Зверёк и суета вокруг теней

– Мышки-малышки! – позвала Кся. – Возвращайтесь, этот филин не испытывает желания прямо сейчас никого есть.

Она ещё раз строго посмотрела на Уха.

Мало-помалу маленькие носы любопытно высовывались из-под листьев.

– Мы думали, что сундук сэра Призрака опустошил похититель теней, – сказала Кся. – Но всё гораздо сложнее. Уже два наших подозреваемых оказались добропорядочными жителями леса.

Она обвела взглядом мышек, которые смогли побороть свой страх.

– Воровать, конечно, плохо, но думаю, что сэр Призрак отнесётся с пониманием к вашей ситуации, если вы лично, хотя бы числом в три десятка, явитесь в его дом и попросите прощения.

Семки пригорюнились, но общим писком выразили готовность отправиться немедленно.

– Вторым подозреваемым были мышки, – сказала сестрица Выдра. – А кто был первым?

– Ворон, который живёт на башне, – сказала Кся. – Видите ли, у него есть театр теней, и такой замечательный… Ой!

Она наконец увидела знаки, которые подавал ей Зверёк, и вспомнила, что существование ворона нужно держать в тайне. Но было уже поздно. Мышки переглядывались, и куда не посмотри, одна Семка говорила другой:

– Театр! Настоящий театр у нас в лесу! Сегодня же нужно попасть на представление!

Мышки совершенно не умеют хранить тайны. Сэр Призрак, которому не хватало печатной продукции, однажды спросил, как звери обходятся без газет, на что Зверёк ответил, что у них есть мышки. И о спелом яблоке, упавшем в заросшем саду, к вечеру становится известно аж за Морошковым оврагом. Мышки настолько любят болтать, что даже хищники вроде Уха, поймав себе на обед грызуна, прежде чем съесть, выслушивают от него актуальные новости.

– Что же я наделала! – причитала Кся. – Сегодня у Чернопёра будет аншлаг! И не только из мышей, скорее всего, придут и другие звери.

– Конечно, мы придём, – сказала сестрица Выдра, и лось важно кивнул. – Ой, что бы надеть?..

Мысли Зверька занимали более серьёзные вопросы.

– Похититель тоже должен объявиться, – сказал он. – Ведь тень ворона, которая может превращаться в тени других животных, отличная приманка.

– Ух, – сказал Ух. Ему давно уже требовалось быть в дупле, и наступивший рассвет лишил его возможности видеть. – Мне кажется, ваша игра подзатянулась. Представлять что-то, чего на самом деле нет – привилегия людей, а не лесных зверят.

– Ух, миленький, твоя тень вернулась! – вдруг сказала Кся.

И правда, круглая, пушистая тень филина была очень чётко различима на стволе берёзы. Она казалась темнее, чем прежде, и ещё более мягкой. Зверёк подкрался, чтобы её потрогать, и удостоверился, что его собственная тень куда менее чёрная.

– Когда ты успел её вернуть? – спросил он.

– Ну хватит с меня ваших скучных игр, – сердито сказал Ух и, вызвав настоящую панику среди мышей, улетел.

Не успели часы в доме сэра Призрака пробить полдень, как Зверёк и Кся были на башне Чернопёра.

– Это моя вина, – причитала Кся. – Теперь о вашем театре знают все, и вечером у вас будет полный зал. И даже если вы запрёте все двери, мыши всё равно найдут лазейку!

Ворон задумчиво покачал головой.

– Что ж, мне придётся выпустить больше билетов, чем обычно, – сказал он. Зверьку и Ксе показалось, что он не больно-то расстроен.

– Есть куда более ужасные новости, – сказал Зверёк. – Похититель теней всё ещё не пойман, и нам кажется, что он очень захочет получить вашу тень.

– Будет лучше, если вы закроете театр и на некоторое время улетите, – Кся умоляюще коснулась крыла Чернопёра. – Сэр Призрак говорит, на западе есть городок, человеческое поселение. Я слышала, там много-много башен, и обширные заброшенные мансарды, и…

Ворон снова покачал головой, но озабоченности в его глазах не прибавилось.

– Мне нужно разработать сценарий вечерней постановки, – сказал он. – Побеседовать со всеми актёрами и попросить их выложиться на полную. Ведь если что пойдёт не так, окажутся обмануты не только мои ожидания. Нужно чтобы никто из гостей не ушёл разочарованным.

Цокая когтями по пыльным камням, он удалился.

– Останемся, – решил Зверёк. – Похититель не будет медлить и появится уже сегодня вечером. Нам всего-то и нужно – ждать и быть начеку.

К вечеру в башню сплошным потоком потекли звери и лесные духи. Посадочная площадка в верхнем окне ни секунды не была пустой; едва с подоконника успевала соскочить предыдущая птаха, как на посадку заходила следующая. И только воробьи игнорировали очередь, целыми стайками влетая в окно и вылетая обратно. Сэр Призрак, который очень легко нашёл с Чернопёром общий язык, взял стремянку, молоток и гвозди и споро соорудил над входом в башню вывеску: «Театр одного актёра и его теней ВОРОНА ЧЕРНОПЁРА!». И ниже – «ПЛАТЫ ЗА ВХОД НЕТ, но ПРИНОСИТЕ С СОБОЙ ЕДУ!»

Пришли: сестрица Выдра в платье из мха в сопровождении ещё девятерых своих сестриц, уж Нерях, начистивший до блеска жёлтые отметины у себя на голове, Шкрябл с сумкой желудей, разномастные кси, снежный дух, который не растаял из чистого упрямства, паучок из трубы, который сплёл из паутины авоську и принёс в ней немного золы для Зверька; и ещё многие, многие другие. Прибыла даже делегация ежей с болот на западе, в одном из которых Зверёк и Кся с изумлением узнали Ёжина. Последний выглядел вполне довольным жизнью.

Зал забился до отказа, так, что едва хватило места самому маэстро Чернопёру. Как судачили потом сороки, ворон вплыл в зал «в прекрасном фраке с блёстками и настоящей живой бабочкой на шее, в сопровождении целой плеяды актёров-теней. И каждый из них – каждый! – сегодня был великолепен, а овации продолжались, пока у зрителей не начали болеть ладошки».

– Должен выразить вам свою благодарность, – сказал Чернопёр после выступления, подойдя к Ксе и Зверьку, которые были не намерены оставлять свой пост, пока не поймают злоумышленника. – Я по-прежнему очень люблю одиночество, но благодаря вам понял: только публичный суд поможет сделать вещи, которые у тебя хорошо получаются, ещё лучше.

Кся собралась расплакаться от умиления, но Зверёк вдруг спросил:

– А где ваша тень, господин Чернопёр?

Свечи горели повсюду, а за окном тлел закат, но ни одной тени не тянулось от лап и туловища ворона. Он распушил перья на хвосте и рассеяно сказал:

– Это всё маленький енотик. Енот-полоскун. Он подошёл ко мне после представления и сказал, что моя тень слишком затасканная и пыльная. Он сказал, что Зверёк и Кся, то есть вы, затеяли грандиозную весеннюю уборку и что он помогает, как может, а именно: отмывает в пруду тени до их первозданной черноты.

– И вы отдали ему свою тень? – холодея, спросила Кся.

– Конечно. Он очень хотел помочь. Обещал постараться и вернуть её завтра перед следующим представлением, – ворон понизил голос и сообщил Ксе будто по большому секрету: – У меня сложилось впечатление, что это очень робкий енотик и он не хотел причинять никому беспокойства. У него есть собственная укромная заводь, которую он называет Енотовым затоном.

– Спешим! – сказал Зверёк. Он пришёл в необычайное волнение.

И они с Ксёй выскочили из башни и взяли курс на озеро, а Чернопёр остался беседовать с сэром Призраком и Ухом. Зверёк нёсся большими прыжками наперегонки с багровым закатом, а Кся цеплялась ему за загривок и вопила от страха и восторга.

Енотовый затон представлял собой рукав пруда, вдающийся в густые заросли болотного кипариса. Воздух там был недвижим и спокоен, над стоячей водой меж островками ряски парили блуждающие огоньки. Невозможно представить, что кому-то из лесных обитателей понадобилось бы заглядывать в столь глухой уголок леса.

– Смотри! – сказала Кся.

Зверёк и сам всё увидел. На ветвях кипарисов, длящихся и длящихся параллельно земле, висели тени. С некоторых ещё стекала вода. До того чёрные, что отливали синевой, все они были аккуратно расправлены и тихо колыхались на ветру.

Пойдя на звук весёлой песенки, Зверёк и Кся увидели енотика, который сидел на бревне и полоскал тень Чернопёра. Последняя принимала очертания то крокодила с зубами-треугольничками, то прекрасного журавля, то вообще какого-то невероятного чуда из чудес.

Услышав как крадётся Зверёк, енот оборвал песню и испуганно обернулся, а потом уставился на Зверька и Ксю с немым обожанием.

– Ой! – воскликнул он. – Я думал, это волки. Их тени сохнут вон там.

– Так это всё время был ты? – спросила Кся. А Зверёк посмотрел налево, где на большущей ветке рядком висели пять волчьих теней.

Енот озадаченно поскрёб между ушками. Он не мог взять в толк, что от него хотят, и поэтому ответил просто:

– Ага, точно. Я всё время был мной.

Он вскочил, предусмотрительно перекинув тень ворона через бревно.

– Идёмте я покажу! Я столько всего перестирал, трудился днями и ночами! Конечно, работы ещё непочатый край, все тени основательно запылились за долгую зиму.

– Весь лес думает, что тени ворует для каких-то тёмных дел злоумышленник, – сказала Кся.

Глаза Енотика стали большими и испуганными.

– Злоумышленник? Это точно не я! Я только хотел быть полезным. Вы все были такими занятыми, убирали листья, чистили пруд, расчёсывали травку. А я… я не знал чем помочь. А потом наступил в чью-то тень и испачкал лапку! И тогда я подумал, что лучше всего умею полоскать! Иногда я ворую у сэра Призрака одежду и стираю её в ручье неподалёку, но потом непременно возвращаю.

– У медведя пропала тень, – сказал Зверёк. – Он до сих пор не вылезает из берлоги. И у Талисмана тоже.

– Я помню медведя, – сказал Енотик, деловито сдёргивая маленькие, как носочки, мышиные тени и складывая их в плетёную корзину, которую, видимо, позаимствовал у сэра Призрака. – У него отличная, густая тень. Я потратил целых три дня, вычёсывая из неё репьи и колтуны, но вернул хозяину. Только я ничего ему не сказал, потому что, вообще-то, боюсь медведей, так что он, наверное, до сих пор думает, что тени у него нет. А талисман…

Оставив корзину с мышиными тенями, зверь засеменил к норе, возле которой на гамаке из гибких ивовых прутьев лежала сложенная вчетверо прямоугольная тень.

– Вы не могли бы отнести это ему? – попросил Енотик, робко водя длинными пальцами по полоскам на своей шкурке. – Он никогда не спит, так что я не могу вернуть её на место. Я слышал, что он очень сердит.

– Талисман вовсе не такой, – сказала Кся, а Зверёк прибавил: – Кроме того, он и так знает, кто взял его тень. Ты можешь смело идти к нему, и он наградит тебя какой-нибудь мудростью.

– Почему ты никому ничего не говорил? – спросила Кся. – Маленький енотик, ты навёл шороху на весь лес, и даже сэр Солнце начал думать, что его никто не воспринимает всерьёз.

– Простите. Кто-то обязательно бы стал смеяться. За всю жизнь я ни разу не принёс никому пользы, только путался у всех под ногами.

Енотик выглядел до того потерянно, что Зверёк, который хотел было пожурить, решил пожалеть малыша. Ведь и правда: маленький зверёк думал как всем помочь, и в конце концов нашёл дело себе по душе.

– Значит, это я виноват, что все вокруг изнывают от жары? – спросил Енотик. – Но если я верну все тени, может, сэр Солнце спрячется за тучи и пошлёт нам немного прохлады и крошечный дождик?

– Ты ни в чём не виноват, – твёрдо сказала Кся. – Мы немедленно пошлём весточку сэру Солнце, что светлее его от горизонта до горизонта никого не появилось. А потом мы со Зверьком поможем тебе начистить до первозданной черноты каждую тень в этой роще.

– Нет, – подавшись вперёд, Енотик выпрямился. Глаза его заблестели. – Это моя работа. Я хочу приносить пользу, а у вас полно других дел.

Потом подумал и сказал:

– Только я очень робкий. Было бы неплохо, если бы вы рассказали всем, что любой желающий может почистить свою тень в прачечной у маленького Енота.

Прачечная у маленького Енота! – воскликнула Кся. – Звучит здорово! Мы должны попросить сэра Призрака сработать тебе вывеску!

Когда они уже собирались уходить, Енотик попросил у Зверька прощения за то, что окунул его в озеро.

– Я хотел постирать твою тень, но перепутал её с тобой. Я так испугался когда тень, вместо того чтобы отмокать и становиться чернее, начала барахтаться и грести. Но твоя новая рыжая шёрстка идёт тебе ещё больше!

Зверёк согласился, но вечером, прежде чем уснуть, как следует побегал по дымоходу вверх и вниз, чтобы наутро появиться угольно-чёрным, тем самым Зверьком, которого все знают и любят.