000
ОтложитьЧитал
Любава пожала плечами.
– Тишка и Ивашка потащили сундук в светлицу.
Борич снова кивнул, вспоминая.
– Потом кто-то зашел на счет трапезы, – вставил он.
– Это Дарья. Старшая на кухне, – пояснила Любава. – Она…
Но Борич резко прервал ее – Дальше! – старательно прислушиваясь к громким голосам – надо торопиться.
– Потом спустилась перестарка, – быстро произнес он, подгоняя.
– Зарина, – тут же согласилась Любава. – Хорошая девица. Добрая, прилежная. Вот только у нее свои требования к женихам. И таких пока что не нашлось.
– Она захотела сбегать к какому-то Полкану. Кто это? – быстро поинтересовался Борич, слыша, что страсти на дворе изрядно накаляются.
– Это ее очередной жених, – вдруг вздохнула Любава. – Будет жалко, если не получится.
Борич тоже невольно вздохнул – но совсем по другому поводу, так как обстоятельства складывались так, что это 'не получится' может легко распространится и на них с Любавой.
– Ты ее направила за свечой.
– Это на кухню, – тут же продолжила Любава. – Через трапезную гридницу, так как там есть свой короткий проход.
Борич задумчиво кивнул. Естественно, что у кухни должен быть свой вход в трапезную. Он отметил про себя – расспросить кухонных не отлучалась ли Зарина еще куда-нибудь?
– Потом она вернулась, отдала свечу и убежала к перинам, – закончила Любава.
Борич снова задумчиво кивнул.
– А она побежала через вторую гридницу, или через красное крыльцо? – уточнил он.
– Через гридницу, конечно! – удивилась Любава.
– Ты это хорошо видела? – принялся настаивать Борич.
Любава смутилась.
– Мне так кажется, – наконец призналась она.
Борич снова кивнул. Ему тоже казалось, что он видел, как девушка свернула в гридницу, а не пошла прямо, к крыльцу.
– А потом мы спустились в подвал, – произнесла Любава.
Она открыла глаза и доверчиво посмотрела на Борича, словно ждала, что вот сейчас он прямо и скажет, кто вор и где цепочка. Или даже возьмет и достанет ее откуда-нибудь из воздуха.
И тут снова гаркнул Асмуд.
– Всех их – каленым железом! Враз найдем вора! А остальных – одарим золотом за перенесенные страдания!
Любава вздрогнула, бледнея еще сильнее.
– Хорошо, – быстрой скороговоркой продолжил Борич. – Вот мы вышли из подвала. На лавке сидели Тишка с Ивашкой. Дальше что?
– Они схватили узлы с коврами, – тут же ответила испуганная Любава. – А потом я ушла с медом и ты остался один.
Борич снова кивнул, погруженный в свои мысли и не видя девичьего доверчиво-вопросительного взгляда.
– Ко мне сверху спустилась наглая рыжая девица, – принялся вспоминать юноша. – А тут подошла княгиня.
– А-а-а! Это была Искра! – как-то даже радостно воскликнула Любава.
– Ты ее направила на кухню.
– Ты же сам слышал – трапеза выпадала на полдень, на самый солнцепек! – с легким возмущением вскинулась Любава, грозно посмотрев на Борича и он снвоа невольно стушевался. – Княгиня явно будет недовольна!
Юноша посмотрел в ее темные настежь распахнутые глаза и чуть не утонул в этом взгляде.
– А потом обнаружилась пропажа, – закончил Борич.
– И что дальше? – спросила Любава, снова становясь испуганной девочкой.
– Надо найти стражника у покоев княгини, – ответил Борич. – Надо бы задать ему пару вопросов.
– Зачем искать?! – удивлено воскликнула Любава. – Вернулся и сидит у княжеских покоев.
И Борич, подивившись, что не заметил возвращения воина, вслед за Любавой впервые поднялся по деревянной лестнице, ступеньки которой совершенно не скрипели.
Они оказались в просторных сенях второго этажа. Несколько дверных проемов, часть из которых вела в соседние терема. Любава решительно вошла в ближайший. Борич – за ней. Здесь, в узком коридорчике на табуретке сидел воин в полном вооружении, но шлем его лежал на полке. Рядом с воином – две двери. Одна из них явно вела в покои молодой княгини. Другая – в девичью. Воин равнодушно повернул потное лицо.
– Стоян, – обратилась к нему Любава. – У нас к тебе есть вопросы.
– Спрашивай, – устало произнес стражник, вытирая лоб.
Любава повернулась к Боричу.
– Дверь в поки княгини все вреям была раскрыта? – тут же спросил юноша.
– Все время, – степенно ответил воин, несколько удивлено покосившись на Любаву.
– Ты со своего места видел шкатулку на подоконнике?
– Нет, – отрицательно покачал головой Стоян, заодно пожав плечами.
– Значит ты не видел, подходил ли кто-нибудь к окну? – продолжил свои расспросы Борич.
– Нет, – снова пожал воин плечами.
– А не приметил, может кто вел себя странно? Не как обычно? Волновался там, глаза прятал?
На этот раз воин задумался.
– А! – радостно воскликнул он. – Тишка один раз скукожился и как-то бочокм-бочком вниз по лестнице.
– И больше ничего? – озадаченно поинтересовался юноша.
– Ничего, – снова равнодушно пожал плечами стражник.
Борич выглянул в сени.
– Этот переход куда ведет? – спросил он у Стояна.
– К воеводе, – ответил тот.
– С этой стороны никто не появлялся?
Стражник только отрицательно покачал головой, снова вытирая пот со лба.
Борич решительно вошел в покои княжны. Любава, помедлив, за ним.
Справа у гладкой стены раполагалась кровать. Пустая. Вся постель – на улице. Деревянная, широкая, довольно просторная. Стена у крвоати была глиняная – явно, боковина печки. Вся разрисована цветными красками. Были изображены две девицы – Лада, Леля, и юноша – Крышень.
Слева на стене – зеркало в рост, из отшлифованной бронзы. Рядом на стенах – полки и крючки. Дальше у стен – сундуки разных размеров. Самый большой – под замком.
Между окон – столик. Рядом два стула с высокими резными спинками и мягкими узорчатыми подушками на сиденье. Ковры в рулонах – в ожидании, что их развесят по стенках и постелят на пол. Проемы окон открыты – на проветривание. Рядом к стенке прислонены слюдяные рамы. Над окнами – шторы, которые были широко расспахнуты. В углу на полке под потолком притулилась деревянная чурка домового. На полу – тщательно завязанные мешки с вещами.
На широком подоконнике между чепцами, заколками и гребешками возвышалась красивая резная шкатулка.
Боричу было очень уж неловко шариться в девичьей опочивальне. Но что поделаешь, вдруг вор, вспугнутый в самом начале своего воровства, не успел положить цепь обратно в шкатулку, и в спешке сунул ее куда-нибудь. Либо наоборот, оказался настолько хитер, что решил спрятать именно здесь, где искать точно не будут. А потом, когда все поутихнет – забрать. Хотя риск очень велик – до первой уборки. Дотошные девицы точно ее найдут. В любом случае, если он сейчас будет осматривать спустя рукава, то как бы потом быстро ее здесь не обнаружили, им с Любавой к тому времени может быть уже глубоко безразлично все это…
Он принялся быстро перебирать все вещи, впрочем, узлы не трогал – считал, что на развязывание и последующе завязывание уйдет очень уж много времени. Если бы у вора было столько времени, то ему было бы проще применить что-то более простое.
Стражник, стоя в дверях, смотрел за его действиями, но ничего не говорил – ведь здесь была Любава!
– Помогай, – обернулся к ней юноша.
– Думаешь, кто-то вытащил посмотреть, да обронил? – в сомнении спросила Любава.
– Может – и так, – не стал вдаваться в объяснения Борич.
Любава, встав на колени, принялась внимательно осматривать пол. Борич какое-то время понаблюдал за ней, но ничего не сказал. Он взял шкатулку. Крышка не открывалась. Виднелся встроенный замочек.
– У кого ключи? – спросил он.
Любава снизу подняла глаза.
– У меня и у Ольги, – ответила она. – Отодвинь-ка этот сундук.
Борич, поднапрягшись, отодвинул сундук от стены – пусто за ним.
– Покажи мне этот ключ, – попросил он.
Любава встала. Отцепила с пояса связку с ключами.
– Вот этот, – показала она на самый маленький.
Борич кивнул на шкатулку.
– Открой.
Любава открыла, показав драгоценностей на треть шкатулки. Но Борич на них даже не взглянул – он внимательно осмотрел замок.
– Его можно открыть простым ножичком, – сказал он и задумался. Нож ведь можно держать на поясе в ножнах, в рукаве, за голенищем сапог или на веревочке на шее. Ни у кого из подозреваемых он не видел ножей на поясе. Сапог у них тоже не было. А вот веревочек на шее у некоторых было по несколько штук – разные амулеты и обереги. И там же запросто мог висеть небольшой ножичек. Впрочем, если при обыске ножичек или что-либо плоское обнаружится только у одного подозреваемого, то это еще ничего значить не будет.
Потом Борич далеко, по пояс, высунулся из окна и внимательно все осмотрел внизу. Особенно разные выступы и карнизы. Но нигде золотая цепь не висела и не валялась.
– Ну все, – сказал юноша. – Пошли в девичью.
Девичья была больше княжеской комнаты раза в три. Небольшая печка-очаг открытого типа – только для отопления. Та, что своей стеной выходила в княжеские покои. В беспорядке – узлы с вещами. Три кровати.
– Какая твоя? – вдруг поинтересовался Борич.
– Вот эта, – покраснев, показала Любава на ближнюю к двери.
Веретена – пять штук – кучкой валялись в углу. В другом углу на полке под потолком – деревянный божок – Лада.
Окна в светлице были также выставлены – для проветривания.
Здесь вдвое они также быстренько осмотрели вещи и углы – на всякий случай.
Потом он также старательно повыглядывал из каждого окошка. В одном – угловом, задержался, внимательно оглядывая окрестности.
Потом Борич и Любава спустились вниз. Замерли в главных сенях, через дверной проем с опаской поглядывая за Ольгой, Асмудом и группой скукоженных арестантов.
– Надо бы поговорить со стражей у ворот, – растерянно пробормотал Борич.
Он понимал, что никакая сила не заставит его выйти во двор через красное крыльцо, на виду у княжны и особенно ее воеводы.
– Боязно, – подтвердила его мысли Любава, невольно поежившись и прижимаясь грудью к его руке. И Борич тут же воспрял духом, расправив плечи и выпятив грудь.
– Пойдем через вторую гридницу, – решительно произнес он. – Заодно осмотрим перины. А там, вдоль заборчика, проберемся и до ворот.
И Любава согласно кивнула, продолжая прижиматься к юноше, и Боричу даже показалось, что она немного дрожит.
Они тихо-тихо проскользнули через вторую гридницу, стараясь не мелькать в окнах. В другом ее конце была настежь распахнута небольшая дверка, выходящая на задворки. И здесь, у порога, Борич вдруг замер, внимательно разглядывая лежащие на досках и висячие на козлах перины, одеяла и подушки. Любава почтительно замерла позади. Молчала. Потом Борич медленно спустился по узкой лесенке. По траве направился к белеющим постельным принадлежностям. Но вдруг снова замер на полдороге. Тут же замерла и Любава, боясь сказать хоть слово.
Повернувшись (Любава тут же отступила в сторонку), Борич принялся внимательно рассматривать терем, все его постройки и окна, и особенно – окна княжеских покоев. Он подумал, что вору ведь не обязательно выносить цепочку, он ведь мог запросто выкинуть ее в окно – особенно, если под ним кто-нибудь будет уже стоять.
Хоть они и не видели Ольгу с воеводой, но прекрасно слышали, о чем у них шел разговор.
– Дядюшка! – восклицала Ольга, защищая своих. – Да неправильно все это!
– Чего здесь гадать?! – возражал Асмуд. – Новенький это, больше некому! Ясно как день!
– Хотелось бы, но на дурака он совсем не похож, – вдруг спокойно возразила Ольга. – Кто-то воспользовался его появлением. Поторопился, скорее всего! А вы сейчас больше помогаете врагу.
Асмуд аж задохнулся.
Борич между тем, стараясь не сильно отвлекаться, продолжал свои размышления.
Как-то маловероятно, думал он, что кто-то будет кидаться из окна. Видно ведь хорошо – и стражникам у ворот, и челяди у телег. Хотя, впрочем, если тихонько кинуть вдоль стеночки вон из того окошка вон в тот угол, то никто и не заметит.
– Что теперь? – расстроенно спросила Любава, с еще большей надеждой глядя на Борича.
Юноша задумался.
– Знаешь, а теперь давай обыщем перины, подушки и одеяла, – предложил он.
– Ты думаешь – девчонки? – ахнула Любава. Она их всех знала очень хорошо и всех любила.
– Мало ли что, – уклончиво ответил Борич, поняв чувства девушки.
Они быстро подошли к перинам. Невольно прислушиваясь к перебранке Ольги и Асмуда, быстро прощупали пух подушек и перин.
– Что-то есть, – неожиданно поразился Борич – в душе он не верил, что именно здесь будет спрятана золотая цепь.
Любава резко обернулась. С одной стороны это было бы просто замечательно, если бы они нашли цепочку. Но с другой – это ведь смерть одной из ее подружек!
– Но только твердое и короткое, – добавил юноша, и Любава невольно облегченно вздохнула.
– Где? – деловито спросила она, присаживаясь на корточки рядом с ним.
– Вот, пальцами держу, – слегка посторонился Борич.
Любава осторожно потрогала таинственный предмет.
– А-а-а! – чуть ли ни радостно протянула она, улыбаясь. – Это девчонки, когда набивали пухом, глиняную свистульку сюда, оказывается, уронили. Они потом искали, да так и не нашли.
Юноша кивнул и они продолжили поиски.
– А вот-что то длинное и гибкое, – в тревоге произнес он, замирая и снова оборачиваясь к Любаве.
Девушка снова насторожилась. Подошла. Волнуясь, потрогала. Снова с облегчением вздохнула.
– Это – оберег на цепочке. Это Мала припрятала! Вот проказница!
Когда с перинами и подушками было покончено, Борич, все еще приседая, задумчиво огляделся. Взгляд его задержался на стенах хором. Самые ближние к нему были нежилые, с гридницами и прочими помещениями. Левее от них – жилые хоромы Ольгиного терема. Чуть дальше – терем воеводы. Борич пристально смотрел на окна девичьей светлицы. Потом он встал, медленно направился к деревянной стене, внимательно глядя себе под ноги. Любава, ничего не понимая, также медленно пошла за ним, придерживая связку ключей, чтобы они ненароком не звякнули и не отвлекли юношу.
Борич остановился у самой стены. Прошелся вдоль толстых бревен, касаясь их руками и также глядя на траву. Остановился в углу. Развернулся. Замер, привалившись спиной к стене и внимательно оглядываясь. Любава нерешительно замерла рядышком, все-также придерживая ключи.