Темно-серый «Шевроле» лениво припарковался на стоянке у девятиэтажного дома-«свечки», и вскоре одновременно его покинули Костя с Алиной. Коротко пропищал звук включенного датчика сигнализации. И семейная пара прошагала к тускло освещенному единственной лампой осеннему подъезду, мысленно уже ощущая тепло дома после рабочей недели.
– Вот черт! – воскликнула Алина, по недосмотру ступив в мутную, земельного цвета лужу, по краям которой застыли мятые желто-красные листья. – Ну, наконец-то! А я думала, что день как-то не так идет, все слишком удачно складывается. И вот – настоящий презент с доставкой! Перед самым домом ноги промочить…
– А я, было, уже подумал о том, что твой день опять пошел насмарку, любимая, – с иронией проговорил муж, остановившись у двери подъезда и бросив на жену. – Решил, что твое настроение окончательно испорчено и, вероятно, безвозвратно… Ан нет, есть к нам еще милость богов!.. Ой!.. А это кто тут?..
Мужчина вперил внимательный взор в заполненный сумраком закуток между подъездом и почти лысыми кустами клумбы. Задвигалась тень, и на равнодушный свет одинокой лампы осторожным шагом вышел мальчик лет семи.
– Так это же Дима со второго, Райкин сын, – уничтожил наплывшую напряженную тишину высокий голос Алины. – Ты чего это один тут? Уже темно на улице… Где твоя мама, Дима?
– Теперь я знаю, кто лужами здесь на дороге повелевает!.. – У мужчины разгладилось лицо и мгновенно вернулось хорошее расположение духа. – Рассказывай, это ты тут честным людям ноги мочишь, а?..
– Костя, прекрати! – Алина выступила вперед к отпрянувшему было обратно назад ребенку, смерив мужа недовольным взглядом. – Поначалу твои бредни про лужи были тупым лепетом, а я гляжу, ты до сих пор остановиться не можешь. Иногда все это ставит меня в тупик.
– Извини, если как-то мои слова задели тебя. Не хотел, думал все в шутку перевести, но… И вообще, имею я право в свое внерабочее время говорить то, что хочу и как хочу?
– Можешь-можешь, но только не за гранью, хорошо? И не пугая детей… Дима, привет. Это тетя Алина. Помнишь меня? Я с четвертого этажа.
– Да, – едва слышно выдавил из себя испуганный непонятными словами мужчины мальчик с темными волосами.
Женщина тут же присела возле него на корточки. Костя равнодушно уставился на них. Он неотрывно держался за дверную ручку, готовый при первой же возможности скользнуть внутрь дома.
– Скажи, дорогой, а почему ты тут один? – продолжила спокойным и располагающим к себе голосом Алина. – Где твоя мама? Она сейчас дома или вы с ней где-то на улице потерялись? Ну же, смелее…
– Нет, тетя Алина, – тихим и по-девичьи тонким голосом проговорил мальчик, все также сохраняя безопасную дистанцию от соседки. – Я просто ее здесь жду. Она возле магазина встретила какую-то знакомую, очень обрадовалась… А мне велела идти потихоньку, пообещав, что догонит меня возле самого дома.
– И давно ты так прячешься в тени кустов?
– Минуту… Две… Наверно…
– А мамы все нет?..
– Дорогая, – подал спокойно-бесцветный голос Костя. – Я, конечно, могу из-за сумерек ошибаться, но в нашу сторону вполне быстрым шагом направляется Раиса. Так что спасать больше некого, если только своего мужа, который очень хочет переодеться в домашнюю одежду, а еще настойчиво желает в туалет!.. Это ничего, что я так напрямую?..
– Именно «чего», дорогой, – съязвила женщина, повышая тон. – Если тебе так срочно нужно, то можешь идти. Я не держу возле себя. Иди-иди, Костя. Заодно чайник поставишь к моему приходу.
Муж с легким недовольством посмотрел на Алину, приложил домофонный ключ к панели, и потянул на себя дверь подъезда. Неприятно-нервный электронный звук проткнул воздух. Мгновение, – и мужчина оказался внутри подъезда. И в этот самый момент подошла Раиса с сердитым лицом, схватила сына за руку и потянула к себе, хлестко шлепнув мальчика ладонью по заднему месту.
– Ты куда исчез!? – извергнулся гнев изо рта матери. – Всего лишь попросила рядом поиграть на площадке, как смотрю – нет уже! Все обыскала. Площадка возле нашего дома было уже последним местом, далее – хотела в полицию звонить!.. Слава Богу, ты здесь… Дома поговорим… Привет, Алин. Вот из-за него полрайона оббегала, искала, был только рядом и все, исчез. Чуть сердце не выскочило!..
– Здравствуй, Рая, – Алина пытливо посмотрела на мать Димы. – А мне он сказал, что ты встретила подругу, разговорилась с ней и отправила его к дому, чтобы он тут тебя ждал. Или все это он просто-напросто сочинил?.. Или как, Дима?..
– Вот так фокус, сынок! Теперь я хочу немедленно услышать все это из твоих уст, дорогой! Ну же, позорь, позорь дальше родную мать своими выдумками!.. Ни стыда – ни совести!
Мальчик стоял, скрытый вечерним сумраком, потупив вниз голову, и молчал, как человек, пойманный на месте преступления.
Лицо Алины озарила легкая спокойная улыбка:
– Что же, раз никто не терялся, и мама оказалась хорошей, то оставляю вас здесь наедине. А то я только к утру домой попаду. Костик мой уже, явно, там чай мне сделал… Ладно, соседка, побегу. Не смею больше оттягивать вам такой нужный разговор. Пока, Рая! Дима, пока…
– Счастливо тебе, – коротко бросила Раиса, изобразив на лице вежливую улыбку.
Быстро отворив дверь, Алина пулей юркнула в подъезд. Поднялась на лифте на свой четвертый этаж, где столкнулась со своим мужем на площадке, стоявшем на стремянке под цоколем погасшей лампочки и держа в руке мобильный телефон с зажженным в нем фонариком, направляя узкий поток света на стену.
– Костя, любимый, ты так еще молод, чтобы оставлять меня вдовой, – намеренно плаксиво-умоляющим голосом произнесла женщина. – Остановись, я все пойму! Я больше никогда тебя не заставлю ставить греть чайник. Полностью осознаю свою вину! Пойдем же домой!..
– Ха-ха!.. Смешно!.. – мужчина прислонился спиной к прохладным ступеням стремянки. – Вот лампочка перегорела, решил заменить. А я посмотрю, после лужи тебя прямо и тянет на какие-нибудь острые ощущения.
– О да, организм прямо требует адреналина!.. Не неси чушь, дорогой.
– Кстати, там, наверное, вода в чайнике уже закипела, сними его…
– Хорошо, – проговорила Алина и оставила мужа одного на площадке.
Вкрутив новую лампочку, а перегоревшую поместив в картонный футляр, Костя щелкнул выключателем. Яркая вспышка белого света озарила этаж, согнав всю наплывшую тьму вниз и вверх по лестнице, запрятав в закуток у мусоропровода.
Мужчина уже сложил стремянку, как обратил внимание на стену, на то место, что было выше цоколя с только что вкрученной лампочкой и почти у самого желто-белого потолка. Небольшое непроницаемое для света углубление и идущая от него по потолку тонкая, петляющая трещина, делящая потолок над входом в лифт, внушали различные мысли об их происхождении.
– С чего это вдруг мы начинаем сыпаться? – вслух пробормотал Костя, подхватывая стремянку подмышку. – Надо в понедельник в домоуправление позвонить, пусть шпаклюют или штукатурят здесь…
И с этими мыслями исчез в своей квартире. Тихо с коротким щелчком захлопнулась дверь, после чего послышался скрежет поворачиваемого дважды замка. Площадка опустела, примерив заново на себя густое безмолвие.
Но вдруг неожиданно свет лампочки замерцал и так быстро, что будь кто свидетелем этого явления, то у него зарябило бы в глазах. Короткие скребущие звуки стали исходить сверху. На пол посыпались мелкие частички побелки. Привлекшая внимание Кости трещина становилась все больше и больше, будто нечто таинственное совершал действия в потолке. Раздалось хлюпанье и чваканье. И на потолке принялась еще быстрее разрастаться, словно живая, испускающая странные звуки трещина. Все длиннее и длиннее. Пока не разделила собой стену над дверями лифта и не скрылась где-то в глубине шахты за ним.
Выскочив из вагона поезда, мужчина средних лет в дорогой черной кожаной куртке и резко контрастировавших с ней серых брюках почти бегом пересек перрон, после – широкий зал вокзала и оказался на площади. Слева дружным рядом стояли в ожидании своей очереди припаркованные автомобили такси. Мужчина, не раздумывая, запрыгнул в одну из них и громко сообщил адрес, сказав, что ему нужно срочно попасть, поэтому за скорость будет отдельная доплата. Автомобиль тотчас же тронулся с места.
Седьмой этаж.
Альберт Косин, мужчина пятидесяти лет с красивыми чертами лица и с обрамлявшими его вьющимися темными волосами, подернутыми пикантной сединой, внимательно всматривался в свое отражение в зеркале, растирая щеки дорогим одеколоном. Замер, и его взгляд замер на его отраженных глазах.
–Вот черт! – вполголоса выругался мужчина, высматривая красное пятно белка. – Опять натер, что сосуд лопнул. То-то глаз перед ванной чесался, будто бомж на рынке. Блин, а мне завтра нужно к обеду на интервью.
Он несколько раз моргнул и отвернулся от зеркала, выпрямив спину. Закрыл кран с водой и неспешно вышел из ванной комнаты в затянутом на обнаженное тело синем махровом халате.
– Дорогая, ты где? – воскликнул Альберт, пересекая расслабленным шагом коридор прихожей. – Карина!..
– Я здесь, на кухне, телевизор смотрю, – мягкий и выразительный голос жены коснулся слуха мужчины. – Ты уже все?.. За собой сполоснул ванну?
– Не смей даже сомневаться, – Альберт подошел сзади к сидящей напротив телевизора на стульчике красивой миниатюрной женщине со светлыми, прекрасно уложенными волосами и поцеловал в тонкую шею. – Ты опять эти гламурные новости про «кто женился-убился-напластился» смотришь?
И медленно и настырно его руки скользнули через подмышки жены, продвигаясь к упругой груди жены. Та быстро остановила ладони мужа и повернула голову. Мужчина медленно склонился и со страстью поцеловал Карину в губы. Женщина ослабила хватку, позволив Альберту продолжить дальнейшие блуждания по ее телу, чем тот и не преминул воспользоваться. Массируя два возбуждающих бугорка и делая все более энергичными свои круговые движения, он с все возрастающим желанием отдавался жаркому поцелую. Настал тот самый момент, когда все эти выражения любви и страсти обязаны были перейти в иную, уже более откровенную и безудержную форму, но Карина вовремя остановила надвигающееся безумие.
