Подстава. Книга третья

Глава первая. Медовый месяц на краю вселенной

Я лежала на шезлонге, в тени шикарной пальмы (вчера сама подрезала выстрелами из джишки) и вдохновенно читала устав Зоопарка. Вообще этот спецотдел именовался отделом по расследованию и выявлению политически опасных паранормальных явлений, но Зоопарк звучало как-то привычнее.

А шефом у нас был Бульдог.

И мы все, метафорически выражаясь, уже лили горькие слезы по Багору, но особо на страдания времени нам не выделили. Бульдог сурово взялся за нас, засадив в первую очередь за устав и положения устава.

А положения были прямо как рассказы про скромность на Джангуа. К примеру, пункт «О необходимости уведомления вышестоящего руководства» полностью нивелировался пунктом о «Самостоятельном принятии решений в случае необходимости». То есть мы как бы и подчиняться должны были, а как бы и нет.

На третий день я, психуя, обстреляла несчастную пальму, так, на всякий случай, сбив все кокосы, чтобы ни один мне ненароком на башку не свалился, а парни робко намекнули, что вообще-то я тут босс, так что… они умывают руки, а мне полагается сидеть и дальше познавать устав нашего нового спецотдела. Шикарно просто!

И тут задрожала земля, завибрировал воздух и я услышала «Зов».

– ИДИ КО МНЕ!!!

– Иди нахрен! – пожелала неведомому недоархонту.

Последний слегка обалдев, поднапрягся и все окружающее снова было сотрясено приказом:

– ИДИ КО МНЕ!!!

Сам нарвался!

Я захлопнула распечатанную книгу с уставом, швырнула ее на лежак, схватила джишку и пошла урывать урода который достал нахрен.

Урод ждал в апельсиновом саду, в компании трех сообщников и ультрасовременной разработки, по-моему, астероидного братства, потому что любое иное государство не постеснялось бы поставить лого страны на корпус флайта.

С ходу, не останавливаясь, совершила три выстрела, махом выводя из боя трех сообщников. Новоявленный архонт не ожидал такой прыти от дезориентированной зовом жертвы, попытался было достать оружие и схлопотал сломанную одну руку, сломанную вторую, и разбитую вхлам гортань.

В общем, когда появился Эрих, я уже уходила.

– Прости, малыш, но кто успел, тот и съел, – заявила я супругу, сваливая с места событий.

– Серьезно?! – возмутился он.

– Ага, – нагло ответила я, и ушла плавать.

В бассейне, потому что в океане Дагрэй купаться запретил, во избежание проблем.

Когда вылезла, Эрих боком сидел на моем лежаке и держал принесенное для меня полотенце. Молча взяла, обратила внимание, что джишку мою он перезарядил, и добавил к этому еще компактный горт, для парализации противника. В общем, до некоторых, наконец, дошла та пренеприятная истина, что лучше, чем я себя, меня никто в отсутствие седьмого архонта больше не защитит.

– Как слетал? – поинтересовалась я.

– Успешно, – Эрих протянул руку и осторожно коснулся моей влажной кожи, ловя кончиками пальцев капли воды. – Как себя чувствуешь?

– Отлично, – и это было чистейшей правдой.

Эрих улыбнулся, глядя на меня прищуренными глазами – солнце слепило.

– Пообедаешь со мной? – прозвучал следующий вопрос.

Я задумалась. Все понимаю и Эриха очень люблю, но:

– Мне защищать стратегию у Бульдога через час, – призналась мужу.

Дагрэй тяжело вздохнул, явно пытаясь подавить гнев, ярость, злость и все прочее, что он там испытывал по поводу моей работы в Зоопарке. Ну, прости, мужик, ты знал, на ком женишься.

Эрих, конечно, знал, но это не отменяло тот факт, что его подобное положение дел бесило неимоверно.

– Через пару часов прилетает моя мать, – произнес он.

И я зависла, протирая концом полотенца шею.

– Ммм… мать значит? – мне вдруг жутко не понравилась эта новость.

– Да. – Прозвучало весомо и основательно. – Надеюсь, вы подружитесь.

И я, конечно, все понимаю, но…

– Эрих, – я-то к солнцу спиной стояла, так что мне пристально смотреть на супруга было проще, – извини, конечно, но я…

Черт, да как сказать же.

– Я…

Вздохнула, собралась с мыслями и все же сказала:

– Я с Блондей толком не разговаривала поначалу даже, потому что я… Эрих, я как-то не особо умею утешать, уж прости. А твоей матери, после всего пережитого, нужны не новые знакомства, а опытный психотерапевт.

Мой седьмой архонт нахмурился, уставился в мрамор под ногами, и промолчал.

– Это плохая идея, – я лично молчать не стала. – Серьезно, очень плохая.

И я собиралась продолжить разговор, но тут на сейр пришло сообщение:

«Готовность сорок секунд».

– Млять! – других слов не нашлось.

Я торопливо вытерла волосы, быстро собрала их в пучок на затылке, придав вид прилизанности. Схватив черную рубашку, накинула поверх купальника, и плевать что он мокрый. Села на второй лежак, трансформировав его в кресло, вдох-выдох и едва экран засветился, я нацепила на лицо максимально вежливую деловую улыбку.

Все-таки первая встреча с начальством. Собеседование, практически. И я не только себя представляю, но и всю свою группу.

Искоса бросила взгляд на Эриха – морда тайремская, узрев, что у меня тут работа, между прочим, взял и начал раздеваться. Прямо вот встал, и начал расстегивать рубашку. А Эрих снова усиленно качался по вечерам под руководством не простившего себе случившегося в день нашей свадьбы Тамрана, который меня теперь старательно избегал.

Короче, у меня тут работа, начальство и пошатнувшиеся карьерные позиции, потому что одно неверное слово и Бульдог спихнет нас на Удава, а тот уже ждет, потирая руки, только вот ни я, ни мои ребята к нему ну вот вообще не хотим. Так что на мне была огромная ответственность, просто таки недетских масштабов, а тут Эрих… в одних плавках.

– Да ты издеваешься! – не сдержалась я.

«Установка связи» – автоматический голос мне сейчас тоже показался вполне-таки издевающимся.

Эрих лучезарно улыбнулся, подтверждая, что да – он таки издевается.

– Сссс… – начала было я, но тут на экране появился генерал Рэск, и мне пришлось менять на ходу фразу: – Совершенно рада лично познакомиться!

Прозвучало по-дурацки, да.

Бульдог был здоровенным громилой. Не то чтобы очень высоким, Удав был повыше, но настолько крепко сложенным, что… короче, когда он приходил к Багору мы тоже из кабинетов не высовывались. Мало ли. Типом Бульдог был неприятным, глаза как два сканера с функцией встроенного рентгена, и в его маленьких темных глазах я увидела ту себя, которую отчаянно пыталась скрыть – с мокрыми волосами, мокрым купальником, проявляющимся на ткани рубашки влажными пятнами, и весьма испуганным выражением лица.

– Капитан Элис, – продолжая в упор меня разглядывать, медленно произнес генерал Рэск.

Словно прорычал.

И я застыла от этого жуткого рычащего голоса и от четкого осознания – меня в своем отделе Бульдог видеть не хочет абсолютно. Таких как я в Зоопарке называли «приблудными». То есть теми, кого притащил кто-то из своих, потому что «жалко». Ну типа сотрудникам этого спецотдела было жалко бросить зверюшку, и они приносили ее к «папочке». Уже папочка решал что делать – притопить котейку невзрачную, или оставить в отделе для радости «дитятка». В 99% случаев выносился приговор.

Единственным, кто мог оспорить такой приказ, являлся Удав. Падла психованная, он загнал меня в ситуацию, где единственным выходом является он сам.

Только вот… десант не сдается.

Расправленные плечи, выпрямленная спина и нахер идет капитан Мелани Элис, Бульдогу придется иметь дело с Мегерой.

– Насколько мне известно, больше не капитан, – ледяным тоном произнесла я.

– Больше не капитан, – не менее холодно, чем я, подтвердил генерал Рэск.

Так, паршивая тактика, меняем.

– В данный момент я представляю не только себя, – и подбородок повыше, – но и свою команду. В целом, у Зоопарка есть возможность нанять сработанную слаженную команду из шести специалистов высшего уровня. Несомненно, мы не S-класс, но два года безукоризненной службы в разведотделе продемонстрировали нашу эффективность, стрессоустойчивость и умение добиваться результата всегда, везде и при любых обстоятельствах.

Как по мне – прозвучало круто.

Но с точки зрения Бульдога, видимо не очень, поэтому, чуть прищурившись, от чего маленькие круглые глаза стали почти узкими, генерал Рэск произнес:

– Что ж, раз вы столь стрессоустойчивые, я прислушаюсь к требованию агента Сэддера и переведу вас под его прямое руководство.

Черт!

Только через мой труп… а умирать я больше не планирую.

– Сэр, мы не настолько стрессоустойчивые! – отрапортовала я.

И тут губы Бульдога дрогнули. Сначала едва заметно, потом уже вполне очевидно. Генерал тихо ржал, и старательно пытался это скрыть.

– Что ж, – вновь став типичным Бульдогом без наличия вообще каких-либо эмоций, сказал генерал, – в таком случае, переходим к делу.

Серьезно? То есть… нас берут? Правда?

Между тем генерал раскрыл папку, до того лежащую у него на столе, и началось:

– В вашей команде присутствует агент Смит, кодовое имя Стэм. Вам известно о его криминальном прошлом?

О да, и о столь же криминальном настоящем, и не менее криминальном будущем. Я ожидала данного вопроса, и у меня был заготовлен на него ответ.

– Агент Смит состоял в команде Исинхая.

– В преступной группировке вы хотели сказать? – вкрадчиво уточнил Бульдог.

Короче он в Стэма вцепился намертво, а Бульдог он это умеет – вцепиться намертво.

– Учитывая, что Исинхай теперь встал во главе разведотдела, полагаю, прошлое агента Смита уже не имеет значения, – с нажимом высказала я.

– Вы полагаете? – переспросил генерал Рэск, сделав упор на слово «вы».

Ну вот мы и добрались до устава, мать его.

– Да, я полагаю, – уверенно заявила возможному начальству. – Как командир группы, я несу полную ответственность за всех членов своей команды.

Прокатит или не прокатит?

Бульдог, как, оказалось, внимательно следил именно за мной, только для вида «просматривая дела».

И оставив вопрос о Стэме повисшим в воздухе, он вдруг произнес то, чего я вот вообще не ожидала:

– Капитан Элис, к вашему сведению – вы были восстановлены в должности, но не суть. Итак, капитан Элис, заявки на работу под вашим руководством помимо основного состава подали так же иные агенты.

Что?

– Вам известны специалисты под кодовыми прозвищами Шнур, Бугай, Блондя и Кот?

Трое с Дерана, с которыми мы выживали вместе, и Кэл, действующий сотрудник Зоопарка, который вытаскивал меня из психоза после того, как я вернулась на Гаэру. Только вот вопрос – нахрена Коту подавать заявку на работу под моим началом?

– Да, сэр, – отрапортовала я.

– Хорошо, – продолжил Бульдог, перелистывая сейры с записями. – За кого из них вы готовы поручиться?

Удар под дых, мать его. Блондю после всего случившегося надо бы лечить, долго старательно и терпеливо, потому что… такое хрен быстро вылечишь. Бугай частично каннибал. Я не осуждаю, в его ситуации иначе выжить было нереально, но… по факту его теперь тоже лечить и лечить. Шнур – охрененный хакер, но у меня в команде уже трое хакеров есть и по факту Шнур стал наркоманом. Такое тоже надо лечить, но хрен вылечишь, если честно. За Кэла я могла поручиться сходу, но Кэл родной брат Шнура, и теперь конечно стало ясно, с чего он подал заявление о зачислении в мою команду, он сам не пойдет, только с братом, потому что… Да потому что, откровенно говоря, всех троих – Блондю, Бугая и Шнура следовало пустить в расход, то есть на пенсию. После пережитого они уже никогда не будут прежними, и работать с ними чревато. Но…

– Мне нравится ваша задумчивость, капитан, – медленно проговорил Бугай. – Полагаю, в данный момент вы просчитываете все риски, замечательно. Что ж, вероятно, я должен поставить вас в известность о том, что от вашего ответа зависит мое решение.

Да, мужик умел «подбодрить».

И тут Эрих размял шею. От его движения все мое внимание невольно мгновенно сосредоточилось на нем, но я напрасно ожидала диверсии и провокаций со стороны Дагрэя. Едва наши взгляды встретились, Эрих одними губами произнес:

«Бери их».

Сердце дрогнуло и почти замерло. Я боялась совершить ошибку. Очень боялась. Тем более, что за мой провал поплатятся и мои парни. Но… тут такое дело, я понимала, что никто из спецслужб не захочет работать с «ненадежными». И если их сейчас не возьму я, их больше не возьмет никто. Но и полагаться на Блондю, Бугая и Шнура было рискованно. Будь я одна – без проблем. Но подставлять парней было стремно.

«Бери, – снова одними губами повторил Эрих. – С лечением я помогу».

И моральные терзания отправились к атомам.

– Да, – уверенно сказала я, решительно взглянув на генерала Рэска, – я готова поручиться за каждого из них.

Маленькие глазки Бульдога вновь сощурились. Несколько секунд глава Зоопарка пристально изучал меня, а затем:

– Что ж, поздравляю, капитан Элис. Вы приняты в спецотдел вместе с увеличенным личным составом вашей группы. Успехов на службе.

– Благодарю, сэр! – отбарабанила, в шоке от того… что кажется, получилось.

И тут на личный сейр генерала поступил звонок. Бульдог взглянул на номер звонившего, потом хитро улыбнулся мне, приставил палец к губам, намекая на «не вякать», и принял звонок. И на весь кабинет главы Зоопарка раздался превосходно слышимый мне голос Удава:

– Ну что, с каким треском провалилась моя девочка, с громким или с оглушительным?

Вот…сссскотина!

– Я тут подумал, – мечтательно продолжил агент класса Титан, – девочку нужно понизить в звании. До лейтенанта. Так, для воспитания. И из ее парней я беру двоих, бойцы мне и даром не сдались, как и этот ушлый ворюга Стэм.

Совсем скотина!

– Я вижу, у вас сегодня замечательное настроение, агент Сэддер, – произнес генерал Рэск. – Что ж, вы вовремя, мы с КАПИТАНОМ Элис как раз завершили собеседование.

Возникла пауза. Удав явно обратил внимание на то, что слово «капитаном», генерал выделил интонацией.

– И… что это значит? – напряженно спросил он.

Что нас приняли, сволочь, и без всяческих понижений в звании, вот что!

– Капитан Элис, – демонстративно обратился ко мне генерал Рэск, – вы хотите что-либо передать агенту Сэддеру.

О, я хотела.

– Да, – и коварная улыбка озарила мою крайне бледную от переживаний морду, – я хотела бы передать агенту, что ранее, мельчайшие детали с малейшими подробностями не являлись достоянием общественности. Но я это исправлю!

– Вот зараза неблагодарная! – с каким-то даже восхищением, выговорил Удав.

– Всего доброго, – вежливо попрощался с ним генерал.

И звонок Удава был сброшен.

– Еще раз поздравляю, – поздравил Бульдог меня.

И тоже сбросил звонок.

Осталась я, погасший экран сейра, и Эрих в одних плавках, так сказать – услада для глаз была в наличие.

– Слушай, а классно тебя Тамран прокачал, – с восхищением, в котором было дохрена и зависти, сказала я.

– Я старался, – взгляд на меня, – определенно мне есть, для кого стараться.

– О, дааа… – я вырубила сейр и откинулась на спинку кресла из лежака.

Сердце еще билось как сумасшедшее, пару минут общения с начальством меня вымотали так, словно я месяц недосыпала и вообще… Удав сволочь! А Эрих чудо.

– Как ты понял, что нужно их брать? – спросила, старясь дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться. – Ты его мысли прочитал?

Эрих медленно подошел, наклонился ко мне, уперевшись сильными прокаченными руками по обе стороны от моей головы, и прошептал:

– Мне нет дела до его мыслей, но я прочитал твои – ты не простила бы себе, если бы отказалась от этих троих. Кэл, как я понимаю, и так в штате Зоопарка?

Я кивнула, как завороженная глядя в его глаза.

Нужно было отписаться парням, сообщить, что все прошло офигенно и мы не будем работать под Удавом, то есть нам никто просто так, чисто потому что у него настроение плохое, трепать нервы не будет, и…

И еще нужно было запросить дела Блонди, Шнура и Борова…

И еще…

Сильное мужское тело нависало сверху. Эрих не давил, не прикасался, и даже дышал теперь очень тихо и сдержанно, а во мне просыпались чувства, о которых я даже не подозревала никогда. И ведь он только рядом, просто близко очень, но у меня все быстрее бьется сердце…

– У тебя невероятные глаза, – хрипло произнес Дагрэй, – в них тонешь.

– Я могла бы ответить тебе тем же, – не отрывая взгляда от его серых глаз, прошептала едва слышно, – но, Эрих, ты меня волнуешь. Не знаю, как это объяснить, но когда ты вот так рядом, со мной что-то явно не то… и пульс зашкаливает.

Архонт улыбнулся, так, словно точно знал в чем дело, и все понимал, в отличие от меня, но…

– Я боюсь к тебе прикасаться, – в хриплом голосе послышалась боль. – Безумно боюсь, Мэл.

Облизнув вдруг пересохшие губы, мрачно констатировала:

– Но ты не каменел в последнее время, и в целом вроде выглядишь вполне здоровым, и в качестве батарейки я тебе сейчас явно не нужна. Так в чем же проблема?

Эрих с трудом оторвал взгляд от моих губ, вновь посмотрел мне в глаза, и тихо ответил:

– В тебе. В твоих эмоциях. В том, что ты потеряешь, если я сорвусь хоть на мгновение. А я, кажется, срываюсь, Мелани.

Недалеко шумел океан. В жарком воздухе ощущался аромат цветущих апельсиновых садов, свежий солоноватый привкус морского бриза, и сногсшибательный запах Эриха. А он у него был, и от него у меня голова кружилась давно и основательно. Но не настолько, чтобы я вообще думать башкой перестала.

– Эрих, – я серьезно посмотрела в его серо-стальные глаза, – давай честно и откровенно – если бы ты не похитил меня с Джангуа, я уже была бы мертва.

Он мгновенно помрачнел.

– Не психуй, это не попытка апеллировать к чувству твоего величия, это факт.

– И он меня адски бесит! – признался архонт.

– Это твои личные проблемы, – люблю, не значит жалею. – Эрих, давай так – худшее мы уже прошли, и, кстати, весьма успешно. У меня повышение, у тебя повышение, мы сумели сохранить отношения с Танаргом, так что кругом одни сплошные плюсы и я рада, что все так вышло, если честно. Все же работать под Бульдогом лучше, чем называть Исинхая своим шефом. Я, конечно, этого мужика уважаю и все такое, но, если совсем честно – что он, что Удав, те еще уравнения с кучей неизвестных. В общем, Бульдог реально отличный выход для меня и моей команды, так что лично я в сплошном счастии. А ты?

Заметно сглотнув, Эрих оторвал взгляд от моих глаз, причем с таким явным трудом, словно ему это реально далось непросто, даже задышал как с трудом выплывший из омута. И, поразмыслив немного, он сказал:

– Ты со мной – это главное, все остальное просто мелочи. Но ты права – благодаря твоей изворотливости и готовности давать присягу направо и налево…

– Эрих! – психанула я.

Улыбнулся, вновь глядя на меня, и продолжил уже мягче:

– То, что нам удалось сохранить отношения с Танаргом – огромный плюс. Второй плюс – ты оказалась права целиком и полностью, по поводу моего положения среди архонтов. Никогда ранее об этом не думал, сильнейшими всегда были первые архонты, но… твои слова заставили подумать о многом, и многое прикинуть. И, да – ты была права, по факту я сильнее остальных. Мне пока сложно это принять, установки полученные в детстве всегда сложно подвергать сомнению, но… ты была права и это факт.

Он помолчал, зависнув взглядом где-то в районе моих губ, и тихо добавил:

– Но этот плюс, лично для меня превращается в огромный минус, Мэл. Ведь по факту, если я сильнейший, тогда становятся понятны все повреждения, что ты получила, возвращая меня к жизни.

Да уж. Кто бы знал, какие последствия будут у банального допроса тайремского офицера на Франциске.

– Так, – Эрих продолжал нависать надо мной, и я продолжала чувствовать себя странно, а потому начала несколько нервничать. – Давай прикинем худший вариант развития событий. Свалюсь в сон на пару дней? Слушай, ну мы это уже проходили, и ничего, все живы, здоровы, и даже очень счастливы. Особенно я. Особенно когда Удав там на заднем фоне ругался. И… не вижу проблемы, Эрих.

Дагрэй тяжело вздохнул и тихо сказал:

– Я вижу, Мелани. Возможно, ты этого еще не заметила, но… ты теряешь эмоции. Пока не слишком ощутимо, но… я вижу разницу. И чувствую себя последним моральным уродом.

– Тормози, Эрих, мы уже установили твой диагноз и ты сексуальный извращенец. Вот давай на этом и остановимся, а?

Он усмехнулся, как-то очень горько, а затем порывисто прижался к моим губам. Улетное ощущение утоления чего-то очень нужного, потрясающее чувство полета, упоительные касания его губ и… И на этом все.

Эрих, тяжело дыша, отстранился и хрипло спросил:

– Ну как?

Мне не хотелось отвечать на вопросы, мне очень хотелось взять и продолжить. Хрень космическая, мне понравилось! И нравилось! А вот что мне не нравится, так это быть замужем и с того эпического момента как мы покинули Танарг после моей свадьбы, так ни разу не обнять, между прочим, уже мужа.

– Заткнись, и продолжай! – разъяренно потребовала я.

Грустная улыбка и очень тихое:

– Ты только что получила повышение и обошла Удава. Как эмоции? Все еще испытываешь радость?

И с моих глаз словно пелена спала. Ну или пленка, та которой в десанте трупы оборачивали. Потому что не осталось радости ни от повышения, ни от того, что уделала Удава. Радости больше не было. Вообще.

– Я в дом, – прекращая нависать надо мной и распрямляясь, произнес Эрих.

На меня он старался не смотреть, но… у меня такое ощущение было, что Дагрэй он надеялся на чудо, просто вот надеялся до последнего, а чуда… не произошло.

– Люблю тебя, – очень тихо произнес он.

Я промолчала.

Дагрэй, подхватив свои вещи, просто молча ушел, несколько раз останавливаясь и оборачиваясь. Я чувствовала его взгляд на себе, но даже не отреагировала, полностью опустошенная произошедшим.

Твою ж мать!

* * *

Следующий час я работала. Зло, раздраженно и полностью оправдывая кодовое имя. И примерно через час началось нечто.

«Мегер, слушай, я по поводу Шнура, – начал издалека Нир. – Ты ведь в курсе, что он S-класс?»

Я понятия об этом не имела, но сходу задала конкретный вопрос:

«В чем проблема?»

«Ты не в настроении? – сходу просек Нир».

«В чем проблема, твою мать?» – да, настроения у меня точно не было.

И тут к разговору подключился Стэм:

«Мегер, давай откровенно – Шнур круче всех нас вместе взятых, он S-класс, Мэг».

Что-то вдруг так напиться захотелось. Да, Шнур был хорош, с этим не поспоришь. Да, на Деране он работал быстрее всех трех моих программеров вместе взятых и это тоже факт. Но…

«Мужики, сопли на кулак намотали, и работать. То же мне, разнылись как бабы в критические дни».

«Это когда менструация? – язвительно поинтересовался Стэм».

«Это когда критически хочется кому-нибудь дать в морду! – настроение было хуже некуда. – Теперь прекратили ныть о своей ущербности, и за работу».

«Понял», – отписался Стэм.

«Приказ ясен», – отписался Эвин.

«У меня такое настроение обычно, если с женой… размолвка», – сообщил Нир.

И меня это цапануло.

«Слушай, – я перешла в чат с ним конкретно. – Внезапный вопрос. Если у тебя что-то не так пошло в семье, это отражается на работе?»

Нир некоторое время молчал, затем перешел на голосовое сообщение и произнес:

«Это отражается на всем, Мегер. На работе, на настроении, на желании жить и чего-либо добиваться. В общем, реально на всем».

«Трындец космический», – написала я.

Нир вернулся к печатному общению, и написал:

«Что ты, что я – мы из силовых подразделений. У нас нет опыта проживания с родителями, и потому все сложно, особенно там, где дело касается чувств. Я не знаю, как ты еще держишься, но лично я начал ходить к психологу, когда у меня появились чувства к Сейди. И в силу того, что для меня это был в принципе первый опыт влюбленности, меня отправили в отпуск».

«В отпуск?» – не поняла я.

Снова длительное молчание, а потом Нир начал очень быстро печатать:

«Мегера, тут дело такое – сильная влюбленность, это стрессовое состояние. Чем сильнее чувства, тем сильнее удар по эмоциям и мозгам. Да, меня отправили в отпуск, потому что у меня, как и у семидесяти процентов служащих, наблюдалось снижение работоспособности в период влюбленности. И если у гражданских проблемы имеются в первые дни, максимум недели влюбленности, то у нас, не имеющих адекватного социального опыта, все может затянуться на месяцы. Мне пришлось туго. Реально туго. Я мог часами смотреть на белый экран и все мои мысли занимала Сейди, вообще всё. Теряется значимость работы, достижений на работе, службы, жизни, и, ты удивишься, но это нормально».

Я реально удивилась.

Посидела в задумчивости.

«Скину тебе пару исследований на эту тему», – дипломатично решил Нир.

«Спасибо», – сухо ответила я.

Последующий час я сидела и расширяла интеллектуальный кругозор на тему влияния влюбленности на человека.

Впечатлилась, должна признать.

Как-то ранее мои представления о любви строились на стереотипах, знаниях полученных на курсах адаптации, кинематогрофе. Но все оказалось на порядок сложнее.

Во-первых, влюбленность начиналась с тестостерона. И не важно, у женщины или у мужчины. Влечение, то есть страсть по сути, возникающее к объекту влюбленности стимулируется гормонами, и на первом месте тут – тестостерон.

Припомнив, как я поцеловала Эриха на Франциске я была вынуждена признать, что таки есть в этом что-то и это слегка разочаровывало – где-то в глубине души я искренне верила, что любовь начинается с самой любви, но ученые совершенно не романтично разложили все по полочкам. И факт был неоспорим – все начиналось с влечения.

Вторым пунктом шла влюбленность. И там вступала в дело целая толпа гормонов. Дофамин обеспечивал чувство опьянения похлеще чем от алкоголя. Радостно ввергал организм в стрессовое состояние кортизол, который тоже начинал вырабатываться в нехилых количествах. Но энергии главного стрессового гормона природе, походу, было мало, и в игру вступал адреналин, тоже старательно вырабатываемый организмом. И в итоге человек испытывал охренительное состояние – стрессовое состояние, чувство радости и опьянения, и все это усугубляли потоотделение и повышенное сердцебиение. Охренеть просто. Внезапно поняла, что от влюбленности по сути и сдохнуть можно, причем запросто так.

Но это было еще не все.

Дальше шло деление на два варианта развития событий – первый это если объект влюбленности ответил взаимностью. Тогда все было супер – организм мгновенно снижал уровень кортизола, и вбухивал нехилую порцию серотонина, ввергая человека в состояние радости, безопасности, умиротворения, единения с возлюбленным, и бахал для разнообразия окситоцина, вырабатывающегося в моменты прикосновений и сексуальной близости. И все, вот оно счастье.

Но если взаимности не было, начиналось то еще адище. Сначала субдепрессивное состояние, а затем и депрессивное масштабненько так. И хорошего в этом вообще ничего нет. Если стресс в принципе в адекватном количестве достаточно удобная штука, сродни хорошему стимулятору – помогает справиться с критической ситуацией, то стресс от неразделенных чувств вообще нихрена не помогает. И в итоге теряется желание жить, вкус еды, радость от каких-либо хороших событий. И остаются два пути – либо ты интенсивно грузишь себя работой и физнагрузками, либо здравствуй дистресс. А эта штука похлеще панических атак. Мне, по долгу службы приходилось бывать в затяжных стрессовых состояниях, из которых без психотерапевта и медикаментозной терапии хрен выберешься, но кто бы знал, что с этой хреновой любовью все гораздо херовее! Постоянное возбуждение структур мозга приводит к основательному нарушению биоритмов организма, и к нестабильному атому нестабильно несутся и гормональный фон, и механизмы регулирования эмоционального состояния, и далее по наклонной – прощай сердце и пищеварительная система, привет повышенное давление, язва и инфаркт с инсультом.

Зашибись просто!

Кажется, слова «Я люблю тебя» пора переименовывать в «Я по тебе дохну. И если ты, падла, мне взаимностью не ответишь, то я и сдохнуть могу вполне так запросто».

Млять.

«Эрих, – позвала мысленно, – слушай, я тут просветилась на тему любви и влюбленности и это – не говори мне больше, что ты меня любишь, ладно?»

Через две минуты Эрих стоял рядом.

Переодетый в строгий костюм, злой и слегка охреневший от моего сообщения.

Меланхолично полюбовавшись им, мрачно добавила уже вслух:

– И, кстати, ты мне окситоцина не додаешь, сволочь.

Вконец обалдевший Дагрэй хрипло переспросил:

– В смысле я недодаю тебе окситоцина?

– В прямом, – я была серьезна как никогда.

Эрих пятерней скорее испортил, чем поправил прическу, и практически попросил:

– Объясни конкретнее, пожалуйста.

Да без проблем.

– Обнимашки, Эрих, – пояснила для него конкретнее уже некуда, – мне не хватает как минимум объятий.

Дагрэй глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул и раздраженно произнес:

– Мы это уже обсуждали, Мелани. И я объяснил, что мои прикосновения наносят тебе вред.

– Да? – поинтересовалась скептически. – А как тебе такое – язва желудка, гипертония, инфаркт, инсульт и летальный исход?

Эрих, кажется, посерел.

– И к слову, по поводу эмоций радости, сейчас процитирую, – и я зачитала вслух, переводя на ходу с гаэрского на тайремский: – «При сильной влюбленности, человек максимально фокусируется на объекте влюбленности. Значимость чувств, особенно сильных, превалирует над долгом и самоотдачей на работе». Так что, Эрих, катись к потерявшей границы плазме со всеми своими «Мои прикосновения лишают тебя радости». И вообще матчасть учи. Ты вообще в курсе, что любовь, это опасно?

Не знаю про «в курсе», но судя по взгляду, Эрих определенно пребывал в шоке.

– Серьезно говорю – любовь это капец какая опасная штука! – просветила его.

Окончательно сбледнувший архонт тихо выговорил:

– В нашем случае – да.

– Обломись со своей значимостью, Эрих, во всех случаях – да, – обломала его.

Он завис.

Некоторое время стоял надо мной, затем хрипло спросил:

– И откуда такая информация?

– От Нира, он же женат, так что в свое время глубоко изучил данный вопрос, – я позакрывала все открытые чаты, начала закрывать и все точки выхода на контакты. – Откровенно говоря, теперь понимаю, почему кадетам S-класса вживляют капсулы контролирующие уровень гормонов.

И выключив сейр, молча посмотрела на Эриха.

– Скинь мне информацию, – произнес тихо.

Молча включила сейр, переслала инфу, выключила сейр, с ожиданием посмотрела на Эриха.

– Окситоцину выдать? – несколько даже издевательски поинтересовался он.

И выбесил же.

– Эрих, – я медленно встала и подошла к этому, который определенно нарывался, – не знаю, врубился ли ты в суть мною сказанного, но тут такая штука – язва желудка, гипертония, инфаркт, инсульт и летальный исход светят и тебе тоже. А я, между прочим, задолбалась осторожничать, так что теперь не ты мне, теперь я тебе нихрена окситоцину выдавать не буду. Сиди и страдай. А я, между прочим, тут мимоходом выяснила, что лучше всего от неразделенной любви помогает работа. Много работы. Очень много моей любимой работы. Клин клином и все такое. Так что, страдай, Дагрэй.