000
ОтложитьЧитал
– Ой!.. – с возрастающим удовольствием воскликнула женщина. – Пра-аво, счастье!..
Прасол с осуждением метнул на нее недовольный взгляд:
– Чего ойкаешь!..
– Переселился я с мамашей под бок к тестю, меньшую, Оленьку, в епархиальное определили, Вареньку пристроили учительницей, и зажили душа в душу… Мир да лепота в дому, – туки и прочее, иной священник в хорошем приходе такого изобилия не имеет… Чада появились, два мальчика да девочка… И мамаша поправляться стали. – Голос дьякона от волнения задрожал. – Однако перехожу к сути дела. Тут началась война. Истинно говорится, что никто не весть ни дне ни часу, в он же приидет… Не чаяли и мы никакой беды… Отец Василий, бывало, еще скажет: «До нас далеко, – до нас не дойдет…»
Исправляем мы требы чин чином, моления возносим о ниспослании победы… И вдруг приказ, – приготовляться на случай к отъезду, всякие книги церковные, утварь, старинные иконы, серебряные и иные вещи, а если возможно, то и колокола не оставлять неприятелю. Стали мы собираться, не спеша, – с обстоятельностью. Полагаем, времени, мол, еще много, авось и минует нас беда. Хозяйство большое, жалко бросать, в поте лица все годами наживалось… Прикинешь одно, прикинешь другое, – не знаешь, за что и взяться, разве на возу целый дом увезешь?..
– Это верно!.. – сочувственно поддакнул прасол.
– Валандались мы так-то, валандались, и вдруг новый приказ, чтобы, значит, немедленно… Пальба поблизости пошла, словно левиафаны рыкание извергают… Вот, тогда мы и схватились за головы без оглядки… У отца Василия две лошади да у меня две, – одну подводу под церковную утварь определили, одну для отца Василия, одну для моих вещей… Говорю жене: «Поезжай, Соня, с ребятишками и с папашей… И мамаша с вами… А мне надо поспешать к Вареньке. Без меня пропадет она, не выберется… В такой горячке где она подводу с лошадью найдет? А я кстати остальные вещи захвачу да следом за вами… В городе встретимся…»
Заложил я свою вторую лошадь да к сестре, – верст за тридцать она проживала. Еду, а вдали брань кромешная: бух… бух!.. Точно молотки в самые уши ударяют… Кабы ведать все раньше!.. Дозорные на дороге остановили. – «Куда?.. Тут нельзя!..» – «Не могу же я сестру на погибель оставить… Я за сестрой еду…» Не пропустили, вернули назад с дороги… Однако я местность хорошо знаю, – и в объезд лугами. Так вот и добрался до Вареньки. А там уже наполовину селение пусто, ино разбежались, ино спрятались… Встречает меня Варя, мертвец мертвецом от душевного потрясения… «Эка, говорю, голубка, досиделись мы!..» Уложил я ее пожитки, – платьица да книжки, поехали мы… «Заступница Бога Вышнего, прими нас под свой покров!» Едем среди пожарищ, сами не знаем, какие испытания впереди уготованы. Говорит Варенька: «Доберемся ли до дому?» – Успокаиваю ее: «Ничего, говорю, доберемся!..» Успокаиваю, а у самого сердце – ек-ек, и сомнения обуяли…
Мне бы уж не заезжать в M-в, а прямо в город… Однако такой уж я упрямый человек… Надо, думаю, дом проведать… Да… Пробрался сторонкой да лугами в М-в… Ночь… поздно… Только по небу синие да красные огни полыхают. «Ну, что ж, Варенька, – давай, мол, соснем часок, а потом чем свет встанем да и в дорогу!..» Легли мы… А в окнах словно зори красные играют и все бухает: ба… ба-бах!..
«Нет, – говорит Варя, – не могу я спать!..» Занавесили мы окна, как будто немного спокойней на душе стало… Глаз не смыкали, через какой-нибудь час чем свет вышли из дому… Глядим, а на улицах отряды разъезжают, куртки да каски. Варенька так и обомлела: «Братец, а ведь это, говорит, австрийцы!..» Вижу и я, что австрийцы, но успокаиваю: – «Что ты, Варенька!.. Это же наши гвардейцы, форма у них такая…» Так и оказались мы в плену.
– Ох, ты, Господи!.. – жалостливо вырвалось у женщины.
– Ну, что же, – плен так плен, Божье произволение! Мне-то ничего, я мужчина, а вот посматриваю я на Вареньку и думаю: не учинили бы над девушкой какого злодейства. Одна надежда, что не польстятся на нее, – горбатенькая она да болезненная и лицом некрасива… Слава теперь Богу, ничего дурного ей не приключилось…