Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица

–Долгое время дела никому не было, ваше превосходительство. Но ныне императрица повелела…

–Да бросьте, Соколов. Императрице Екатерине Алексеевне нет дела до русского мужика, который в рабстве у барина своего пребывает. Что она понимает в этом? Они приехала к нам из Европы, где нет рабства. А у нас богатство душами людскими меряют!

–Но у помещика нет права убивать!

–Скажите мне, Соколов, ведь крестьяне в московском доме Дарьи Николаевны вам ничего не сказали?

– Это покуда тайна следствия.

– Какая тайна, коллежский секретарь! И не скажут они вам ничего! А вот Цицианову в Троицком все сказали. И знаете почему?

– Просветите, ваше превосходительство.

– Цицианов показал мужикам и бабам в Троицком, что его бояться нужно больше чем Салтыкову! А вы не показали того. Потому они вам и не сказали ничего и не скажут. Потому вы до сих пор только коллежский секретарь. Вас используют в цели весьма неприглядной и неблагородной. Но поостерегитесь, Соколов. Сие совет друга, но не врага. Не будьте слишком упрямым. И не суйте нос в дела коих понять, не способны.

– Учту ваш совет, ваше превосходительство.

– Тогда прощайте, Соколов.

Молчанов показал, что больше не имеет ничего сказать. Соколов молча поднялся и, откланявшись, ушел….

4

В канцелярии Сыскного приказа.

Допрос прокурора Хвощинского.

Надворный советник князь Цицианов проводил допрос прокурора Хвощинского. Но тот также как и Молчанов все отрицал и утверждал что книга салтыковского эконома – подлог.

– Я ведь сударь много лет в прокурорской должности служу и всякого повидал за сие время. Доказать сии записи куда как не просто. Кто вам подсунул эту дрянь? С сей книгой ко мне и соваться не стоило.

– Господин прокурор, вы хоть себе отчет отдаете, что над вам тучи собрались?

– Надо мной? – Хвощинский не проявил и тени беспокойства. – Скоро может так случиться, что я стану вам задавать вопросы, князь. И ежели вы простой тупоголовый служака-исполнитель то сие одно! А вот ежели вы враг, то сие совершенно иное.

– Что сие значит? – не понял слов прокурора князь. – Мне воспринимать ваши слова как угрозу?

– Да какая там угроза. Дело надобно по правде вести. И все. И никаких угроз тогда бояться не надобно. А вы чем занимаетесь? Грош цена следствию вашему.

– Это мы еще посмотрим, господин прокурор. Я все сведения, что здесь указаны проверю и перепроверю. Так вам сие с рук не сойдет. Будьте уверены. Вы государыне императрице враг! Вы противу её приказа действуете!

– Что? – Хвощинский вскочил со своего кресла. – Я монархам не враг! Я честный патриот отечества моего. И не вам меня в измене обвинять! Вы сами Цицианов личность довольно скользкая. И в том кто враг и кому мы еще разберемся.

– Хорошо! Сядьте, господин прокурор! Сядьте и не кричите, друг и патриот отечества. У меня еще имеется что сказать. У нас имеются документы про то, что крепостные слуги помещицы Дарьи Салтыковой братья Василий и Иван Шавкуновы, Кузьма Тархнохин, Семен Некрасов, да Антип Угрюмов в месяце марте, третьего дня, лета 1762-го донесли до сведения полиции в Москве, о бесчинствах барыни своей. Ведомо ли про то вам, господин прокурор?

– Тогда сие дело было расследовано со всем тщанием. Мой долг был выполнен.

– Актуарис Сыскного приказа Иван Пафнутьев велел тогда холопов-жалобщиков схватить и вызнать причину по коей они на Москве находятся! Он же барыне повелел их выдать. А тот Пафнутьев ваш человек, не так ли?

– Он служит в моем ведомстве и все! А человек он не мой, но государственный. И тогда он действовал согласно закону. Холопы те в бегах находились и закон про розыск беглых подпадали.

– Не стоит играть словами, господин Хвощинский. Не стоит. Те жалобщики в вашем ведомстве и в ведомстве полиции выслушаны не были. Вы то дело прекратили. И, могу предположить, что сделали вы сие не совсем бескорыстно. И вот я лично, проводя дознание, сумел допросить полицейского урядника Пафнутьева. А сей урядник оказался родным братом акутариса Пафнутьева. И доподлинно нам известно, что братья были не в дружбе. Урядник даже обещал раскрыть какие-то тайны своего брата? Он так и сказал, что раскроет его мерзости.

– И что за выводы вы из сего заявления пьянчуги сделали??

–Он может, и пьянчуга но видел кое-что и мне про то сообщил. А когда он сие видел, то состоял урядником 1-ой полицейской команды. А ваш соглядатай в Разбойном приказе, где я урядника нашел, по имени Родька все вам донес о нашей встрече с Пафнутьевым. И после сего урядник Пафнутьев был найден мертвым у трактира. Не кажется ли вам сие странным, господин прокурор?

–Так вы, господин надворный советник, обвиняете меня в убийстве?

–Нет. Пока я вас не обвиняю ни в чем. Я только спросил, не кажется ли вам сие странным?

–Нет. Урядник Пафнутьев много пил. А мало ли чего пьянице может померещиться. С братом своим он действительно много сорился. И я знаю из-за чего. Актуарис Пафнутьев успеха в жизни добился. Служит верно. Женился выгодно. Имение у него исправное. А у его старшего брата ничего нет. Вот он и завидует младшему. Такое случается часто.

– Но у меня есть сведения, что за всем этим стоите вы. Ниточка от актуариса тянется к вам.

– Что за ерунда, князь!

– А от вас ниточка тянется к секретарю Тайной конторы Ярову! И за все сие Салтыкова делала приношения, про что имеются записи в книге её эконома.

– То все доказательств требует. И разбираться вам с тем не един год!

– Это мы еще посмотрим. А и в деле злоумышления на жизнь капитана Тютчева отчего вами никакого разбирательства законного сделано не было?

– Все что надобно было сделано, господин Цицианов. Но следствие выявило полную невиновность в том Дарьи Николаевны. Никакой вины госпожи Салтыковой нет. А Тютчев ваш кляузник и клеветник известный.

– Значит, говорить не станете?

– Значит, сие то, что мы готовы принести клятву на Священном Писании в полной нашей невиновности! Я и все мои чиновники, что к сему делу касательство имеют!

Цицианов знал о возможности приведении чиновников к такой клятве. Она имела законную силу в империи Российской. И он не сомневался, в том, что все они поклянутся и не убоятся гнева божьего.

– Для вас клятву солживить, очевидно, дело обычное, господин Хвощинский. Но мы с господином Соколовым во всем разберемся и до всего докопаемся.

– Вы смеете, не доверять моему честному слову дворянина! – поднялся со своего места Хвощинский. – То дает мне право требовать от вас законного удовлетворения. Сиречь сатисфакции!

– Это вызов на поединок, господин прокурор?

– Именно, князь. Я, столбовой дворянин и мог требовать от вас сего, не так ли?

– Можете. Я делу чести помехой не стану. Но сие токмо после окончания следствия провести можно. Надеюсь, вам сие известно и вы не сочтете сие за проявление трусости с моей стороны и желание уклониться от поединка?

5

Степан Соколов идет по следу.

Коллежский секретарь Соколов отправился в сопровождении двух полицейских в дом к актуарису Пафнутьеву. По пути его догнал на своей коляске Цицианов. Кучера князь отпустил домой, а сам присоединился к товарищу.

– Я едва догнал тебя, Степан Елисеевич. Куда ты исчез сразу же?

– Имел беседу с господином Молчановым. А ты, князь, поговорил с Хвощинским?

– Поговорил, – ответил князь.

– Судя по твоему ответу, там ты ничего не добился.

– Нет. Больше того он меня на дуэль вызвал. После окончания следствия она состоится. Пойдешь ко мне в секунданты?

– В сем отказать тебе, князь, не могу. Но дуэль то зачем?

–Дело чести. Сам понимаешь, Степан Елисеевич. Уклониться от того никак нельзя. Но хватит про сие. Ты куда направляешься?

–Уже не я один, а мы с тобой туда направляемся. К актуарису Сыскного приказа идем. Проверим книгу эконома салтыковсткого. Пока они еще спрятать все концы в воду не успели. Ведь по книге Савелия Маркова был сему актуарису от Салтыковой подарен крепостной Гаврила Андреев.

–Понятно. А как у тебя Степан, разговор с Молчановым прошел?

–Да так же как у тебя с Хвощинским. Только на дуэль он меня не вызвал. Такие люди, князь, как Молчанов и Хвощинский ни в чем не признаются просто так.

–Верно. Их нужно к стене припереть.

– Сделать сие только не столь просто как могло показаться сперва. А ты, князь, сам не думаешь, что книга сия полог? Я здесь проверил кое-что и подумал, что может нам сие специально подсунули?

– А что тобой проверено?

– Да в салтыковском доме беседовал я со слугой Романом Ивановым, что в дом Вельяминова-Зернова возы с подношениями таскал. Он раз пять был в доме сего чиновника, но не знает, что он живет на Кузнецкой. Говорит, возил на Ордынку.

– Но он же не московский?

– Нет. Из деревни приезжал.

– Тогда все понятно. Потому и не запомнил. Ты слишком подозрителен, Степан Елисеевич.

– Но сам посуди, князь. Привозит холоп три воза из села Салаево в московский дом Салтыковой. И зачем его Москву не знающего, отправлять искать дом Вельяминова-Зернова на Кузнецком, ежили в доме полно холопей что Москву знают как свои пять пальцев? Хотел сей вопрос эконому задать, так нет его в доме. Говорят, загулял, где-то на Москве.

– Снова загадки, Степан! Мастер ты загадки находить.

– Сие не моя вина, князь. Дело нам такое досталось с загадками многочисленными.

В доме актуариса Пафнутьева их не ждали. Сам хозяин был на службе и потому обыск начали без него. Соколов вызвал управляющего, старого мужика одетого в ливрею, холщевые порты и лапти, что совершенно не подходили к ливрее.

– Хозяина дома нет, господа, – попытался протестовать старик, но Соколов его сразу же успокоил.

– Ты, старик, не скрипи. Мы чиновники юстиц-коллегии и прибыли сюда по казенной надобности. Тащи в кабинет твоего хозяина книгу расходов и доходов и списки дворни господина Пафнутьева. Он хоть роду и не шибко знатного но дворня у него как я вижу имеется.

– Да какая дворня, барин. Людишек то всего пяток слуг. Лакей, два при кухне работника, повар да конюх. Ну и я к ним шестой.

– Тогда скажи нам, старик, есть ли среди ваших людей Гаврила Андреев? – спросил князь Цицианов.

– Гаврилы нету ни одного, барин, – сразу ответил управляющий.

– Точно ли? У вас нет Гаврилы Андреева? Но может, был такой ранее?

– Николи такого среди слуг господина Пафнутьева не было. Списки слуг у меня имеются и указано там кто и с какого времени служит.

Они сверили все записи, и старик оказался прав. Действительно в тот момент, что был указан в книге экономом Салтыковой, когда Гаврила Андреев был якобы подарен Пафнутьеву, в книгах самого Пафнутьева такого крепостного не значилось.

Из дома Пафнутьева Соколов с Цициановым оправились в канцелярию, где оформлялись сделки и подняли архивы. И оказалось, что крестьянин Гаврила Андреев был не подарен госпожой Салтыковой актуарису Пафнутьеву, а продан за 140 рублей помещице Агафье Леонтьевой в 1761 году.

– Документ составлен по всей форме, – пробормотал Соколов.

– Верно. Сей документ не вызывает сомнения в подлинности, господа, – сообщил архивный чиновник. – У нас все в надлежащем виде хранится. Вот и купчая крепость. А вот и еще один документ до вашего Гаврилы касаемый.

– И что сие за документ? – заинтересовался Цицианов, думая, что может это выведет их куда следует.

– Помещица Агафья Леонтьева, владелица имения в 389 душ, согласно последней ревизской сказке, сего крестьянина Гаврилу отдала без денег своей подруге Анисье Смирновой, урожденной Пафнутьевой.

– Пафнутьевой?– в один голос спросили Соколов и Цицианов.

– Сие девичья фамилия госпожи Смирновой. Она состоит в родстве с актуарисом Сыскного приказа господином Пафнутьев ым. И по сей день сей Гаврила в собственности этой госпожи находится.

– Вишь, князь. Никакому актуарису Салтыкова мужика не дарила. Просто тот, кто подлог сделал, того доподлинно не знал. Вот и попал впросак. Не брату, а сестре тот подарок был сделан. И не Салтыковой вовсе, а помещицей, что сего мужика купила.

– Может быть и так, Степан. Но проверить все в доме Смирновой можно. И тогда все сомнения отпадут или же, наоборот, укрепятся. Ведь мужик сей до сих пор в том доме служит. Сведений о его смерти ведь нет, а стало быть он жив.

Соколов и Цицианов пошли по адресу, по коему проживала госпожа Смирнова. Но там выяснилось, что крепостной Гаврила Андреев в настоящее время в бегах. Ибо всего месяц тому назад он украл у хозяйки своей 20 рублев и дал тягу. Поиски пока результатов не дали. Но говаривали подался он на Каменный Пояс.

– Там искать нет смысла никакого, – сделал вывод Соколов. – Заводчики тамошние беглых людишек к себе прибирают. Ни от Демидовых, ни от Турчаниновых, ни от Шуваловых выдачи нет. Токмо время зря потратим. Да и на кой нам сей Гаврила надобен? И так все яснее ясного.

– Тогда стоит иных проверить. Две девки вот были подарены, – предложил Цицианов.

– Ничего сего делать нам нужно, князь. Неужто, ты до сих пор ничего не понял?

– А что я должен понять, Степан? Ты все объясни.

– А то, князь, что ниточка нас обратно к Мишке привела. Помнишь Мишку убиенного? Сколь веревочке не виться, а в петлю она все одно сложится.

–И как, по-твоему, сия верёвочка к Мишке возвернулась, Степан Елисеевич? Мне сие невдомек.

–А вот смотри, князь, Мишка сообщил нам, что знает того, кто дал деньги крестьянину Ильину на побег от Салтыковой. И того, кто помог ему до самого Петербурга добраться. Так?

– Допустим, так. И что?

– А то, что Мишку за то и убили, и обставили все как, будто тот случайно в драке за карточной игрой богу душу отдал. Кто-то из больших людей желает, чтобы дело против Салтыковой осуждением обернулось.

– Я согласен, Степан. Некто в этом весьма заинтересован. Но что из того? И мы с тобой в том заинтересованы!

– В честные намерения этого большого человека или больших людей я не верю. Помнишь, князь, как ты говорил, что дворянин честный желает торжества справедливости, вот и помогает нам?

–А ты уверен, что сие не так?

– После того как нам сию книгу эконома подложную подсунули. Зачем им был нужен полог, ежели они за честь и правду боролись? У них свой интерес имеется дабы Салтыкову под суд подвести.

– Такое предположить можно, Степан, – согласился Цицианов. – Можно. Но для того нам надобно знать, зачем сие нужно? А ежели, мы того не знаем, то, как следствие вести? Кого искать? Ты что предлагаешь пойти туда не знамо куда, и найти то незнамо что? Так?

– Предположения у меня имеются.

– Предположения, а не предположение? Значит не одно, но несколько?

– Не одно, князь. Первое касаемо клада, что в имении Салтыковой сокрыт. Некие лица желают заполучить его и им для того надобно Салтыкову устранить от управления имением. Складно звучит?

– Пока да. И далее что?

– Дети у ней малолетние, и в возраст войдут не ранее чем через 10 лет. А до того все в её домах обыскать можно. А как убрать Салтыкову? Да следствие завести по её делу и для того стоит самой императрице на неё жалобу сунуть. Но всякую жалобу Екатерина рассматривать не станет. Так?

– Так. Нужно нечто такое чтобы императрицу молодую сие дело зацепило.

– Вот именно, князь. Именно. Потому Ермолай Ильин с товарищем своим и сунули такое в руки государыни, что в душу ей запало.

– Это верно. Но как тем, кто сие дело затеял, в имении все обыскивать? Ведь вместо Салтыковой туда управляющий будет назначен? Как с ним договариваться?

– А ежели сей человек и был назначен управляющим?

– Сабуров? Ты в уме, Степан? Он сенатор!

– Но именно он подсунул нам книгу подложную! Ведь не его молодая дура жена до сего додумалась! Он за всем стоит и я сие понял. Он и жену свою под Иванцова подложил дабы знать все что у нас деется в следствии.

– Ты думаешь Иванцов ей все рассказывает? Или предполагаешь что и он с ними за одно?

– Нет. В таком случае Иванцов бы нам Мишку не подсунул, князь. Его используют. Он молод и честолюбив. Он падок на красивых женщин. Да кто из нас на них не падок?

– Но под меня они никого не подложили.

– Ты слишком умен, князь. С тобой дело иметь опасно. Иван Иванович наш для них фигура более подходящая. И он сообщил Вере ночью, что я твоим повальным обыском в селе Троицкое не шибко доволен и дело доследовать желаю. Помнишь?

– Еще как! – кивнул Цицианов.

– И на следующий день у нас появилась сия подложная книга! Смекаешь?

– Похоже на истину, Степан, это твоё предположение. Но только похоже. Как доказать сие? Да и тогда насчет Хвощинского с Молчановым что скажешь? Их также под суд подвести желают?

–Здесь дело темное, князь Дмитрий. Весьма вероятно, что Хвощинский и Молчанов со товарищи давние друзья Салтыковой спасти её желают. Но может быть и другие дела меж ними есть покуда нам неизвестные.

– Но ежели все так, Степан, то у нас с тобой снова ничего нет. Что станем докладывать в Петербург? Генерал-прокурор Вяземский от нас доклада ждет. Как ждет его и сама императрица. У меня имеется целое дело с показаниями свидетелей после повального обыска в Троицком. С таким докладом к матушке-царице ехать не стыдно. А что ежели, с твоими предположениями туда податься? Что будет, как думаешь?

Соколов промолчал. Цицианов был прав. В Петербурге ждали победной реляции о завершении дела против душегубицы.

– Значит, и нам предлагаешь совершить подлог? – спросил Степан после длинной паузы. – И получить милости императрицы за то?

– Ты хороший человек, Степан Елисеевич. Но неужели так ничего и не понял в высокой политике?

– Ты о чем, князь?

– Мне лично велели добыть доказательства виновности Дарьи Салтыковой. Виновности! А стало быть, они в Петербурге уже решили, что Дарья виновата в убийствах холопов.

– Значит полог, князь?

– Не думаю, что здесь уместно это слово, Степан Елисеевич. Не скажу, что Салтыкова убила больше ста человек. Сие маловероятно. Но смерти на ней есть! Не просто так на Москве о ней страшные вещи говорят. Неужели ты ранее о том не слышал?

– Слышал и много раз, князь. Но мне дела сего никто и никогда не поручал. Знали, что я на сделку не пойду.

– А здесь твой начальник Бергоф вдруг тебе сие дело отдает! А почему, Степан Елисеевич? Да потому, что Бергоф осторожен! Не знает он каким ветром из столицы подует. Потому и назначает тебя и тебе же палки в колеса вставляет!

– И что, князь?

– Говори что делать, Степан Елисеевич. Я подчинюсь тебе, – обиделся князь. – Прикажешь все дело заново начать? Прикажешь доложить, что Салтыкова ни в чем не повинна?

– Да подожди ты горячиться, князь. Салтыкова наверняка в нескольких смертях крепостных повинна. В том ты прав! Дыма без огня не бывает. Но вину её многократно преувеличили. Вот что я думаю.

– Степан, мы не можем докладывать о кладе салтыковском никому. Сие дело темное и нас с тобой поднимут на смех. А ежели Сабурова в чем заподозрим, и он про то узнает, то напишет на нас жалобу Вяземскому. А сведения о кладе у тебя откуда? От священника-выпивохи. Али забыл как он тебя тогда водкой потчевал?

– Может и так. Да и не единое сие предположение начет клада. Есть еще мыслишка, что дело сие политическим пахнет.

– А это откуда ведомо? – искренне удивился Цицианов.

– Мне донесли, что чиновник Михайловский, в дому которого мы документ выкрали, по пьяному делу жаловался на грехи свои тяжкие. И те грехи были не токмо про взятки, но про некое дело тайное. Про покушения на устои империи дело шло тогда.

– А кто доносил про то?

– Дак один мелкий чиновник, что оплату от юстиц-коллегии за то получает. Донос он сделал начальнику канцелярии, но тот, услышав про политику, перетрусил и меня вызвал.

– Но доподлинно что он рассказал? Какого свойства то дело политическое? И как с нашим связано?

– Точно Михайловский ничего не рассказал. Но ты сам посуди, такой как он, по мелочи плакаться не станет.

– Может и прав ты, Степан. Я готов подождать с отчетом в Петербург. Давай еще немного за ниточку потянем.

– Как только сделать это? Ничего он нам не скажет.

– Это как к делу подойти, – хитро сказал Цицианов.

– Ты о чем, князь?

– Захватим Михайловского и учиним ему допрос. Он во всем признается от страха. Ежели, то политическое дело, то и может мы с тобой государственный заговор раскроем. Игра стоит свеч!

– Арестовать чиновника Сыскного приказа предлагаешь? Прокурор Хвощинский нам такого права не даст. Сие его ведомство. А у нас с тобой токмо одни предположения.

– А мы и спрашивать не станем Хвощинского. Степан, неужто ты от риска откажешься? Сам говорил только что – следствие не закончено. Стоит решаться быстро и делать все спехом.

– Но как нам схватить Михайловского? В его доме? Слуги про то сразу же доложат прокурору, и он нам его допросить не даст! А ежели на службе схватить, то и того хуже будет.

– А если, сие провернуть тайно? Войдем в его спаленку ночью и допрос ему тайный учиним.

– Как тогда?

– Именно, Степан Елисеевич.

– Риск больно велик. Но может и получиться. Тогда действовать стоит сегодня ночью, князь. Время не терпит. А затем и за Сабурова возьмемся. И любишь ты авантюры, князь.

Соколов с уважением посмотрел на князя. Редкий человек. В нем страх за карьеру и желание выслужиться перед начальством сочетались с любовью к риску и приключениям. На такой крючок его завсегда поймать можно.

– Не скрою, что риск люблю, Степан Елисеевич…..

6

Ночью в доме Михайловского: Соколов и Цицианов.

Коллежский секретарь Соколов и князь Цицианов попали в дом надворного советника Михайловского таким же способом, что и ранее. В спальне чиновника горела свеча. Тот очевидно читал.

– Что-то долгонько не ложится наш дружек, – прошептал князь.

– Он там один и нам того и нужно. Более ждать не станем. Главное ему закричать не дать. А затем мы его разговорим.

– Я прикрою ему рот. В том не беспокойся, Степан. Идем.

Они бесшумно прошли к двери спальни чиновника. Слуг в коридорах не было. Все давно спали. В каморке перед спальней громко храпел лакей. Такого звоночком для слуг не разбудишь. Нужен был залп пушечной батареи, дабы вырвать его из цепких объятий Морфея.

Михайловский сидел за столом. Рядом были разложены бумаги и в подсвечнике догорали свечи. Князь подскочил к чиновнику и зажал ему рот ладонью, дабы тот не успел вскрикнуть и не привлек внимания.

– Сиди тихо и не трепыхайся, – прошептал князь, но голос его осекся и он отпрянул в сторону от надворного советника Сыскного приказа.

– Что такое? – Соколов почуял неладное.

– Он убит, Степан! У него весь халат в крови. Ударили прямо в сердце. Тело о стол облокотилось и потому не упало.

Соколов приблизился и увидел, что дело обстояло именно так, сказал князь Цицианов. Перед ним сидел не живой человек, но коченеющий мертвец.

– Что за черт! Кто мог сие сделать?

– Тот кто не желал чтобы сей чиновник больше по пьянке откровенничал по трактирам, – предположил князь. – Знал, что кого-то рано или поздно его откровения заинтересуют.

– Ниточку они нам оборвали, князь. Снова оборвали! Да сколько же можно, чтобы они шли на шаг впереди нас, князь? Почему они про все узнают так быстро?

– О том, что соглядатаи есть у нас везде, то тебе известно. Но днем мы были вдвоем в коляске и более никто слышать не мог про наши планы.

В коридоре послышался шум.

– Идут! – вскричал князь и быстро запер двери спальни. – Не иначе нас здесь ждали!

– Не может быть! Никто того знать не мог. Мы быстро сию авантюру придумали.

– Хорошо если так, Степан. Тогда шанс у нас есть.

Соколов быстро задул свечу, и комната погрузилась во мрак. В двери постучали. Причем стук был властный и громкий. Слуги так в комнату барина не стучат.

– Откройте двери, господин Михайловский! Сие урядник второй полицейской части Щепотьев Данила! Господин Михайловский! Ваше благородие!

– Барин! Что там? Это я ваш камердинер Петрушка. Барин!

– Барин!

Послышались и иные голоса, по которым стало понятно, что там не менее десяти человек.

– Двери дубовые, добротные, – прошептал Цицианов. – Такие в раз не вышибут.

– Но нам куда деваться? Не в шкаф же залазить? А прорваться в коридоре не сможем. Там полно людей.

– Кто бы сомневался. Для нас с тобой, Степан, сию засаду устроили. И от Михайловского избавились и нас запачкали в дерьме. Остается окно для побега.

– Думаешь, там нет никого? Они не дураки, князь. Если ждали нас, то весь парк наверняка в полицейских постах. Их там что грибов. Сам в юстиц-коллегии не первый год.

– Но что делать? Если они нас схватят, то добра не жди. Труп нашего врага здесь. И мы в его доме в ночное время. Больше того в его спальне! Чуешь, чем пахнет?

– Острогом. А то и каторгой.

– Ежели не эшафотом. Сам, поди, знаешь, как у нас разбираются.

За дверью решили преграду, ограждающую вход в комнату надворного советника Михайловского высадить. Послышались удары.

– У меня пистолет и нож, – произнес князь.

– У меня два пистолета, но применять оружие мы не можем. Мы не убийцы, князь Дмитрий. Мы сделаем умнее!

– Это как?

Соколов бросился к большому шкафу и открыл дверцу. Затем снова прикрыл её, но так, чтобы оттуда торчал кусок белой рубашки. А у самого шкафа он бросил свою мужицкую шапку, что одел для маскировки.

– Ты что делаешь, Степан? – Цицианов подумал, что Соколов сошел с ума.

– Мы с тобой в мужицких портах и армяках. Становись за штору справа. А я стану слева.

– Но нас там найдут.

Двери страшно затрещали.

– Они бросятся сперва к шкафу. Но мы с тобой, когда комната народом наполниться выйдем и присоединимся к толпе.

Больше говорить и согласовывать план действий времени не было. Двери были готовы соскочить с петель. Цицианов оказался не прав. Полицейский урядник был сильнее мореного дуба.

В следующее мгновение весь косяк был выдавлен и с грохотом повалился в комнату. Одновременно с ним в комнату влетел урядник и три полицейских чина с факелами. За ними ринулись слуги.

Урядник бросился к мертвецу.

– Убийство! – заголосил он.

– Батюшки! – запричитала старая баба, где-то в коридоре. – Барина-батюшку убивцы порешили!

За ней завыли девки, также из коридора, ибо в комнату они войти не решились.

– А супостаты-то где? – закричал кто-то из слуг. – Убивцы выйтить не могли. Под окнами мужики с рогатинами стоят.

– Может здеся где схоронились!

– Вон шапка у шкапа! – заорал один полицейский с факелом. – Мужичья шапка.

– Точно не нашенская шапка! – подтвердил один из слуг.

– У барина такой отродясь не было.

– Убивца-то шапка!

– Здеся душегуб! Стерегись, мужики!

Они приблизить к шкафу толпой и в этот момент кто-то заметил торчащий из двери уголок рубашки.

– Братцы! Да здеся они! В шкапе схоронились супостаты!

Соколов понял, что наступил момент и выскочил из-за шторы. Он действовал смело и закричал:

– Убивец там! Но у него ножичек! Может еще кого полоснуть! Берегись!

Урядник попятился от шкафа и даже не посмотрел на того, кто сие сказал.

– Семка! Пистоль приготовил ли? – спросил он у одного из полицейских.

– Так точно! И курок взвел. Ежели, что пальну.

– Эй! Кто во шкапе сидит? Выходь! – предупредил урядник. – Выходь, не то прикажу пальнуть!

Соколов увидел, что князь стоит рядом, и потянул его за рукав. Они быстро вышли в коридор, и никто даже не подумал их задерживать…