Целыми днями я бесцельно лежу, прислонившись к клетке, подставляя их взглядам загривок и спину. А наблюдатели сменяют друг друга так быстро и непредсказуемо, как сытость на воле сменяется жестоким голодом.
Ко мне подходит представитель их вида – неразвитый еще, зависимый от взрослых. Такой же беспомощный, как я.
И такой же одинокий.
Он трогает мой мех сквозь прутья – и Нечто темное восстает во мне и ликует. Я атакую без предупреждения, изворачиваюсь и впиваюсь зубами в его ладонь.
Маленький двуногий кричит, отдергивает руку и прижимает к телу. Вокруг суетятся взрослые, накладывают на рану лоскуты с резким ароматом, перебивающим запах крови. Они не знают, что Нечто теперь поселилось в нем, где будет зреть, обретая недостающие элементы, и медленно, но верно подчинит носителя своей воле.
Однажды оно снова сделает меня свободным.
Я ложусь на прежнее место, спиной к решетке, кладу голову на лапы и закрываю глаза.
Моя жизнь отныне – ожидание.
Глава вторая. Незваная гостья
– И что, господин управляющий не жалеет, что связался с воительницей? – андар’эльне кокетливо завела за ушко прядь волос цвета лугового клевера.
– Ни минуты, прелесть моя, – одна рука Эмриата из рода Илуфер покоилась на ее талии, другая сжимала бокал с вином. – Вы пощады не признаете. Ни в чем.
Эмре толкнул плечом дверь в свои покои. Парочка ввалилась в полутемную прихожую, хихикая и натыкаясь на мебель. Управляющий галантно поднес даме бокал; эльне с многообещающей улыбкой сделала глоток и скользнула вниз.
Эмриат в блаженстве закатил глаза и тоже пригубил вина. Пурпурная капелька, сладкая и терпкая, скользнула по его губам и упала на воротник черной рубахи.
Из кабинета напротив донеслось сухое покашливание.
Эмре прислушался. И изменился в лице.
– Тебе придется уйти, милая. У меня дела, – он отстранил умелые руки воительницы и поставил бокал на плетеный стул.
Место в центре прихожей, предназначенное для стола, пустовало.
– Я лучше подожду в…
– Немедленно, – в голосе Эмриата зазвучала сталь.
Девушка поджала губы, поднялась с колен и направилась к выходу. Пару раз оглянулась, но управляющий не обращал на нее внимания. Он застегивал пуговицы там, где она успела их расстегнуть.
Воительница фыркнула, поправила бретельку платья и выскользнула из прихожей.
Эмриат одернул воротник рубахи, поправил диадему на волосах и шагнул в полумрак своего кабинета. Тлеющие люми-колонны, обнаружив движение, вспыхнули ярче. Из темноты проступили книжные полки с рядами бумаг, свитков и фолиантов, помеченных алфавитными ярлычками, приоткрытое оконце с видом на сад, несколько картин на стенах и широкий стол в центре, за которым и восседала незваная гостья.
За ее спиной на полках застекленной этажерки поблескивали нейрокристаллы разных цветов и размеров – элле дублировали в них информацию, хранить которую только на бумаге было бы неразумно.
– И чем я могу быть полезен хранительнице в такой час? – Эмриат не воспользовался табуретами, что предназначались для посетителей, и встал посреди комнаты, скрестив руки.
– Хранительнице надоело ждать, когда управляющий соблаговолит оказать ей аудиенцию, – Деаэлру из рода Ранто выпрямилась в кресле и положила ладони на стол. – Где отчеты? Последний я получила прошлой весной. Через два года после предыдущего.
– В отчетах больше нет нужды. Таэм уже не мальчик, не за чем его опекать.
– Ты хотел сказать, Объект сто пятьдесят восемь?
– Я сказал так, как хотел.
Деаэлру усмехнулась.
– Ваша с Объектом сентиментальная связь меня не интересует. Тем более, что она перестала бы быть взаимной, узнай он о тебе правду.
– Ошибаешься. Таэм никогда не отталкивает тех, кем проникся. Несмотря ни на что.
– Тогда предлагаю подняться на четвертый ярус, сообщить королю, что для нас он – занятный генетический эксперимент, и проверить твою теорию на практике, – люми-колонна подсветила лицо хранительницы снизу, тени исказили его черты. – Отчеты, Эмре. Немедленно. Я знаю, как ты педантичен. И документацию, несмотря на напускную небрежность, точно до сих пор ведешь.
Эмриат вгляделся в отливающие сталью глаза андар'эльне – они были холодны как лед. Он направился к шкафам и извлек из щели между полками невзрачную бумажную папку. Папка с хлопком приземлилась на стол перед Деей.
– Мнимые чернила? – папка зашуршала в руках хранительницы. Вложенные в нее страницы, тонкие как стрекозиные крылья, оказались пусты. – И где же ключ?
– Перед тобой, – Эмре приложил к корешку указательный палец.
На пустом пергаменте проступили ряды образцовой каллиграфии.
Дея хмыкнула.
– Надеюсь, в другом тайнике найдется нейрокопия этих бумаг?
– Разумеется.
– Хм, посмотрим, – Деаэлру принялась водить пальцем вдоль строк. – Невротическое расстройство вследствие эмоционального и физического перенапряжения, ммм… Ночные кошмары циклического характера… Хроническая депрессия, которая вызвана… И ежу ясно, чем она вызвана. Что дальше? Ага. Склонность к нездоровому риску и употреблению психоактивных веществ, так-так… Синдром гиперопеки… Похожий на усмешку спазм лицевых мышц как замещение эмоциональных реакций… Все это занятно, но не существенно, – Дея отложила бумаги, взглянула на управляющего исподлобья. – Новые припадки были?
– Если ты про эпилепсию, – тот снова скрестил руки на груди, – то полноценных приступов у Тамлина не наблюдалось со дня смерти Иффэн.
– Кто еще знает о недуге?
– Все тот же ограниченный круг лиц. Ты, я и Ассея.
– А эта девица с бегонией? Подружка твоей сестры.
– Шан? Насколько мне известно, нет.
– Насколько тебе известно, – Деаэлру откинулась в кресле, сплетя пальцы. – Достаточно ли разнообразна половая жизнь Объекта?
– На этот вопрос я не отвечу.
– Как его психоаналитик? – эльне дернула бровью и уголком губ. – Тайна терапевтической исповеди?
– Как деловой элле, Дея, – Эмриат забрал папку и спрятал ее в тайник. – В нашем уговоре такой пункт не значился.
– Ах, вот оно что, – хранительница усмехнулась. – Управляющий Мирисгаэ чрезвычайно дорожит своей репутацией. И тем не менее, слабовольно переводит деловые вопросы в личные, едва объект исследования начинает симпатизировать экспериментатору. Как там говорят молодые и глупые элле? Друзья на дороге не валяются?
– Всякое бывает, – ответил Эмре, вспоминая, как в начале осени вытаскивал Тамлина из придорожной канавы, куда тот свалился после экспериментов с психостимуляторами. – Дружба – презанятный феномен, Дея, который, однако, знаком не каждому. Я бы предложил тебе попробовать и завязать с кем-нибудь дружеские отношения, но для этого нужен нормально функционирующий гипоталамус. И хотя бы зачаточная способность к сочувствию.
– В нашем уговоре, – Деаэлру сменила тон, – значилось, что я обязуюсь рекомендовать тебя на место управляющего, когда представится такой случай.
– Ты забываешься, – Эмриат сузил глаза. – Вопрос вынесли на голосование, меня избрали единогласно.
– Конечно, избрали. Главам родов было приказано внушить своим подопечным, что никто не справится с этой работой лучше тебя. А ты, – Деаэлру указала на управляющего; рукав ее платья с воинственным шелестом сполз к локтю, – взамен обязался снабжать меня информацией о состоянии объекта.
– Опусти руку, Дея.
– Знаю, бездна, о чем ты думаешь, – эльне скривилась. – Что хоть цель у нас и одна, но мотивы разные. Ты так долго общаешься с Образцом, что перенял некоторые его привычки. И теперь твои мысли можно прочесть по выражению лица, – Дея прошлась по кабинету и обернулась, блестя глазами. – Только не льсти себе. Ложь во благо все равно остается ложью. Как эвтаназия из милосердия в сухом остатке остается бессмысленной и беспощадной смертью.
В кабинете воцарилась тишина. Из оконца пахнуло холодом; до элле донесся полночный окрик смены караула с нижних ярусов. Несмотря на надежную защиту, которую представляли собой обе Сферы – внешняя вокруг садов и внутренняя дворцовая – воины по давно заведенной традиции не покидали оборонительных позиций по периметру жилых границ. И не доверяли царящей вокруг идиллии ни на миг.
Эмриат поправил и без того идеальные манжеты рубахи.
– Ты думаешь, что покорила ДНК, а значит, и всех нас, своей воле, но это не так. Хаос всегда будет сильнее порядка, Дея, потому что хаос и есть жизнь.
– Неужели.
– Не веришь? Посмотри, с какой психоделической непредсказуемостью принимает решения тот, чей геном ты перебрала до последнего нуклеотида. Природа всегда идет по пути наименьшего сопротивления. Создавая элле, способного управлять аномалиями, ты как-то упустила из виду тот факт, что хаос будет легче возглавить, чем подавить. И теперь в упор отказываешься видеть личность там, где ее не закладывала.
– Довольно глупостей.
– Нет, бездна, ты меня дослушаешь! Кем бы ни был Таэм – я верю в то, что он нуждается в нормальной жизни не меньше, чем в тренировках. Или в твоем контроле его психического состояния. Иначе зачем ему это все?
Дея скривилась.
– Мы вот-вот докатимся до дискуссии о том, в чем смысл жизни, а я ее не люблю. Глупая, ничем не оправданная рефлексия для тех, кто не хочет исполнять свой долг. У эволюции нет интереса в создании или сохранении личности, Эмре, только в своевременной передаче информации. И ты об этом знаешь.
Эмриат и бровью не повел.
– Тем не менее, индивидуальное сознание не атрофировалось в нас со временем, а значит, какая-то польза в нем для эволюции есть. За сорок тысяч лет мы не превратились ни в муравьев, ни в пчел, ни в стаю рыб, ни в другую пародию на скопление нейронов в общем мозгу, всемогущих как часть целого и бессмысленных по отдельности. Даже наоборот. Эффект индивидуализации личности дал Мирисгаэ сумасшедший скачок осознанности – а это единственная сила, способная противостоять непреднамеренности. И Таэм – ее главный катализатор.
– Ты так говоришь, как будто…
Эмре усмехнулся.
– Хвастаюсь? Почему как будто, так и есть. А еще помогаю королю на его нелегком пути. В меру своих скромных возможностей.
Дея скептически приподняла брови.
– И в чем же выражается твоя, прости бездна, помощь?
– Во многих вещах. О которых я тебе докладывать не обязан. Но кое о чем, так уж и быть, скажу. Я уговорил его отправиться летом в Андаро и встретиться там с твоей дочерью.
– Ты был обязан сделать это. Таков наш уговор. Тамлин должен заключить союз с Элланиат, хочет он того или нет.
– Только я желаю этого не из чувства долга, а чтобы облегчить его состояние. Элла прекрасная девушка и станет для Таэма хорошей партией. А ты, – Эмриат мстительно указал на хранительницу, – видишь в нем только ступень своей экспериментальной лестницы. И даже имя его лишний раз боишься произнести, чтобы ненароком не привязаться и не начать испытывать угрызения совести. Впрочем, делай как знаешь, – Эмриат отвернулся. – Если завтра вскроется правда, я просто скажу, что заботился о нем. Так, как умел. И не погрешу против истины. А вот тебе вряд ли будет дозволено пересечь границу лесного королевства еще хоть раз.
– Ты заключил бессрочную сделку, Эмре. И я могла бы заставить тебя выполнять условия даже вопреки твоей воле, – ответила Дея, и на этот раз усталых ноток в ее голосе было больше, чем угрожающих. – Но я рассчитываю на дальновидное благоразумие, которым управляющий Мирисгаэ так знаменит. А не на свою над ним нейробиологическую власть. Мотивы твоих действий, как и вера в исключительность ваших с Образцом отношений, за которую ты хватаешься как за соломинку, меня не интересуют. Только конечный результат. Который должен отправляться из Мирисгаэ в Андаро каждые полгода. Без проволочек, – эльне подобрала юбки и шагнула к дверям. – Не провожай, выход я найду. Как и нейрокопию отчетов об Образце на своем столе, ведь так? Даю тебе на это три дня.
Эмриат не ответил и не повернул к Деаэлру головы. Когда дверь затворилась, он со всего размаху пнул табурет для посетителей. Тот отлетел к стене.
Управляющий закрыл глаза и замер. Он стоял без движения так долго, что паучок, прятавшийся под потолком, спустился ему на плечо и принялся прикидывать, на какой стороне этой колонны будет сподручнее сплести паутину.
Колонна шумно вздохнула и сдвинулась с места. Паучок вздрогнул и принялся перебирать лапками, подтягивая себя на потолок.
Дверь в прихожую осталась приоткрытой, пришлось ее затворить. Из коридора донеслось шуршание – то ли шорох крыльев летучей мыши, то ли шелест женского платья.
Эмриат вернулся в кабинет, вытащил из-под стола толстую тетрадь с детскими рисунками и повел рукой над титульным листом.
Забавные каракули исчезли; на их месте проступила фраза "Образец 158".
Данные в этой тетради были другого характера, чем в папке, с которой ознакомилась Дея. Управляющий принялся листать потрепанные страницы, перечитывая записи, чтобы воскресить в памяти тот или иной эпизод. Улыбаясь как при встрече со старым другом.
"…в мальчике обнаружилось особое чутье, которое выражается в редчайшей форме телепатической синестезии (далее синепатии), когда психоэмоциональное нутро собеседника становится видимым невооруженным глазом сквозь ментальные щиты.
Без сомнения, синепатия помогает принцу четче видеть причинно-следственные связи и путем несложного анализа предсказывать наиболее вероятное поведение окружающих. Мальчик не стесняется использовать это в личных целях и легко вычисляет минуты, когда у склада с продовольствием нет сторожей. После чего ворует сладости и раздает их другим детям.
Ассея грозит, что вернется к старым методам лечения кариозных полостей – то есть к удалению зубов щипцами без анестезии, но маленький проныра…"
Листы ложатся один поверх другого. Образцовая каллиграфия по законам книжной магии перемещает читателя во времени, умещает целый год в нескольких страницах.
"…вспышки эмоций все чаще провоцируют в юноше приступы синепатии. Примечательно, что он не делает выводов из увиденного, интуитивно уяснив, что между намерением и действием лежит пропасть, что думать и чувствовать каждый волен так, как ему вздумается, и что далеко не каждая мысль или эмоция обретают реальное воплощение.
Когда я расспросил его об этом, юнец нахально ответил, что хаос частенько хватает нас за горло и вынуждает делать выбор инстинктивно, здесь и сейчас, не оставляя времени на высокопарные, а потому лживые философствования о природе добра и зла, которые вы, господин Эмре, так любите. События реальной жизни, стремительные и непредсказуемые, оказываются за гранью подобной дихотомии. Поэтому выводы о личности на основе ее синепатического портрета могут быть ошибочными.
Содержание мысли любопытное. А вот форма, полагаю – это месть за то, что господин Эмре посмел ухватить принца за ухо, когда его высочество решили подремать на задней парте на уроке изящной словесности".