000
ОтложитьЧитал
Медведь вдруг разревелся. Слёзы полились вниз настоящим потоком, и Ксю смыло с его морды. Она сшибла Зверька, и они кубарем покатились прочь, едва не захватив с собой жабу и ящерок.
– Вишь как слюной брызжет, – сказала жаба. – Страх, да и только! Повезло, что все живы остались!
– Шшшживы, шшживы, – зашипели ящерки хором.
Забрав вертушку, Зверёк и Кся убрались восвояси.
– Кажется, у меня не очень получилось, – Кся выглядела подавленной.
– Не расстраивайся, – сказал Зверёк. Он задумчиво грыз сорванный по дороге стебелёк. – Мы обязательно вернём этому медведю его тень. Вот только нужно сначала понять, куда все тени пропадают.
– Сначала Талисман, – сказала Кся, – теперь вот… ой!
Они со Зверьком одновременно увидели то, чего каким-то образом раньше не замечали. Возможно, виной всему жара, которая заставляет тебя мечтать только о глотке холодной водицы, а может, природная невнимательность лесных созданий. Добрая половина деревьев стояла без теней, а те, что оставались, создавали ложное впечатление, что друзья путешествуют по редкой лесополосе, а не пробираются густой чащобой.
– Кто-то обустраивает себе гнездо, – предположила Кся. – Тени же, наверное, мягкие. А в тень Косматого любой может завернуться с головой, как в большой плед.
– Если так, нужно поскорее найти этого инкогнито, – сказал Зверёк. – Целый лес без теней – настоящая катастрофа! Где маленькие зверята будут прятаться от свирепых хищников?
– И где свирепые хищники будут таиться в ожидании маленьких зверьков? – подхватила Кся. – Круговорот жизни в природе будет нарушен, и всё сделается шиворот-навыворот!
– Я привёл свидетеля! – сказал Шкрябл. Как всегда, он появился неожиданно и встрял в разговор, как будто был здесь с самого начала и даже ходил вместе со Зверьком и Ксёй в пещеру к медведю.
С ним была сорока с живыми любопытными глазами, которые так и шныряли в поисках жучков с лакированными панцирями и аппетитных жирных червяков. Она изучила простой наряд Кси и пренебрежительно каркнула. Эта сорока считала, что у женского пола непременно должно быть какое-то украшение, хотя бы и нитка бус. У неё самой на шее была хлебная корка и серебристый дождик, которым украшали дом к Рождеству сыновья сэра Призрака.
– Я видела, как ранним утром кто-то нёс скатанную в рулон тень, – рассказала она. – Я подумала, что может этот призрак из охотничьего дома раздаёт своё добро, но когда прилетела туда, меня попытались угостить компотом из сухофруктов! А я, знаете, хотела бы заполучить себе новый сервиз!
Сорока возмущённо застрекотала.
– Значит, кто-то нёс тень, – напомнил Зверёк.
– Да, – подтвердила сорока. – Скатанную в рулон, как ковёр. Думаю, это была тень одного из братьев-дубов.
– А кто это был, вы не видели?
– Кто-то… – сорока задумалась, – не очень большой. Потому что он целиком спрятался за рулоном.
Она раскрыла крылья и посмотрела на свою тень, которая повторяла каждое пёрышко её великолепного чёрно-белого наряда.
– Кошмар! Тень – украшение любого живого существа и, особенно, любой птицы. Так приятно лететь и смотреть, как она скользит за тобой по земле!
– Не бойтесь, звери и птицы! – провозгласила Кся. – Мы начинаем расследование!
Но расследование сразу застопорилось, потому что больше никто ничего не видел. Все сидели по норкам и дуплам, но тут и там под палящим солнцем показывалась чья-нибудь мордочка, чтобы проверить, на месте ли тень. Кся предложила поговорить с сэром Солнце и попросить его умерить свой пыл, но едва она взяла очки, в которых привыкла видеть румяное личико небесного господина, как сразу их от себя отшвырнула.
– Ой, жжётся! – воскликнула она, а потом с сожалением произнесла: – Сэр Солнце не настроен на разговоры. Он из-за чего-то сердится.
Когда наступила ночь – как никогда внезапно, будто выключили свет, – Кся вновь залезла на сосну, называемую маяком, и смотрела, как выкатывается из-за горизонта круглое небесное окошко. Она набрала полные карманы вишнёвых косточек и кидалась ими в Луну, пока не выглянула другая малявка, с золотистыми глазами и светлыми непослушными волосами, забранными в хвост. Увидев Ксю, небесная малявка сказала:
– Я скучала.
И Кся повторила:
– Я тоже скучала, и даже больше.
После того, как часы в доме сэра Призрака показали три часа ночи, названные сестрёнки, обменявшись, как это у них, сестрёнок, водится, маленькими секретами, завели разговор о более важных вещах. План созрел быстро: всё-таки, лунная сестрёнка была дочерью великанов, которые истоптали тропки доброго десятка миров и всё-всё рассказывали дочке, развивая её любознательность и фантазию.
Из круглого окошка лунная сестрёнка спустила две прочных верёвки. Она сказала, что папа привязывает ими свою небесную лодку, когда причаливают к дому, но сейчас они отбыли по какой-то надобности на другую половину Земли и вернуться только утром.
Кся тем временем сходила за вертушкой и позаимствовала у сэра Призрака штакетину из забора. Штакетину она привязала между верёвками, так, что получились качели, и, усевшись на доску, поджимая ножки и вновь распрямляя, начала раскачиваться. Вертушку она держала перед собой, крепко обняв ручку двумя руками. Небесная сестрёнка смотрела сверху вниз и смеялась. Крыльчатка начала поворачиваться, потом закрутилась, и крутилась, по мере того, как всё сильнее раскачивалась Кся, быстрее и быстрее.
В какой-то момент верхушки деревьев остались внизу, и Кся воскликнула:
– Рассвет! Я вижу рассвет!
Вертушка стрекотала, Кся вопила от радости, лунная сестрёнка подбадривала её сверху, а потом вдруг крикнула:
– Ветер проснулся! Он приближается.
Кся услышала грохот, как будто где-то с шумом падает вода, и увидела, как по небу несётся табун лошадей, и невесомая белая пена срывается с их губ и тает в воздухе. Хвосты их струились по воздуху как шёлк, а ноздри раздувались в предвкушении дождя, который совсем скоро оросит лес, ведь с ними, под копытами, плыли облака и тучи.
– Так вот ты какой, весенний ветер, – крикнула Кся, а потом стрекочущий, бешено вращающийся пропеллер, лопасти которого превратились в размытый круг, сорвал её с качелей и унёс следом за небесным табуном.
Глава третья. В которой Зверёк и его друзья ищут пропавшие тени
Зверёк проснулся оттого, что шкурка его намокла. Вообще-то Зверёк не слишком любил дождь, но после нескольких столь жарких дней даже пасмурная погода способна была привести его в восторг.
Он выскочил из норы, обдав водяной взвесью соседа-паучка, и принялся самозабвенно выплясывать на кончике печной трубы.
Вдруг кто-то заговорил рядом с ним.
– Проссти пожжалуйста. Это тебя называют Зверьком?
Зверёк посмотрел вниз и увидел обернувшегося вокруг трубы ужа.
– Я видел, как рано утром, ещщё до дожждя, кто-то летал по небу, – сказал Нерях, качая чёрной с жёлтыми отметинами головой.
– Наверное, ласточка, – предположил Зверёк. – Или шмель. Ветер вернулся в наши края, а значит, все летучие насекомые проснулись и принялись за работу!
Он огляделся и сразу увидел танцующую мошкару, а у самой земли, возле неосмотрительно оставленной кем-то из призрачьей семейки галоши, уже полной воды, медленно летящего жука-бомбардира.
– Не шшшмель и не ластошшка, – сказал Нерях, обеспокоенно высунув раздвоенный язык. – Мне показзалось, что это была Кщщя, и летела она на вертушшшке. Поэтому я и побессспокоил тебя, ведь ты – её папа.
– Кся? – изумился Зверёк. – Так вот, чья это работа!
Его восторг сразу сошёл на нет.
– Должно быть, ей пришла в голову какая-то идея и она, вместо того, чтобы дождаться утра или разбудить меня, сразу принялась за дело – одна, наверняка подвергнув себя опасности.
Не позавтракав, Зверёк отправился искать Уха. Филин как раз вернулся с ночной охоты и теперь чистил пёрышки, готовясь отойти ко сну.
– Кся пропала, – сказал Зверёк. – Она улетела следом за ветром.
– Охохо, – сказал Ух. Он не открывал глаз, потому что для ночной птицы было уже чересчур ярко. – А я-то подумал, что за новый вид летающих ксей? Думал, может, это кся тополиного пуха или семян одуванчика. А это, оказывается, наша затейница-Кся устроила новую проказу!
– Значит, ты её видел?
– Она едва не отправила меня в пике, – признался филин.
– Пойдём, – Зверёк так и скакал вокруг него, – пойдём, нам нужно её найти! Ты же можешь лететь с закрытыми глазами, верно?
Но не успел Ух сказать своё обычное «ух», как снаружи послышался стрекот бумажной вертушки, и Кся, целая и невредимая, приземлилась на ветку дуба.
– Кся! – воскликнул обрадованный Зверёк. – Иди сюда, промокнешь.
Он сказал так и понял, что дождь кончился и сквозь дыры в облаках снова светит безжалостное солнце. Выпавшая вода испарялась с листиков и травинок, словно задумала вернуться на небо и выпасть где-нибудь ещё.
Забравшись в дупло и смахнув со лба пот, Кся сразу начала тараторить:
– А мы с лунной сестрёнкой построили самые большие на свете качели! Весенний ветер на самом деле табун лошадей, которые носятся по небу! – восторг на её лице сменился озабоченностью, – так внезапно, как это может быть только у ксей. – Я пролетела совсем рядом с сэром Солнце. Он очень расстроен. Он думает, что на земле его никто больше не воспринимает всерьёз, потому что многие деревья, и камни, и статуи, и даже некоторые звери с птицами перестали отбрасывать тени. Поэтому он старается в поте своего круглого жёлтого лица и направляет на наш лес столько солнечных лучей, сколько может.
– Тени? – заинтересовался Ух. – Что такое «тени»? Весь лес только о них и говорит.
– Это второй ты, что спит ночью, а днём следует за тобой, куда бы ты ни пошёл, – сказал Зверёк. Он удивился было, что это понятие филину незнакомо, но потом вспомнил что Ух – ночной житель.
– Вот оно что, – одобрительно ухнул филин. – Новая игра! Значит, теперь весь лес играет в эти самые «тени»? Что ж, я тоже могу поддержать вашу игру.
Он нахохлился и трагично закрыл лоб одним крылом.
– О нет! Кажется, мою тень похитил какой-то злоумышленник!
Зверёк посмотрел вниз и ахнул. Рассеянного света, который проникал в дупло, хватило, чтобы разглядеть, что пухлая, мягкая на ощупь, почти идеально круглая тень филина тоже исчезла.
Кся тоже это заметила. Она пообещала:
– Мы восстановим справедливость и найдём твою тень, мудрый Ух.
– Мудрый и игривый, – важно поправил Ух.
– Мудрый и игривый, – подтвердила Кся.
Вернувшись домой, чтобы позавтракать и придумать, что делать дальше, Зверёк и Кся наткнулись на сэра Призрака, потерянно расхаживающего по двору.
– Сегодня у нас на повестке дня пропажа за пропажей, – сообщил он друзьям.
– У кого-нибудь из ваших сыновей пропала тень? – спросила Кся.
– Мы же прозрачные, у нас нет теней, – покачал головой сэр Призрак. – У меня был полный сундук замечательной шерстяной пряжи цвета колодезной воды, а также много кусков разнообразной материи, катушки ниток и несколько иголок в игольнице. Сегодня я хотел наконец обтянуть велюром пару кресел – обивка на них совсем разлезлась – и обнаружил, что сундук пуст. И ещё кто-то украл штакетину из моего забора.
Кся, спрятав за спину ручки, шаркнула ногой.
– Мы с лунной сестрёнкой смастерили из неё качели, чтобы вызвать весенний ветер. Извините нас.
– Вот как? – обрадовался сэр Призрак. – Так вот кому мы обязаны этим освежающим дождиком? Что ж, штакетина за это – небольшая цена.
– Нужно непременно расследовать вашу пропажу, – сказал Зверёк. – Похититель мог оставить следы или улики. По ним мы узнаем, кто крадёт тени у лесных зверят.
– Зачем ему мои нитки? – недоумевал сэр Призрак.
– Чтобы сшить из похищенных теней ночную рубашку и колпак? – предположила Кся.
Но никаких следов они не нашли. По словам сэра Призрака, крышка сундука была захлопнута, а поднять её мог только кто-то сильный и большой. Зверёк обнаружил, что одна из досок в основании сундука отходит, но туда мог протиснуться только кто-нибудь очень маленький, кто-нибудь, кому потребовалась бы вечность, чтобы опустошить немаленький ларь. Никаких следов больше не было, потому что сэр Призрак, перед тем как обнаружить пропажу, подмёл все полы и даже прошёлся с мокрой тряпкой по подоконникам.
– Талисман просил вас заглянуть, – вспомнил сэр Призрак, когда устали ходить кругами вокруг сундука. Он поскрёб подбородок. – Кажется, он не слишком оценил тень, которую я ему нарисовал, зато теперь не проходит и часа, чтобы Томми не передал мне просьбу от одной из этих странных статуй нарисовать их портрет. Кажется, я прослыл среди них отменным художником. Что удивительно, ведь я был лётчиком, археологом и мореходом, но художником не был никогда. У судьбы отменное чувство юмора, правда?
Зверёк и Кся согласились, а после, слегка расстроенные тем, что их расследование не продвинулось ни на шаг, отбыли к Талисману.
Талисман встретил их шелестом кос, которые соприкасались друг с другом и с листвой, рождая мистический, похожий на шёпот звук. Призрак и правда постарался. Тень, нарисованная на остатках невысокой стены, сложенной из валунов, изобиловала полутонами и была расписана геометрическими узорами.
– Видите ли, я постоянно раскачиваюсь. Сейчас, когда дует весенний ветер, по его прихоти, а прежде по своей воле. Я люблю воплощать свою жизнь в синусоидальных колебаниях, а моя тень, НАСТОЯЩАЯ тень, составляла мне идеальную пару. Эта же, как вы, наверное, уже смогли заметить, неподвижна.
– Мы найдём твою тень, мудрый талисман, – сказала Кся, правда, уже без прежней убеждённости. Таинственная пропажа из сундука сэра Призрака выбила её из колеи.
Они со Зверьком сидели на ветке сосны и смотрели вниз, на заросший сад, по которому иногда пробегал ветерок, заставляя лавровые кусты встрепенуться, а сонный стрекот кузнечиков на мгновение смолкнуть. Солнца было так много, что казалось, земля сейчас обратится в песок и отсюда и до самого горизонта настанет пустыня. Многие деревья и камни стояли без теней, и даже статуи. «Сэр Солнце думает, что на земле его никто больше не воспринимает всерьёз», – подумал Зверёк.
– Конечно, найдёте, – сказал Талисман так, что Кся сразу ему поверила. – Я позвал вас, чтобы рассказать о своём давнем знакомце, вороне по имени Чернопёр. В последнее время он стал совсем незверим, что не удивительно, ведь он и раньше не любил шумных сборищ, а с приходом старости черты характера имеют свойство усугубляться. Чернопёр – художественный руководитель театра теней, единственного на весь лес.
– Никогда не слышала о таком театре, – болтая ногами, сказала Кся.
– Мало кто слышал. Чернопёр никого не зовёт на свои представления и устраивает их только для себя, втихомолку.
– А кто играет в этом театре? – поинтересовался Зверёк.
– Так тени и играют! – воскликнула Кся.
– Вот именно, – сказал Талисман. – Чернопёр не привечает посетителей, но возможно, он что-нибудь вам расскажет о таинственных исчезновениях, потому что нет никого, кто знал бы о тенях больше. Он живёт на башне, оставшейся от старого дома.
– Здесь нет никакой башни, – сказал Зверёк. – Это же лес!
– Есть, – ответил Талисман. – Этот мальчик, Томми, уже рассказал вам про старую усадьбу. При ней была башня, которая, насколько я знаю, всё ещё цела. С этой башни барон обозревал свои владения, а Чернопёр в это время сидел у него на плече.
Талисман качнулся, после чего сказал:
– Но вы не найдёте её без проводника. Попросите Томми вам показать, уверен, он с радостью поможет.
– У нас есть свой, лесной проводник, – сказала Кся. – Шкрябл говорил про какого-то ворона, который устраивает представления для одного себя. Наверняка он уже нанёс его жилище на карту.
– Вот как? – удивился Талисман. – Чернопёру это не понравится. Очень уж любит он уединение.
На обратном пути Кся, ехавшая на спине Зверька, сказала:
– Этот Чернопёр и есть похититель теней. Ему же нужны актёры для своего театра! Талисман, наверное, впал в отчаяние, если решил открыть нам имя похитителя.
– Мы это выясним, – шевеля носом в предвкушении раскрытия тайны, сказал Зверёк. Он чувствовал, что они как никогда близки к разгадке, хотя и не спешил так сразу обвинять старого ворона. Всё-таки нелегко поверить, что в их лесу, где испокон веков, несмотря на всяческие, случающиеся из года в год, приключения, царила доброта и миролюбие, завёлся всамделишный злодей.