© Зверев С.И., 2018
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018
Глава 1
Дождливым октябрьским утром в здание Главного управления Генерального штаба Вооруженных сил, более известного как ГРУ, вошел широкоплечий мужчина. По особой выправке, цепкому взгляду из-под сдвинутых бровей и чеканному шагу в нем безошибочно угадывался военный. Поравнявшись с дежурным, он предъявил удостоверение, после регистрации ему было позволено подняться на четвертый этаж.
По тому, как уверенно посетитель ориентировался в здании, было понятно, что пришел он сюда не в первый раз. Он прошел мимо лифта, свернул направо, где располагалась лестница, ведущая наверх. Дежурный проводил его удивленным взглядом, но от комментариев воздержался. В управлении было не принято давать советы посетителям. Здесь вообще предпочитали помалкивать, если к тебе не обращаются. Посетитель не обратился, и дежурный промолчал. Хочется поджарому майору вышагивать четыре пролета вверх – дело его.
А майор уверенно поднимался по лестнице. По его виду невозможно было понять, о чем он думает в данный момент. Озабочен ли, взволнован ли? Непонятно. Лицо – застывшая маска, лишенная эмоций, результат долгих лет служения Отечеству в качестве исполнителя особых заданий на благо Родины и правительства.
В этом здании он действительно бывал не раз, а в последнее время визиты эти стали скорее закономерностью, чем исключением. Нравилось ли это майору? Возможно. На этот вопрос он и сам не дал бы ответа. Есть задача, ее необходимо выполнить, и если для ее выполнения требуются его, майора, навыки и способности, значит, так тому и быть. Мечтал ли он о более спокойной жизни, лишенной грифа секретности? Едва ли. Он так давно служил в армии, что перестал отделять личное от общественного. Проблемы государства – это его проблемы. Примерно такие мысли приходили в его голову, когда он задавался вопросом о личной жизни.
Личной жизни у майора не было по объективным причинам. Вряд ли в его окружении нашлась бы женщина, способная мириться с издержками его профессии. Постоянные разъезды, недомолвки и реальная угроза жизни – кто выдержит такое? Отказаться же от всего этого ради семейного очага майор не был готов. Вот так и вышло, что в возрасте сорока лет он все еще оставался один. И сомневался, что когда-либо ситуация изменится. Что он может предложить женщине? Холостяцкую квартиру, в которой ей придется триста дней в году жить одной в ожидании вестей о нем? Перспективу хоронить мужа в закрытом гробу с особыми армейскими почестями? И это если повезет. Скорее всего, ей вообще некого будет хоронить. А дети? Как решиться завести ребенка, когда твоя жизнь ежесекундно находится под угрозой?
Подобные мысли роились в голове майора не случайно. Всему виной вынужденное трехнедельное бездействие, которое он воспринимал не иначе как наказание. Последнее задание завершилось для майора не особо удачно. Пулевое ранение в грудь, едва не лишившее его жизни и обеспечившее длительный реабилитационный отпуск, – вот истинная причина философских размышлений о смысле жизни и продолжении рода. Долгие дни и ночи, проведенные на больничной койке, пока организм боролся за жизнь, не в счет. Там было все просто. Ему нужно было выжить, вот и все. Но в пустой холостяцкой квартире, когда боль ушла на задний план, желание иметь под боком родственную душу, человека, с которым можно разделить не только горе, но и банальную скуку, нахлынуло с невероятной силой.
Спас майора телефонный звонок. Три короткие фразы, брошенные полковником Скрябиным, все поставили на свои места. Прочь скука и хандра! Прочь провокационные мысли! Теперь-то майор избавится от них, как только услышит вводную к новому заданию. В том, что задание не оставит места сентиментальным мыслям, майор не сомневался. В данное учреждение просто так не вызывают.
Преодолев последний пролет, майор завернул за угол. У открытой двери кабинета, поджидая его, стоял полковник Скрябин. Как и положено, дежурный оповестил о прибытии майора.
– Здравия желаю, товарищ полковник, – приближаясь, козырнул майор.
– И вам того же, майор, – сухо ответил полковник. – Рад, что смогли прийти. Проходите в кабинет.
Майор вошел первым. Полковник прикрыл дверь и прошел прямиком к сейфу. Указав на ближайшее кресло, он жестом предложил майору присесть. Тот охотно выполнил приказ, пулевое ранение все еще давало о себе знать, и простой подъем по лестничным маршам слегка утомил майора.
– Мы вызвали вас сюда, так как беспокоимся о вашем самочувствии, – закончив манипуляции с сейфом, произнес полковник. – Ваше состояние вызывает опасения у медиков.
Одновременно с этим заявлением полковник быстро начеркал несколько слов на одном из листов для записей и положил его перед майором. Брови майора удивленно поползли вверх. «Это что-то новенькое, – пронеслось у него в голове. – Секретность внутри секретного объекта? Неужели все настолько плохо?»
На листе бумаги было написано следующее: вопросов не задавать, имена не называть, объекты не упоминать. И жирный восклицательный знак в конце. Майор встретился взглядом с полковником, спрашивая, верно ли он истолковал послание. Полковник утвердительно кивнул и начал говорить размеренно и четко. Только вот слова его никак не были связаны с настоящей целью.
– Доктора обеспокоены тем, как проходит реабилитационный период. Они считают, что процесс выздоровления затягивается, и хотят выяснить причину. Вам необходимо просмотреть результаты анализов. Вот они.
Полковник придвинул майору папку. Тот раскрыл ее и начал читать. Естественно, речь шла не о его анализах. Пока майор листал страницу за страницей, полковник разглагольствовал о необходимости взаимодействия с медицинскими работниками и о новейших разработках реабилитационных процедур, применяемых в военном госпитале при управлении. Долистав до последней страницы, майор потянулся за бумагой для записей. Отделив пачку, он вынул из органайзера карандаш и широким росчерком задал вопрос: «Что происходит?»
Полковник прочитал, скомкал лист и, пожав плечами, предложил:
– Не хотите прогуляться? Врачи говорят, что это весьма полезно для вашего здоровья.
– С удовольствием, – ответил майор. – На свежем воздухе я действительно чувствую себя гораздо лучше.
Майор кивком головы указал на папку, беззвучно спрашивая, имеет ли он право взять ее с собой, но полковник отрицательно покачал головой и вернул папку обратно в сейф.
Из кабинета они вышли одновременно. На первый этаж спускались на лифте. В полном молчании. Майор осмысливал то, что почерпнул из записей, пытаясь определить, что за задание его ждет. Полковник просто выжидал.
Из управления они направились вдоль по улице к ближайшему парку. Прошли два квартала. У майора создалось впечатление, что полковник не просто опасается слежки, он уверен, что таковая ведется. Беспокойство полковника поневоле передалось ему.
«Что происходит? К чему вся эта секретность? В управлении завелся «крот» и его не могут отследить все их хваленые аналитики? Если так, то почему заниматься вопросом безопасности государства выбрали меня? Они хотят, чтобы я вычислил «крота»? Бред! Всем прекрасно известно, что у меня совершенно другой профиль работы. Но что тогда? Снова Арктика? Вот это больше похоже на правду».
Придя к такому выводу, майор немного успокоился. О шпионах внутри федеральной разведывательной организации пусть у самих разведчиков голова болит, а он простой спецназовец. Выследить, обезвредить, разоружить, предотвратить катастрофу – это другое дело, а закулисные интриги – не его профиль. Увольте.
Впереди показался небольшой сквер. Полковник свернул туда, увлекая за собой майора. Остановившись на центральной аллее у фонтана, он последний раз осмотрелся и заговорил. На этот раз каждое его слово относилось исключительно к делу.
– Странные ощущения, не так ли? – усмехнувшись, произнес он. – Представьте себе, в таком режиме я работаю уже шесть дней. Рад видеть вас, Бриг.
Майор только плечами пожал. Тот факт, что полковник назвал его не по фамилии, а использовал прозвище, данное майору бойцами отряда особого назначения, чьим командиром он был так давно, что и история не помнит, говорил о многом. Означать это могло только одно: полковника Скрябина сильно приперло. Настолько сильно, что он забыл о субординации. Это обстоятельство одновременно и радовало, и пугало Брига.
С полковником Скрябиным он вел уже не первое задание, но тот никогда не позволял себе вольностей в общении. Даже после успешного окончания дела он никогда не обращался к Бригу, используя прозвище. Вот генерал Зуев, непосредственный начальник полковника, от которого исходила инициатива привлечения независимых наемных сил для решения задач особой важности, тот обращался к майору, используя исключительно прозвище. Но не полковник Скрябин. Педант и аккуратист, он всегда следовал протоколу. До сего дня.
Майор оценил состояние полковника. Он не стал акцентировать внимание на своих выводах, вместо этого он встал так, чтобы иметь возможность обзора максимальной площади парка, и задал первый вопрос:
– Вы предполагаете, что обсуждать данное задание в здании разведывательного управления небезопасно?
– В противном случае мы не были бы сейчас здесь, – ответил полковник. – Это не паранойя, если вы об этом. Это конкретная угроза утечки информации. Сугубо секретной информации.
– Дело касается Арктики? Кто-то снова покушается на наш шельф?
– Так и есть. Но на этот раз все куда серьезнее. – Полковник Скрябин тяжело вздохнул, проведя ладонью по лицу. Жест выдавал крайнюю утомленность.
– Из показанных вами документов я смог понять немногое. Некие разработки китайцев по добыче газа, особый интерес нашего государства к территории, называемой хребтом Гаккеля, исследовательская миссия на острове Шпицберген – что все это значит лично для меня?
– Я начну с самого начала. Расположиться с удобствами не получится. Мы будем стоять здесь, в центре аллеи, предотвращая возможность утечки информации, и с этим придется мириться. Разговор предстоит долгий, советую запастись терпением, – объявил полковник Скрябин и приступил к рассказу: – Скажите, что вы знаете о природном ресурсе, называемом «горючий лед»?
– Немного. Собственно, только то, что было в СМИ. Природный газ в твердом состоянии, добыча которого требует слишком много финансовых вложений, чтобы окупиться. Если верить прессе, нефтяники из Китая стали первыми, кто смог добыть с океанического дна «горючий лед». Помню цитату заместителя Управления геологических исследований Ли Цзиньфа о том, что это событие станет первым звеном в последующей энергетической революции во всем мире. Еще он заявил, что последствия этого прорыва будут более значимыми, чем сланцевая революция в США. На мой взгляд, высокопарно и самоуверенно.
Бриг замолчал, ожидая реакции полковника.
– Боюсь, не смогу согласиться с вами, – негромко произнес полковник. – Быть может, для Китая это и утопия, по крайней мере в ближайшие годы, но не для нас. Я имею в виду не для нашей страны. Вы довольно близко знакомы с ситуацией вокруг арктического шельфа и проблем, касающихся интересов России. В свете новых событий они лишь обострились. Вы наверняка знаете о том, что в этом году в Комиссию по границам континентального шельфа ООН Министерством природных ресурсов и экологии была подана доработанная заявка, но вряд ли слышали о том, что в эту заявку был внесен вопрос о признании российских прав на владение хребтом Гаккеля. Думаю, вам неизвестна и причина, по которой российское правительство заявило свои права на этот хребет. Впрочем, будет лучше, если перед вами предстанет вся картина целиком.
Полковник Скрябин на секунду задумался, собираясь с мыслями, после чего повел рассказ, четко и планомерно вводя Брига в курс дела.
Начало истории проистекало из исследований, проводимых учеными в районе Северного Ледовитого океана. Исследования касались исключительно континентального шельфа и получения доказательств того, что территориально они являются продолжением российских земель.
Первая заявка в Комиссию ООН была отклонена за недостаточностью доказательств, но правительство страны не собиралось отступать. Исследования продолжились. С каждой новой экспедицией доказательств становилось все больше, а в одну из экспедиций российские ученые обнаружили интересные факты относительно хребта Гаккеля и начали его углубленное изучение. И вот тут-то они и сделали главное открытие, сменившее приоритеты исследований. В глубинах океана хребет Гаккеля скрывал огромные залежи природного газа метангидрата.
Само по себе это открытие не было из ряда вон выходящим. Интерес государств, границами которых являлся Северный Ледовитый океан, тем и продиктован, что, по примерным подсчетам ученых, в недрах океанов содержится восемьдесят три миллиарда кубометров условного топлива. К тому же ученые всех заинтересованных государств сходились в том, что вероятность открытия новых крупных месторождений нефти и газа на практически не изученных зонах шельфа очень высока. Но к тому, насколько крупным окажется новое месторождение, российские ученые готовы не были. Восемьдесят три миллиарда во всем океане? Смешная цифра относительно открытого месторождения. Новое открытие означало одно: государство, которое сумеет освоить данное месторождение, на многие десятки лет станет монополистом на рынке энергоресурсов. Им уже не понадобится искать альтернативную энергию, не потребуется вести сложнейшие переговоры с другими странами. В их руках окажется не просто газ, а власть и могущество.
Вопрос получения прав на хребет Гаккеля обрел новый статус, а работы вокруг него – гриф строжайшей секретности. Российские ученые с новым рвением приступили к разработке технологий, позволяющих сделать добычу метангидрата наименее затратным предприятием. Им было с чего начинать. Опыт работы Месоякского месторождения, расположенного в вечной мерзлоте российской Сибири, где обычный природный газ получали из метангидрата уже много лет, давал такую возможность. Месторождение уникальное в своем роде, единственное место в мире, где обычный природный газ получали из метангидрата. На разработку технологий, применимых в глубинах Северного Ледовитого океана, были брошены лучшие умы, и результаты были достигнуты. Невероятные результаты, после чего для российского правительства положительное решение по вопросу получения прав на хребет Гаккеля означало уже не теоретические, а практические возможности.
И вот, когда заявка в Комиссию ООН была принята к рассмотрению, а разработка технологии добычи гидрата природного газа со дна океана вошла в завершающую стадию, в зарубежной прессе начали мелькать публикации о золотоносной энергетической жиле, которую вот-вот представит на суд широкой общественности некий международный конгломерат. В контексте этого заявления упоминалась арктическая зона, и только. Ни о хребте Гаккеля, ни о новых технологиях добычи метангидрата не говорилось, но людьми посвященными читалось между строк.
Это обстоятельство настолько обеспокоило российское правительство, что было принято решение о заморозке всех исследований, связанных с открытым месторождением, до момента принятия решения Комиссии ООН по хребту Гаккеля.
Оснований для принятия подобного решения было предостаточно. В процессе работы исследования месторождения не афишировались ввиду высокой заинтересованности враждебных стран в получении результатов исследований русских. Строжайшей секретности способствовал и тот факт, что площадь найденного месторождения выходила за 200-мильную отметку экономической зоны России. В случае, если Комиссия ООН признает хребет Гаккеля как принадлежащий России, право разработки всего месторождения будет принадлежать исключительно России. В противном случае такое право получала любая страна, подписавшая Конвенцию ООН по морскому праву 1982 года.
Российское правительство полагало, и не без основания, что появись хотя бы слух о том, какими ресурсами наделен хребет и какого рода оборудование для его добычи имеет Россия, и их заявка будет отклонена, а это катастрофический убыток для страны. А для соперников по арктическому вопросу – явная победа.
– И вот теперь мы подошли непосредственно к вашей миссии и к тому, почему инструктаж проходит не в стенах здания управления, – подводя итог экономической вводной, заявил полковник Скрябин. – Как вы уже поняли, нашим специалистам до сих пор не удалось выяснить, каким образом произошла утечка информации, но в том, что это случилось, сомнений нет. Ваша задача заключается в следующем: вам необходимо попасть на остров Шпицберген, где расположен Центр исследований месторождения, и вывезти всю имеющуюся там документацию. Помнится, в вашей команде имеется человек, способный зашифровать данные и уничтожить все упоминания о проводимых исследованиях, не уничтожая при этом само оборудование. Это так?
– Так точно, – коротко ответил Бриг.
– Отлично. Берете его с собой, – заявил полковник. – На остров вы должны попасть так, чтобы никто не мог связать ваш визит с данной миссией. Никакой официальщины, никакой шумихи. Никто не должен заподозрить, что российское правительство предпринимает какие-то шаги в арктической зоне. Статьи в западных СМИ могут быть не чем иным, как хорошо спланированной провокацией. Противник может не знать точного местонахождения месторождения. Где начнется суматоха, там и «золотая» жила, вот на что они могут сделать ставку. Мы же во что бы то ни стало должны этого избежать. Это понятно?
– Более чем, – ответил Бриг.
– Следующий шаг – переброска всех данных на Месоякское месторождение. Там ученые смогут продолжать работу, пусть не с той же эффективностью, но все же… Забрав данные с острова Шпицберген, вы выиграете нам время. Мы не собираемся сидеть сложа руки. Наши специалисты продолжат работу по обнаружению канала утечки информации. И еще одно: есть вероятность, что утечка информации идет из штаба Арктической экспедиции Шпицбергена. Вы должны это учитывать, планируя работу там. Связь держите только со мной и только по закрытому каналу, но и в этом случае старайтесь избегать открытых высказываний.
– Я вас понял, – произнес Бриг. – Сколько времени у меня на подготовку?
– Вам не придется готовиться, – объявил полковник. – Документы для вас и вашего друга готовы. Билеты забронированы. Летите через Осло в Лонгйир, там регистрируетесь в гостинице как туристы, получаете туристический статус и, пользуясь им, отправляетесь в Баренцбург, где и проводите операцию. В Баренцбурге вас встретит наш человек и сообщит детали. Обратный путь тот же. Через Осло в Москву, а отсюда уже в сопровождении наших людей до Месоякского месторождения. Там ваш друг распаковывает данные, и вы свободны.
– Легко и просто, – задумчиво произнес Бриг, вглядываясь в лицо полковника. – Непонятно только, зачем вам я, если задача настолько проста? Любой из ваших людей может сделать это.
– Я понимаю ваш скептицизм, – ответил полковник. – Но данная мера предосторожности – не лишняя, поверьте. Знай мы наверняка, от кого исходит угроза или кто сливает информацию, в привлечении людей со стороны не было бы необходимости. Вы же лицо незаинтересованное, вам мы можем доверять.
– Полагаю, под словом «вам» вы имеете в виду и моего напарника тоже, – уточнил Бриг.
– Не совсем так. Ваш друг должен знать лишь одно: информация с острова исключительно секретна. Его цель – файлы под грифом TNV, таким образом они обозначены во всех системах. Что именно содержат эти файлы, ему знать не обязательно.
– Вы серьезно думаете, что, собирая данные, он не заглянет внутрь? – Брови Брига поползли вверх.
– Не должен заглянуть, – ответил полковник. – И об этом должны позаботиться вы. В его же интересах.
– Что означает TNV?
– «Технологии нового века». Название детское, но другого нет. Для удобства синхронизации они пронумерованы. Ориентируйте своего человека на это. Всего папок – сто. Как соберет от одного до ста, так работа завершена. Все очень просто.
– Когда вылет? – Бриг не сомневался, что объяснения полковника содержат не всю правду, но решил оставить все как есть.
– Вылет сегодня в восемнадцать пятьдесят пять. Успеете связаться с вашим человеком?
– Постараюсь, – ответил Бриг.
– Если произойдет какая-то накладка, сообщите. Я сумею уладить вопрос с билетами, – заявил полковник Скрябин. – Дополнительные вопросы будут?
– Уверен, вопросы появятся на месте. – Бриг выдержал испытующий взгляд полковника. – Ведь там и пройдет настоящий инструктаж, не так ли?
– Вы очень умный человек, майор, – только и ответил полковник. – Билеты и все необходимое для поездки доставят в вашу квартиру через два часа. Удачи, майор.
Полковник Скрябин не предложил Бригу руку, он вообще не стал прощаться. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он быстрым шагом двинулся к зданию управления. Бриг некоторое время оставался на месте, наблюдая за тем, как удаляется полковник. В окружающей обстановке ничего не изменилось. За полковником никто не следовал.
«Быть может, Скрябин преувеличивает опасность? – промелькнуло в голове Брига. – Или теперь слежки опасаться нужно и мне? Проверим».
Бриг двинулся к выходу из парка. Он не спешил. Со стороны казалось, что идущий по аллее мужчина настолько погружен в свои мысли, что полностью отрешен от реальности. Но впечатление это было ложным. На самом деле Бриг подмечал малейшие детали, успевая анализировать все, что видел. Выйдя из парка, он прошел два квартала и скрылся в подземке. Предосторожность оказалась напрасной. За Бригом, как и за полковником, никто не следил. Если в управлении и завелся «крот», личность майора его не заинтересовала.
Домой Бриг не поехал. Ему, привыкшему жить в постоянной боевой готовности, на сборы хватит и пятнадцати минут. В данный момент вопрос участия в операции второго человека был куда актуальнее.
Это уже не первое задание майора, связанное с командировками в Арктику, и всякий раз высокие начальники лишь обозначали проблему, а вопрос комплектования группы оставляли на его, Брига, усмотрение. За годы службы Бриг оброс большим количеством людей, готовых по первому зову откликнуться на его призыв. Все они в той или иной степени успели отдать долг Родине, послужив на ее благо в рядах Российской армии. Прошли горячие точки, получили навыки боевых действий, но в конце концов пришли к выводу, что армейская служба на постоянной основе – не их призвание. Навыков своих, однако, не потеряли, что позволяло майору привлекать их для выполнения задач особой сложности и секретности. Одним из таких людей был Чип, гений программирования, шифрования, кодировки и декодирования всевозможных электронных ресурсов. По мнению Брига, он идеально подходил для выполнения задачи, которую поставил перед ним полковник Скрябин.
К Чипу и направился Бриг. Звонить не стал – лишние телодвижения. Все равно по телефону многого не скажешь, а майору было важно видеть живую реакцию на предложение.
До квартиры компьютерного гения он доехал на метро. Прошел два квартала пешком, больше для страховки, чем в целях реальной конспирации. У двери помедлил, прислушиваясь к звукам, доносящимся из квартиры. Негромкая мелодичная музыка могла означать лишь одно: любитель женского пола, не обремененный семейными узами, принимает гостей. О любвеобильности Чипа можно было слагать легенды. Количеством покоренных женских сердец Чип бил все рекорды, разбивая в пух и прах привычный стереотип обывателей о компьютерных червях, уделом которых были лишь мечты о внимании противоположного пола. С женщинами у Чипа никогда не было проблем. Врожденный шарм и способность вести беседу, седоватые волосы, раскосые глаза, чуть подслеповато смотревшие из-за круглых очков в стильной серебряной оправе, аккуратная двухнедельная небритость и неподдельный интерес к той, кого он выбрал объектом своего внимания, – все это действовало безотказно.
Прослушав три такта некогда популярной лирической песни о любви из репертуара Энрике Иглесиаса, Бриг усмехнулся и вдавил кнопку звонка. Музыка не стихла, но в коридоре послышались шаги. Бриг расплылся в широкой улыбке, представляя, как приятель, замотанный в плед или простыню, разглядывает его через дверной глазок.
– Открывай, Дон Жуан, – вслух произнес он. – Идиллическим отношениям пришел конец.
Защелкал замок, дверь чуть приоткрылась, давая возможность майору убедиться в подлинности нарисованной воображением картины. Чип походил на древнегреческих правителей, какими их изображают в учебниках истории. Кипенно-белая простыня обвивалась вокруг талии и уходила за плечо.
– Какого черта, Бриг? – вместо приветствия выдал Чип.
– И я рад тебя видеть, Чип, – продолжая широко улыбаться, произнес Бриг. – Кто на этот раз – танцовщица из стрип-клуба или школьная библиотекарша?
Это была еще одна исключительная особенность компьютерного гения. Для Чипа не было принципиальной разницы, с кем заводить роман: с продавщицей ли мороженого, с бизнесвумен или элитной дамой из высшего столичного общества. Чип не делил женщин на какие-либо градации, он с одинаковым энтузиазмом заводил интрижки как с представительницами высоких слоев общества, так и с «падшими» в общепринятом понятии девицами. Единственным табу для него был штамп в паспорте его избранницы. С замужними искательницами сексуальных приключений он не связывался принципиально. «Наставлять рога идиотам-мужьям – это без меня», – любил приговаривать Чип и строго следил за тем, чтобы ни одни семейные узы не были разрушены его стараниями.
– Совершенно милая девушка, – втягивая Брига в прихожую, зашептал Чип. – Она археолог, работает в Институте археологии Российской академии наук. Между прочим, ведущий научный сотрудник, доктор исторических наук!
– Значит, проблем с расставанием не будет, – заключил Бриг. – Доктор исторических наук должна войти в положение и без обид ретироваться в максимально короткие сроки.
– Хочешь лишить меня триумфа обладателя? – фыркнул Чип и направился в комнату, бросив через плечо: – Подожди на кухне, я все улажу.
Бриг послушно прошел на кухню. Из комнаты до него донеслось невнятное бормотание Чипа и более четкий голос собеседницы. Доктор наук была явно разочарована вмешательством Брига, но спустя некоторое время входная дверь хлопнула, а в дверном проеме возник криво улыбающийся Чип.
– Надеюсь, цель визита оправдает твое бесцеремонное вмешательство в мою личную жизнь, – произнес он, усаживаясь напротив.
Он успел привести себя в надлежащий вид. Теперь на нем были джинсы и безразмерная футболка с ярким принтом, изображающим негатив снимка Че Гевары.
– Доктор наук прокляла тебя? – усмехнулся Бриг.
– Увы, твое вторжение она восприняла как личное оскорбление. Вряд ли она согласится на продолжение отношений, – признался Чип. – Ее планы на неделю были несколько иными. Ради этого она всеми правдами и неправдами выторговала себе внеочередной отпуск. Как думаешь, что она сказала мне на прощание?
– Будь счастлив, дружок? – Бриг наслаждался ситуацией.
– Если бы! Она назвала меня бездушным, черствым сухарем, и это самая мягкая цитата. Так что теперь ты мой должник. Если история, ради которой ты явился, не зацепит мое воображение, я сам прокляну тебя, – шутливо произнес Чип и, мечтательно закатив глаза, добавил: – Если бы ты только видел ее формы! Это же идеал женского воплощения.
– Для тебя любой объект противоположного пола – идеал этого самого воплощения, – хмыкнул Бриг. – Кончай ностальгировать, дело срочное.
– Выкладывай, – вздохнул Чип.
– Первый вопрос отпадает сам собой, – начал Бриг. – Раз ты планировал зависать со своей докторшей неделю, значит, срочной работой не загружен, так?
– Типа того, – согласился Чип.
– Это хорошо. Вылетаем сегодня вечером. На сборы у тебя тридцать минут.
– Ты не расслышал, – остановил Чип Брига. – Помнится, я сказал, что должен серьезно заинтересоваться делом. Или мой интерес роли не играет?
– Можно и так сказать. – Бриг дотянулся до дверцы холодильника, откупорил бутылку минеральной воды и отхлебнул прямо из горлышка. – Вопрос государственной важности. Этого достаточно для возбуждения интереса?
– Разве у тебя бывает иначе? Хотелось бы чуть больше подробностей.
– Ладно, твоя взяла. – Бриг убрал бутылку обратно в холодильник. – Мы летим на Шпицберген, тебе потребуется весь арсенал хакерских примочек.
– Ого, уже интересно, – в глазах Чипа вспыхнул огонек. – Кого будем ломать? Могу выдвигать предположения?
– Валяй, – разрешил Бриг. Ему было интересно послушать товарища.
– Насколько я знаю, на острове всего два стоящих объекта: Лонгйир, норвежский городок, по большей части туристической направленности, и наш Баренцбург, жизнедеятельность которого держится на интересе государственного треста «Арктикуголь». Я ничего не перепутал?
– Пока все ровно, – ответил Бриг.
– Итак, ломать своих или чужих? – Чип наморщил лоб. – Рассуждая логически, это должны быть норвежцы, но у них на острове красть нечего, а воровать у своих как-то глупо. Значит, я чего-то не знаю. Просветишь?
– А как же, – заявил Бриг и приступил к инструктажу. – На Шпицберген мы вылетаем под видом туристов, заселяемся в местную гостиницу и предпринимаем вылазку к исследовательскому центру, организованному в Баренцбурге. Наша цель – компьютерные данные центра. Качаем файлы, шифруем и удаляем оригиналы со всех носителей. Задача для тебя плевая. Сложнее будет не засыпаться на обратном пути. Вылетаем также инкогнито. Прилетаем в Москву, добираемся до места икс, сдаем инфу и свободны.
– Хрень какая-то, – почесал затылок Чип. – И эту ерунду наняли выполнить нас, гениального стратега и компьютерного мага? Там что, новое поколение ядерных боеголовок разрабатывали?
– Типа того. – Бриг заулыбался, довольный тем, что Чип с ним согласен относительно легкости задания. – Только вот тебе знать об этом не положено. В твоих же интересах, как заявило мое начальство.
– И ты им поверил? Купился на то, что какие-то файлы стоят твоего внимания и заботы? – Чип с сомнением покачал головой.
– Думаю, на самом деле все не так просто, – признался Бриг. – Только вот истинное положение вещей мы сможем выяснить, лишь добравшись до места.
– Нас доставят чартерным рейсом? – деловито поинтересовался Чип.
– Так ты в деле?
– Почему бы и нет? Любовь всей моей жизни ты уже прогнал, чего ради мне оставаться в холостяцкой берлоге в гордом одиночестве, когда впереди меня ждут холодные снаружи, но горячие в душе норвежки? – подмигнул Чип.
– Боюсь, на норвежек времени не будет, – предупредил Бриг.