Подводная агентура

Глава 1

Черноморское побережье Кавказа. В 10 км южнее г. Джанхот

Голова появилась из воды и тут же исчезла. В прибойной войне, что накатывала на каменистый пустынный берег, ее бы никто не заметил, если бы несколько десятков пар глаз нарочно не всматривались в прибрежные волны. Голова появилась снова, но уже на два десятка метров ближе и чуть в стороне. Стекло водолазной маски, специально тонированное, чтобы не давало солнечных бликов, повернулось вправо, потом влево.

И тут же появились несколько серых, под цвет неспокойной волны, фигур аквалангистов. Они по двое выходили из воды, низко пригибаясь и не отрывая от плеч прикладов короткоствольных автоматов. В шелесте прибрежной гальки, которую шевелили и перекатывали волны, действия боевых пловцов были практически неслышными.

Аквалангисты передвигались то боком, то задом, ни на секунду не выпуская из поля зрения ни одного участка побережья. Когда последние выходили из воды, первые уже сбросили в камнях акваланги и бесплотными тенями взбирались на камни. И тут что-то произошло! Точнее, для стороннего наблюдателя могло показаться, что ничего не произошло, а диверсанты почувствовали опасность и изменение ситуации практически мгновенно.

Взмах руки командира, и двое последних, кто еще стоял по пояс в море и не выпустил загубников дыхательных аппаратов, бесшумно и без всплеска ушли в пучину. Остальная часть группы, состоящая из шести человек, рассредоточилась и заняла круговую оборону. И тут же послышались крики, безмятежную тишину летнего морского побережья вспороли автоматные очереди.

Диверсанты, слившись с камнями, некоторое время оставались неподвижными, ничем не выдавая своего присутствия. И только когда люди в зеленом камуфляже появились над ними на камнях, метнулись темные тени. Удар, холодный блеск стали, и тело в камуфляже упало. Мгновенно шестеро противников были убиты, тихими хлопками заработало оружие подводных диверсантов, с шипением вырвалась и понеслась от скал реактивная граната. Она ударилась в борт бронетранспортера. Взрыв, машина подскочила в дымном всплеске и ощерилась развороченным боком.

Десантники в одно мгновение перескочили через скальный выступ, еще несколько прицельных и экономичных очередей, и береговой патруль был полностью уничтожен. Но вдоль берега уже шли два быстроходных суденышка. С них били пулеметы, борта ощетинились стволами автоматов. Катера развернулись, намереваясь высадить солдат на берег. Пулеметы явились хорошей поддержкой десанту, который должен был отрезать пловцов от спасительной воды, задержать их до подхода подкрепления.

Результат этого хода защитников побережья был бы очевиден, если бы не две тени, появившиеся рядом с каждым катером в тот момент, когда они сбросили ход и плавно пошли к берегу. Две головы, два ствола! Несколько очередей по набитым солдатами катерам, одновременный взмах двух рук, и в катера полетели две гранаты. Солдаты пригнулись, и в этот момент гранаты упали и покатились у них под ногами. Секунда, и…

Хлопки и два столба дыма свидетельствовали, что подкрепление с моря успешно условно уничтожено. Боевые пловцы не понесли потерь. Чисто теоретически, у них в руках оказался исправный грузовик, на котором они могли очень быстро покинуть зону высадки и переместиться к месту предполагаемой диверсии. Но руководители учений, удовлетворенные действиями пловцов, приказали подать сигнал отбоя.

Фигуры в камуфляже поднимались с песка и камней, в катерах откашливались, выбросив дымовые гранаты за борт, и смущенно посматривали на катер командующего учениями. Со скал спускался командир 382-го отдельного батальона морской пехоты. Он на ходу что-то выговаривал своим подчиненным, которые во время этих учений играли роль береговой охраны противника. Командир был явно чем-то недоволен.

Катер командующего остановился возле береговой черты, с него спустили сходни, и по ним на камни сбежали несколько человек в морских форменных рубашках и белых фуражках с высокими тульями. Крупного телосложения капитан первого ранга с довольным видом осмотрел «поле боя».

– Кто командовал группой боевых пловцов? – зычно спросил он.

Один из офицеров, сопровождавших командование, побежал к пловцам, заботливо складывающим свое снаряжение. От спецназовцев отделился человек и быстрым шагом подошел. Снятый с головы капюшон гидрокостюма открывал коротко стриженную лобастую голову, мощную атлетическую шею и мужественное лицо с умными глазами.

– Капитан третьего ранга Истомин, – доложил боевой пловец и вытянулся, выпятив мощную грудную клетку, как того требовал воинский устав.

– Ну что же, – благосклонно кивнул капитан первого ранга, пожимая широченную ладонь боевого пловца, – неплохо. А вы, случаем, не родственник одного из героев обороны Севастополя, контр-адмирала Истомина?

– Так точно, – коротко ответил спецназовец.

– А капитан первого ранга Владимир Иванович Истомин не ваш отец?

– Так точно, – снова скупо отозвался офицер.

Новороссийск. Штаб 184-й бригады охраны водного района Новороссийской базы Черноморского флота РФ

Представитель Главного штаба ВМФ капитан первого ранга Володарский собрал офицеров для подведения итогов учений сразу после обеда. Четко и деловито разбирались действия всех подразделений и служб, которые были задействованы в плановых учениях. Дошла очередь и до подразделения морского спецназа, базировавшегося в Новороссийске.

Моложавый командир подразделения капитан второго ранга Серов был плечист, как и все его подчиненные. Разве что отличался он рано поседевшими висками и пронзительно-голубыми глазами. Он поднялся, подошел к карте, висевшей на стене сбоку от командующего учениями, и стал лаконично докладывать о поставленной задаче и действиях группы его подчиненных.

Володарский слушал, делая какие-то пометки в блокноте. Наконец он спросил:

– Скажите, а как вы характеризуете командира группы капитана третьего ранга Истомина?

– Грамотный, хорошо подготовленный офицер, – рублеными фразами стал отвечать Серов. – Умелый методист, владеет всеми видами штатного вооружения и снаряжения, имеет большой опыт боевых операций.

– А ну-ка, Истомин, – всем корпусом повернулся Володарский в кресле и поискал глазами среди одинаковых черных кителей нужного ему человека.

Плечистая фигура тут же выросла из-за спин старших офицеров. Володарский посмотрел на грудь спецназовца и хмыкнул. Колодок боевых орденов на груди Истомина было едва ли не больше, чем у любого из старших офицеров на этом совещании. Ну, может, у капитана второго ранга Серова их было больше. Остальные блистали большим количеством юбилейных медалей да наград за выслугу лет.

– Ага, вот он, – благосклонно кивнул Володарский и глянул в свои записи в блокноте. – А скажите мне, Андрей Владимирович, почему вы сами кинулись участвовать в этой операции? Кажется, такая задача вам не ставилась?

– Так точно, – без всякого выражения на лице подтвердил Андрей. – Я считаю, что при проведении особо опасных операций и операций большой сложности командир обязан идти с основным составом группы.

– А может, вы просто не доверяете подчиненным?

– Никак нет, – ответил Андрей. – Исключительно для пользы дела.

– Хорошо, а каким образом вы догадались о засаде на берегу? Обороняющаяся сторона себя чем-то выдала?

– Трудно ответить однозначно, – наморщил лоб Истомин. – Отчасти интуиция, но скорее не признак, а совокупность признаков. Запах соляры на берегу, отсутствие машин на пригородном шоссе, которое от уреза воды видно на участке около километра, и тому подобное. Ну и так, по мелочи.

– Интересно, а что же это за мелочи?

– Отсутствие птиц, например. Над уступом начинается зона древесной растительности, и там всегда много птиц. В данном случае их не было. Это могло означать, что в том месте скопление людей, которые их спугнули. Раздавленная медуза в десятке метров от уреза воды. Не совсем высохшая. Таких много на пляжах, где курортники любят из баловства ими кидаться. Тут примерно то же самое, кто-то в кого-то кинул медузой, и совсем недавно. Пустынное побережье, на которое не подъедешь на машине и на которое трудно спуститься сверху. И незачем. И вдруг медуза.

– Позвольте, – усмехнулся капитан первого ранга, – но птиц могли спугнуть туристы, они же могли, будучи экстремалами например, кидаться на берегу медузами…

– Поэтому я и сказал, что не отдельный признак, а совокупность признаков, которые взаимодополняют друг друга и сводят случайность к минимуму.

В целом действия морского спецназа были признаны отличными, как и в основном результаты учений. Следующей фазой должны были стать командно-штабные игры, имеющие целью отработать взаимодействие моряков с сухопутными частями и авиацией округа. И только вечером капитан первого ранга Володарский подозвал к себе командира спецназовцев и снова завел разговор об Истомине.

– Скажите, Серов, а вам не показалось, что этот Истомин-младший норовит все сделать сам, пытается подменить своих бойцов? Я ведь не зря спросил о доверии. Вы не удивляйтесь вопросу и вниманию к вашему офицеру. Просто я одно время служил под началом его отца, Истомина-старшего. До сих пор вспоминаю годы службы с большим, как бы это вам сказать…

– Я понимаю вас, товарищ капитан первого ранга, – кивнул Серов. – Это у него не от недоверия. Андрей Истомин в прошлом году участвовал в одной сложной операции за пределами нашей страны. Действовал он, по оценке командования, отлично. Только во время той операции он потерял товарища, друга детства, с которым они вместе учились в школе, вместе оканчивали военное училище и здесь служили вместе.

– Думаете, у него сложился комплекс, боязнь…

– Я бы не стал совмещать два таких несовместимых понятия, как Андрей Истомин и боязнь, – усмехнулся Серов. – Я совершенно уверен, что у молодого офицера просто появилось понимание, особая потребность беречь своих людей во время операции, постараться избежать даже случайных жертв. Раньше он был совсем другим, более легкомысленным, были в нем эдакие ухарские черты. Но он заметно вырос за это время, заматерел, если хотите. То, что вы в нем отметили, не упущение, а чисто командирское, то, что пришло с опытом. И с опытом войны, и с опытом потерь. Чисто тактически можно придраться к тому, что он пошел сегодня впереди, вместо того чтобы следить за всем полем боя. Но о боязни говорить не стоит. Знаете, что у нас произошло в феврале этого года?

Новороссийск. Два месяца назад

Как обычно в феврале, погода в Новороссийске была неустойчивой. Только-только в середине месяца оттрещали десятиградусные морозы, только прошла оттепель, и снова температура упала ниже нуля. Дожди, гололедицы – все это раздражало, а еще больше раздражали порывистые зимние ветра. А потом к двадцать третьему февраля вдруг потеплело, на небе показалось солнце.

Андрей проснулся в квартире около семи утра и долго лежал, заложив руки за голову и глядя в потолок. Праздничный день не радовал. Во-первых, отец вот уже который месяц чувствовал себя плохо, что не позволяло создать в доме для него праздничную обстановку – пригласить друзей, накрыть стол, поздравить. А, во-вторых, сегодня придется объясняться с Лариской Нечаевой. Придется объяснять, что ничего между ними быть не может, что они совершенно разные люди, что для Андрея армия, в смысле флот – это вся его жизнь. А Лариска не годится в офицерские жены, она не сможет ждать неделями и месяцами одна в пустой квартире и быть готовой… ко всему. Лариска, она ведь…

Андрей махнул рукой, как будто спорил сейчас с кем-то в комнате. Проворчав нечто не очень лестное в адрес всего окружающего мира, он откинул одеяло, спустил ноги на пол и потянулся.

На кухне довольно приятным голоском засвистел чайник. Андрей улыбнулся: наконец он нашел чайник с таким свистком, который не рвал душу, а, закипая, призывал к приятному чаепитию. Значит, отцу тоже не спится, чаек заваривает. Может, ему сегодня получше?

Андрей вскочил с кровати и, шлепая босыми ступнями по дубовому паркету, пошел на кухню. Отец был там. Наклонив лобастый лысеющий знаменитый «истоминский» череп, он старательно заваривал чай, соблюдая все необходимые флотские манипуляции. Такие, как обваривание керамического заварочного чайника кипятком, заливание заварки струей с высоты не ниже двадцати сантиметров, чтобы создать пенку.

– Доброе утро, папа!

– А! – отец посмотрел на сына и улыбнулся. – Чего не спится? Тебе сегодня не на службу!

– С праздником, папа, – еще шире улыбнулся Андрей, переминаясь босыми ногами.

– Спасибо, и тебя с праздником, – кивнул отец. – Ты бы ради такого дня надел что-нибудь более праздничное, чем трусы.

– Потом! – махнул Андрей рукой. – Я просто хотел тебе сразу сказать, что подарок для тебя принесут часам к одиннадцати. Во! – Андрей выставил вверх большой палец руки и подмигнул.

– Это ты чего же придумал? – насторожился отец. – Кто принесет?

– Не знаю, какая-нибудь служба доставки подарков для заслуженных офицеров Военно-морского флота в отставке.

– Ну-ка, не темни! – командирским голосом прикрикнул отец, и сразу стало понятно, что ему интересно и приятно внимание сына.

– Виноват, товарищ капитан первого ранга! – вытянулся Андрей и попытался щелкнуть голыми пятками. – Вам будет доставлен в подарок домашний кинотеатр!

– Эт-то что еще такое? – изумился Истомин-старший и присел на табурет.

– Это, папа, – подошел к нему Андрей и присел рядом, – большой телевизор с большими колонками, которые позволяют создавать весьма реалистичный звук. А еще это не просто телевизор, а фактически компьютер, потому что по нему можно просматривать и диски, и записи с других носителей информации. Я думаю, что твои старые пленки, которые ты любишь смотреть с сослуживцами, он тоже потянет. Можете сидеть развалясь в креслах, как на мостике авианосца, и потягивать пиво.

– Спасибо, – потрепал сына по коротко стриженной голове отец, – уважил старика, знаешь, что наше поколение живет теперь только воспоминаниями. А это тебе. От меня.

Рука отца взяла с подоконника сверток в искристой подарочной упаковке с небольшим бантиком.

– Это тебе и для дома, и для службы. Морскому офицеру надлежит выглядеть всегда по первому разряду.

Андрей уже догадался, что там может быть, но все равно сделал удивленно-радостное лицо, когда, распаковав бумагу, увидел внутри коробку и надпись «Samsung». Так и есть: аккумуляторная бритва с самоочищающейся головкой и емкостью аккумулятора, позволяющей бриться ежедневно без подзарядки в течение недели. Подарок с намеком!

Потом они пили свежезаваренный крепкий сладкий чай с бутербродами. Вспоминали прошлые годы. Андрей радовался, что сердце у отца немного отпустило. Затем они смотрели по телевизору праздничные программы. А потом раздался долгожданный звонок в дверь.

Оставшаяся часть дня была занята распаковыванием и подключением всех элементов «домашнего кинотеатра». Наконец сам телевизор был установлен на низенький столик у окна, аудиосистема расставлена на нужном расстоянии и отрегулирована. И наконец Андрей включил первую запись – возвращение из длительного похода Истомина-старшего. Севастополь, солнце, музыка, флаги, мундиры!

– Папа, я уйду ненадолго, – осторожно сказал Андрей.

– Куда? – глаза отца сразу потемнели.

– Встретиться кое с кем надо. Буквально полчаса! А потом я заскочу в супермаркет за свежими фруктами и домой. У нас же сегодня праздник! Может, и коньячка пригубишь? А?

С Лариской они встретились у Морского вокзала, как и было договорено. Она в белой курточке и белых высоких сапогах. Он в черной куртке и черной вязаной шапке. Как-то так само собой получилось противопоставление, будто своими нарядами они подчеркивали различия между ними. Андрей не стал тянуть и сразу сказал:

– Прости, Лариса, что говорю тебе это в праздничный день, но это все-таки мой праздник, и мне позволительно его себе портить. Нам нужно расстаться! Мы не подходим друг другу, мы совсем разные с тобой, у нас не получится семьи, а несерьезных отношений я не хочу.

Он видел, как задрожала нижняя губа у девушки, как слезами стали наполняться глаза. Как ее рука, которую она сунула в карман куртки, там и замерла. Говорить было больно, так же, наверное, больно, как Лариске слушать, но он продолжал объяснять.

– Понимаешь, тебе придется меня ждать. Ждать часто и подолгу. А ты к этому никогда не привыкнешь. Тебе нужно внимание, тебе нужно постоянное общение, ты привыкла к публичной жизни, к тусовкам.

– Но ты же мог бы все это бросить когда-нибудь, – прошептала Лариска вдруг опухшими и покрасневшими губами. – Ты ведь не собираешься до седых волос плавать, бегать и нырять? Тебе ведь когда-то же придется переходить к нормальной человеческой жизни?

– Вот ты сама и ответила, – угрюмо подвел итог Андрей. – Ты не понимаешь, что именно это и есть моя профессия и моя жизнь. В нее можно войти и разделить ее со мной, но ее нельзя изменить извне, повлиять на нее. Иного просто не дано. Или со мной, или нет.

– А как же… как же я, как же быть с моей жизнью? Она ведь тоже человеческая, она ведь тоже имеет право на существование! И как я могу просто поставить на ней крест и сесть в четырех стенах…

– Вот об этом я и говорю!

– Но, Андрей! Есть же любовь, есть же самопожертвование ради любимого человека. Ты даже не хочешь попытаться что-то сделать для меня?

Разговор приобретал абсолютно бессмысленную форму. Это уже не было диалогом, а скорее двумя монологами, в котором каждый не видел и не слышал другого. Андрей понял, что надо по-живому резать, а тянуть и щадить девушку нельзя. Будет только больнее!

– Хочу, но только не этого! – резко сказал он. – Я военный, офицер военного флота, и ты это всегда знала. И так все останется, с тобой или без тебя. Прощай, Лариса! Надо расстаться, и сделать это необходимо сразу.

Он повернулся, чтобы не видеть ее слез, обиды на розовом личике, не видеть этих ресниц, которые трепещут, как крылышки мотылька. Не видеть всего того, что он, наверное, раньше любил, что его привлекало, восхищало, но стало вдруг чужим. Нет, не так! Которое так и не стало родным!

Андрей шел размашистым шагом, опустив голову и стиснув зубы. Он понимал, что ничего толком не объяснил. Что надо было все сказать как-то по-другому, иначе, понятнее, что ли. А в голове пульсировала только одна мысль:

«Лучше так и сразу! Лучше так и сразу!»

Занятый своими мыслями, он не сразу услышал, что происходило за его спиной. А там вдруг завизжала автомобильная резина от резкого торможения, раздались крики, потом курлыкнула сирена полицейского автомобиля. Первая мысль, промелькнувшая в голове Андрея, – Лариса в состоянии полного отчаяния пошла через дорогу и ее сбило машиной. Он в страхе обернулся и увидел совершенно иную картину.

Четверо мужчин пятились в сторону пирса прогулочных судов. От них в разные стороны спешили прохожие, а на площадь одна за другой съезжались полицейские легковые машины. Люди в форме выпрыгивали из автомобилей и прятались за ними, выставляя оружие и целясь в этих мужчин. И Андрей не сразу увидел, что один из незнакомцев держит перед собой Ларису, зажав ее горло сгибом локтя. Белая курточка, белые сапожки и вытаращенные глаза!

Андрей сразу озверел. Где-то в глубине души он и так чувствовал вину перед девушкой, а теперь получалось, что она попала в переделку из-за него, из-за того, что они так плохо и неожиданно для нее расстались. Его вины в этом, конечно же, не было, но сердце почему-то сжалось от страха за девушку.

Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что эти четверо преступники, что полиция их гнала и загнала сюда – к Морвокзалу. И им ничего уже не оставалось, как хватать первого же попавшегося человека в заложники. И этим человеком оказалась одиноко стоявшая и ничего из-за своего горя вокруг не замечавшая Лариска.

От преступников Андрея отделяло метров пятьдесят. Рвануть вперед, разметать, как щенков! Смог бы, легко! Но только полиция может в него начать стрелять. А еще было нечто, прижатое к шее Лариски. Или нож, или пистолет, и это нечто преступники могли незамедлительно пустить в ход. Эти четверо наверняка сейчас в очень нервном состоянии и могут запросто убить заложника.

Оценка ситуации не заняла много времени. Если этим четверым и было куда отступать и где-то искать спасения, так это в море. Тем более за их спинами как раз пришвартовался прогулочный катер «Геленджик».

Маршрут экскурсии по Цемесской бухте от причала до Суджукского маяка и обратно появился совсем недавно. Это была часовая прогулка, и рейсы не отменяли, даже если на борту мало пассажиров, помешать могло только волнение моря в три-четыре балла. На этом маршруте курсировали два катера, которые отправлялись от причала каждый час. Еще не стемнело, но этот рейс катера, с которого сейчас высаживались люди, был, очевидно, последним. Волнение на море увеличивалось.

Люди на причале не сразу поняли, что происходит, а сообразив, в панике бросились в разные стороны. Один из бандитов, вооруженный короткоствольным автоматом, вдруг побежал к катеру, где матрос пытался безуспешно снять швартовый канат. Окрестности огласили звуки короткой очереди, пущенной в воздух. Андрей бежал к пирсу параллельно движению преступников и слышал, как один из них кричал морякам, чтобы они не убирали сходни. Еще одна очередь прозвучала, и в воздухе на морском ветру отчетливо послышался звук пуль, которые пробивали металл судовых переборок.

Андрей был у соседнего пирса, когда четверо преступников уже по сходням заходили на небольшой прогулочный катер и последний из них затаскивал туда Лариску. Бедная девчонка! Каково ей сейчас!

Причального матроса пинком заставили сбросить наконец швартовый конец с тумбы. Один из бандитов не разобрался и попытался спихнуть в воду с борта катера швартовый мостик с леерами боковых ограждений. Он не понял, что сходни были надежно прикреплены к палубе и только выдвигались при швартовке. От ударов ног мостик косо повис над водой и мешал закрыть дверку на борту. В таком нелепом виде катер стал отходить, буравя воду за кормой двумя винтами.

Кто-то из старших полицейских чинов кричал что-то в рацию, две машины сорвались, разрывая тишину площади сиренами, понеслись в сторону центра. Андрей спустился к воде подальше от посторонних глаз и сбросил куртку, оставшись в одном шерстяном свитере, потом быстро развязал шнурки и скинул теплые зимние кроссовки. Все, внимания на него никто не обращает, а в легкой волне возле пирсов среди белых барашков его тем более никто не увидит. Да и кто додумается искать опасность в воде в феврале. В восьмиградусной воде!

Температура воды и температура воздуха были почти одинаковыми, поэтому Андрей не почувствовал холода. Просто среда вокруг него как-то изменилась, и все. Он вынырнул и сразу увидел катер, который разворачивался возле пирса. Кажется, там капитан что-то мудрил и делал странные движения. А может, это бандиты, убили капитана и катер неуправляем. Эта мысль добавила Андрею злости, и он стал сильными взмахами рук грести в сторону судна. Пока его прикрывает пирс, можно плыть на поверхности классическим мощным кролем, чтобы сократить расстояние. Потом такой возможности может не представиться.

«На набережной сейчас, наверное, шумно, – думал Андрей, рассекая воду. – Сейчас прибудет ОМОН, который все оцепит, потом выйдут в море и подтянутся сюда катера морской полиции. Но они будут держаться в стороне до особого приказа. Приказа на штурм, например». Как Андрей ни старался, а мысли снова и снова возвращались к перепуганной Лариске. Наверное, ей там не просто страшно, а жутко. Бедная девочка, а тут я еще со своими расставаниями.

Андрей хорошо представлял себе, что сейчас происходит в срочно созданном штабе по чрезвычайной ситуации. Сейчас начальство гражданского флота, полиция, командиры ОМОНа, представитель МЧС ломают голову над тем, что делать. И решать им особенно нечего, потому что у них выхода только два. Либо штурмовать катер и постараться, чтобы жертв среди заложников было не очень много, либо пытаться затеять переговоры с бандитами, вести их вдоль берега, а потом взять во время высадки на берег. Игра может затянуться.

Андрей хорошо себе представлял ситуацию на катере. Моторист, капитан и матрос. И Лариска. Много! Для четверых паникующих бандитов это слишком много. Они начнут диктовать условия и давать понять, что настроены серьезно. Наверняка при первой же возможности кого-то убьют. Нет у них возможности страховать четверых заложников. Эта мысль придала Андрею сил.

Катер стал кружить в отдалении от пирса, а с его борта послышался усиленный аппаратурой голос старшего из бандитов.

– Эй, вы, там! Легавые! Не вздумайте даже приближаться к нам, а то мы вам трупики начнем сбрасывать за борт. Вы решите, кто у вас главный, с кем нам дело иметь. Через пять минут я по мобиле позвоню 112, пусть там меня соединят. Базарить будем через пять минут!

Андрей оскалился в нехорошей улыбке и нечаянно хватанул ртом соленой воды. Ему стало жалко преступников. В переносном смысле, конечно. Решили никуда не ходить? Молодцы, но это вам дорого обойдется. Фильмов, что ли, не смотрели про погони и захваты заложников, уроды. Вы же сейчас инициативу теряете, а это гибель. Уходить вам надо было, а по дороге связываться с властями и диктовать условия. Каждый ваш шаг должен быть непредсказуем или с трудом предсказуем. А так…

Теперь его могли увидеть с берега и, что гораздо хуже, с катера. Наверняка там стараются держать в поле зрения всю акваторию. Хорошо, что скоро сумерки, что вода темная и неспокойная. Для боевого пловца самая подходящая погода. Без всплеска Андрей ушел под воду и поплыл к катеру на глубине около метра. Примерно через полторы минуты он осторожно всплыл, выставив на поверхность лицо, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и снова ушел под воду.

На глубине одного метра волнение ощущалось, оно мешало плыть в экономичном режиме. Хорошо бы спуститься метров на пять, тогда бы и днище катера можно было видеть впереди и не терять силы на борьбу с волнением. Но без акваланга это сложно. Даже на пяти метрах давление приличное, оно выдавливает из организма кислород, как прессом. И потери времени на погружение и всплытие ничем не компенсируются. Нет, сейчас можно действовать только так.

Еще два всплытия и погружения, и Андрей оказался в десятке метров от катера. Самое безопасное место было у кормы и со стороны носа. Там его бы никто из бандитов точно не увидел во время всплытия. Но там другая опасность. У кормы его могло затянуть под винты, которые на холостом ходу молотили воду, а со стороны носа могло затянуть под днище, а дальше опять под винты, если катер двинется.

Андрей всплыл возле борта и сразу посмотрел вверх. Никто через борт не перегибался, в воду не вглядывался. Это хорошо. Но вот как взобраться на палубу, когда до края борта метра два? Ты же не дельфин и так высоко выпрыгивать не умеешь. Значит, только подтягиваться на висевших по бортам старых автомобильных покрышках. И еще желательно, чтобы никого из бандитов не было в машинном отделении. А то ведь вот эти маленькие иллюминаторы вдоль бортов как раз…

Мотор катера взревел, и Андрей поспешно вцепился руками в старую покрышку. Кажется, там никто ни с кем не договорился, потому что катер стал разворачиваться, заводя корму в сторону пирса. Сейчас он наберет обороты и пойдет… куда? А никуда он дойти не успеет! Андрей подтянулся, забросил ногу на покрышку и ухватился рукой за цепь. Еще одно движение, и он на корточках на колесе. Теперь нужно чуть приподнять голову и посмотреть, что же там творится на палубе под одним большим навесом.

Как и следовало ожидать, капитан стоял у штурвала, а в бок ему упирался ствол пистолета. Моторист был, наверное, внизу у дизеля, потому что на палубе лежали только два тела: мужское и женское. Лариса и матрос уткнулись лицом вниз и держали руки на затылке, а над ними стоял худой бандит очень болезненного вида. У него даже грудь выглядела впалой, как вдавленной. То ли рахитичный такой, то ли в самом деле больной. Двое других бандитов с автоматами АКСУ стояли вдоль обоих бортов и внимательно смотрели на море. Придурки, не вдаль смотреть надо! Я уже здесь.

Атаковать можно было в любой момент. Андрей за себя не боялся, даже если все четверо вдруг подняли бы оружие и начали в него стрелять. Во-первых, попасть в человека, если не умеешь стрелять как следует, очень сложно. Случайные попадания бывают, но это большая редкость и принимать во внимание эту случайность не стоит. А, во-вторых, если человек умеет двигаться, знает тактику скоротечных огневых контактов, то ты замучаешься в него попадать. Перед тобой будет мелькать его фигура с такой скоростью, с какой ты только успеваешь водить за ним стволом автомата. А ведь он еще будет стремиться оказаться на одной линии с твоими дружками.

Беда заключалась в другом, в том, что капитану в бок упирался пистолет. Умышленно или от страха, но главарь может неожиданно спустить курок. Это будет уже очень небрежной работой, боевой пловец! Не профессионально! Нужен ход, нужна уловка, чтобы отвлечь его. Лишь бы он хоть на несколько секунд отвел ствол пистолета в сторону, прыгнуть на палубу, выхватить автомат из рук первого же попавшегося бандита и сделать прицельный выстрел в главаря. Да легко, реакции и скорости движений для этого хватит, а противник у него нетренированный, пьющий, курящий. Беда в другом! А вдруг автомат не заряжен? Где они взяли это оружие, есть ли у них патроны?

На глаза Андрею попался солдатский вещмешок, валявшийся на лавке в трех метрах от него. Из него были вынуты и разложены на лавке черный хлеб, три банки консервов, колбаса и… ни одного ножа. Не беда, потому что для настоящего бойца оружием может служить все, что угодно, а тут банка консервов. Самая большая банка с тушенкой, насколько Андрей помнил, весила 325 граммов.

Стоять на носках на автомобильной покрышке было неудобно. Да и мокрая одежда создавала определенный дискомфорт, если так можно выразиться. Еще минута, и телом овладеет дрожь, с которой бороться можно только специальными упражнениями. Но и это не беда, беда в том, что мышцы начали застывать, их буквально сковывало. Реакция, скорость в движениях начнут падать буквально на глазах, а он должен вступить в схватку с вооруженными преступниками.

Андрей несколько раз напряг и расслабил мышцы, стараясь хоть сколько-то разогреть их, потом прыгнул вперед. Катер уже шел к выходу из бухты, и внимание бандитов было направлено на окружающую акваторию. Появление человека на борту вызвало сначала недоумение, потом подозрение. Андрея увидели только двое, и, кажется, они сначала приняли его за третьего члена экипажа, потому что он кинулся к еде, а не на них.