000
ОтложитьЧитал
И через переднее стекло вижу
Такую картину:
Наша Женя стоит у дороги и голосует.
Я сразу подумал:
«Видно ей, куда-то,
Срочно ехать надо.
Лето,
На ней гипюровое платьице,
Очень, так, хорошо облегает фигуру.
Раньше я её никогда не видел такую,
В полный рост,
Ну, а в этой ситуации пришлось.
Ведь она за прилавком всегда находилась.
А я не особенно стремился
Чтобы её получше рассмотреть.
Куплю бутерброд или пару котлет.
Рассчитаюсь
И в свой кабинет отправляюсь.
Волосы распустила,
Локоны лежат на плечах…
И мне вдруг подумалось: «Хороша».
А потом мои ноги, как-то, сами собою.
Меня из машины вытаскивают
И прямиком к Жене
Направляют.
И вот я уже стою переднею.
Она не заметила,
Как я к ней подошёл.
Пару раз кашлянул у неё за спиной.
Она обернулась…
И вдруг мне улыбнулась.
Ах, Валера, какая у неё была красивая улыбка,
Никакая Джоконда с ней не сравнится.
Красивые, чувственные губы,
Белые, жемчужные зубы.
И вдруг у меня, где-то внутри, что-то ёкнуло.
И я её спрашиваю, каким-то, не своим голосом:
– Женя, вам куда ехать? –
И не дожидаясь ответа, –
У меня машина тут,
Давайте я вас подвезу.
Вы не подумайте, что-либо, такого,
Просто, как товарища по работе.
Она говорит:
– Ой, что вы,
У вас наверное у самого дел много.
Спасибо за предложение.
А вам в какую сторону ехать?
Просто я опаздываю в школу,
И вот по случаю такому
Ловлю машину,
Одну уже остановила,
А водителю со мной не по пути,
И тут вы.
Честно сказать:
«Я так рада,
А то вот уже в школу опаздываю».
Ну, значит, сели и я её спрашиваю:
– А где школа находится ваша?
– Двести семнадцатая, как поедем я покажу по дороге.
– Двести семнадцатая?
Так это же возле моего дома.
– Правда?
Как удачно…
Значит вам не придётся на меня своё время тратить.
Тронулись, поехали…
Ах, если б знать мне тогда, Валера.
Чем закончится для меня эта история,
Которая началась с её красивых локонов?
Которыми я тогда залюбовался,
И её фигуркой ладной.
Что опять «наступлю на грабли».
А сейчас едем, разговариваем.
Атмосфера не принуждённая, приятная.
В салоне удобно, уютно.
На улице вечер, а у меня в душе утро…
Почему-то.
И вдруг я понимаю, что мне в жизни этого и не хватает.
Я давно уже не общался с женщиной
Вот просто так, без всяких отношений.
Я уже забыл, как это здорово,
Когда ты ей ничего не должен.
Когда она тебя не пилит тупою пилою.
Когда она тебе на мозг не давит,
Да и много ещё всего такого разного.
Ну, ты же меня понимаешь?
Когда не ждёшь с её стороны никаких упрёков.
А просто…
Наслаждаешься её обществом.
И чувствуешь, что ей с тобой тоже приятно,
И на душе, от этого, почему-то радостно.
Конечно же,
Всё это время,
После развода,
Я общался с женщинами по работе,
Которым тоже ничего не должен.
Но здесь было совсем другое.
И она мне стала о себе рассказывать,
Видно обстановка располагала.
Едем быстро, в салоне удобно.
Наверное от этого и поговорить хочется.
А там и не заметишь,
Как за разговорами, до нужного места и доедешь.
Голос у неё красивый, приятный:
– Сегодня у Васи в школе собрание,
У моего мальчика,
Он пятиклассник.
А я, вот, уже опаздываю.
Хотя точно знаю:
Буду не одна такая.
Я очень люблю сына
Так случилось,
Что я его одна воспитываю.
Конечно родители помогают,
Но они уже старенькие.
Я их особенно не напрягаю.
У них много уходит на лекарства.
Вася родился слабеньким,
Очень я его потерять боялась.
Но врачи справились.
Я его выходила
И вот теперь он мой единственный мужчина.
Конечно: он давно уже оклемался
И сил набрался.
Но всё равно… какой-то слабенький.
Его сверстников с улицы домой не загонишь,
А мой Вася мало на улицу ходит.
Больше дома сидит, читает книжки.
– Ну что вы, нормальный мальчишка.
Книги читает…
Это ведь тоже образование.
Да и в дурную не попадёт компанию.
Пацаны, в этом возрасте,
Очень любят всё на себе пробовать.
Алкоголь, покурить…
Родителям за всем не уследить.
Любят всё на себе проверять,
А потом рас
И втянулся,
И вот уже по-настоящему курит.
Не мне вам рассказывать.
Все мы проходили через такое,
Да уж, есть что вспомнить.
Так что уж лучше пусть сидит дома,
Так сказать: под присмотром.
А потом уже, когда свой разум появится.
Вот тогда пускай и гуляет.
А вы его не пробовали отдать, в какую-нибудь,
Спортивную секцию?
– Правда я, как-то, не думала об этом.
Мысль хорошая,
А вот и школа.
Слава Богу доехали.
Ой, что я говорю
Вам наверное
Слова такие не по душе.
Ведь вы партийный человек.
– Я нормальный человек,
Как все.
Кстати крещёный.
Словом: всего вам хорошего.
– Спасибо, очень меня выручили.
Завтра в буфет привезут блинчики,
Со всякой начинкой.
Уж вы заходите.
На том и расстались
И я отправился восвояси.
А дома «места себе не нахожу».
Полежу, посижу, покурю, по квартире похожу…
Ну, ни как она у меня из головы не выходит.
Думаю: «Ваня, что с тобою?
Успокойся,
Вспомни,
Чем твой брак для тебя закончился.
И вот опять
Ты хочешь судьбу свою испытать?»
Представь себе: ни телевизор, ни книги
Меня в то вечер «не зацепили».
Не выходила она у меня из головы…
И вот уже стал считать до работы часы,
Чтобы пойти в буфет
Нет,
Не для того чтобы купить блинчиков.
Уж очень хотелось её снова увидеть.
Ну вот, как-то, так
Наша история и началась.
Не буду тебя утомлять,
Что у нас было и как.
Всё как у людей, всё как положено:
Походы в театр, в кино походы.
На праздники цветы, подарки.
А так же я уделял внимание и её Васе.
Записал его к другу, в хорошую секцию.
Пусть учится играть в настольный теннис.
Частенько возил его туда и обратно.
Женя не могла, на это дело, нарадоваться.
И вот у него уже щёчки порозовели,
Видать тут слово своё сказал теннис.
Правда, на прогулки наши,
Она, частенько брала с собой и Васю.
Говорила:
«Он мало гуляет
Ты не возражаешь?
Ему на свежем воздухе надо быть побольше,
Это ему полезно для лёгких».
А я и возражал,
Я сам решил не торопить события.
А там, куда-нибудь, кривая выведет…
И вот однажды
Она меня
Пригласила к своей маме,
На её день рождения,
В ближайшее воскресение.
Я конечно же, с радостью, приглашение принял.
Сходит в парикмахерскую, побрился.
Купил цветы, духи,
Не помню какие уже.
Какие-то французские, в спец магазине,
Посоветовавшись с продавщицей.
Приехали втроём, значит,
Маму, как положено, поздравили.
Я вручил цветы и подарок…
Мама её, чуть в обморок не упала.
Когда понюхала духи.
А потом говорит:
– Я, за всю свою жизнь…
Даже и не знала,
Что такая красота бывает.
Давайте проходите в комнату.
Садитесь за стол.
Спасибо, сынок.
От таких её тёплых слов
Я вспомнил детство своё.
Вот также мне говорила мама,
Которая теперь навечно в моей памяти…
И тут же я принял решение:
«Сделать Жене предложение».
Как у нас говорят:
«На мать смотри на дочери женись».
Что ж, значит, так тому и быть.
Хорошо посидели.
Ели пироги, пили чай с вареньем.
Её родители приятные, милые люди
Мама готовит вкусно.
А какие она наделала пельмени!
Такие делают только для Брежнева.
Но вот уже настал вечер.
К концу подходит воскресение.
Мы вежливо попрощались,
Пора отправляться восвояси.
А тут смотрим: заснул наш Вася.
Свернулся калачиком
На бабушкиной пастели
И спит крепко.
Бабушка было хотела его разбудить
Но Женя сказала:
– Пусть спит.
Придётся его у вас оставить.
Мне будить его жалко.
У Васи крепкий сон,
Я-то знаю.
Пусть спит не раздеваясь,
Сил набирается.
– А как же школа? –
Вставил дед своё слово.
– Что-нибудь придумаю.
– Спасибо, всё было очень вкусно, –
Сказал я,
Давая понять,
Что это тему пора закрывать. –
Завтра, поутру,
Я приеду и Васю заберу.
А потом отвезу его в школу.
Вы его к восьми подготовьте.
На том и расстались.
И мыс, с Женей, к ней домой отправились.
Мы ещё тогда
Жили каждый сам у себя.
Ну вот, я к подъезду её подкатил
И пошёл провожать до двери.
Она дверь открыла, говорит:
– Проходи, садись,
А я пойду кофе варить.
Включила мне телевизор и удалилась.
Я уже и раньше бывал в её квартире.
Так что мне всё тут было знакомо.
И трюмо и розовые шторы.
А как у неё в спальне?..
Я никогда не интересовался.
От всей обстановке несло могучим уютом.
Бог даст… может быть… когда-нибудь?..
Я не следил за временем
И вот из кухни появляется Женя.
Несёт на подносе
Две чашки с кофе.
Сахар…
И тут я вспоминаю:
Что мен нельзя кофе на ночь.
Даже если выпью кофе днём
И то, потом,
С трудом
Засыпаю.
А если кофе на ночь?
Но как отказаться?
И всё же говорю, скрепя всем сердцем:
– Женя, на меня так кофе действует,
Что, если, я его выпью на ночь,
То уже до утра не засыпаю.
И потом хожу весь день, как «разбитый».
А мне ведь надо, с утра, вести машину,
До школы вести Васю.
– А ты оставайся…
Попей кофейку,
Я придумаю что-нибудь.
Сидим, пьём моча кофе.
Ни о чём говорить не хочется.
Потом она говорит:
– Я первая пойду в ванну,
А потом пастель расправлю.
Ладно, я пойду.
А ты потом поэтому же маршруту…
Я тебя ждать буду.
Потом лежим в пастели
И я говорю Жене:
– Женя, может быть я поступаю неправильно,
Без колечка, как полагается?..
Выходи за меня замуж. –
Тут она ко мне ещё сильнее прижалась. –
Я люблю тебя и Васю,
А человек я надёжный
И ты это знаешь.
Зарплата у меня стабильная,
Пайки получаю партийные.
Обязательно раз в год
Будем ездить на курорт.
Обязательно к морю,
В Крым или Сочи.
Словом ради тебя и Васи
Я на всю катушку постараюсь. –
В комнате темно, в пастели уютно
И я чувствую,
Как она улыбнулась
И протянула ко мне свои губы.
Ну, значит, лежим, не спим дальше.
Тело её так божественно пахнет!
Никакие французские духи
С этим ароматом не сравнятся,
А я продолжаю:
– Сделаю всё, чтоб ты была со мною счастлива.
– Я знаю,
Я из тысяч выбрала одного тебя.
Как же долго я тебя ждала.
– Теперь ты, Вася, и я… мы одна семья.
– Я согласна выйти замуж за тебя.
Но мне надо тебе кое-что сказать
И ты должен меня понять.
Понять, как мать.
Я тебе уже рассказывала,
Что мне Вася трудно достался.
Роды были тяжёлыми…
Словом:
Много я потом сил потратила,
Васю своего выхаживая.
Но я себя знаю,
Я боевая.
Вся в деда, мне так сказала мама,
А мой дед сражался вместе с Чапаевым.
А вот муж мой нас оставил,
Не выдержал он этого испытания.
Но я его понимаю:
Я ему внимания совсем не уделяла.
Все силы, и душевные и физические
На Васю уходили.
Тогда мне выжить помогли родители.
А когда выдавалась свободная минута.
Я в Церковь собираюсь тут же.
Стою там: молюсь и плачу.
И Богу не забываю свечку поставить.
От мужа я алиментов не получала
И где он сейчас не знаю.
Квартира была моя,
Досталась мне от деда.
Так что делить нам, с ним, было нечего.
А потом рас! и всё наладилось.
И мы зажили почти что счастливо.
Почти, потому что Вася поправлялся медленно.
И я вся ещё «была на нервах».
Ты должен понять меня, Ваня,
Очень я люблю своего Васю.
И как бы я тебя не любила…
Он всегда будет первым в моей жизни.
Я ей тогда сказал:
– Да, родная.
Я тебя прекрасно понимаю.
Любой ребёнок мечтает о такой матери.
И она опять ко мне прижалась.
Потом подали в ЗАГС заявление.
И через какое-то время
Нас расписали.
И мы свадебкой всё это дело отпраздновали.
Немного у нас было гостей на этом мероприятии.
Петрович с женой, и еще пару, с Горкома, товарищей.
С её стороны: родители, несколько подруг с мужьями.
Вот и вся компания.
Вот так мы и зажили, с ней, душа в душу.
Я, в жизни, и не мог мечтать о лучшем.
Порою думал:
«Ах, какая мне женщина досталась!
Молодая, умница, красавица!
Что ещё в жизни надо?»
Я, даже, иногда ловил себя на такой мысли,
Что я сам себе завидую.
Вот так и зажили мы, с нею, счастливо,
Она очень старалась быть хорошей хозяйкой.
И у неё это получалось.
Она хорошо готовить умела:
Борщи, пироги, котлеты…
Просто объедение.
И я тоже «крутился» по дому.
В её квартире сделал ремонт хороший.
И стала она ещё более светлой, уютной.
А пока ремонт делал
Мы в мою квартиру переехали.
Словом, каждый из нас,
Как мог старался.
А ещё я старался быть хорошим отцом для Васи.
А однажды мне Женя сказала:
«Ваня, ты скоро опять будешь папой.
Я был на седьмом небе от счастья».
Да, я тебе не сказал,
У нас, с нею, была в возрасте разница.
Десять лет, а это не мало.
Но я за собою следил,
Занимался спортом.
Поэтому был в хорошей физической форме.
А ей рожать было совсем ещё не поздно.
И вот она выносила и родила ребёночка,
Совсем здорового.
Сын у нас родился
И я этим фактом очень гордился.
На тот момент дети, еще,
Не подарили мне внуков.
И вдруг у меня в жизни такое чудо!
Сына мы назвали Юрой.
Нас, с Женей, рождения сына
Ещё больше сблизило.
Мы, с ней, стали, как бы, одним организмом.
А вот Вася братишку принял холодно.
Потому что понял,
Что теперь малыш займёт его место.
На одном пьедестале вдвоём… тесно.
Он, как-то, ушёл в себя.
Как-то отстранился от нас.
Как будто между нами появилась стена.
Нет, не такая, как «китайская».
Просто ему стало нравиться
Проводить время одному.
И никого не замечать вокруг.
Бывало ляжет на диван книжку почитать.
А потом, видать устав,
Положит её себе на грудь,
И… глазами в потолок,
А мыслями в путь.
Хотя я раньше за ним такое замечал
Но значения этому не придавал.
Поди, разберись в детском сознании…
Ведь у меня нет соответствующего образования.
А ещё, бывало, уставится на стену, в одну точку.
И смотрит, смотрит, смотрит…
А на стене нет
Ничего кроме обоев.
И на них ничего не нарисовано.
Простые такие обои, финские, в полоску.
Минут двадцать так может на них пялиться.
И вот однажды я его спрашиваю:
– Вася, а что ты там видишь?
– Папа, я там вижу картины.
А то, что на картине нарисовано –
То всё живое.
И там происходит такое!
Я вижу битвы и кораблекрушения.
Вижу воинов искалеченных.
Я вижу поединки гладиаторов.
И как люди гуляют по Марсу,
Без скафандров.
Вижу королевские свадьбы,
Вижу на слонах скачки.
И много ещё такого,
Что в тех картинах происходит.
Я подумал:
«Второй Обломов.
А может быть он будет писателем или художником.
С таким воображением и фантазиями
Только этим и заниматься».
А когда я рассказал, об этом, ребятам в классе…
То они надо мной посмеялись.
И сказали, что я псих.
– Вася, иди лечись.
Все люди видят картины,
Живые,
В кино.
Наверно, что-то,
У тебя с головою не то.
Я на них обиделся
И больше ни с кем не дружу из класса.
– Ты не обижайся на них, Вася,
В жизни всякое случается.
Люди, в детве, бывают очень жестоки.
А то, что с тобою происходит
Это нормально.
Может ты станешь художником или писателем…
Нет друзей?
Такое случается.
Побольше спортом занимайся.
Знаешь?
Книги лучшие друзья и товарищи.
Это я по себе знаю.
У тебя есть Юра, мама, я.
Наша семья,
Мы первые твои друзья.
Я постарался, как мог, его успокоить.
И мне показалось, что он меня понял.
– Запомни: не обо всём, что с тобой происходит
Можно рассказывать людям посторонним.
Очень часто, людям, бывает трудно
Понять друг друга.
От этого,
Все проблемы,
И возникают.
Так- то,
Это я хорошо по себе знаю.
Никогда Вася
Не помогал по дому матери.
Только книжки читает,
А потом лежит в потолок уставившись,
Или сидит и на стенку пялится.
С теннисом он «завязал»,
Говорит:
– Устал.
А я, как не старался,
Его воспитанием заниматься,
Ничему его не смог научить,
Так что Вася даже и гвоздя не мог забить.
И однажды я понял,
Что Вася для жизни непригодный.
Может так на нём сказалась родовая травма?
Я не психиатр, не знаю.
Но, как он,
Потом,
Будет жить?
Себе не представлял.
Я так Жене, однажды, и сказал.
– Да я знаю, он ребёнок сложный,
Его мозг так устроен:
Что он видит на стенах картины
Спит с глазами открытыми,
Разговаривает с птицами,
Кушает козявки…
Пусть, если ему так нравится.
С детьми такое случается.
Может быть наука, лет через двадцать,
Откроет,
Что козявки кушать полезно для здоровья.
А сейчас мне думать об этом не хочется:
Как он, там, в жизни устроится?
Подумаем… есть ещё время.
Доберёмся и до этой темы.
Всё как-нибудь образуется.
Главное: о хорошем надо думать.
А потом я что-нибудь придумаю.
Ведь он неплохо учится.
А значит у него в жизни,
Дай Бог, всё получится.
«Ну да, “неплохо”,
Одни тройки».
Надо будет ему потом,
Помочь,
Выбрать хорошую профессию.
Представляешь?
Он мне сказал, что хочет быть поэтом.
Я, к его мнению,
Отнеслась с уважением.
И не стала его разубеждать
Мол: так и так,
Быть поэтом – это великая миссия.
Они несут людям мысли
О смысле жизни.
И придётся много потрудится.
Прежде чем люди полюбят читать твои книжки.
А сама подумала:
«Ну, удумал.
Мой Вася поэт!?
Нет и ещё раз нет!
Они плохо зарабатывают,
Если только не лижут задницу Партии.
А наш Вася, разве он сможет это?
Я же вижу: он растёт порядочным человеком.
А если, вдруг, что напишет не так?
Тогда попадёт к КГБ «под колпак».
И пропал…
Нет уж, пусть буде врачом или прокурором.
Они всегда при деньгах
И у людей в почёте».
Ну, всё: давай мой руки, садимся обедать,
Вася, солнышко моё,
Я приготовила тебе твои любимые котлеты.
Иди кушать, моя радость.
Хватит уже на стенку пялиться.
На этом
Мы и закрыли эту тему,
Тем более перед обедом.
Женя она боевая, с твёрдым характером.
Возможно она действительно знает,
Как «в люди» вывести Васю.
Чтобы у него потом в жизни всё было ладно.
После этого разговора
Я эту тему
Больше не поднимал.
Пусть Женя занимается ею сама.
Она мать, ей видней.
Наверно сердце материнское подсказывает ей,
Как воспитывать своего ребёнка.
Меня сейчас стало беспокоило другое.
Пришёл Горбачёв к власти.
И вот уже у нас в стране разгораются страсти.
Он разрешил газетам и журналам
Писать о нашей жизни, стране всякую гадость.
А телевидению показывать всё это в картинках.
Про нашу историю и о наших бывших лидерах.
Он назвал всё это гласностью.
И ему аплодировал запад.
А люди у нас в стране распоясались.
Он даже разрешил народу о том говорить
Что раньше люди глубоко прятали в мозгах своих.
Ведь у нас как было раньше:
Ляпнет человек что-то не «то» про Партию…
И вот уже на зоне парится.
А в лучшем случае
В психушке,
Принимая лекарства и процедуры.
Его там так всем накачают,
Так ему «кукушку» выправляют!
Что он потом только всему улыбается и радуется,
Дальше продолжая жить в стране нашей.
Да ещё тому радуется,
Что вообще жив остался.
Что не расстреляли его, как врага народа.
А ведь у нас частенько случалось и такое.
И вдруг… говори что хочешь.
У меня мозг разрывался:
– Сволочь,
Да разве так можно, –
Имея в виду Горбачёва, –
Чтоб сразу дать людям столько свободы.
Неужели он не видит
Что показывают по телевизору,
Что в газетах пишут?
От этой свободы слова
Не жди ничего хорошего.
Она и до тебя доберётся!
«Как в воду смотрел».
Ну, ты же помнишь,
Как его Ельцин «подсидел?»
И вот уже пошли разговоры всякие,
Что у нас «кровавая» Партия.
Вспомнили Ленина, Сталина,
Репрессии и коллективизацию…
Словом
Я понял,
Что это «дело» хорошим не кончится.
Что, возможно, придётся «завязать» с Горкомом.
Стал осматриваться, подыскивать,
Прикидывать,
Где бы мне ещё можно было трудится.
Ведь Ной начал строить свой ковчег ещё до потопа.
Хоть я и коммунист
Но знаю историю эту.
Хотя Партия ещё и «крепко на ногах стояла».
Но я решил перестраховаться.
Да и мой внутренний голос
Всё твердил и твердил о том же:
– Поспешай, Ваня,
Как бы с разбитым корытом не остаться.
Поделился своими мыслями с женой:
– Как быть, друг родной?
– Да, правильно,
В такой ситуации
Не худо бы иметь «запасной аэродром».
Я как-то подумала вот о чём:
Сейчас у нас в стране есть такое дело,
Силу набирает кооперативное движение.
Открываются частные магазины,
Парикмахерские,
Сапожные мастерские, прачечные.
Мне кажется, что это
Перспективное направление.
Своё дело –
Сам себе хозяин.
Плати налоги и жизни радуйся.
Только от тебя зависит твоя зарплата.
Будет она большая или маленькая.
Чем больше вложишься,
Тем больше отдача.
Что ещё надо?
А если и нам открыть свой магазин,
Или какой-нибудь общепит?
Что скажешь на это
Товарищ «директор»?
Вот только где взять начальный капитал?..
Денег впритык у нас.
Можно обратится за кредитом в банк,
А Горком в этом деле, я думаю, поддержит тебя.
– Какой Горком, о чём ты говоришь?
Я же коммунист,
Я же должен проводить линию Партии в жизнь.
А если я буду брать кредит,
Чтобы открыть свой магазин?
Мне сразу скажут:
«Капиталист,
Не может быть у коммуниста
Своего магазина.
Эти два понятия несовместимы,
Бизнес и коммунизм несовместимы!
Да, у нас открываются кооперативы,
Всякими антисоветскими личностями.
Но Партия ещё не решила:
Нужно ей это или нет?
И какой от этого будит политический эффект.
Ведь, если люди будут жить богато…
На кой чёрт им тогда нужна Партия?
Кем нам тогда руководить?
Тогда придётся в поле идти
Или вставать за станки,
Или в шахту, рубить уголёк…
И прощай паёк!
А мы тебе верили, Ваня,
Хотели тебе в паёк ещё и сервелата добавить.
Палку, а может быть и две.
И пудру французскую твоей жене.
А мы, оказывается, жили и не замечали,
“У себя под носом” предателя.
Но вот ты сам себя разоблачил!
Давай… на стол партбилет положи,
Которым ты не дорожишь!»
Вот так, дорогая, они мне ответят.
И лишат партбилета…
И пайка.
Где колбасу брать тогда?
Люди, на верху, в «настоящей Партии»,
Плотно сидят на своих задница.
Их тошнит от перестройки
И от этого мудака Горбачёва.
А тут я… со своим кредитом:
«Дорогие товарищи, хочу обзавестись магазином.
Поспособствуйте с кредитом.
Хочу пойти по пути капитализма».
Да это же нож в спину Партии,
От меня сразу отвернуться «товарищи».
А ещё и в банк позвонят
Или письмо напишут:
«Этому ренегату не давайте кредита».
Здесь надо сделать всё, как-то, по-другому, по-тихому.
Чтобы не было «облома» с кредитом.
Вот только как,
Чтобы внимания к себе не привлекать?
Пока ещё не знаю я.
Любо-дорого слушать Иваныча,
Все слова слово к слову ложатся.
Как из Калашникова.
И как это у него только так получается?
Сразу видно: опытный оратор.
– А ты не говори, что на магазин
Тебе нужен кредит…
Скажи, что домик в деревне хочешь купить.
Чтобы семья отдыхала там летом.
«А то мне жена уже весь мозг проела.
И корову хочет ещё,
Чтобы дети пили парное молоко».
Ещё скажи, что ты у Партии никогда ничего не просил.
И теперь, как её верный сын,
Надеешься, что она тебя не оттолкнёт
И в твоё положение войдёт.
– Ну, жена,
Ты и голова!
На следующий день я так и сделал,
Зашёл к Петровичу и обтолковал с ним это дело.
Мол: жена житья не даёт
Хочет корову и дом.
Поставил бутылку «Наполеона» на стол,
Положил шоколадку.
Петрович сказал:
– Как не помочь товарищу?
Пиши заявление в банк,
А я туда сегодня же позвоню.
Купишь, купишь ты дом и корову свою.
Ведь в том, Ваня, и сила Партии,
Чтобы помочь товарищу.
Ведь у нас как?
«Человек человеку:
Друг, товарищ и брат».
Мы никакие ни будь там капиталисты
У которых одни деньги в мыслях.
Партия живёт нуждами советских людей.
Правда вот пайков, ещё, не хватает на всех.
Я так и знал, что и твоя тебя, когда-нибудь,
Скрутит в дугу.
Бабы они все такие,
С виду нормальные, красивые.
Вызывают у тебя доверие.
А как женишься, да пройдёт время
Показывают своё
Истинное лицо.
Им главное что?
Печать в паспорт, колечко на пальчик.
Вот и вся их сверхзадача.
Вышла замуж – дело сделано.
Теперь она замужняя, порядочная женщина.
Белое, брачное платье
Хоронит все её прошлые безобразия.
А потом они показывают свой характер.
«Пойди к золотой рыбке
И попроси у неё новое корыто»…
С корыта, Ваня, всё и начинается,
Дорогой ты мой товарищ…
И вот, уже, её ножки у тебя с шеи свисают.
На морде узда
И шпоры в бока.
А я слушаю Петровича и думаю:
«Ладно, пусть дует в свою дудочку,
Я-то знаю:
Моя не такая.
Ах, Петрович, если б ты знал
Зачем я “Наполеоном” угощаю тебя?..
То у тебя, наверное бы, случился инфаркт».
Ну, значит, вот так:
Взял я кредит в банке.
И стали мы, с Женей, магазином заниматься.
Первое время
Искали подходящее помещение.
Искали, чтоб было оно в людном месте,
Чтобы было у нас побольше клиентов.
Нашли,
Сделали ремонт,
И занялись ассортиментом.
Оказалось магазин это хлопотное дело.
Много, там, всяких нужно вести документов.
Но нанимать бухгалтера это дорого.
Хорошо что Женя женщина толковая.
Окончила бухгалтерские курсы, экстерном,
И к профессиям:
Продавщица, уборщица, кладовщица,
Заместитель директора
Стала вести и нашу бухгалтерию.
А директором был я,
Ведь я взял кредит на себя.
А значит мне его и отдавать.
С каждой зарплаты у меня
Высчитывали регулярно,
Некую сумму,
Как и полагается.
Но она ни на что не жаловалась,
Ей всё это очень нравилось.
И я даже заметил, как-то.
Что она стала меньше обращать внимания на Васю.
Перестала с ним носиться,
«Как курочка с яичком».
А Юра наш был весь в меня:
Умный, толковый, самостоятельный пацан.
Мы даже уроки у него не проверяли,
Знали:
Юра всё сделал правильно.
А потом у нас всё наладилось.
Я доставлял на своём жигулёнке
Продукты и прочие товары.
Мы интересовались,
Что было в других магазинах?
Тут нам моя тёща подсобила.
Она ходила по магазинам разным
И собирала информацию.
И присматривалась: что люди покупают чаще?
А потом нам докладывала.
Нет, мы этим её не грузили,
Это она по своей инициативе.
После того как мой свёкор, её муж умер
Ей дома совсем стало скучно.
А ходит по магазинам…
Вроде, как при деле,
Если есть здоровье и есть время.
Да и какое-никакое развлечение.
А к тому времени, как Ельцин разогнал Партию,
Мы, с Женей, были уже в шоколаде.
Многие тогда, из Горкома, наших товарищей,
Без работы остались.
Жалко,
Хорошие, в принципе, люди.
До конца они верили в чудо,
Что у Горбачёва всё получится.
Но тут Ельцин,
«Как чёрт из табакерки».
И всё покатилось к «чёртовой матери»
И наша жизнь и Партия.
Да, что мне тебе рассказывать?
Ты и сам всё это знаешь.
К тому времени, значит, наш Вася
Решил продолжить своё образование.
Выбрал себе профессию.
Решил он стать архитектором.
Женя его поддержала:
– Правильно,
У архитекторов хорошая зарплата.
Будешь «новым русским» строить хаты,
Дачи, замки.
Заведёшь полезные связи.
Глядишь и сам туда же…
Станешь одним из них.
Только, сыночек, уж ты получше учись.
И мы в архитектурный его запихали.
А как было поступить иначе?
Ведь своим умом он бы не сдал экзамены.
Еле-еле учился на тройки.
И Женя постоянно бегала в школу,
Делала учителям подарки,
Каждый раз им объясняя
Что у него была родовая травма.
Чтобы они ему тройки рисовали.
Умоляя: не переводить его в спецшколу
Для детей «особенных».
Ну, ты меня понимаешь… для дебилов.
Нам, тогда, пришлось потрудится.
Времена трудные были,
А мы директрису сервелатом кормили.
Я, благодаря своим горкомовским связям,
Знал к кому обратится надо.
Дали пару конвертов в нужные руки,
И открыли Васе дорогу в науку.
Тут что ещё, надо, сказать,
Что обучение платное,
Но мы на это внимание не обращали.
Нам это было не в тягость,
Доходы позволяли.
Прошло пару месяцев… и вот Вася,
Значит,
Нам такое сообщает,
Что решил он переводиться
На факультет… исторический.
Хочет он стать археологом.
Не интересно ему проектировать дома новые.
Это, мол, скучно:
Бетон, арматура…
Другое дело пирамиды
И трупы, что вокруг них зарыты.
Женя взялась за голову,
А я подумал:
«Здорово!
Выучится и будет скитаться в экспедициях.
И будем мы, с ним, поменьше видится.
Ну, ты же меня понимаёшь?
Два взрослых мужика в одном пространстве…
Всегда, какие-то, трения возникают.
Вот он живет на мои деньги,
Своей, ещё, не заработав копейки,
Ничего не внеся в семейный бюджет,
А меня уже учит:
– Отец,
Ты отстал от жизни.
Коммунизм, которому служил ты,
Полный отстой,
Тюрьма для народа,
Поэтому мы и оказались в жопе.
И вынуждены были пойти другой дорогой.
Думаю: «Эх, дать бы тебе в морду…
Да, “в семье не без урода”.
Давно ли ты перестал жрать козявки?
А уже за Ельциным, туда же.
А этот Ельцин, между прочим,
Посадил Свердловскую область
На талоны.
И это во времена развитого социализма.
А теперь он взялся рулить Россией.
Времена Брежнева назвали застоем,
А сейчас мы, значит, благоденствуем, что ли?
Да если бы не мы, с матерью,
Ты бы до сих пор питался бы козявками
Больно ты стал сынок “грамотным”,
А всё ни как не можешь
От мамкиной сиськи оторваться».
– Ничего, Женечка, он умный парень,
Всё образуется, всё наладится.
Ты же его знаешь.
Он, как и все, ищет свой путь в жизни.
Пусть изучает египетские пирамиды,
Их лабиринты…
Я знаю одного товарища,
У меня есть его адрес.
Он приходил к нам, по делам, в Горком.
Так вот он археолог, так вот он
Специализируется по пирамидам.
Изучает их лабиринты.
Я попрошу его взять нашего Васю
С ним, по этим лабиринтам, полазить.
– Спасибо папа.
Глава VI
Соня
И вот, однажды, в воскресенье,
Ранним вечером,
Сижу в кресле, читаю газету.
Юра собирает модель самолёта,
Женя на ужин готовит что-то.
Слышу открывается дверь с улицы
И в коридоре появляются люди.
Вася
И с ним, какая-то, деваха.
Я как на них глянул…
Так сразу в них признал пару.
Хоть я первый раз их, в жизни, увидел вместе,
Сразу понял – это Васина невеста.
А по-современному: чувиха или тёлка.
В розовом топике.
Грудастая такая…
Деваха сказала:
– Здрасте.
– Папа, познакомься это Сара.
Юра взял модель самолёта
И ушёл в другую комнату.
И я его понял,
Не каждому дано совладать с собою
Увидев такое.
Он мальчик серьёзный.
Волосы у девушке были крашеные,
Одна половина головы зелёная,
Другая красная.
В носу серьга,
Да ещё вся в веснушках была.
На плече татуировка,
В виде какого-то дракона.
Все пальцы усеяны перстнями.
На ногах мужские сандалии.
На шее ожерелье из ракушек.
«Где он нашёл себе такую? –
И тут же мне вспомнилась история Петровича. –
Да неужто ли?
О, Боже мой!»
А сердце мне подсказало,
Что «они два сапога пара».
Я всегда был учтивым:
– Проходите, садитесь,
Вернее присаживаетесь:
Иван Иваныч,
Васин папа.
Тут, на разговор, из кухни выглянула Женя
И… мягко сказать «обомлела».
Но справилась, взяла себя в руки:
– Здравствуйте, сейчас будем ужинать.
– Мама это Сара,
Я тебе про неё рассказывал.
Это она мне на археологию глаза открыла.
Рассказала про дальние экспедиции.
Мы, решили вместе искать золото Трои.
И вот я решил вас познакомить…
Сара, нет вернее мы… ждём ребёнка.
Мы так с Соней решили:
Я теперь буду работать в нашем магазине.
Возьму академический отпуск
И за работу!
Буду много работать.
Могу совмещать должности завсклада и директора.
Ведь нам потребуется много денег.
Ведь для малыша, вашего внука,
Столько сразу всего нужно.
И ещё, мы думаем, что так будет правильно,
Нам жить самостоятельно.
В, твоей квартире, папа.
Ты не возражаешь?
А так как Сара живёт в общежитии,
То у неё нет постоянной прописки.
А так как мы теперь будем одна семья
То надо будет её к нам прописать.
А если у нас жилплощадь не позволят,
То тогда в твою квартиру, папа.
Ты же не возражаешь?
Хоть я мужик и бывалый,
Закалённый в партийных баталиях…
И то, на какое-то время,
Потерял дар речи.
Сижу, просто, охуевш…й.
А такой был хороший воскресный вечер.
Посмотрел на Женю,
Женя тоже стоит охуевш…я.
А в квартире уже стоит запах котлет подгоревших.
И думаю:
«Что же она на это всё скажет,